Мария Александровна Стародубцева
Гроза
9.
Саша продолжал копаться в телефоне, что-то печатая. В машине было холодно, сенсорный экран на холодные пальцы реагировал плохо, приходилось с силой тыкать в него, и временами встряхивать.
–Юр, я ночью дежурю, а Лизка тут заболела немного, поедешь домой, заскочишь в аптеку? Никак не успею, – виновато добавил он.
–Без проблем, что купить?
–Там по мелочи, Лизка пишет, хочет сбить простуду и утром ей уже выходить, больничку брать не будет. Ты ее только сам не зарази, ок?
–Да я все выходные отлеживался, сейчас уже порядок. – следователь по привычке закусил губу. Это у него служило признаком задумчивости.
Рабочий день закончился, улица погрузилась в темноту. С Красноармейского, по которому Соколовский теперь ехал, промозглым ветром сдуло даже пешеходов, немногие уцелевшие торопились побыстрее прошмыгнуть к себе в теплые норы. Небо привычно заволокли тучи, хоть дождь не накрапывал, уже хорошо. Многоэтажки зажигались электрическими огнями окон, в просветах сновали людские силуэты, откуда-то доносилась музыка. На переезде образовалась небольшая пробка. Светофор немилосердно долго щурил ярко-красный глаз, слепя машины и их водителей. Оранжево-желтые трамваи с резким неприятным дребезжанием ползли по рельсам, распихивая ждущую на остановке реденькую толпу. Сзади соколовской «тойоты» тащилась забрызганная маршрутка, «двойка», ехавшая сюда с Южного, впитавшая грязь проселочных дорог начала пригорода. Пробка рассосалась, Соколовский, живший на Северо-Западной, сюда заглядывал нечасто и теперь выискивал аптеку, невольно щурясь из-за ярких магазинных огней.
Аптеку он нашел, закупился, и через десять минут уже нетерпеливо барабанил в михеевскую дверь. Открывшая Лиза только усмехнулась.
–Заразил все-таки,– проворчала она, раздраженно и часто мигая красными глазами.
–Саня вернется часам к четырем, просил лекарства передать. – невозмутимо отозвался следователь, прислонившись к дверному косяку. Лиза нетерпеливо махнула рукой, это переводилось, как приглашение войти
–Да уж, солнца я почти не вижу, чтобы войти в дом, жду приглашения, похоже, начинаю превращаться в вампира,– неуклюже пошутил Соколовский, втайне мечтая поскорее сбежать отсюда. Даже больная, Лиза возилась у плиты, ставя чайник, призывно вспыхнувший синим механическим светом. У него был такой же, впрочем это их стандартная подсветка. В гостиной мерно шумел телевизор, показывали неизменный «След». Майор Майский, штампованный любимец женщин, гонялся за очередным убийцей, сверкая белозубой улыбкой. В свое время Юра сам пошел в органы, прельстившись такими сериалами, теперь от Майского его тошнило. Вечно он успешнее и удачливее их всех.
–Тебе ментов мало в реальности, ты их по телику ищешь? – подколол ее Юра, Лиза раздраженно дернула плечом. Разговор не складывался, девушка была вся на нервах, злясь на мужа, как обычно уехавшего к черту на рога. Ходила от плиты к столу, звеня ложками, полы халата развевались вслед за ней. На щеках играл красный лихорадочный румянец, зеленые глаза откровенно полыхали. Походка у нее была тяжеловатая, особенно когда она злилась.
–Они хотя бы рядом со мной,– едко проговорила она. Чайник вскипел, она подала кружку гостю. Кипяток сильно обжигал язык, но продрогшему Юре было все равно, он торопливо втягивал в себя чай, давясь приготовленными на скорую руку пельменями. Хозяйка явно переложила майонеза, выдавила в тарелку половину упаковки. В помещении стояла парилка, из-за насморка девушка опасалась проветривать квартиру, как обычно переносила простуду на ногах. Сашка говорил, в прошлом году она ходила на работу с температурой под сорок. Ну и кто, спрашивается, трудоголик в последней стадии? Еще его обзывает. Ну да, пусть он брюзга, как она его подкалывает, зато готовит лучше нее. Во всяком случае, сейчас.
Лиза пока разбиралась с пакетом лекарств. Целлофан поддавался плохо, психанув, она его порвала и спустила в мусорное ведро.
–Не бесись, Лиз, он же не может не поехать на дежурство, это его обязанность. Долг, так сказать. Извини, можешь пряники подать.
Лиза впервые за все время улыбнулась.
–А, – протянула она,– я и забыла, что ты дикий сладкоежка, что раньше-то молчал? Я вчера пирожные купила, думала романтический ужин устроить,– ее голос ощутимо зазвенел,– ешь, если хочешь. – Второй раз упрашивать Соколовского не пришлось, сладости он на самом деле обожал, и теперь облизывал пальцы, на которых остался крем от заварных пирожных. Жалко, что Лизка не купила эклеры, шоколад с них можно было бы объедать полчаса, не меньше. Это он так растягивал удовольствие.
–Ну вот, хоть оттаяла, а то я уже думал делать ноги, когда мне открыла такая растрепанная краснолицая злюка! – она невольно вспыхнула. Даже уши запылали, как ни старалась она спрятать их под волосами.
–На вас бесполезно злиться,– пробурчала она,– вас все равно никогда нет. И этот долг дурацкий, я только о нем от Саньки и слышу. Работа, работа, и сама до вечера на работе, как белка в колесе, пусть и банально сравнение. Сегодня сидела на паре, голова болит, нос не дышит, думаю, только бы до дома дотащиться, а тут еще Санька со своим дежурством! Мы же договорились сегодня хоть маленько вместе побыть, кино посмотреть хотели, а он опять! – Она не заплакала, слишком уже успела посуроветь для этого, только пухлая нижняя губа задрожала, Лиза бешено ее прикусила. На воспаленной тонкой коже выступила струйка крови.
Соколовский молча притянул ее к себе, рассеянно гладя пальцами по волосам. Плечи девушки чуть заметно вздрагивали. Такое он позволил себе впервые, почти сразу же отстранился, сел рядом.
–Лиз, ну не надо, ничего же не изменишь,– как мог заботливо пробормотал он,– только голова еще больше заболит. Ты же всегда такая бойкая, что сейчас-то расклеилась? Сама же знала, на что шла. Он приедет скоро, впереди еще выходные, устроишь ты ему свой ужин, куда он денется! Правда, пирожные придется заново покупать, – тут она сквозь слезы засмеялась, пихнув его в бок. – ну а что, я вообще всегда есть хочу.
–Юрка, вот вечно ты его выгораживаешь! – укоризненно заметила она. Глаза сверкнули уже притворной злобой, она явно смягчилась. Сашка был спасен от своей маленькой ведьмы.
–Мужская солидарность,– отпарировал Соколовский. –тем более, он мой лучший друг. И я не позволю, чтобы его жена кисла как капуста, хлюпая соплями! И это подающий надежды преподаватель, умора!
–Иди ты к черту,– криво усмехнулась она,– мне одни сопли и остались. Я устала. Устала бороться за внимание собственного мужа, не соперник я его работе. При ссоре всё упирается в то, что по его мнению я хочу, чтобы он безвылазно сидел дома. А я хочу тепла и семейного уюта, а не одиноких дней, выходных и одиноких ночей. Понимаешь? Хотя откуда тебе понимать,– она отсела от него, вцепившись пальцами в распущенные растрепанные волосы, искрившиеся в свете энергосберегающей лампы медным огнем. – И ведь люблю я его, ничего не могу поделать. Или нет, я уже не знаю. Вы там мотаетесь, а я здесь жду. Ты вообще знаешь, что это такое – ждать? И каждый раз бояться, а вдруг с ним что случится, и куда я тогда? А он даже не звонит, некогда ему, видите ли! Я ментов из «Следа» вижу чаще, чем мужа, он приходит, когда я сплю, и уходит, когда я уже ухожу. Через час. И от этого никуда. У меня душа уже износилась это терпеть!
–Дура ты, Михеева,– спокойно отозвался Соколовский.– не превращайся в клушу, ты же так этого боялась раньше! Тебе хотя бы есть кого ждать, так что заткнись. Не набивайся, чтобы я тебя жалел, меня и так тошнит от того, что я у вас как жилетка, в которую можно поплакаться. Душа у тебя износилась, кто бы о моей душе подумал, раз мне на нее плевать! Сашка бесится, хочет тебе угодить, а ты его пилишь постоянно. Мне пора, спасибо за чай.
Она вскочила, видя, что он уже одевается, и метнулась к нему. На длинных пушистых ресницах появились слезы.
–Юр, ну прости, – Лиза растерялась и покраснела.– я не хотела. Само все как-то сорвалось, и на тебя, правда, извини. – она робко посмотрела на него снизу вверх, проклиная про себя высокий рост старого друга. Он молча обжег ее холодным взглядом и нагнулся, зашнуровывая как всегда грязные ботинки.
–Мне правда пора, пока, Лиза. – Соколовский выпрямился и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Лиза вернулась на диван, тупо уставившись в телевизор. И плакала, сама того не замечая. Ей было тошно от самой себя, а в окно стучалась очередная холодная и пустая ночь.
Утром на обыске в квартире Кульниченко, Сашка без конца тер опухшие от бессонницы глаза. Ночью было шесть вызовов, патруль загоняли вконец, а еще предстояло писать кучу рапортов. Сонливость он глушил крепким кофе и сигаретами, меланхолично наблюдая за тем, как напарники слоняются по лестничной площадке в половине восьмого утра. Хозяин квартиры дверь не открывал, Коргин поехал в отдел за отмычкой. Хотя доподлинно знали, что люди в квартире есть. Сашка, выругавшись себе под нос, рухнул на стоящий в углу драный маленький продавленный диван, вытянув вперед длинные ноги в грязных ботинках. И погрузился в Контакт, на автомате листая ленту новостей. Соколовский, устав пронзать железную дверь взглядом, встал у окна напротив него, разглядывая утренний город, освещенный яркими лучами еще холодного солнца. На площадке они остались одни, ждали Леху. По полу бегали пятна света, застревая в трещинах и выбоинах.
–Что, как там Лизка, а то я еще дома не был,– просипел Михеев, обдирая ногти на правой руке. Когда он волновался, то начинал их грызть, досадная, еще школьная привычка. Он был словно придавлен, до смерти устал.
–Рвет и мечет, – раздраженно отозвался следователь, закуривая. Пожарная сигнализация все равно в подъезде не работала. Сигарета была как нельзя кстати.– Не хочет, чтобы ты полностью отдавал себя работе.
–Обычная песня,– мотнул головой Михеев. – ночью на пьяную драку ездили, еле разняли. Теперь бок ноет, по ребрам съездили, прикинь?
Следователь сжал виски пальцами, чтобы голова меньше болела. Косплей под зомби становился уже привычным состоянием. От долгого стояния в одной позе, у него левая нога затекла, теперь он, морщась, дергал ей, пытаясь размять. Ноге и так досталось, после коряги на дне Барнаулки, он до сих пор ее волочил. Сходить в больницу было лень, да и вообще, врачей он боялся. Сашка частенько ему припоминал, как на медкомиссии в военкомате он едва в обморок не падал, со страхом глядя, как медсестра тычет ему в палец иголкой. Между прочим, это реально больно, если что!
–Зато Лизка будет над тобой хлопотать, залечивать твои боевые раны,– усмехнулся он. – вчера она здорово взбесилась, достанется сегодня студентам.
–А ты ее любишь,– без перехода проговорил Саша, словно констатируя. Соколовский резко вскинул голову.
–Саня, ты устал, как собака, вот и несешь чушь.
–Нет, я говорю факты,– отрезал тот, ковыряя налипшую на ботинки грязь, не глядя на друга. Это их объединяло, оба жуткие неряхи, правда, следователь еще пытался изредка корчить из себя педанта – а меня, наверно, на дух не переносишь.
–Если даже и так, это ничего не значит,– апатично ответил Юра, ломая в пальцах тлеющую сигарету, и обжигаясь от неожиданности.– черт! Можешь не брать в голову. Она твоя жена, все, закрыли тему!
–А я даже не знаю, хочу ли домой возвращаться,– пробормотал Саша, глядя в пол. В коридоре гулял сквозняк, он начинал мерзнуть. И почему везде вечно гуляет ветер? – После работы забегу в магазин, куплю ей цветы. Она обожает темно-красные розы, ты же знаешь.
Тут вернулся Леха с отмычкой и двумя оперативниками, Ивановым и Симоновым. которые стояли наготове на случай сопротивления хозяина. Саня, стыдясь минутной слабости, искоса поглядывал на Соколовского, упрямо смотревшего прямо перед собой.
10.
Железная дверь с трудом открылась, обнажив закуток, в котором помещалась вторая дверь, уже в квартиру. Деревянная, тускло отсвечивавшая утреннему солнцу. Свет в коридоре опять погас, Леха принялся хлопать в ладоши, как в театре, свет реагировать и включаться не собирался. Выругавшись, Коргин сунул отмычку Соколовскому и ушел в коридор налаживать освещение. Сашка за спиной приятеля потихоньку зевал, предвкушая обед, на который Лизка обещала оставить в холодильнике пирог с вишней, а он ее обожал. Вроде б она не злилась больше, сразу дышать легче стало. После обыска можно будет вдоволь курить на лестнице, в горле сладко защипало.
Дверь распахнулась и оттуда полился сухой треск выстрелов. Соколовский по инерции рванулся вперед, задвинув за себя Сашку. Коргин, стоявший позади всех, мельком увидел обкуренного в дым Кульниченко, в майке и шортах, палившего из пистолета Макарова. Потом на него рухнул обливающийся кровью Сашка, увлекая за собой Соколовского. В следующую секунду Леха с пацанами влетел в квартиру, прижав Кульниченко к полу и зафиксировал наручники у него на запястьях. Тот хрипел и извивался под его коленом, Леха ткнул ему в зубы ствол пистолета, кульниченковский Макаров валялся в шаге от него.
–Твою мать! – заорал наспех оклемавшийся Леха растерянным операм. – «Скорую» вызывайте, живо! – Скрутив Кульниченко, он потащил его вниз по лестнице. Всплеск адреналина после употребления анаши у того схлынул, задержанный покорно плелся вперед, еле переставляя ноги. Володя Симонов тем временем кричал в трубку, пытаясь дозвониться до «скорой».
–Черт, как так-то, а? – бормотал он про себя. Потом подготовка дала знать о себе, он попытался пережать льющуюся кровь. На обыск никто не брал бронежилеты, пули легко прошли сквозь тонкую обычную ткань. У Сашки изо рта текла тоненькая струйка крови, пуля попала ему в голову, светлые волосы слиплись. Мокрые от крови и пота. Грудь Соколовского была залита кровью, приоткрытые черные глаза уставились в засиженный мухами выщербленный потолок. Расстояние в чертовом закутке от двери было полметра, самое большее, а Кульниченко, сознательно или нет, но стрелял в упор. На поражение. Сашка, как только грохнули первые выстрелы, ринулся вперед, попробовал выхватить пистолет, Кульниченко всадил в него не меньше пяти пуль. Перестрелка заняла полминуты, может и меньше. Тела лежали в проходе, на пороге, в квартире стояла тишина, задержанный был там один, видимо, ждал. Засаду устроил, черт его возьми! Паниковать было нельзя, но именно паника начала топить мозг Симонову, он лихорадочно косился на часы, «скорая» не ехала. На пол наползала кровь, похоже, оба уже не дышали.
Через восемь минут по лестнице наверх вбежала, наконец, фельдшерская бригада. Тела погрузили на носилки, медики явно торопились. Симонов на автомате пошел следом за ними. У подъезда стояла «Скорая», возле мусорных контейнеров, в заляпанном желтыми пятнами снегу. Визг сирены разносился по притихшему двору. Пока носилки ставили в машину, Коргин схватил за плечо фельдшера.
–Позвоните родственникам,– отрывисто бросил тот, запрыгивая в машину. Оперативник прыгнул следом за ним.
–Володь, позвони Лизе,– крикнул он бледному Симонову. «Скорая» немного забуксовала, выезжая со двора, грохоча сиреной. Прорвавшись сквозь сугроб, машина вырулила на мокрый асфальт и помчалась по Чкалова, не обращая внимания на красный свет на переходе. Симонов рухнул на водительское сиденье патрульной машины, с силой захлопнул дверцу. Сзади Иванов держал обалдевшего от передоза Кульниченко, тупо улыбавшегося. Глаза у него блуждали, не в силах сфокусировать взгляд, он весь расплывался, как тряпичная кукла без костей. Из одежды на наркомане были только майка и шорты, слегка запачканные брызнувшей на них кровью.
–Что ты лыбишься, мразь?! – мрачно прошипел Симонов, с нескрываемой ненавистью глядя на задержанного. Тот ехидно ухмыльнулся.
–Я, начальник, права знаю,– с трудом выговорил он, еле шевеля языком. Вдобавок, машина провоняла перегаром, Кульниченко еще и напился. Это грозило им алкогольной комой, прямо на месте мог нарисоваться очередной труп. Больше ничего произнести арестованный не смог, пьяно захрапев. От одной искры машина могла теперь взлететь на воздух. Иванов виновато смотрел на Володю, не зная, что сказать. Симонов молча принялся листать контакты телефона.
Лиза привычно вошла в аудиторию, с шаблонной улыбкой глядя на вставших студентов. В окно сияло утреннее солнце, сидевшие на его пути студенты щурились и прятались подальше в тень. Не прочь они были бы спрятаться и от Елизаветы Алексеевны, да и от договора подряда, поджидавшего их. Впрочем, Лиза была довольна, только вернувшись из буфета с еще не остывшим теплым ароматом кофе на губах.
–Итак, начнем перекличку,– карандаш Лизы забегал по строчкам журнала.– Андолина?
–Здесь,– отозвалась студентка на задней парте,– Гусева?
–Здесь,– лежавший перед Лизой на столе смартфон завибрировал и принялся ездить по столешнице. Она раздраженно взяла телефон.
–Я не могу говорить, у меня пара.
–Лиза, не отключайся,– она узнала голос Володи Симонова. Так просто опер звонить бы не стал, ее от неожиданности немного повело, она вынуждена была опереться о стол.
–Что с Сашкой? – ледяным тоном спросила она, пальцы нервно застучали по столу.
–Сашку застрелили, Лиз,– прогудел в трубку Симонов,– приехали на обыск, попали в засаду,– взахлеб рассказывал он, тщетно пытаясь сохранить остатки спокойствия. – на «скорой» увезли в первую городскую. Лешка с ними поехал.
–Я скоро буду,– заторможенно отозвалась Лиза и отключилась. Студенты молча смотрели на нее, выжидая продолжения переклички. Она покосилась на часы, 8:05 утра.
–Извините пожалуйста, мне нужно подняться на кафедру.
Пара была на втором этаже, кафедра на четвертом, как она туда добралась, Лиза не помнила. На кафедре, в кабинете, сидела только методист, Аня Ильина, строчившая что-то в компьютере. Когда Михеева распахнула дверь, методист еще неодобрительно на нее посмотрела.
–Что-то забыла?
–Ань, мне нужно уйти,– твердо выговорила Лиза, сама себе удивившись,– у меня мужа на обыске застрелили, надо ехать в больницу.
Глаза Ани испуганно расширились.
–Насмерть?! – прошептала она одними губами, Лиза пожала плечами.
–Я не знаю,– неожиданно истерично выкрикнула она,– мне нужно ехать, отмените пару!
–Хорошо, хорошо,– забормотала методист,– вас, тебя заменят, иди, к-конечно,– она начала заикаться от шока. Лиза метнулась за дверь и помчалась по пустому коридору университета, тускло освещенному блеклыми лампами. Ее высокие каблуки гулко стучали по треснутым каменным плитам, эхом отдаваясь в аудиториях.
Лиза вылетела на крыльцо универа, выскочила на дорогу, отчаянно голосуя. Машины ехали мимо, плевав на нее, из-за поворота выезжало такси, она кинулась к нему.
–Эй, куда? Я на вызове,– окликнул ее таксист, пока она ломилась в его машину. На заднем сиденье застыла от неожиданности какая-то девчонка в наушниках. Лиза перехватила его взгляд.
–В первую городскую вези, быстро! – закричала она звенящим тонким голосом. – Отменяй свой вызов!
–Да некогда мне, уйди, дура! – наорал таксист, газуя. Ей пришлось отскочить с дороги, чтобы он не задел ее бампером. Машина, взревев, уехала прочь. Лиза снова метнулась на дорогу, чувствуя, как у нее внутри что-то обрывается. Возможно, всего лишь душа. Она забыла одеться, ветер рвал на ней тонкую серую блузку и юбку до колена, она снова голосовала.
–Ну пожалуйста, ну хоть кто-нибудь,– машинально шептала она. Одна из машин, побитая темно-серая «Ауди» притормозила, оттуда высунулся заросший щетиной парень.
–Чего тебе? – крикнул он. Голос тонул в уличном грохоте и свисте ветра в ушах.
–Мне в больницу надо, срочно,– умоляюще простонала Лиза, зайдясь кашлем. Длинные волосы летали по ветру, забираясь ей в рот, заглушая звенящий крик. Водитель неодобрительно покосился на растрепанную девчонку, но все же остановился и открыл дверь.
–Салон мне грязью не заляпай!
–В первую городскую, только побыстрее, пожалуйста!
Он ударил по газам, «Ауди» сорвалась с места. На Ленинском машина попала в поток, впереди намечалась пробка, Лиза скрипела зубами так, что заболели челюсти. Водитель испуганно таращился на нее в заднее стекло, опасаясь расспрашивать. Он видел, как медленно растекается черная тушь на бледном лице девушки, как машинально она до крови кусает губы. Лиза остановившимся взглядом смотрела на запруженную дорогу, был утренний час-пик. 8:25 утра. В бледно-голубом высоком небе летела какая-то птица, вроде голубя. Как Лиза жалела, что не может сейчас взлететь над потоком. Она понятия не имела, сколько у нее времени, Леша Коргин на звонки не отвечал. Она отбила себе пальцы, без конца набирая номер Соколовского, тот тоже молчал.
–Черт, Юра, где же ты?! – шептала она, снова и снова вслушиваясь в далекие затихающие гудки. И механический голос автоответчика: «Абонент не отвечает. Оставьте сообщение после сигнала». И долгий гудок.
–Юра, с Сашей беда, позвони мне, пожалуйста,– дрожащим плачущим голосом провизжала она в трубку. Водитель прибавил газу, но на переезде машина встала вновь. Лиза молча закрыла лицо руками и расплакалась.
8:44 было на часах ее телефона, когда машина доехала, наконец, до первой городской. Она принялась машинально копаться в кошельке, всхлипывая и почти ничего не видя в полутьме автомобиля.
–Да беги уже! – махнул рукой водитель, заводя двигатель. Лиза помчалась в больницу, рывком открыла тяжелую белую дверь. Приемная была запружена людьми, она подбежала к медсестре, схватив ее за халат.
–Эй, что вы делаете? – недовольный резкий голос ее немного охладил на пару секунд.
–Саша, Александр Михеев к вам поступал? – заикаясь, пробормотала она, развернув медсестру к себе,– Там на обыск что-то случилось, я не знаю, что!
–Ясно,– четко ответила медсестра, видимо, сориентировавшись,– операционная на втором этаже налево.
Лиза побежала наверх. У выхода на лестницу ее поймал белый от напряжения Коргин.
–Леша, что с ним? Что с Сашей? – закричала она, кинувшись ему на грудь, хрипло плача. Он осторожно пытался ее успокоить, чувствуя, как колотится ее сердце. В университете перед студентами она еще могла хотя бы пытаться сдержать себя, но сейчас она обмякла, сотрясаясь от страха, от неизвестности. –Скажи мне, пожалуйста!
–Лиза, Саши нет,– дрогнувшим голосом пробормотал Коргин, она подняла голову, глядя на него. Он отвел глаза, она рывком развернула его к себе, продолжая неотрывно смотреть, ища на его лице подтверждения словам.
–Что значит нет?! Его же увезли на «скорой», они должны были помочь!
–Не получилось, – нехотя ответил он,– он не доехал. Ты понимаешь меня?
Она бешеным взглядом сверлила его, потом зашаталась. Он подхватил ее, подвел к скамейке, она упала на нее, громко плача. 8:53 утра. Коргин тщетно пытался ее успокоить, сам едва не срываясь на слезы. С Сашей они работали вместе второй год, столько переделок прошли, а тут так глупо. Казалось, что осязаемая горечь ощущалась даже во рту. Она его поняла, плакала, растирая по лицу грязные потоки туши. Потом резко подняла голову, так, что она закружилась.
–А где Юра? – звеняще спросила она.– Почему он не здесь?!
–Они его сейчас оперируют,– отстраненно отозвался Коргин,– он стоял впереди нас, когда началась стрельба. Потом уже Сашка бросился выбивать пистолет, он хотел его задвинуть, а Саня все равно пошел.
–И Юра тоже?!
–Да. – Лиза, оставшаяся без опоры, без сил упала на скамейку.