Марина Литвинова
Блондинка хочет замуж, или Зима в Хьюстоне
Эпизод 9. Неудачные свидания и Бен
Однажды я неудачно съездила на свидание, в очередной раз. Неудачными у меня считались те свидания, когда мужчина сразу же, едва сделав заказ в кафе, спрашивал о моем статусе. И узнав, что я на туристической визе, начинал тосковать, не скрываясь – сворачивал весь разговор до нескольких вежливых фраз, смотрел со скучающим видом в сторону, разглядывал с удвоенным вниманием меню… Затем, подняв наконец глаза, пытался «вывести меня на чистую воду», а именно требовал от меня откровенного признания в том, что я вовсе не любовь ищу, и не отношения. А ищу я глупого и недальновидного человека, которому повезло родиться в этой стране, который поддастся моим коварным чарам, и от которого мне нужны документы, и ничего больше. Далее следовало нравоучение о том, что приезжать нужно было лет двадцать пять назад. Сразу после победы русской красавицы Юлии Курочкиной в конкурсе Мисс Мира русские невесты считались экзотикой и пользовались огромной популярностью. Их вывезли тогда из России немыслимое количество, процесс получения вида на жительство и гражданства был еще совсем прост, девушки были невинны и благородны, и в основном массе они действительно составили счастье своим американским мужьям. Правда, потом почти все они заматерели, прониклись духом американского золотого тельца, и начали вытворять разные непотребства – кто при разводе у мужа дом оттяпает, или того более, мужа в тюрьму упечет, прикрываясь общественными организациями защиты обиженных и оскорбленных дам… И так якобы поднаторели наши соотечественницы в этих хитростях за прошедшие годы, что результатом послужила устоявшаяся репутация русской грабительницы с большой дороги, охотницы на несчастных доверчивых местных женихов, не гнушающейся низкопробными методами борьбы за собственное благосостояние в ущерб американскому благодетелю. Теперь же исключительно азиатки в моде, вот они-то уж правильно обучены родителями, умеют угодить мужчине, делают массаж стоп по первому требованию, да и чего угодно массаж, а если от массажа мужа уже тошнит, то сидят в уголочке молча, сложив руки лодочкой, и улыбаются смиренно и ласково. Молча – потому что не знают ни слова по-английски, а значит, не ругаются, ничего не требуют, всем довольны, в еде неприхотливы, и по барам-ресторанам-театрам выгуливаться не просятся. Часто экзамен на гражданство не могут сдать годами, но зачем оно им, это гражданство? Конечно, рано или поздно их новый статус понадобится их мужу, когда он наконец-то захочет спровадить женушку на работу, а значит, понадобятся водительские права и даже соответствующее разрешение устраиваться официально. И тогда возникнут определенные трудности, и понадобится обучать их и языку, и манерам, но это все потом. До этого момента в семье будет царить покой и нега. Да и к тому же, есть азиатские девушки, приехавшие давно, успевшие развестись, выучиться чему-нибудь как-нибудь, и даже сделать карьеру. При всех этих достижениях уважение к мужчине традиционно все еще влияет на их поведение, и вот такие точно на вес золота.
В крайнем случае, вещало более половины моих кандидатов в прекрасные принцы, можно было бы еще хоть на что-то надеяться, будь я двадцатилетней красоткой. Возрастной спектр доступных для отношений личностей был бы куда шире, можно было бы познакомиться с холостым мужчиной без детей, но с домом и солидным банковским счетом, заводить с ним совместных отпрысков и таким образом стабилизировать свою ситуацию. Однако женщине моего возраста не светит уже абсолютно ничего. В сумме отрицательный эффект, вызываемый моей национальностью, помножен на упущенное время и безобразное мировоззрение, по стремлению к независимости и равноправию отдаленно напоминающее американских женщин. Трудно определить мотивацию всех высказываний моих ви-за-ви, ведь, казалось бы, чего проще – ну не нравлюсь, ну слово «русская» пугает до колик после всех россказней приятелей и «правдивых историй неосмотрительных браков с иностранками», увиденных по телевизору или в интернете, ну так и отправляй меня на все четыре стороны. К чему все эти «напутствия» и пророчества? «У тебя не получится ничего и никогда в этой стране, забудь сюда дорогу, оставь в покое меня и моих сограждан…» Зачем это сытое и торжественно– удовлетворенное выражение лица при виде моего расстройства? А расстройство, несомненно, присутствует, ведь, даже обладая изрядным запасом стойкости и оптимизма, тяжело слышать такое каждый день, каждый день…
В таком вот подавленном настроении заехала я в супермаркет, в совершенно незнакомом районе города, с совершенно незнакомым названием, а значит, и расположением отделов и полок. Хотя обычно и знание расположения не помогало, ведь продукты, особенно консервированные, выглядели совсем по-другому, отличались от наших консервов по надписям и содержимому. Я ленилась искать что-то нужное подолгу, и покупала что-нибудь другое обычно, легче опознаваемое. Но в тот день мне непременно нужно было купить томатную пасту, так как безумно захотелось хотелось супа харчо, или чего-нибудь еще, тушеного в томатном соусе.
Спешить было некуда, я бродила между стеллажами по огромному супермаркету, разглядывая указатели наверху. В каждом ряду полок, похожем на консервированную продукцию (а консервов в Волмарте, похоже, около тысячи видов), я методично выискивала баночки либо полностью красного цвета, либо с нарисованной помидоркой, ну как еще можно изобразить томатную пасту? На другие варианты у меня фантазии не хватало просто. После третьего или четвертого стеллажа надоело, но я решила упереться и непременно найти то, что нужно. В течение получаса я натыкалась на покупателя, бродившего также методично, как и я, но при этом втрое медленнее, потому как он многие из баночек подносил к глазам и читал то ли состав, то ли срок хранения, что-то очень внимательно и бесконечно читал. И тут меня осенило – этот человека должен знать весь ассортимент, раз он такой въедливый! Когда я его спросила про местоположение пасты, как, казалось бы с трудом оторвался от своего занятия, повернулся ко мне нехотя – и больше уже не отрывал глаз. Вот она, любовь с первого взгляда!
Бен, как он сразу же представился, подвел меня к нужной полке, баночку с пастой положил ко мне в корзинку и тут же спросил, занята ли я сегодня вечером. Оценив про себя его длинные, до плеч, волосы и старомодную рубашку, я заколебалась было, он вроде бы принадлежал к другому поколению, либо просто когда-то «застрял» на группе Битлз и сценическом образе их солистов. Но так хотелось хоть какого-то результата, ведь драгоценная суббота была почти полностью упущена, и день отъезда неминуемо приближался. Мы договорились встретиться в игровом центре. Там Бен показал себя услужливым джентльменом, несколько медлительным, пришлось даже несколько раз поддаться ему в играх, требующих хорошей реакции, чтобы не сильно его расстроить. Я разглядывала его лицо с прямым, красиво очерченным носом, широким лбом, высокими скулами и не могла понять, кого он мне напоминает, а также что это лицо так портит. Скорее всего, его выражение, которое нельзя назвать брезгливым, а скорее капризным, как у избалованного ребенка. Глаза, изначально приятного зеленого цвета, отливали желтизной. Почки, догадалась я , он наверное любитель выпить. Но для моего исследования все это не имело большого значения.
Мы мило распрощались, и на следующее утро Бен прислал мне вежливое приветствие. Очередной мой друг по переписке с сайта отменил свидание, назначенное на обед, сославшись на неожиданные дела. Понятно было, что так быстро я не смогу договориться о новом свидании с незнакомым человеком, поэтому я намертво вцепилась в Бена. «Почему бы нам не сходить в музей – написала я ему, может, выберешь для меня два часа днем?» Бен оторопел, судя по его реакции, сразу перезвонил и стал объяснять, что у него стирка на сегодня назначена. Я напирала, утверждая, что два часа ничего не решат в его стирке, ее вполне можно произвести и вечером. Бен мямлил, отнекивался, но наконец согласился. Мы сходили в такой музей, о котором я только мечтала, уж очень мне не по карману был входной билет – естественных наук, с отделением о процессе добыче нефти в целом и особенностях этого процесса в Техасе.Бену было тоже интересно, мы подолгу задерживались у каждого стенда, он мне компетентно объяснял, как все это работает, и, вероятно, чувствовал себя мудрым и терпеливым Учителем – не много же мужчинам нужно для повышения самооценки!
Затем мы сходили в кино, еще в один из вечеров на симфонический концерт, потом он пригласил меня домой и приготовил вкуснейшее жаркое… «Учиться готовить – это первое, с чем сталкивается разведенный мужчина» – вещал он солидно, демонстрируя мне толстую тетрадь с записанными рецептами, а также с вклеенными в соответствии с наименованиями блюд фотографиями этих произведений искусства, украшенных зеленью и прочими изыскамии. Я соглашалась бы, если бы не подозревала, что такая готовка происходит от силы раз в полгода, по особенным случаям. Но впечатление человека основательного, интеллигентного, и при этом тонко чувствующего, он оставить сумел. Увидев две гитары на подставке, я попросила его сыграть или спеть, что он и проделал в большим удовольствием. Репертуар той ретро-эпохи. Особенно в американском варианте, был мне не особенно близок, аж уж голос исполнителя и вовсе не услаждал слух, но все было очень романтично обставлено. Даже с некоторой долей драматизма.
Последовавшее приглашение остаться на ночь меня не удивило, а вот мой отказ это сделать Бена определенно поразил. Он-то думал, что я и шла в гости в этой мыслью. И что достаточно давно он меня обхаживает, чтобы надеяться уже на более близкие отношения. Я осознала, что пришло вежливо откланиваться, а Бен, разлегшись поперек дивана, устроил комическое представление, на тему, как жестокая женщина бросает тяжело больного вздыхателя, не способного подняться, чтобы проводить ее, и наше расставание прошло весело и как будто бы даже не обидно, как могло бы быть в такой ситуации.
