Марина Литвинова
Блондинка хочет замуж, или Зима в Хьюстоне
В какой-то момент я решилась спросить, где Митчел сейчас и почему Оксана не живет в отеле с супругом, а поселилась в этом доме, не соответствующему ее привычке к комфорту. На что она вполне резонно возразила, что Митч на деловых встречах, жене в отеле светиться совершенно не стоит, и вообще лучше скрыть от компании тот факт, что Митчел иногда берет с собой в командировки вторую половинку. Люди могут разное подумать – что он ревнив, и боится оставить ее одну, или что он возит ее за счет компании, чтобы дома одна не скучала, или еще что-нибудь, лишь бы настучать на коллегу по работе. И вообще, Митч уже уехал, оказывается, в следующий свой командировочный город, а она осталась в Хьюстоне из принципа. Потому что этот дом – ее единственная отдельная от супруга собственность, куплен перед оформлением брака на все ее сбережения. Муж настаивает на продаже этого дома, так как дохода он не приносит, а ежегодный федеральный налог на имущество оплачивается из мужнина кармана, но Оксана считает, что в доме вполне можно жить. Для этого она и поселила сначала Хорхе, потом меня, продемонстрировав всю нашу команду супругу, а теперь и сама поживет немного, тогда, возможно, через некоторое время Митчел сдастся, и выделит ей из семейного бюджета пару-тройку десятков тысяч на ремонт этого дома.
Каждый день, покидая дом с утра, сложно было предположить,что мы будем делать и когда вернемся. Это было увлекательно и тревожно одновременно, ведь я никогда не знала, чем Оксана пожелает сегодня себя развлечь. Мы могли поехать в дорогой ресторан и заказать там изысканных деликатесов на невероятную сумму, потому что мне «надо привыкать к хорошей жизни». А могли несколько часов выискивать магазины со скидками, затем еще несколько часов методично примерять все, что висит на вешалках и лежит на полках, и в конце концов купить что-нибудь по очень даже умеренной цене, ведь «и при хорошей жизни надо уметь экономить». Затем собирать все пакеты с маркировками скидочных магазинов и потихоньку выбрасывать в урны при супермаркетах, чтобы эти пакеты никто случайно не увидел, потому как «экономия при хорошей жизни не должна бросаться в глаза».
Одним из мучительных моментов нашего совместного шопинга было то, что я не хотела ничего покупать, мне было и не на что, да и складывать потом некуда. И тогда Оксана доставала кредитку мужа и расплачивалась ею за вещи для меня в том числе, выбирая одежду по своему разумению. Например, она решительно запретила мне надевать брюки, потому как в брюках ходят только «негритоски», а в коротких юбках мексиканки (хотя по-моему, все наоборот), а американки ходят только в платьях, серого, голубого и розового цвета, и прочих пастельных тонов. Оксана мне купила два элегантных платья и несколько юбок, длинных и обтягивающих, одну из них сразу же заставила надеть – действительно, очень красиво, а также ворох колготок, которые надо носить с платьем, не смотря на жару, с туфлями на кублуках (хоть туфли у меня были в наличии). К тому же количество надоевших Оксане и отданных мне кофточек зашкаливало, я все равно ничего не могла взять с собой, в багаж не поместить и оставлять негде.
Однако в те дни я все это носила и, пожалуй, никто из прежних знакомых не узнал бы меня на улице или в ресторане (а мы почти каждый вечер проводили в ресторане). Я постоянно говорила, что мне неудобно принимать такие подарки, но бесполезно, у Оксаны было свое видение мира и моего места в нем. После первой «благотворительной» покупки я почувствовала себя Золушкой, облагороженной доброй Феей, после второй – несчастной побирушкой. Сама Оксана вышагивала в сапогах за две тысячи долларов, на них в каждом заведении обращали внимание официанты и продавцы и тут же оформляли свою наблюдательность в комплимент, всегда здорово поднимавший Оксане настроение. Сапоги были зеленого цвета, на очень высоком каблуке, лаковые и необычные, но чтобы потратить такие деньги на обувь! Ведь можно было бы долететь до Аргентины, месяц кружить по ней на автобусах, посещая пляжи и водопады, временами даже проживая в приличных отелях… Да, придется пересматривать свои жизненные ценности…Я пыталась отказаться хотя бы от вечерних выездов, продемонстрировав свои кулинарные способности. Купила в супермаркете куриных шеек на доллар и сварила суп, на мой взгляд, вполне съедобный. Оксана увидела шейки, пришла в ужас, сказала, что я ей рву сердце, и чтобы я больше таких страшных вещей не покупала. Привезла лосося и велела жарить кусками, раз уж я такая упрямая я не хочу выезжать в ресторан с нею. Посмотрев на заоблачный ценник, прикрепленный к упаковке лосося, я осознала, что выбора у меня нет, и перестала артачиться, смирившись окончательно с захватившим меня бурным потоком.
В короткие свободные между примерочными и развлекалочными занятиями промежутки, Оксана продолжала мой ликбез.«Необходимо цепляться за всех, кто появляется на горизонте с университетским образованием, можно высматривать и женатых, недовольных своим браком» – говорила она убежденно, «все еще впереди, все твои выбирания и перебирания, навык приходет лишь при большой активности и постепенно». Я не очень понимала, где же взять время, чтобы «цепляться», если мы постоянно с Оксаной вдвоем разъезжаем там и сям, но все же пыталась высказать ( или нерешительно промямлить) свое мнение, что неплохо было бы и нежные чувства иметь к жениху, в дополнение ко всем рациональным соображениям. «Может, ты еще и любовь собралась здесь встретить» – изумлялась она и закрывала немедленно тему.
Однажды вечером мы поехали было в театр, но по пути заехали в кафе перекусить, а рядом с этим кафе оказался бутик дорогого белья, а в бутике проводилась презентация с застольем. Туда, вероятно, пригласили заранее клиентов специальными открытками, но пришли не столько клиенты, сколько те, кто мимо проезжал и посчитал свой внешний вид вполне соответствующим высокому званию пользователя этого самого белья. Там Оксана встретила своих знакомых: адвоката, врача и инженера нефтяной компании, представила меня и поинтересовалась, не успели ли они развестись с женами за то время, что они не виделись. Как выяснилось, не успели. Мне надлежало стоять рядом, потупив глазки, как полагается скромной девице на выданье, и периодически улыбаться зазывно. На всякий случай дать всем номер телефона (кандидаты в женихи тут же удаляли его из списка контактов, стоило Оксане отвернуться). Едва не сделав реверанс, перейти к новой группе, с теми же репликами моей доброй феи: «А не развелся ли еще кто-нибудь, или знает разведенного приятеля?» Сказать, что при этих процедурах я сгорала от стыда – просто ничего не сказать. Однако следующий эпизод добавил мне воинственности.
К Оксане подошли три ее подруги давних лет. Как она объяснила, когда-то они вместе, одной компанией русскоязычных приятельниц, искали себе богатых мужей и хвастались, кто кого перещеголяет в этом вопросе. Теперь же они устроились все, кто лучше, кто хуже, но по крайней мере, никто из девиц не работает и даже не помышляет об этом низменном занятии. После того, как Оксана назвала мое имя, я автоматически протянула руку для рукопожатия, так уже привыкла делать это в здешних условиях всеобщего равенства. Каково же было мое изумление, когда все три девушки отвернулись от меня, демонстративно не заметив протянутой руки, и, более, того, фыркнув, моментально отошли к другой компании. Я стояла соляным столбом, не понимая, чем же заслужила такую немилость, а Оксана меня утешала такими фразами: «У них по три класса образования, но вышли замуж за толстые нефтяные кошельки и теперь нос задирают, не обращай внимания». Я, конечно, вняла советы и постаралась было не обращать, как тут подскочили и защебетали еще несколько девиц помоложе, и тут уж Оксана показала себя во всей красе.
«Это Светлана, – представила она меня, нежным движением поправляя мне челку. – Она у меня немного странная, все о любви мечтает, а главное, после замужества работать хочет. Вы представляете, работать!» «Неужели? Работать? Больше заняться нечем?» – изумленно вопрошали подружки, и в самом деле взирая на меня как на инопланетянку. «Ах, ну конечно, это шутка – любишь же ты, Оксаночка, над людьми подшутить» – вынесли они свой вердикт. Я не могла понять, почему же считается так стыдно работать, и как мне объяснять каждый раз, что лично мне все-таки не стыдно, потому что иначе будет очень скучно, да и родители воспитали с таким понятием, что обществу должна быть хотя бы минимальная польза от любого человека.
Вечером воскресного дня мы объезжали богатые кварталы, Оксана показывала умопомрачительные дома, в которых после второго или третьего замужества, каждый раз на ступеньку выше по иерархической лестнице, поселились ее давние русские или украинсккие приятельницы. Именно там, в отличие от центра города, все переливалось и сияло рождественской иллюминацией, хозяин дома в этом районе старался перещеголять соседа.Не знаю, как увиденное повлияло на Оксану, в ккакой стресс ее вогнало увиденное, но ей вдруг захотелось на дискотеку в негритянский район. Я вынуждена была поддержать эту идею, однако при виде толпы черных подростков в наколках у парадного входа сердце ушло в пятки. Девушка на кассе сразу сказала, с нажимом, что мы пришли в неправильное место, но Оксана резво приобрала два билета и бросилась в самую гущу танцующих. Люди на танцполе неожиданно расступились, и сперва шепотом, а потом все с нарастающей громкостью по залу пронеслось: «Это копы!» Я стояла ни жива, ни мертва, чувствуя себя внутри голливудского фильма, героем которого я вовсе не хотела бы быть. Но Оксана быстро угомонилась, постояла, переминаясь с ноги на ногу, еще немного, и сделала рукой мне знак, похожий на разрешение пойти уже восвояси. На следующий день у нас было новое увлекательное занятие – всем встреченным в общественных местах афроамериканцам Оксана расказывала и пересказывала жуткую историю про расовую дискриминацию в отдельно взятой дискотеке по отношению к белым девушкам…
