Maria Kowalsky
Легенда северной Пустоши
Каид вытянул руку перед собой, пристально посмотрел на нее – и над ладонью из ниоткуда появился небольшой шар из пара. Он мгновенно превратился в лед и упал в подставленную ладонь, окутанный дымкой. Каид усмехнулся, покрутил шар в руке. Затем резким движением отправил его в камин. Огонь зашипел и притих на секунду, но тут же восстановил силу.
В дверь постучали, и сразу же, не дожидаясь разрешения, в комнату скользнул тощий человек с невыразительным лицом и в серой одежде. Он поклонился Каиду и негромко сказал:
– Слухи верны, мой господин. Принц Роун не возвращался во дворец.
– Замечательно, – отозвался Каид, по-прежнему глядя в огонь. Верный помощник молча ждал. – Есть предположения, где он может быть?
– Его видели в компании с каким-то южанином. Хозяин постоялого двора опознал его. Говорит, они взяли двух лошадей. По их словам, собирались ехать на восток.
– На восток? – Каид поднял брови. – Ночью, вместе с южанином? Странно даже для легкомысленного Роуна. Кстати, что за южанин? Не создаст проблем?
– О нем ничего не известно.
– Что ж, нам это на руку, – Каид поднялся, вышел из-за стола. Невысокий, крепкий, с пронзительным взглядом, он неизменно производил впечатление человека, который много знает – но доверять которому, однако, стоит с оглядкой. – Скоро приедут послы, надо подготовиться. Король сейчас обеспокоен исчезновением сына, так что переговоры возьму на себя я. Твоя задача – проследить, чтобы Роун не вернулся.
– А как быть с инициацией? – негромко спросил помощник. Каид рассеянно отмахнулся:
– Я же сказал: проследи, чтобы принц не вернулся. Ни до инициации, ни во время, ни после. Исчез – так исчез. Духи севера ему в товарищи на пути к Небесному замку.
Поисковый отряд командира Айварса пересек реку в том же месте, где и Роун с таинственным спутником. Почти сразу же разведчики наткнулись на окоченевшие трупы двух лошадей. Животные замерзли совсем недавно.
Айварс посмотрел на обманчиво спокойную в это время Пустошь и покачал головой. Что могло двигать принцем, увлекая его в столь опасное путешествие? Да еще в то время года, когда вот-вот наступит ночь Сияния?
Огненная игла – короткий острый меч – четко указывала на север. Именно в ту сторону пошли Роун и его спутник. К Скалистому хребту.
– Пошли, – Айварс махнул рукой, призывая своих людей не расслабляться. – Нам надо догнать их.
5
Тайна Карима
Одной из странностей Пустоши оказалось то, что время здесь текло, кажется, по своим законам, не подчиняясь движению небесных тел. Да, на рассвете на востоке зажигалась яркая звезда Аврора, а в полдень можно было различить тусклый шар солнца за серой пеленой облаков. Однако эти символы дня угасали очень быстро, и на смену им приходила безраздельно царствующая ночь.
Иногда она была ясной, и тогда небесный купол покрывали мириады светлячков. Бывали ночи туманные, тревожные; белая земля под ногами сливалась с небом, и создавалось такое впечатление, что в мире больше ничего и никого нет – только ты и этот снежный неласковый мир вокруг.
Чаще всего в Пустоши завывал тоскливо ветер, без остановки шел колючий снег, и путнику чудилось, будто он слышит заунывные песни и видит идущих за ним призраков. Те смельчаки, что доходили до Второй развилки, рассказывали, что именно там им являлись призраки Пустоши, приказывая вернуться домой и не тревожить сон мертвых. Им верили. Потому что не было в Вангейте взрослого человека, который бы не знал легенду о Северном гоне, о Деве-воительнице и мстительных Гончих Пустоши.
Но хуже были те редкие ночи, когда метель расходилась вовсю, не щадя ничего. Снежная буря поглощала все, яростно завывал свирепый ветер, и казалось, будто злобный великан швыряется снежками. Дозорные на стене шепотом рассказывали, что именно в такие ночи в Пустоши загораются десятки огоньков, которые с разной скоростью передвигаются по снежной степи. Кое-кто даже клялся, что своими глазами видел, как призрачные всадники Тернового короля пытаются перебраться на эту сторону реки, но их останавливает магия огня. Воя от бессилия, призраки убирались обратно в Пустошь – до следующей Темной Ночи.
Роуну и Кариму до сих пор везло. Шла третья их ночь в Пустоши, но самое серьезное, с чем им пришлось столкнуться, была та самая метель в первую ночь, когда они увидели охоту Тернового короля. Роун до сих пор был полон впечатлений об увиденном и то и дело порывался начать эмоциональный монолог, чем неизменно смешил Карима.
Южанин вел себя куда сдержаннее, как будто бы это он всю жизнь провел на севере и был знаком со всеми легендами Пустоши. Роуна его чуть насмешливое отношение ко всему происходящему немало удивляло.
– Ты как будто здесь не в первый раз, – проворчал Роун как-то, когда они остановились на привал. Карим усмехнулся, вытаскивая из сумки еду.
– Это потому, что я не бегаю от восторга кругами, как собачка? – поинтересовался он насмешливо. Роун издал негодующий возглас:
– Я похож на собачку?!
– Ну, на котенка, – легко согласился Карим, со смешком увернулся от брошенного в него снежка. – Ладно-ладно, рысь.
– Странный ты, – Роун сел напротив, забирая от Карима свою долю. – Тебя ничего не пугает, ничего не удивляет. А ведь это Пустошь, забирающая жизни у самых смелых и сильных.
– Значит, не так уж они были смелы и сильны, – равнодушно заявил Карим. Такого Роун простить не мог:
– Ты не имеешь права так говорить о моем народе, южанин!
– Глупость – общечеловеческий порок, и тебе пора это запомнить, если не хочешь разочаровываться снова и снова, – заметил Карим, глядя на пламя костра.
Роун помолчал, убеждая себя не горячиться. Потом спросил:
– Если считаешь поход в Пустошь глупостью, то зачем ты здесь?
– Я уже объяснял причину. А вот ты, кажется, подходишь на роль глупца, – Карим скупо усмехнулся. – Во-первых, пошел за мной, хотя понятия не имел, кто я. Во-вторых, у тебя не было и нет четкого видения ситуации и хоть какого-то плана. Ты просто следуешь за мной…
– Подзаряжаю твой резерв, – подхватил Роун. Странно, но он не чувствовал обычного эмоционального взрыва, которым бы отреагировал раньше. Это Пустошь его так морозит, что ли? – У меня тоже есть цель, южанин. Давай уже признаем, что искать себя – тоже может быть веской причиной для похода.
Карим какое-то время смотрел на него со странным выражением, потом тряхнул головой, ничего не ответил и лег спать, повернувшись спиной к Роуну, чья очередь сторожить была первой.
Роун пожал плечами и устроился удобнее, прислонившись к большому камню за спиной. Выставленный защитный круг не подпустил бы близко никакую живность, но ведь Пустошь изобиловала и нежитью…
Принц не мог решить, считать ли нежитью призраков, или это относится только к вурдалакам, мавкам и прочим порождениям Тьмы? Призраки – они ведь души мертвых, которых не пустили на небеса. Но, с другой стороны, вон Терновый король – призрак, но убил же как-то двух охотников, не успевших выбраться со Второй развилки в Темную Ночь? А его собаки вполне убедительно загрызли заблудившуюся буренку. Так что вопрос оставался открытым. И Роун не мог отрешиться от мысли, что был бы не против увидеть Северный гон еще раз, хотя бы для того, чтобы окончательно разобраться в призрачно-неживом вопросе.
Они остановились на Первой развилке, с которой в Пустошь уходили два основных пути – до Второй и Третьей развилок. Место считалось последним относительно безопасным островком в Пустоши, здесь можно было воспользоваться оставленными предыдущими путниками припасами. А вот дальше в Пустошь осмеливались забираться только редкие смельчаки. Возвращались далеко не все.
Роун предложил идти ко Второй развилке, но Карим почему-то наотрез отказался, при этом почти не раздумывая.
– Новый путь может дать больше, чем проторенный, – туманно объяснил он и пошел впереди. Роун пожал плечами и последовал за упрямым южанином. В чем-то тот был прав… наверно.
Роун уже выпытал у замкнутого товарища по путешествию, что тот старше принца всего на полгода, родился и вырос в семье аристократов, приближенных к королевскому двору Арифы, и если бы захотел, мог бы отправить на поиски решения своей проблемы с магией кого угодно. То, что в итоге он сам отправился в Пустошь, было доказательством то ли глупости, то ли самонадеянности – но, возможно, единственным верным выбором.
Как и сам Роун, Карим явно подошел к точке, в которой ему нужно было решить, куда двигаться дальше. И Роун невольно начал уважать его за то, что не побоялся в одиночку идти в чужую страну и искать пути в Пустошь.
До сих пор Пустошь пускала их дальше, настороженно всматриваясь призрачными глазами по ночам: и Роун, и Карим не раз замечали, как тускло светятся пары огоньков по ту сторону защитного круга. Почему-то Роуну было скорее любопытно, за что эти призраки стали жертвами Пустоши, чем страшно. Карим же и вовсе выглядел чуть ли не отстраненным и равнодушным, прислушиваясь больше к себе, чем к внешнему миру со всеми его странностями и испытаниями.
По подсчетам Роуна, до дня инициации оставалась всего неделя. Неутешительная цифра, если вспомнить, что он так до сих пор и не чувствовал никаких магических способностей в себе. Настроение портилось с каждым днем, превращая принца в мрачного и вспыльчивого человека. Как ни странно, Карим нашел способ бороться и с этим.
Как-то раз, вернувшись с разведки и застав Роуна в подобном расположении духа, Карим не стал язвить. Он сел напротив, подождал, пока Роун кинет на него раздраженный взгляд исподлобья, и очень серьезно сказал:
– Кое-что изменилось.
Роун тут же встрепенулся, но не успел спросить, что случилось: Карим со вздохом выдал:
– Я не могу контролировать магию, – и тут же метко залепил ему лицо снежком. Роун от неожиданности свалился с бревна, издал боевой клич и кинулся на обидчика.
Карим в этот раз не стал изображать из себя холодного циника, и поединок на снежках получился что надо. Правда, пришлось на время ослабить огненную защиту, потому что иначе битвы не получилось бы.
Задыхаясь от долгого бега по колено в снегу, с раскрасневшимися носами и щеками, Роун и Карим потом сидели у костра, протянув к огню руки, и Роун, пожалуй, в первый раз ощутил, что Карим, по сути, такой же подросток, как и он сам. Как бы южанин ни старался казаться умудренным жизнью взрослым человеком, в нем так же бурлила кипучая энергия юности. И поняв это, Роун перестал бессознательно относиться к спутнику, как к взрослому. Иметь дело с ровесником куда проще хотя бы в том плане, что в любой момент можно бросить в него снежок – и тем самым объявить второй раунд поединка.
Потом голодные и промокшие парни долго сушили одежду, непослушными пальцами открывали запечатанные припасы и обменивались колкостями по поводу меткости и выносливости противника. А потом им резко захотелось спать, и Роун не удержался от злодейского смешка, потому что первым выпало дежурить Кариму.
Это была их третья ночь в Пустоши.
И именно с нее начались настоящие неприятности.
Роун проснулся от смутного ощущения, что вот-вот пропустит нечто важное. Первым делом он поискал глазами защитный круг. Тот успокаивающе мерцал, и Роун сел, разминая шею.
– Они опять здесь, – негромко произнес Карим, сидевший рядом. Южанин хмуро смотрел на собиравшихся по ту сторону круга призраков, и Роун невольно насторожился.
Призраков становилось все больше. Были здесь и охотники со своими собаками, и мудрый старец с длинной бородой, и даже дети – чего парни еще никогда не видели. Все они медленно парили над землей, не сводя тускло мерцающих глаз с живых, и от этого начинали бегать мурашки.
– Раньше их не было столько, – прошептал Роун. Он сам не мог бы объяснить себе, почему понизил голос, но при взгляде на окружающих круг призраков иначе было нельзя. – Чего это они?
– Наверно, мы заходим уже на их территорию, – тоже тихо отозвался Карим. Он стоял в напряженной позе, как будто готовясь к бою, и Роун скопировал его.
– Пока просто смотрим?
– Предлагаешь отправить парламентера? – поинтересовался Карим с легкой усмешкой. Роун тоже улыбнулся, покачал головой:
– Предпочту подождать развития событий. Даже если ты будешь считать меня слишком осторожным.
– Не тот случай, – пробормотал Карим, не сводя глаз с круга.
Призраки начали двигаться по кругу быстрее, словно закручивая воронку. Роуну начало казаться, что защитный круг подрагивает. Он кинул быстрый взгляд на перстень. Тот сиял ровным светом. Значит, защитная магия действовала без препятствий.
Карим что-то проворчал, но Роун не успел переспросить. Призрачная воронка резко замедлила ход, и в тот же миг из общей толпы вырвался и буквально нырнул в круг головой вперед огромный снежный монстр.
Ни Роун, ни Карим не успели что-либо сделать, ошеломленные прорывом защитного круга. Монстр с оглушительным ревом рванулся к парням. Роун едва успел поднять руку, чтобы заново активировать перстень, но монстр налетел на него, сгреб в объятия и помчался дальше.
Карим выругался, активировал огненную магию и встал в боевую позу, отчаянно желая побыстрее выбрать, следовать ли ему за монстром, или готовиться к отражению атаки. Однако призраки почему-то не воспользовались шансом хлынуть волной через прорыв в круге. Они еще мгновение стояли и смотрели на Карима, а потом все, как один, развернулись и исчезли в завихрениях снега.
Карим выдохнул и рванулся за монстром – но перед тем нагнулся и поднял оброненный Роуном перстень. Надев его, Карим только мгновение колебался, а потом решил использовать магию артефакта.
Буря не страшила его. Чтобы снег не слепил, Карим увеличил радиус действия артефакта, так что снежные хлопья теперь таяли метрах в двух перед бегущим парнем. Куда именно бежать, подсказывал все тот же артефакт: следы монстра удивительно быстро заметало.
Карим мрачно подумал, что как-то все это очень походит на хорошо организованное действие: и собрание призраков, и визит монстра, и вот теперь еще прекрасно скрывающая следы непогода.
Перстень едва заметно замерцал, а через секунду Карим заметил впереди очертания горной гряды. Это точно был не Скалистый хребет, но вот до его предгорья они вполне могли уже добраться. Тем более, что Вторая развилка была как раз у входа в горное ущелье.
След вел к одной из пещер. Карим довольно бодро поднялся по узкой тропинке, недоумевая, как монстр преодолел этот склон – а потом посмотрел вниз и увидел, что он идет к черному ходу, а сам хозяин пещеры только что зашел через основной вход.
– Что ж, тем лучше, – пробормотал Карим, осторожно спрыгнул вниз и побежал ко входу. Чем раньше он освободит Роуна, тем быстрее они смогут продолжить путь.
У самого входа Карим остановился, рассудив, что не следует вламываться без разведки. Да и неясно, как монстр отреагирует на огненную магию, не станет ли от этого агрессивнее – и не сделает ли Карим хуже Роуну.
Монстр небрежно бросил добычу на землю, а сам бродил по пещере, издавая странные горловые звуки. Он ходил на двух лапах, сгорбившись и косолапя, обросший длинной грязно-белой шерстью. Крепкая шея и большая голова, острые загнутые когти на передних лапах, низкий лоб, под которым горели желтые глаза – такого чудовища Кариму еще не доводилось видеть, хотя до него доходили слухи о грозном повелителе Пустоши, который иногда осмеливается переходить Меревинд и нападать на скот. Вангейтцы называли его скамером и уважали в достаточной степени, чтобы не выходить на скамера в одиночку или вдвоем. И глядя на снежного монстра, Карим вполне понимал, почему. Но у него самого выбора не было: без защиты огненного артефакта Роун замерзал на глазах.
Карим сделал глубокий вдох, вытащил короткий меч и вышел навстречу скамеру. Тот явно обрадовался добавке к обеду и затопал к парню. Карим приготовился к бою. Его учили биться в любых условиях, с разными противниками, но никогда еще ему не доводилось выходить в одиночку на снежного монстра Пустоши.
Это было страшно. Карим не скрывал это от себя. Но упрямо ждал встречи с монстром, не двигаясь с места. И только когда скамер подошел на расстояние, с которого мог ударом лапы снести голову наглому гостю, парень высоко подпрыгнул и в полете взмахнул мечом снизу вверх. Скамер взревел от ярости: острие меча провело довольно глубокую борозду, зацепив подбородок. Монстр замахнулся с удивительной для такого громоздкого существа грацией, но Карим увернулся и снова атаковал.
Было очень сложно атаковать и уворачиваться, искать все новые способы дотянуться до врага в ледяной пещере, рискуя поскользнуться. Скамер, кажется, скоро понял это, и двигался уже осторожнее, пользуясь тем, что Карим не мог подобраться к нему близко, чтобы не попасть под удар лапой.
Карим отпрыгнул назад, чтобы отдышаться, кинул быстрый взгляд на Роуна. Тот лежал на спине, раскинув ноги и руки, с закрытыми глазами и посиневшими губами.
Карим вздохнул, принимая решение. Закрыл глаза, словно не стоял напротив оскалившегося в предвкушении чудовища. Выронил меч и соединил ладони вместе. А потом резким движением выбросил вперед правую ладонь и дотронулся до занесенной лапы скамера.
Вспыхнул синий огонь. Скамер заревел от боли, отдернул лапу и прижал к груди – огонь тут же благодарно охватил его туловище, заставив чудовище взвыть и броситься на пол. Это не помогло, и скамер выбежал из пещеры, оглашая окрестности воем.
Карим поморщился: паленым пахло так, что на глаза наворачивались слезы. Он помотал головой, борясь с головокружением, а затем тяжело опустился на пол рядом с Роуном и взял его за руку.
– Ну вот, опять я тебя спасаю, – пробормотал он устало. Глаза закрывались, клонило в сон, но Карим упрямо сжал зубы, прикусив до боли губу. Это помогло.
Дым и запах горелой шерсти вымело из пещеры снежной бурей. Карим без усилий поставил защитную Завесу и злорадно усмехнулся при мысли, что если Пустошь вредит им намеренно, то сегодня она получила в нос увесистый щелбан.
– Странно, – раздался негромкий голос Роуна, и Карим посмотрел на него, недовольно отметив, что почти уже заснул.
– Что странно?
– Сидишь себе и бормочешь что-то, – Роун выглядел изрядно помятым, на щеке красовалась глубокая царапина, а рукав куртки был оторван, но лицо уже не было таким пугающе бледным. Он слабо улыбнулся и сел, прислонившись спиной к стене.
– Ты бы на себя посмотрел, – проворчал Карим, с облегчением надевая перстень на палец хозяину. – Этот комок шерсти чуть не слопал тебя.
– Подавился бы…
– И мне бы не пришлось с тобой нянчиться, ага, – Карим тоже сел удобнее, глядя на выход из пещеры. Снаружи бушевала непогода, словно Пустошь и в самом деле разозлилась не на шутку.
– Знаешь, почему я за тобой пошел?
– Славы захотелось?
– Нет, – Роун был серьезен. – Просто ты показался мне человеком, который не струсит бросить вызов судьбе. А я так не мог. Мне хотелось стать таким же.
Карим заговорил не сразу. Роун, кажется, уже решил, что разговор окончен, и собрался заснуть, но тут Карим все же произнес с неохотой:
– А ты мне показался человеком, который может перевернуть мир, если захочет. Только он сам об этом еще не знает.
– Я-то? – Роун рассмеялся почти без горечи. – Не Одаренный принц на пороге провальной инициации – что уж может быть лучше для переворачивания мира? Ты ошибся, южанин. Я всего лишь гонюсь за призрачным шансом стать хоть кем-то. Но, похоже, Пустошь не хочет отдавать мне это.
– Так забери у нее, – Карим посмотрел на него без улыбки, и Роун тоже посерьезнел. – Нужно брать то, что тебе нужно, а не ждать, пока кто-то преподнесет тебе это. Я думал, тетушка обучит тебя этому, – он покачал головой, сам не понимая, на кого сейчас злится: на тетю, которая слишком трепетно относилась к сыну и вырастила его легкомысленным и избалованным, или на самого Роуна, который не желал становиться тем, кем мог бы стать.
Роун недоуменно нахмурился:
– Тетушка? Ты о ком это?
Карим вздохнул, помолчал. Потом посмотрел в глаза Роуну и негромко проговорил:
– Твоя мама, сестра моего отца. Принцесса Арифы, королева Вангейта – Далия. Меня зовут Карим, сын Алима, второго принца Арифы.
Он получил некоторое удовольствие от растерянности на лице Роуна, и пока тот собирался с мыслями, продолжил:
– Да, мы с тобой кузены, маленький принц. Прими это как-нибудь.
Роун похлопал глазами, кажется, не зная, как к этой новости отнестись – а затем внезапно радостно разулыбался и крепко пожал руку Кариму:
– Приму это как честь, кузен. Мог бы, конечно, и раньше сказать, чего уж там…
– Раньше я считал тебя нюней и маменькиным сынком, и не мог смириться с мыслью, что мы родственники, – Карим скорчил гримасу, и Роун рассмеялся. – Теперь-то мы на равных, так что…
Роун ничего не сказал, только смотрел так, что Кариму стало неловко за молчание и высокомерное отношение к нему. Но он предпочел оправдать себя тем, что ведь Роун и был тем самым нюней. И только Пустошь дала ему толчок к развитию.
В любом случае, Карим тоже был рад, хотя и скрывал это гораздо лучше, чем Роун.
6