Maria Kowalsky
Легенда северной Пустоши
Южанин пожал протянутую руку. Пальцы у него были горячие и тонкие. Роун только сейчас осознал, что парень одного с ним возраста.
– Мне нужно только перебраться за реку.
– Так чего торчал в трактире? – съязвил Роун, открывая дверь. Южанин помолчал, потом серьезно ответил:
– Великая река не пускает чужаков в Пустошь днем.
Роун кивнул, идя следом за бывшим заключенным к выходу. Потом нахмурился:
– И все-таки – где охрана?
– Странно, что ты, северянин, не чувствуешь, когда Пустошь зовет, – невпопад ответил южанин. Роун недоуменно уставился ему в спину:
– А ты, значит, чувствуешь?
– Она зовет меня, – рассеянно сказал заключенный, выходя на улицу. Ветер тут же швырнул ему в лицо горсть снега, но снежинки сразу растаяли. Южанин нетерпеливо вытер мокрое лицо, посмотрел на Роуна:
– Ты со мной?
– Что? – изумился принц. Мысль о том, чтобы идти в Пустошь с человеком, который, видите ли, «чувствует» Пустошь, оскорбляет Вангейт и управляет магией огня, не приходила ему в голову. Однако потребовалось меньше минуты, чтобы Роун прикинул все плюсы и минус данной затеи. И когда на первый план вышло непобедимое желание доказать всем, что он может стать правителем даже без Дара, Роун не думая выпалил:
– Да!
Южанин как-то странно на него посмотрел, но ничего не сказал. Только когда они подошли к переправе, у которой стоял постоялый двор, неохотно выдал:
– Иди туда и попроси лошадей. Скажи – мы едем к тетушке на восток.
– Сам почему не скажешь?
– Кому быстрее поверят?
Роун, ворча себе под нос, толкнул калитку и вошел. Вернулся он скоро, с двумя оседланными лошадями. Протянул поводья южанину, потрепал лошадь по холке, и неохотно поинтересовался:
– Как тебя звать-то?
– Карим, – отозвался южанин, легко взлетая в седло. Роун повторил движение с не меньшим изяществом, на что Карим никак не отреагировал. – Поехали. Рассвет близко.
3
Призраки Пустоши
Магии огня хватало, чтобы оба путника и их лошади не ощущали холода, но справиться с ветром было сложнее. Карим использовать свой резерв отказался напрочь – как и объяснять причину. Роун поворчал для вида, но милостиво поделился магией со спутником.
Переправиться через Меревинд по толстому льду оказалось легко: выехать из города – и все, никому нет дела до твоих забот и желаний, можешь хоть навечно переселяться за реку. Так что на той стороне парни очутились как раз вовремя. Карим едва слышно выдохнул с облегчением, и Роун кинул на него любопытный взгляд. Как бы не так: южанин мигом нацепил маску презрительного равнодушия и только обронил:
– Поспешим.
– Опять нужно куда-то добраться за короткое время? – не сдержал язвительности Роун. Карим снисходительно посмотрел на него, с жалостью покачал головой:
– Насколько же вы ограничены…
– Эй, соглашение!
– Ты меня утомляешь, – процедил Карим рассерженно и поехал впереди. Роун прищурился: даже холодного южанина можно вывести из себя, как выясняется. Надо будет запомнить и использовать при случае. А то вон как зазнается, словно это он тут – принц с тяжелой судьбой.
– Ты мне не ответил, – Роун догнал спутника, – мы идем куда-то конкретно?
– А тебя дома не хватятся, маленький принц без Дара?
Роун с трудом сдержался, чтобы не дать раздражающему южанину в нос. Артефакт нужно было все время держать активированным, поэтому Роун ограничился злобным пыхтением и пообещал себе, что вернет любезность. Ну и что, что принцам полагается быть благородными и милостивыми? Иногда можно и забывать, что ты принц.
– Вот тебя это точно не должно волновать, невежа. У вас на юге все такие?
Карим снова посмотрел на него свысока и жалостливо:
– Какие – такие, сын южанки?
– Маму не тронь, – процедил Роун злобно. Карим кивнул:
– Не буду.
– Как-то слишком быстро ты согласился, – не поверил Роун. – С чего бы?
– Не твое дело.
– Грубиян.
– Сам согласился пойти со мной.
– Сам мне предложил.
– Духи севера и юга, за что вы так со мной? Это что же, мне твою болтовню всю дорогу терпеть? – Карим выглядел скорее расстроенным, чем разозленным. Роун тут же поинтересовался:
– Всю дорогу куда?
Карим ничего не ответил, только пришпорил свою лошадь и поскакал вперед, быстро скрывшись в снежном тумане. Роун кинул взгляд на перстень и расплылся в злодейской ухмылке. Куда бы там ни спешил южанин, Роун решил постараться скрасить ему путь.
А заодно и найти себя, если это вообще возможно.
Оставшись в одиночестве, Роун снова задумался, какая нелегкая его понесла в Пустошь – ту самую Пустошь, о которой ходили легенды, которой пугали детей, и которой боялись взрослые, храбрые мужчины. Неужели только глупое мальчишеское желание доказать усомнившемуся в его храбрости, что он ошибается? Или же тайная, едва тлеющая надежда найти свой Дар? Ведь ходят же легенды, что иногда Дар проявляется после подвига, путешествия, жертвы… А ему терять нечего, у него всего-то десять дней – нет, уже девять, – чтобы доказать свое право на наследование престола.
Только вот мама с папой, конечно же, будут вне себя от тревоги. Но магическая связь между всеми членами королевской семьи позволит им знать, что сын в порядке. А мама… Маме он постарается объяснить все во сне, и попросить прощения, и пообещать скоро вернуться. Только бы получилось связаться с ней!
Роун осознавал, что часто на горячую голову совершает поступки, за которые потом ему становится стыдно, и это необдуманное путешествие со странным незнакомцем, наверняка, можно было отнести к числу самых… глупых? Странных? Самоубийственных?
А может, именно так взрослеют? Не наблюдая за тем, как окружающие ошибаются и пытаются исправить ошибки, а самому раз за разом вляпываться в плохо пахнущее дело и старательно работать лапками, чтобы выбраться целым? Это как учиться не трогать огонь после неудачной попытки с ним поближе познакомиться; не лезть в воду после того, как чуть не утонул; не есть незнакомые ягоды, если не хочешь снова пережить острую боль, нехватку воздуха и ощущение близости смерти.
Роун не мог вспомнить, когда в последний раз делал что-то настолько необдуманное, и чтобы рядом не оказалось кого-то из близкого окружения: мамы, отца, Бранда, да хотя бы советника Каида. И он понимал, что если бы не волнение и страх, вызванные близящейся процедурой инициации, он бы, скорее всего, остановился на краю Меревинд – или еще раньше. Или вообще не затеял бы ту драку в трактире. Но его состояние было таким, что усидеть на месте Роун точно не смог бы. И тут появляется таинственный южанин, который мастерски управляется с магией огня и предлагает отправиться с ним в Пустошь. Кто бы на его месте не согласился бы?!
Он помотал головой, желая вытряхнуть лишние мысли, назойливо кружившиеся в мозгу: а если ничего не получится, а если никакого Дара не будет, ведь никто не гарантировал этого, а вдруг этот южанин вообще не человек и ему нужна жертва?..
– Хватит уже думать, – довольно громко произнес он, убеждая себя самого в правильности своего поступка. – Что сделано, то сделано. Вернуться назад значило бы признаться в своей слабости и никчемности, и осталось бы только лично предложить Каиду сесть на трон.
Пустошь радовала глаз только снежной пеленой, из-за которой ничего не было видно. Защитная огненная магия не позволяла холоду и ветру проникнуть сквозь тончайшую невидимую «пленку», обтекая всадника и лошадь. Небо низко нависало над снежной степью и было мрачным и тяжелым: сплошная туча, готовая щедро отсыпать колючего снега. Меревинд быстро скрылась из вида.
Роун остановил лошадь: не зная дороги, в Пустоши лучше не рисковать. И как раз в этот момент из пелены вынырнул обсыпанный снегом Карим, нашел взглядом Роуна и подъехал. Южанин выглядел злым и замерзшим. Роун хмыкнул, делясь теплом артефакта:
– Что, магия подводит?
– Если я ее отпущу на волю, тут все растает, – сквозь зубы отозвался Карим, стряхивая снег с куртки, пока тот не растаял окончательно. Роун издал смешок:
– Ты еще скажи, что Великий потоп устроишь! Ври, да не задавайся!
Карим выругался на своем языке, замысловатой и сложной фразой. Роун разобрал примерно половину, из которой следовало, что южанин считает его кем-то очень скользким и любящим подземелье, но оскорбиться не успел.
Лошадь внезапно остановилась, так что Роун едва успел схватиться за поводья крепче, испуганно заржала, а потом встала на дыбы, скинула всадника на землю и ускакала прочь, в сторону реки. Ошеломленный Роун, падая в глубокий снег, успел увидеть, что Карима постигла та же участь. Потом он выронил перстень – и сразу же оглушительно завыл ветер, слепя и обжигая лицо.
Сугроб оказался глубоким, и у Роуна мелькнула мысль зарыться поглубже и переждать бурю. Затем он вспомнил, что это Пустошь, и здешние бури не чета обычным, и с сожалением отказался от идеи.
Он вынырнул наружу, почти ничего не видя и не слыша, и принялся шарить в поисках перстня, остро жалея, что не обладает Даром и зависит от артефактов. Лицо замерзло очень быстро, щек он почти не чувствовал, как и пальцев ног и рук…
И в этот момент живительное тепло охватило его, даровав блаженство и покой. Роун поморгал, стряхивая с ресниц снег, огляделся. Карим, стоя по пояс в снегу рядом с ним, держал его за руку, и выражение лица у него при этом было такое, словно он держит то самое скользкое существо.
Снег вокруг них быстро таял, ветер разочарованно утих, и вскоре Роун заметил перстень. Не отпуская руки Карима, он потянулся за артефактом, схватил его, и только потом разжал пальцы, позволяя Кариму выбрать, своей ли магией он воспользуется для обогрева или предпочтет искусственную.
Южанин, кривясь и морщась, с крайней неохотой слегка сжал пальцы Роуна.
– Я должен восстановить резерв, – объяснил он, цедя слова. Роун кивнул:
– Без проблем.
Оба промокли насквозь, и если бы не магия, замерзли бы за мгновение. Роун решил, что стоит сделать привал до утра, а там уже разбираться, что делать дальше.
– Пошли вон туда, – он показал товарищу на темневший посреди белоснежного мира островок. – Надо отогреться и отдохнуть.
Оба побрели к островку, растапливая снег собой и промокая еще больше. Несомненно, магия просушила бы одежду – но с навалившейся усталостью она не справилась бы. И Роун сомневался, что южная магия в этом вопросе хоть сколько-нибудь лучше северной. Иначе мама рассказала бы ему.
Роуна кольнуло острое сожаление: магическая связь наверняка доложила маме с папой, что на короткое время контакт с защитным артефактом был утерян, и родители, конечно же, перепугались. Но сейчас-то все хорошо, правда?
Островок на самом деле оказался невысоким холмом – первым за все время их пути. Роун ужасно удивился: он думал, что Пустошь – это точно место, где нет гор. Ну, кроме Скалистого хребта, очертания которого можно увидеть в ясный день со стены города. Однако принц быстро сориентировался и с помощью Карима сумел соорудить Завесу, оберегающую людей от бушующей непогоды.
Холм оказался с небольшой пещерой. Карим без сил повалился на землю, даже не снимая мокрую куртку. Роун шмыгнул носом, от куртки избавился и повесил ее на выступ в стене, после чего сел ближе к согревающей золотистой Завесе и блаженно зажмурился.
– Спасибо, – негромко произнес Карим. Роун открыл глаза, моргнул.
– И тебе.
– Никогда бы не подумал, что скажу это тебе, – Карим скривился.
– Не больно-то и хотелось. Как-то жил без твоей благодарности почти семнадцать лет.
Карим помолчал, и Роун подумал, что тот готовит очередную ехидную реплику, но южанин неожиданно спросил:
– Так это все-таки правда, что твой Дар еще не проявился?
– И у него всего девять дней на это, – честно признался Роун, пожал плечами. – Ну, мама учила меня, что нужно быть благодарным судьбе за то, что она тебе дает…
– И требовать то, что она тебе должна была дать, – жестко перебил Карим. Роун издал смешок:
– Может, ты и прав, не знаю. Но магия – это такая стихия, которая или есть, или нет. Насильно ее к себе не привяжешь.
– Но ты же не сможешь стать королем!
– Я даже не знаю, буду ли я рад этому, – признался Роун, размышляя, зачем говорит все это южанину, с которым знаком всего несколько часов.
Карим выдохнул очередное ругательство, прислонился к стене, глядя на товарища со смешанным выражением удивления, растерянности и злости:
– Дар – это право королей!
– Ты ему об этом скажи, – со смешком посоветовал Роун. Снаружи бушевала непогода, но в маленькой пещерке было тепло и уютно, и даже спутник не раздражал так уж сильно. – Мама думает, что это из-за нее. Ну, потому что она южанка, и у нее Дар огня, а у папы – ледяной. Видимо, их нельзя смешивать.
Карим долго смотрел на него, казалось, подыскивая нужные слова и не находя их. Роун безмятежно улыбнулся ему и закрыл глаза, надеясь, что настырный южанин, наконец, отвяжется со своими бередящими душу вопросами. Но надежда была тщетной:
– Значит, тебе нужно найти свой Дар, – потребовал Карим. Роун хмыкнул:
– Он что, вроде клада, по-твоему?
– Ты слишком легко сдаешься!
– Я живу в поисках последние несколько лет, – пока еще мягким тоном сказал Роун, начиная закипать. – И ничего пока не нашел. Как думаешь, каков шанс найти в последние дни? И вообще, с магией или без нее, я все равно могу жить нормальной жизнью.
– Как бы не так! – горько усмехнулся Карим. – Думаешь, тебе позволят жить во дворце после неудачной инициации? Или твоим родителям?
– Я думал об этом, – признался Роун, – и решил, что если у меня ничего не получится, то я воспользуюсь правом выдвинуть претендента. Мой кузен обладает Даром льда, пусть он и слабее, чем мог бы быть. Вот его и выдвину.
– Ты ему доверяешь?
– Абсолютно, – кивнул Роун. – Бранд – тот еще зануда, но он верен до конца и честен до глупости. А тебе-то какое дело до того, стану я королем или нет? – спохватился он, с подозрением глядя на мрачного южанина. – Тебе на трон северного королевства хода нет точно.
– Больно надо! – огрызнулся Карим. – И с чего ты решил, что мне есть до этого дело?
– Ну, хотя бы с того, что ты кипятишься последние минут пять, – хохотнул Роун, хотя чувствовал себя совсем не весело. Слова Карима подлили масла в огонь, напомнив о проблеме, о которой он и так никогда не забывал и только пытался замаскировать растущий страх бахвальством.
В самом деле, чего этот южанин к нему пристал? Потащился в Пустошь, чтобы та каким-то образом ограничила ему прущую напролом магию, прихватил с собой принца северного королевства, но зачем лезть в его дела? Своих проблем не хватает?
– Ты поэтому со мной пошел? – неожиданно спросил Карим, когда Роун уже начал дремать. Принц вынырнул из дремы, с неудовольствием посмотрел на товарища по путешествию:
– Я еще не знаю, зачем я потащился за тобой в эту стужу. Наверное, поэтому. А может, и не поэтому. Отстань. Ты хуже нашего дворцового колдуна, когда он меня учит заклинаниям: брюзжишь и нудишь. Сам-то знаешь точно, зачем приперся сюда?
– Как ты правильно заметил, – язвительно сказал Карим, – лед тушит огонь, а мне того и надо. Так что я точно знаю, зачем я здесь.
– Так и будешь сидеть тут, в тепле, и ждать, пока талый снежок в карманах куртки потушит твой огонек?
Карим закрыл глаза, словно приказывая себе успокоиться. Роун про себя посмеивался, довольный тем, что удалось вывести из себя надменного южанина, когда тот кинул на него тяжелый взгляд и проговорил:
– Мне нужно попасть к Скалистому хребту.
– Уже конкретнее. И что там?
– Место, где я могу избавиться от лишнего магического резерва.
Роун прищурился, разглядывая лицо южанина. Тот явно не договаривал, но Роун слишком устал, чтобы вытаскивать информацию. Он решил устроить допрос утром, когда выспится и отогреется, да и непогода утихнет, позволив решить, куда идти дальше.
И в этот момент земля мелко задрожала, с потолка посыпалась каменная пыль, а магический щит дрогнул. Карим вскочил на ноги первым, широко раскрытыми глазами глядя на что-то за Завесой. Роун кинул быстрый взгляд на свой перстень. Тот едва заметно дрожал – и так же подрагивал щит, спасающий их от холода.
– Будь готов активировать резерв! – прокричал Роун. Шум усиливался, сверху начали падать мелкие осколки; один угодил в щеку Кариму, но тот словно не заметил. Южанин стоял с закрытыми глазами, сложив ладони вместе. Роун разрывался между желанием замереть на месте и ждать дальнейшего развития событий и пониманием, что еще немного – и потолок может рухнуть на них.
Завеса замерцала, и сквозь золотистое сияние Роун заметил какие-то бледные силуэты. Принц открыл рот, чтобы предупредить Карима, но в то же мгновение южанин схватил его за руку – и вовремя!
Перстень жалобно задребезжал, Завеса рассыпалась, и в пещеру ворвалась настоящая снежная буря. Роун инстинктивно зажмурился, но тут же открыл глаза. Было на что посмотреть!
По снежной равнине мчались всадники на огромных конях, спрыгнувшие с холма. Они были словно созданы из снега и не чувствовали холода. Ошеломленный Роун сбился со счета сразу же: все равно в бушующей буре сложно было видеть даже выражение лица Карима. Но за руку южанин его держал крепко.
– Невозможно… – прошептал Роун, озираясь. Как раз в это мгновение появилась целая группа охотников с собаками – и поскакала в сторону парней. Роун инстинктивно готов был упасть на землю, но Карим дернул его, словно точно знал: принц испуган. Да и кто бы не испугался?
Так они и стояли посреди бури, окутанные магией огня, наблюдая, как мимо проносятся все новые и новые всадники на богато украшенных конях, с собаками, прикрепленными к седлам колчанами и луками за спиной, с мечами в ножнах. Оглушительная тишина, которую нарушало только их собственное дыхание, придавала событиям совершенно невероятный эффект. И только когда всадники исчезли в снежной пелене, морок наконец спал.
Роун шумно выдохнул, уставился на Карима со смешанным выражением детского восторга и растерянности:
– Это что же, был Великий гон?! Призрачная охота королей севера, которой пугают детей, если те ведут себя плохо? Терновый король со свитой, который возвращается в свой замок на краю мира, и если принцесса, которую он похитил на прошлой охоте, сбежала, он бросается за ней в погоню!
Карим, который сначала выглядел таким же изумленным, постарался быстро вернуть себе надменный вид:
– Ты спрашиваешь об этом южанина? Что с твоей гордостью?
– Я просто не знаю, верить ли своим глазам. Это ж надо, а?
Карим только хмыкнул, как делает взрослый, когда ребенок ведет себя слишком эмоционально. Странно, но Роуна это почти не задело.
Карим со скучающим видом зарядил перстень магией огня и отдал хозяину, после чего снова несколько минут восстанавливал уже свою ауру, держась за мизинец принца. Роун не удержался от смешка:
– Так вот зачем я тебе понадобился, южанин! Я твоя страховка!
– Как и я – твоя, – проворчал Карим, отпуская его руку так быстро, словно Роун был болен проказой.
– Ага, – легко согласился Роун. – Только тебе в Пустошь было нужнее, верно? А абы кого ты взять не мог: артефакты огня, хоть и можно купить в лавке, отличаются друг от друга весьма и весьма сильно. И если бы с тобой тут был кто-нибудь из простых людей…
– А ты – не простой, да?
– Я имею в виду, что мало у кого нашелся бы артефакт, выданный принцессой Арифы и позволяющий его хозяину черпать магию, даже если он сам не Одарен, – Роун подарил хмурому товарищу раздражающую усмешку. – И если бы с тобой тут оказался кто-то другой, далеко бы ты не прошел.
– И что помешало бы мне, к примеру, избавиться от тебя и захватить твой перстень? – сумрачно поинтересовался Карим. Роун безмятежно улыбнулся:
– Да то, что если бы ты рискнул такое провернуть, сгорел бы в тот же миг. И даже твоя собственная магия не помогла бы.
– Проверял? – Карим подошел почти вплотную, не отводя тяжелого взгляда. Роун безмятежно кивнул, не желая выглядеть слабее:
– Представь себе. Всякое бывало.
Карим еще какое-то время сверлил его взглядом, будто желая выпытать тайну, потом резко отвернулся и пошел прочь. Роун постоял еще немного, пожал плечами и пошел следом за мрачным товарищем, с усмешкой отмечая, что вывести надменного южанина из себя, оказывается, не так уж и сложно. Зато как приятно!
4
На поиски принца
Король и королева Вангейта, с трудом привыкшие отпускать единственного сына в относительно безопасный город и походы с опытными охотниками, конечно же, были изрядно встревожены, когда магия крови, связывающая их, внезапно показала, что принц зачем-то пересек Великую реку. Далия готова была тут же отправить за сыном стражников, но Бьерн удержал ее.
– Возможно, это просто очередной спор с товарищами, – сказал он негромко. – Знаешь же, в этом возрасте постоянно проверяют друг друга на храбрость. Дай ему время.
– Уже за полночь, – королева Далия смотрела на мужа огромными глазами, в которых читался страх за сына. – Ты знаешь, что бывает в Пустоши ночью… знаешь лучше, чем кто бы то ни было другой.
Бьерн медленно кивнул. Да, он знал о жестокости и коварстве Пустоши, завлекающей и убивающей холодом – и кое-чем пострашнее. Истории о призраках и голосах, во времена легкомысленной юности казавшиеся ему обычными байками у костра, очень быстро становились частью воспоминаний, стоило только провести одну-единственную ночь на том берегу. Не свихнуться после увиденного и услышанного. Вернуться и рассказать другим, чтобы те не повторяли ошибок и не лезли в обитель вечного холода…
– Он не один, – Бьерн показал на два мерцающих огонька на карте, подсвеченной магией. – С ним кто-то, у кого есть артефакты огня.
Далия склонила голову к плечу, прищурилась, глядя на огоньки. Один сиял ровным светом, другой напоминал огонь свечи, которую держат в руке: то ярче, то тусклее. Какой из них принадлежит Роуну, определить было несложно: артефакт, который Далия вручила своему сыну, позволял точно сказать, что с аурой Роуна. Однако внимание королевы привлек огонек «свечи». Она долго смотрела на него, и наконец произнесла:
– Это не артефакт.
– Что? – Бьерн был удивлен. – Хочешь сказать, он нашел Одаренного и зачем-то вместе с ним отправился в Пустошь ночью?
– Скорее всего, – рассеянно отозвалась Далия, сосредоточенно разглядывая карту.
– Но зачем им так углубляться в Пустошь? – Бьерн нахмурился, уже готовый разделить тревогу жены и немедленно отправить на поиски сына лучший поисковый отряд.
Далия ахнула, посмотрела на него, и Бьерн изумился: во взгляде королевы была пугающая растерянность. Далия пошатнулась, схватилась за край стола.
– Что такое? – король быстро шагнул к побледневшей жене, обхватил ее плечи ладонями, вгляделся в лицо. – Что случилось, моя королева?
– Отправь за ними Айварса, – непослушными губами прошептала Далия, опираясь на руку мужа. – Отправь немедленно, потому что они задумали невозможное!
Вернувшись во дворец, Бранд не стал подниматься к себе в комнату, а терпеливо прождал в кухне почти час. Разумеется, он не ждал от кузена пунктуальности, но когда установленное время прошло, начал беспокоиться, и в конце концов вернулся на улицу, намеренный найти упрямца.
Однако поиски не привели к успеху. Бранд проверил все места, куда мог пойти Роун, зашел в трактиры, к друзьям кузена, даже прогулялся по опушке леса, но принца никто не видел после того, как они ушли вместе с Брандом. Только стражник, заканчивавший свой обход, припомнил, что видел какого-то парня, похожего на Роуна, выходящим из тюрьмы.
Бранд нахмурился. Что это Роуну понадобилось в тюрьме ночью?
– А! – стражник поднял указательный палец. – Он еще не один был, твой знакомец. С ним какой-то парень был. По виду – голубых кровей, не иначе! Потому как держал себя индюк индюком, вот чесслово!
– Час от часу не легче, – пробормотал Бранд. – Что это еще за… – И тут его захлестнуло подозрение. – Парень не похож на наших? Ростом с меня, смотрит этак свысока?
Стражник недолго колебался, прежде чем кивнуть:
– А то! Может, его кто выкупил, потому как, видать, в заключении был. Помятый чуток, – пояснил он, показал на свою щеку. – Вот тут поцарапанный, и одежда, хоть и дорогая, но кто-то ему рукав-то порвал.
Бранд мрачно подумал, что вот такого сюрприза от Роуна он точно не ждал.
– Ладно, спасибо тебе. Пойду искать своего друга.
– Да вряд ли они еще там, – хмыкнул стражник ему в спину. Бранд остановился. – У них там в тюрьме сейчас разнос идет, начальник рвет и мечет, и всех, кто мимо проходит, в камеру бросает. – Он хохотнул. – Заснули они все там, вишь ты!
Бранд поразмыслил немного, решил, что в словах стражника есть здравый смысл, и даже Роун вряд ли стал бы возвращаться туда, где может отхватить приключений. А потому он направился во дворец, надеясь, что легкомысленный принц вернулся домой.
Вот только зачем ему понадобилось якшаться с южанином?
А дома его тут же вызвал к себе Бьерн и, не дав сказать и слова, рассказал о случившемся. Бранд был подавлен и ошеломлен. Он чувствовал себя очень виноватым и не мог посмотреть дяде в лицо.
– Прости меня, дядя, – выговорил он, пряча глаза. Потом сказал себе, что ответственность надо принимать в полной мере, вздохнул и поднял голову. Бьерн смотрел на него совсем не осуждающе, и Бранду от этого стало еще хуже.
– Тебе не за что просить прощения, – заявил король, положил руку на плечо племяннику и сжал. Это движение было наполнено тревогой. – Мы все знаем, каким Роун может быть сорвиголовой. Наверняка, это один из подобных случаев.
Далия стояла у окна, всматриваясь в ночную тьму так, словно надеялась увидеть сына. Бранд закусил губу, ощущая стыд. Это по его вине принц исчез. Это он оставил кузена одного. Это по его вине…
Будто читая его мысли, Далия обернулась, посмотрела на него и покачала головой.
– Нет, – прошептала она одними губами, так что Бьерн ничего не услышал.
Бранд медленно кивнул. Потом подумал, что стоит рассказать о случившемся в трактире.
– И я думаю – это тот самый южанин, – закончил он историю. – Пока не знаю, что случилось в тюрьме, и почему Роун его выпустил… и даже никаких предположений.
Далия и Бьерн переглянулись, и у Бранда возникло четкое ощущение, что король с королевой знают гораздо больше, чем говорят ему.
В дверь негромко постучали. Бьерн кивнул своим мыслям и произнес:
– Входи.
В комнату вошел высокий, крепкий мужчина в военной форме. Почтительно склонив голову перед королевой, он обратился к королю:
– Приказывай, мой король.
Голос командира дворцовой стражи Айварса был негромким, но каждое слово произносилось четко и ясно. К своим тридцати семи годам Айварс успел доказать свою несомненную верность Бьерну, с которым прошел трудный путь войн и построения мира. Бьерн и Айварс были знакомы больше двадцати лет – со дня инициации будущего правителя Вангейта и нападения на него одного из бунтовщиков. Айварс без колебаний встал на защиту принца, получил глубокий шрам на щеке и стал лучшим другом короля.
– Роун, – без предисловия начал Бьерн. – Он зачем-то отправился в Пустошь. Ночью. В компании загадочного южанина.
В лице Айварса не дрогнул ни один нерв. Он кивнул:
– Мы найдем их. Выдвигаемся немедленно.
– Возьмите, командир Айварс, – королева протянула ему ножны с мечом. Айварс взял их, снова склонил голову. – Это Огненная игла, она поможет найти Роуна.
Она помолчала, закусила губу и тихо попросила:
– Прошу, найдите его, пока не стало слишком поздно.
Айварс коротко кивнул и вышел. Бьерн подошел к Далии, что-то прошептал ей. Королева кивнула, посмотрела на Бранда и подозвала его жестом. Бранд шагнул вперед.
– На днях в Вангейт прибудет делегация из Арифы, – сообщила Далия. Бранд кое-что слышал об этом, но в детали не вдавался, считая, что все, что нужно, ему скажут. – Наверняка, мой дядя пришлет кого-то, чтобы разузнать о Даре Роуна, – она запнулась на мгновение, продолжила: – Я не могу передать это кому-то другому. Так что ты должен будешь понять, кто этот особенный гость, и проследить, чтобы он не совал свой нос, куда не следует.
Бранд ответил не сразу: он пытался осознать масштаб задачи и цену за провал. Помотал головой, потом сразу же закивал. Далия слабо улыбнулась, конечно же, понимая причину его нерешительности.
– Ты столько лет присматривал за Роуном, Бранд. Неужели не сможешь за каким-то шпионом?
Отношения между королем Муазом и Далией начали портиться несколько лет назад. Бранд не лез не в свое дело и не выспрашивал ничего, но расстроенный Роун рассказал, что мамин дядя хочет через нее оказывать влияние на Вангейт, устанавливая свои цены на товары и получая все большую власть. Конечно же, Далия не пожелала выполнять подобную просьбу-требование, Муаз рассердился и уже два года вообще не общался с племянницей.
Учитывая близившуюся инициацию Роуна, Арифа, конечно, не могла остаться в стороне. Наверняка, шпион будет, но вот сможет ли он, Бранд, вычислить его и обезвредить так, чтобы не пострадал и без того хрупкий мир между королевствами?
Бранд вспомнил, какое у королевы было лицо, и клятвенно пообещал себе, что справится. Что угодно сделает, чтобы сохранить мир, как бы Арифа ни пыталась его разрушить.
Исчезновение принца из дворца, разумеется, не оставалось секретом долго. Советник Каид в этот поздний час все еще оставался в зале Совета, разбирая важные дела. Мысли его то и дело обращались к двум предстоящим событиям: визиту послов из Арифы и инициации Роуна. Нужно было о многом позаботиться.
Конечно же, Каид всегда проверял то, за что взялся, до мелочей. Знал больше, чем кто-либо, причем о таких вещах, о которых никто, кроме него, и не задумывался. Именно поэтому у него всегда было несколько планов, и он никогда не проигрывал. А сейчас предстояло разыграть свою игру сразу на двух досках, обратив себе на пользу все недостатки противника.
Каид небрежно бросил в мусор бумагу, на просмотр которой потратил пару секунд, и задумчиво прищурился, глядя на танцующий в камине огонь. За окном бушевала непогода, но в комнате было тепло и спокойно. Не то, что днем, когда советники пытаются перекричать друг друга в борьбе за внимание короля.
– Глупцы, – прошептал Каид с усмешкой. – Они полагают, что их мнение что-то значит, и не желают слушать советов и предложений. Что ж, тем больнее будет падать.
Главный советник начал предпоследний раунд своей масштабной игры два года назад. За это время он осторожно и методично подбирал ключи ко всем своим товарищам по Совету, собирая на них компромат, чтобы надавить на них в нужный момент. Заодно и выяснял истинное отношение коллег к правящему королю. Оказалось, что недовольных довольно много: кого-то не устраивал отмененный Бьерном налог, кто-то затаил обиду за нанесенное оскорбление, а еще двое хотели сами сесть на трон.
Однако, к разочарованию Каида, никто из вероятных предателей не собирался открыто присоединяться к нему в случае, если Каид начнет свою борьбу за трон. Трусливо прикрываясь своим положением и статусом, эти лицемеры только и могли, что нести фальшивую чушь, что выводило главного советника из себя. Он понимал, что наверняка эти поганые чиновники не замедлят принести ему клятву верности, если он сядет на трон – но кому тогда будут нужны их клятвы и заверения?