Маргарита Головкова
Дай нам Бог
А вот, что было дальше, – они и не помнят. Помнят лишь, как раннее летнее солнце разбудило их, крепко спящих в машине. Первым проснулся демобилизованный солдат, сидящий за рулём. Сначала он тупо смотрел в окно машины, пытаясь понять, каким образом они могли попасть в птичье гнездо немыслимых размеров. В голове блеснула глупая мысль: колдовством их превратили в очень крупных птиц. Храп, спящих рядом друзей, заставил парня признать себя полным идиотом. И ребёнку было понятно, что они находятся внутри копны сена. Успокоившись, он стал вспоминать, как их сюда занесло. Картинки из прошедшей ночи быстро пронеслись перед глазами: «Вот они мчатся на машине по безлюдной пыльной просёлочной дороге; вот чуть не задавили любимицу всей деревни овчарку Дези, пожелав ей при этом поскорее сдохнуть и не путаться под ногами». Здесь его воспоминания оборвались. Но парень не сдавался. Он, во что бы то ни стало хотел вспомнить, как они оказались в копне сена, и что происходило с ними в период между встречей с Дези и нынешним положением. Напрягаясь, юноша почувствовал страшную, раскалывающую пополам голову, боль. С трудом, но стали всплывать отдельные фрагменты произошедших с ними событий: «Поляна в лесу, очень высокие красивые люди (или не люди), говорившие с ними, не открывая рта. Потом… потом животный страх, охвативший его с друзьями, а вслед за ним, точно такая же, как и сейчас, раскалывающая голову нестерпимая боль. Схватившись за головы, они бросились прочь из леса. Кое-как ввалились в машину и помчались назад, в деревню. Перед самой деревней откуда-то выскочила собака с серой, блестящей под светом луны шерстью, с торчащими вверх ушами. Она бежала вровень с машиной, скалила зубы, сверкала налитыми кровью глазами и так лаяла, что кровь от ужаса застывала в жилах».
Активное шевеление приятелей прервали его воспоминания. Словно испугавшись их пробуждения, головная боль у бывшего солдата так же внезапно исчезла, как и появилась. Его внимание переключилось на товарищей. Дабы они не пережили те же эмоции, что и он сам, юноша открыл рот, чтобы предупредить о случившейся с ними оказии, как один из приятелей сонным, придушенным голосом испуганно спросил: «А мы… это… в чьём гнезде? Мы теперь кто: орлы или вороны?». И сейчас же получил такой же сонный ответ от приятеля, который ответил ему с всё ещё закрытыми глазами: «Ты, может, и ворона, а я, точно, орёл».
«Мужики, спокойно – мы в копне сена. Давайте думать, как выбраться», – поспешил успокоить их демобилизованный солдат. Он ждал от приятелей шуток, ругани, но они молчали. Наконец один из двух белокурых двойняшек спросил водителя:
–Завести пробовал?
–Да, но безуспешно. Вообще-то просвет сзади есть, значит, мы в начале копны. Думаю, что весь задок остался на поле.
– Ваня, открой окно и попробуй разгрести руками сено, – попросил второй близнец своего брата – копию, сидящего рядом с ним на заднем сиденье, возле окна. Тот, без обычных пререканий, принялся за дело.
–Есть!– доложил Ваня через несколько минут.– Володька прав – мы в копне только наполовину. С моей стороны дверца заблокирована снизу, а окно я освободил.
– Вот и лезь в него,– продолжал командовать брат, – аккуратно! Мы за тобой.
Вскоре все пятеро благополучно покинули Жигули. Молча, без привычного балагурства, они руками откопали машину и вытолкали её на дорогу. Переведя дух, вытащили из машины спиртное. Но тут случилась ещё одна странность: поднося спиртное ко рту, они морщились, чувствуя позывы рвоты, и отводили руку. Не сговариваясь, молодые люди стали выливать всё оставшиеся спиртное на землю
Наблюдая столь диковинную для деревни картину, рядом с ними остановился дедок – местный пастух, гнавший на пастбище коров. Видя такое кощунство, дед, боясь что- либо сказать молодым деревенским хулиганам, только жалко шмыгал носом, и из глаз его текли слёзы обиды и разочарования. От расстройства он не заметил, как к нему подошёл демобилизованный солдат. Увидев рядом с собой молодого мускулистого парня, он попробовал улизнуть от него, двигаясь боком к своим коровкам. Но Володька, которого дед знал ещё бесштанным пацаном, схватив его за рукав, сунул ему в руку толстую шоколадку и назидательно проговорил: «Хватит тебе, дед, в бутылки заглядывать. Смотри, узнаю – накажу».
Пастух приниженно закивал и поспешил ретироваться от сошедших с ума молодых людей
Как только он отошёл на приличное расстояние, один из приятелей – худой парень с нездоровыми мешками под глазами, спросил: «Мужики, а что вчера было-то, что мы сегодня совсем никак?».
Вместо ответа, те, к кому он обращался, во все глаза уставились на него – впервые за свою сознательную жизнь первый матершинник в деревне (по словам деревенских острословов, начавший ругаться сразу, как только стал говорить) сейчас не произнёс ни одного неприличного слова. «Чего уставились?– продолжал тот, не понимая их ошалевших взглядов,– не хотите говорить – не надо. Сам виноват – напился так, что ничего не помню. Тогда, хоть, давайте решим, что с машиной – то будем делать? Нам-то что… а Володьке перед дядькой отвечать придётся. До деревни-то мы её дотолкаем, а чинить-то, кто будет?».
«Я и буду,– ответил Владимир, – я же в армии водителем был. Всему и научился».
«А мы на что?– загалдели парни.– И мы поможем».
Совсем рядом раздался собачий лай. Всё одновременно повернули головы. К ним с заливистым радостным лаем бежала… молодая Дези.
«Господи, прости! Мужики, ущипните меня, может, я сплю? – потрясённо воскликнул складно скроенный сероглазый высокий юноша, но уже с явными признаками алкоголизма на лице. – Гляньте-ка, он серый, как тот волк, что был отцом Дези. И уши у него такие же торчащие, с чёрным ободком, как у Дези в молодости!».
«Точно, это её дочь! Один в один!» – вторили ему наперебой близнецы. Пока друзья разглядывали подбегающего к ним пса, Владимир узнал в нём ночное лающее чудище, которое сейчас неслось прямо на него. Скован- ный страхом, он стоял без движения. Подбежав к окаменевшему юноше, собака встала на задние лапы, положила ему передние лапы на грудь и дружелюбно лизнула в нос, чем вызвала весёлый смех приятелей.
«Всё, Вовка,– засмеялись близнецы,– Дези выбрала хозяина. Теперь не отвертишься!».
Владимир в некотором замешательстве глянул на овчарку. На него смотрели преданные собачьи глаза. Он погладил её по голове и шутливо скомандовал: «Дези, к ноге!». К изумлению шутника овчарка тотчас выполнила команду. Новый хозяин ласково потрепал собаку по холке. «А что,– с улыбкой сказал он, – верный друг в жизни никогда не помешает. Кстати, парни, а кто из вас точно помнит, что сегодня ночью было?
– А что было? Ничего хорошего не было. Надрались, как свиньи, чуть её (кивок в сторону пса) мамашу не угробили. Вот и всё»,– с оттенком брезгливости ответил один из близнецов, сморщив лицо в гадливой гримасе.
– Всё? – переспросил бывший солдат, машинально почёсывая затылок.
– Всё! – хором ответили все четверо.
«Странно, – подумал Владимир и тут же сам себе удивился,– а я–то к ним, что пристал с глупым вопросом? Сам-то, кроме того, что чуть не покалечил старушку Дези, ничего не помню. Глупо!».
Чувствуя неловкость из-за ночного пиршества, юноши, понурив головы, стали толкать машину по пыльной стезе в деревню.
Между тем летний день, оттеснив прохладное утро, начинал разгораться. Поднявшееся солнце протянуло к ним ещё не жаркие приятные лучи.
Вскоре молодые люди с удивлением заметили – насколько легко им удаётся толкать машину по изуродованной рытвинами просёлочной дороге. Машина словно сама ехала, а они лишь слегка придерживали её сзади и по бокам.
Солнце, затеяв игру с уставшими парнями, то светило им в глаза, то пряталось за лёгкое белое облако. В конце концов, устав от игры, оно ласково осветило хмурые лица молодых людей, стирая с них выражение недовольства жизнью и собой.
… Прошло время. В одном из цирков большого города пятеро гимнастов вместе с овчаркой Дези, показывали чудеса циркового искусства. Чтобы попасть на их представление, люди выстаивали огромные очереди».
Окончив рассказ, Ольга Ильинична, наклонив голову, хитро улыбаясь, проговорила: «Я надеюсь, вы не скажите, что всё это выдумки пьющих людей? В общем, зря спросила. Знаю, что не скажите. Вы, конечно, поняли, что инопланетяне подарили деревенским шалопаям цель жизни, отвратили от пьянства. Меня одарили способностью видеть то, что не видят другие».
« …В общем, существование инопланетян, их посещение нашей планеты нам как- то донесли, а вот насчёт наших близких, ушедших в другой мир, мы всё ещё сомневаемся. Напрасно! Уверяю вас – вы грустите, плачете, а ему там плохо. Отпустите и живите своей жизнью, а он пусть строит там свою. Что смотрите? Не верите? Напрасно. Ничего, пройдёт время, наберётесь ещё больше жизненного опыта и поймёте».
Фельдшерица, насупившись, свела брови к переносице, немного помолчала, бросив недовольный взгляд в её сторону, и неожиданно расцвела улыбкой. «Ишь ты! – воскликнула она, – приходил, значит, муж-то».
…Лариса Валентиновна на мгновение оборвала воспоминания, почувствовав, как у неё вспотели ладони, а на лбу появились капельки пота, будто её поймали на месте преступления с поличным. То же самое с ней уже происходило, когда она услышала восклицание Ольги Ильиничны. Но, немного помолчав, всё- таки продолжила: «Однажды ночью, – рассказала я ей,– я проснулась от того, что мне тяжело дышать. Открыла глаза и села на кровати. Я увидела мужа. Странно, но я ничуть не удивилась и не испугалась. Он ходил по комнате, и мне казалось, что он что-то ищет.
