Мара Кроу
Ноосфера
Часть 3. Больше никогда бы с ней не работал
Пройдя по коридорам, дорогу по которым в этот раз Алекс даже не пытался запомнить, они вышли к какому-то кабинету. Агатов вошел без стука, и девушка, что сидела за столом, вздрогнула от неожиданного появления.
– Здравствуй, Алания, – широко улыбнувшись, поприветствовал ее Агатов.
– Добрый день, – ответная улыбка.
Алекс стоял за спиной доктора, и на него девушка, казалось, внимания не обращала. Не обратила даже тогда, когда Алекс ее поприветствовал. Они с Агатовым говорили о тестировании, вворачивали в разговор кучу каких-то малознакомых Алексу терминов, Алания что-то спешно записывала, помечала в бланках.
Она была почти болезненно худой, а кожа – едва ли ярче ее халата. Глаза большие, впалые, с темными кругами, и волосы – как мышиная шкурка: русые, но настолько ненасыщенные цветом, что еще тон – и уйдут в серый. В целом, весь ее образ – будто на фото красивой девушки наложили какой-то фильтр, который снижает яркость и контраст. Алекс определенно находил ее привлекательной, но при этом – совершенно бесцветной.
– Алекс, – Агатов легонько тронул его за плечо, – вы, верно, все прослушали? Ну, ничего, Алания все расскажет, покажет… вы в надежных руках, в общем.
На прощание еще раз широко улыбнувшись, Агатов покинул кабинет, а Алания наконец обратила на Алекса внимание.
– Добрый день, – на него улыбки не нашлось, – прошу, проходите. Все разрешения на обследования, как я понимаю, вы уже подписали. Так что можем начинать.
«Подписали, да. Еще и прочитали перед этим» – Алекс усмехнулся, в очередной раз пожалев, что не удостоил вниманием ту кипу, что ему дали на подпись. Алания собрала бумаги и пошла в небольшое помещение, которое располагалось сбоку. Алекс последовал за ней, удивившись, что от его внимания в принципе ускользнуло наличие этого самого помещения.
В нем стоял какой-то аппарат, небольшая тумба рядом с ним и большое кресло с высокой спинкой. У стены стоял стол с компьютером. Алекс огляделся – больше здесь ничего не было.
– Располагайтесь, – Алания кивнула на кресло.
Алекс послушался. Девушка засуетилась, надела перчатки, достала из тумбы лоток, наполненный чем-то, открыла бутыль – пахнуло спиртом. «Как перед операцией какой-то» – тревожно пронеслось в голове.
– А что вы собираетесь делать? – Алекс бросил на нее встревоженный взгляд.
– Просто снимем показатели электрической активности мозга, – ответила сухо и надела на него какого-то странного вида шапочку из силиконовых трубочек.
Смоченной в спирте ватной палочкой прошлась по коже головы в месте соприкосновения с ней электродов.
– Нужно обезжирить, чтобы контакт был лучше, – пояснила она.
Поводила мышью, чтобы вывести компьютер из спящего режима – на экране высветилась схема головы и расположенных электродов. Все, кроме одного, горели зеленым. Она снова вернулась к Алексу, прошлась спиртом еще раз, поставила электрод на место – на схеме желтый сменился зеленым цветом. Она закрыла плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак.
– Посидите с открытыми глазами, когда скажу – закроете. Постарайтесь не уснуть, нужны показатели в состоянии бодрствования. И не двигайтесь.
И Алекс сидел. Невыносимо долго и неподвижно. Кресло, показавшееся таким удобным в начале, теперь причиняло дискомфорт. Ему хотелось сменить позу, вытянуть ноги, размять плечи – что угодно. Алания молчала. С закрытыми глазами Алекс пытался понять, что она делает – ни звука, который мог бы стать подсказкой. Не было ничего, на чем можно было бы сосредоточиться, чтобы не уснуть. Вроде Агатов говорил, что те же показатели будут фиксироваться и во время сна. Если ему придется провести так всю ночь, то тогда ясно, почему они столько за это платят. Это же мучения в чистом виде.
Наконец, Алания сообщила, что запись окончена. Распахнула шторы, впустив болезненно яркий свет. Спешно сняла с него странную шапочку, убрала все на место – суетливо. Алекс встал, с наслаждением разминая затекшие конечности. Хотелось прогуляться, тем более, что солнце светило так ярко…
– Для остальных тестов нужно будет пройти в другую лабораторию, – сообщила она и направилась к выходу, прихватив с собой бумаги.
Это у них в порядке вещей, что ли, внезапно сообщать о смене локации и тут же бежать? Алекс поплелся следом. Другая лаборатория располагалась по соседству. Алания усадила его за компьютер, открыла какие-то тесты, бросила сухо «Проходите» и села в углу комнаты, изучая что-то в телефоне.
По началу Алексу даже нравилось – это напоминало анкетирования, которые он так любил проходить. После двадцатого вопроса появилось раздражение, после пятидесятого – хотелось выкинуть компьютер в окно, еще через двадцать – самому в него выйти. Он вздохнул с облегчением, когда тест подошел к концу.
– Теперь следующий, – безразлично бросила Алания, а Алекс подавил крик отчаянья.
За тестом следовал еще один тест, а за ним – еще один. Появилась твердая уверенность, что больше он никогда в жизни ни за одно анкетирование не возьмется. После тестов-опросников последовали более интересные, «психофизиологические» – как сообщила ему Алания.
Изрядно уставший, ненавидящий лабораторию и безразличную Аланию, Алекс ожидал начала ужина. Он сидел, рассматривая свои руки, и мечтал о том, чтобы перейти к основной части, ради которой здесь и находился – сну. После бессонной ночи накануне это было единственным, чего он хотел. «Интересно, а недостаток сна повлияет на результаты тестов?» – он пришел в ужас при мысли, что тесты придется проходить снова.
– Ну как тут наш подопечный? – Агатов вошел без стука, заставив подпрыгнуть на месте и Алекса, и Аланию, которые сидели до этого в полной тишине. Одарил обоих широкой улыбкой.
– Ничего необычного, – Алания ответила ему улыбкой, чем вызвала очередную волну раздражения в Алексе. Начала зачитывать с протокола. – Реакции средние, где-то – выше среднего. Нервная система средне-слабая. На ЭЭГ – признаки утомления, но в целом в пределах нормы. Уровень интеллекта сто двадцать два. В общем, наш подопечный – среднестатистический и ничем не примечательный.
Алекс шумно втянул воздух. Можно подумать она очень примечательная. Он надеялся, что сегодняшний день – первый и последний, когда ему пришлось иметь с ней дело.
– Это отлично, совершенно отлично, – закивал Агатов, – на ужин не планируете?
– Пока нет, нужно еще кое-что обработать.
Алекс ощутил облегчение от того, что хоть на ужине он будет в более приятной компании.
– Идемте, Алекс, – сказал Агатов, и Алекс тут же подскочил с места. Как и ожидалось, доктор направился к выходу примерно одновременно с тем, как сказал идти.
Ужин был много лучше обеда – по крайней мере, рыбы не было. На тарелке лежали кусочек курицы, булгур и овощи. Алекс с удовольствием принялся за трапезу.
– Как вам Алания? – Слегка улыбнувшись, спросил Агатов.
– Ну, она… – Алекс замялся, пытаясь не сказать «ужасная», «холодная», «больше никогда бы с ней не работал», буркнул, – профессионал.
– О, я рад, что она вам понравилась, – удовлетворенно кивнул доктор, – все-таки работать с вами будет в основном она.
На этот раз Алекс поперхнулся. Закашлялся, смаргивая выступившие слезы. Агатов тихо рассмеялся.
– Она всегда такая с малознакомыми людьми, – ободряюще сказал он, и Алекс удостоил его недовольным взглядом, – не переживайте, как привыкнет к вам, станет легче общаться.
Остаток ужина они обсуждали проведенные тесты, распорядок дня, немного поговорили о работе. После ужина Алекс сообщил, что валится с ног, а потому исследование можно начинать.
Подойдя к двери лаборатории номер три, Алекс снова прочел на табличке «Лаборант: Форакс А.», поморщился, поняв, что «А» значило «Алания». В помещении стояла кровать и рядом – такой же аппарат, как тот, на котором снимала сегодня показатели Алания. Алекс сел на край кровати – благо, что не кресло. Девушка надела на него не менее странную шапочку, только в этот раз электроды были на ткани. Она проверила что-то на компьютере, удовлетворенно кивнула. Подключила еще один аппарат, расположив его пластину чуть ниже затылка. Приказала (именно приказала, что Алекса очень разозлило) лечь и постараться как можно скорее уснуть.
Часть 4. Пустота и форма
Алекс почти сразу провалился в сон. Он огляделся вокруг – ослепляющая белизна. Стены, пол, листья фикусов в больших горшках, даже город за окном – белые. Он сделал шаг к окну – точнее, попытался, – но ноги будто приросли к полу. Опустил глаза: его тело – прозрачная белизна. Без формы, материи. Попытался поднять руки – не руки, лишь невидимое ничто. Он – ничто. Пустое место в пустом мире стерильной белизны.
«Среднестатистический и ничем не примечательный» – настолько не примечательный, что его будто бы и нет вовсе. Легкие сдавило паникой. До этого он вообще не замечал, что дышал, но невозможность сделать вдох (и при этом – отсутствие в этом потребности) позволило в полной мере ощутить свое небытие. Пустое место. Все, что он мог – это наблюдать. Быть сторонним наблюдателем жизни, но не жить самому. Хотелось плакать, но у пустого места нет глаз, чтобы из них лились слезы.
К нему тихо подошла-подплыла Алания, неизвестно откуда взявшаяся. Здесь, в мире белизны, она, бесцветная, выглядела невероятно органично. Будто этот мир создан для таких, как она. Она была кем-то, в отличие от него.
Алания улыбнулась своей красивой широкой улыбкой, и Алекс ощутил, как его сердце забилось быстрее. Сердце – оно у него было. Мягко коснулась плеча, и он почувствовал это касание. Сделал вдох. Шаг. Его тело вернулось к нему. Она поделилась с ним бытием, облекла его пустоту в форму, позволила занять ему место в этом мире.
Он протянул к ней руку, но она лишь усмехнулась и отпрянула. А в следующее мгновение Алания пропала, оставив его одного. Окружающая белизна пошла рябью. С глухим треском сквозь пол вырастали здания и деревья, пробивались сквозь потолок, под ногами прошла дрожь, сбив Алекса с ног. Он зажмурился, боясь открыть глаза, слышал, как мир вокруг рушится. Внутри – лишь всепоглощающий страх, который не давал пошевелиться. Все стихло.
Он открыл глаза, когда резкая тишина сменилась гулом и шумом машин. Сощурился от ярких солнечных лучей, которые отбрасывали блики от стекол высоток. Огляделся: люди спешат, идут куда-то бесконечным муравьиным потоком, уткнувшись в экраны браслетов на запястьях. Поднял свою руку – женскую, – на которой был точно такой же браслет. Он перемигивался всплывающими уведомлениями.
– Селения, – раздалось за спиной, – Селения, зову тебя с другого конца улицы, ты чего застыла?
Девушка поравнялась, окинула с ног до головы удивленным взглядом, сморщила курносый нос, усыпанный веснушками. Каштановые волосы растрепаны, несколько прядей прилипли к потному лбу – бежала?
– Выглядишь жутко, – она тихо рассмеялась. Лили – всплыло в голове ее имя.
– Ты не лучше, – мягкий женский голос, слова, которые были сказаны им, но не им. Селенией.
– Ты уже проголосовала сегодня? – Лили подхватила Селению под локоть и повела дальше по улице. – Ох, сегодня целых три голосования! Ты какой срок выбрала для Фриды Гудвил?
– Я не голосовала. Уже второй день не могу найти времени…
– Сдурела? – Лили аж остановилась, чтобы бросить на нее укоризненный взгляд, – Сель, ты что, нельзя не голосовать! Три дня и получишь предупреждение. А повторно уже предупреждать не станут, у меня так знакомый…
– Ладно, Лили, – сдалась Селения, – ты за что голоса отдала?
– Ну, я выбрала облагородить парковую зону, на должность советника выбрала Патрицию Борд, а срок для Фриды – три года.
Селения открыла оповещения на браслете, поставила галочки там же, где и Лили. Остановилась на Фриде Гудвил, задумалась. «Фрида Гудвил, гражданка Поляриса, обвиняется в нарушении режима. Уклонение от коллективного принятия решений в течение десяти дней по причине: утеря браслета».
– Так она же не виновна, – Селения нахмурилась, посмотрев на подругу, – как бы она голосовала, если браслета нет?
– На его восстановление уходит не больше трех дней! – Лили тряхнула волосами. – Я знаю, потому что сама как-то потеряла.
Селения поморщилась и поставила галочку напротив строки «Срок исправительных работ – 1 год» – самый малый, который предлагался к выбору. Поморщилась еще раз, когда увидела результаты предварительного голосования, в которых побеждал вариант на три года.
– Видишь, что может быть, если вовремя не принимать коллективных решений? – Назидательно сказала Лили.
– У меня мама в больнице, – попыталась оправдаться Селения, – у меня правда не было времени.
– Какой ужас! – Глаза Лили округлились. – А что случилось? Ей выделят средства из общего бюджета?
– Инсульт, – выдохнула Сель, – не выделят. А у меня самой нет средств на реабилитацию. Вот и мотаюсь, беру смены вне графика.
Лили полезла в браслет, что-то сосредоточенно искала, читала, сведя брови к переносице.
– Илона Бронкс, – пробормотала себе под нос Лили, – род деятельности – учитель, стаж работы – семнадцать лет, особые заслуги перед обществом отсутствуют.
– Если бы было двадцать лет, присвоили бы заслугу в воспитании юного поколения граждан Поляриса. А так, – Селения грустно усмехнулась, – никаких заслуг. Всего три года, Лили. Не хватило всего трех лет!
Лили посмотрела на нее сочувственно, сведя брови к переносице, но не нашлась, что ответить. В молчании они дошли до их любимого кафе, где подавали лучшие блинчики с мороженым. Кто бы сомневался, что Лили приведет ее именно сюда.
– Идем, блинчик с лимонным пломбиром поднимет тебе настроение, – Лили слабо улыбнулась, – я угощаю.
Селения поплелась за подругой, села за их столик у окна, откуда можно было наблюдать за прохожими… темнота.
– Просыпается, – сухой женский голос прозвучал где-то рядом, – доктор Агатов, а нужно… – голос стал удаляться.
Алекс открыл глаза. Потолки и стены давили своей белизной. Он вздохнул, сел, поморщившись. Запах кожи и дерева с нотками цитруса.
– Как твое самочувствие? – Агатов бодро прошагал к кровати, сел на стул напротив Алекса, – что снилось? Так, давай это снимем, а потом запишешь.
Он сунул ему в руки белую папку, принялся снимать датчики. Алекс пытался прогнать остатки сна – слишком реального, чтобы быть просто сном.
– Я видел сцену из своего романа, – пробурчал Алекс, – я не досмотрел.
– О, хочу знать все подробности, – оживился Агатов, – но сначала запиши, нужно задокументировать. А мы потом сопоставим. Ты единственный, у кого есть результат! Очень надеюсь, что это следствие нашего вмешательства, и это можно будет применить на других испытуемых.
Еще толком не проснувшись, Алекс принялся записывать в подробностях все, что видел во сне. И белизну, и пустоту, и его небытие. Как был ничем и никем. И то, как стал кем-то. Не просто кем-то, а собственным персонажем.
Часть 5. Недостаточно
– Совершенно потрясающе! – Воскликнул Агатов, уминая кашу с ягодами за завтраком. Алекс рассказал во всех подробностях сюжет, который видел, и это привело доктора в совершенный восторг. – И вы на самом деле все ощущали? Прям как в реальности?
– Да, – усмехнулся Алекс, – порой даже ярче.
– Потрясающе, – повторил Агатов.
После завтрака Алекс сразу же поехал домой. Кот наверняка его потерял, сидел там, грустный и ненакормленный. Он никогда так надолго не оставлял его одного. Было немного стыдно перед пушистым другом. Но, кажется, это того стоило.
По пути Алекс раз за разом прокручивал в голове увиденное во сне – чтобы не забыть. Сцена обрастала новыми подробностями и деталями. Он еще никогда не чувствовал такой легкости, эйфории, такого рвения к работе над книгой. Дело наконец должно сдвинуться с мертвой точки: он видел сюжет так ярко, так полно, так… правильно. Будто в мозаике истории нашелся новый недостающий кусочек.
Кот приветствовал его недовольным мяуканьем, которое не стихало ни на секунду, даже когда Алекс насыпал в миску корм. Кажется, пушистый его отчитывал, жаловался, как ему тяжело было весь прошедший день.
– Ну все, Феликс, это больше не повторится, – гладил его по темной шерсти Алекс, успокаивая, – только ночь будешь без меня проводить.
Кот недоверчиво на него посмотрел, будто решая, прощать его или нет, и принялся хрустеть кормом. На сытый желудок точно простит.
Алекс поставил чайник, бросился к компьютеру, нервно переминался с ноги на ногу, ожидая загрузки. Чайник закипел – быстро налил себе чая, вернулся к компьютеру, который светился экраном приветствия. И Алекс наконец сел писать.
Вот оно, это давно забытое чувство – когда слова сами ложатся в предложения. По сути, он просто описывал пережитое, увиденное собственными глазами. От этого ладони потели от возбуждения. Он сам был героем своего романа, писал о свои чувствах и ощущениях, – о, как же это было прекрасно. Он не заметил, как провел несколько часов за работой, не отрываясь, не отвлекаясь. Ничто в мире не имело в этот момент значения.
«Селения поплелась за подругой, села за их столик у окна, откуда можно было наблюдать за прохожими…» и все. На этом магия закончилась. Алекса будто окатили ледяной водой: этого недостаточно! Он откинулся на спинку стула, руки било мелкой дрожью. Ему нужно было в лабораторию. Он должен был узнать, что будет дальше, он должен закончить! Из горла вырвался жалобный стон. Отчаянье. До поездки в лабораторию было еще больше пяти часов.
Он мерил шагами комнату, чувствуя себя крысой, у которой отняли кнопку, нажатие на которую заставляет испытывать удовольствие. Что ощущала бы та крыса? Электроды, подключенные напрямую к мозгу? Стены квартиры давили, будто клетка. Он с грохотом отодвинул стул, сел и уставился на экран монитора, раз за разом перечитывая последнюю написанную строчку. Дальше слова не шли.
Ему нужно было отвлечься, дожить до поездки в лабораторию, а там… там ему снова дадут эту чертову кнопку. Он вспомнил о заказе, над которым работал вчера. Открыл пустой документ. Долгие несколько минут смотрел в пустую белизну вордовского листа. Сжал челюсти, нервно выдохнув: ему хотелось избавиться от нее, от этой ненавистной белизны, убить ее. И он начал работать.
Белизна была побеждена ровными рядами текста, таблицами и схемами – пала, сдавшись непривычно быстро. Алекс перепроверил все еще раз, удовлетворенно кивнул и отправил клиенту. Сегодня заказ казался до смешного простым.
Он смог отвлечься на три часа – недостаточно. До поездки оставалось еще много времени. Он слонялся по квартире, проверил социальные сети (можно подумать, кто-то станет ему писать), почитал книгу, помирился с Феликсом, еще раз покормил его. Решив, что больше не может ждать, отправился в лабораторию.
Часть 6. Ника
Приехав раньше назначенного, Алекс хотел найти Агатова – передумал, поняв, что скорей заблудится, чем найдет нужный кабинет. Пожалел, что не додумался взять его номер, чтобы позвонить. К работникам с просьбой его проводить обращаться не хотелось.
Он сел в холле, разглядывая проходящих мимо сотрудников. По началу ожидание здесь казалось не таким томительным: он считал количество докторов и лаборантов – отличить их можно было по халатам. Остальные работники были в белой форме: футболка и штаны. Наскучило после двенадцати, и, кажется, кого-то он посчитал дважды.
– Ты из группы Агатова? – Рядом с ним на диван плюхнулась странного вида девушка, грубо вырвав его из дремы.
– А, – сонно буркнул Алекс, – да. А ты?
– И я, – кивнув, улыбнулась собеседница, – я Ника.
– Алекс, – он вернул ей улыбку.
Ника – миниатюрная, ростом едва ли до подбородка достала бы (и чего плюхается так, будто весит под сотню?) Волосы цвета розовой сладкой ваты, вьются мелкими локонами, ложатся на открытые плечи. Алекс провел взглядом по тонкой руке, украшенной татуировкой от запястья и почти до середины ключицы. Рисунок – будто мастер пытался впихнуть туда все цвета и сюжеты разом.
– Нравится? – Улыбнулась Ника, заметив его взгляд, – сама рисовала эскиз.
– Не могу понять, что изображено, но выглядит красиво, – кивнул Алекс, и Ника протянула ему руку.
– Можешь рассмотреть, если хочешь.
Алекс неловко взял протянутую руку, провел пальцем по аккуратным линиям. Мифологические мотивы: маска шакала (почему-то в синих и фиолетовых цветах), ниже – какие-то символы, похожие на руны. Из облака – протянутая рука с кубком, из которого бьет фонтан, переливаясь от голубого к фиолетово-розовому. Брызги воды обращаются в птицу, крыло которой украшает запястье Ники. Нарисовано очень мелко, чтобы все уместилось на маленькой площади ее руки: не поднесешь ближе к глазам – не разберешь, что это не просто скопление ярких пятен.
– Кубок – иллюстрация одной из карт таро. Символизирует эмоции и творческое начало, птицы – свободу и мир, маска Анубиса – как напоминание о конечности жизни, а руны – став на достижение цели.
Она забрала руку, неловко зажав ладони между коленей. Алекс пытался понять, что должно быть намешано в голове, если даже на руке – все и сразу.
– Ты, выходит, художник, – нарушил Алекс затянувшееся молчание.
– Можно и так сказать, – Ника хмыкнула, – только рисую на людях. Хочешь, и тебе что-нибудь набьем?
– О, ну нет, не дам я себя иголками тыкать, – рассмеялся Алекс.
– Ладно-ладно. Но ты подумай, – снова улыбка. – Вообще я надеюсь, что эксперимент поможет мне рисовать что-то действительно экстраординарное. Доктор Агатов предполагает, что я смогу буквально видеть перед глазами то, что родится на холсте. Сейчас с этим проблемы, сама я почти не рисую, только копирую чужое, добавляя что-то свое. А ты? Как сюда попал?
– Я пишу, – хмыкнул Алекс, – пытаюсь, если быть точным.
– Тоже своего рода художник, только вместо красок – буквы, – она мечтательно посмотрела в потолок, вздохнув, – ты можешь рисовать то, что я никогда не смогу – чувства, эмоции, мысли. – Она повернула к нему голову, – Это потрясающе.
– Я никогда не смотрел на это так, – Алекс несколько раз моргнул, чтобы осознать это странное сравнение.
– О, вы познакомились, – Агатов появился, захватывая всю прилегающую к нему территорию запахом парфюма. Как обычно широко улыбался. – Извини, Ника, не мог ответить на звонок. Ты уже поужинала? – Ника кивнула. – В таком случае можешь идти, Паола тебя ожидает. Утром загляну.
Ника кивнула доктору, бросила на прощание, что была рада знакомству и спешно удалилась.
– Хорошая девушка, – Агатов тепло улыбнулся, смотря ей в след, а после тяжело вздохнул, – правда, пока совершенно бесполезная для исследования. Она здесь уже четвертую ночь, но никаких результатов.
– А что вы…
– Будем пытаться дальше, конечно, – пожал плечами доктор, повернувшись к Алексу, – еще слишком мало времени прошло, чтобы опускать руки. Сегодня попробуем то, что сработало на тебе. – Он улыбнулся. – Ну что, поужинаем и повторим наш успех, м?
Они неспешно двинулись в сторону столовой. Алекс понял, что последний раз ел он здесь же, и это было утром. Желудок свело: возможно, он напоминал о себе и раньше, но Алекс был слишком зациклен на другом. Теперь его мысли занимала еще и Ника: что будет, если у нее и сегодня ничего не выйдет? А если не выйдет и спустя неделю?
– Вы расскажете, если получится с Никой?
– Если хочешь, – Агатов кивнул.
– А другие испытуемые, я смогу с ними познакомиться? – Теперь Алексу было любопытно, кто еще участвует в эксперименте. Наверняка это люди весьма интересные.
