Мануэль Кастельс
Власть коммуникации
Сетевые социальные движения и политические перемены
Большинство тех, кто наблюдает за современными социальными движениями, согласны в том, что в конечном счете мечты о социальных переменах должны в будущем принять обтекаемую форму и быть направляемы в желаемое русло через политические институты либо посредством реформ, либо революции. Даже в этом последнем случае революционные идеи подвергнутся интерпретации со стороны тех, кто придет к власти и будет устанавливать новый конституционный порядок. Это порождает серьезную дилемму, одновременно аналитическую и практическую, при оценке политической продуктивности движений, которые в большинстве случаев не доверяют существующим политическим институтам и отказываются верить в саму возможность своего участия в заранее выделенных каналах политической репрезентации. Верно, как показывает парадигмальный опыт Исландии, что возникновение новой отправной точки в институтах управления и в организации экономики возможно и без травматического процесса перемен. Однако в большинстве исследованных мною движений и в подобных движениях по всему миру критический переход от надежды к практической реализации перемен зависит от способности политических институтов воспринять требования движения, а также от воли самих участников движения вступить в процесс переговоров. Если оба эти условия соблюдены, часть требований может быть удовлетворена, а политические реформы могут произойти (с различной скоростью). Именно так, согласно неопубликованному исследованию Карин Наон, и произошло в Израиле. Однако, поскольку основной посыл таких движений состоит в отрицании легитимности правящего класса и в отказе выполнять прихоти финансовых элит, шанс, что правительства поддержат такие их ценности, ничтожно мал. Действительно, исчерпывающий обзор эмпирических исследований политических последствий социальных движений, с особым упором на США, показывает, что, с одной стороны, крупнейшие социальные движения прошлого в некоторых отношениях обладали политическим влиянием, особенно это касается формирования тематической направленности политических повесток дня [Amenta et al., 2010].
Но, с другой стороны, эти исследования также показывают, что влияние социальных движений на политиков и политику в значительной мере зависит от их потенциального вклада в заготовки повесток политических акторов. Это очевидным образом противоречит основному критическому пафосу изученных мною сетевых социальных движений, который направлен против недостаточной репрезентативности правящего класса, поскольку выборы обусловлены властью денег и воздействием медиа и ограничены ангажированным электоральным законодательством, разработанным правящим классом в собственных интересах. При этом обычным ответом политических элит на протестные движения является ссылка на волю народа, выраженную на предыдущих выборах, а также на возможность изменить политику в соответствии с результатами следующих выборов. Это именно то, против чего возражает большинство движений, и с чем согласна значительная часть поддерживающих их граждан во всем мире. Движения не возражают против принципов представительной демократии, но отвергают сложившуюся ныне в рамках этой демократии практику и не признают ее легитимность. В таких условиях существует очень небольшой шанс на прямое позитивное взаимодействие между движениями и политическим классом, которое подтолкнуло бы политические реформы на реформу институтов управления, позволившую расширить каналы политического участия и ограничить влияние лоббистов и групп давления на политическую систему, – основная претензия большинства социальных движений. Наиболее позитивное влияние движения на политику по большей части происходит не напрямую – через присвоение некоторыми политическими партиями или лидерами каких-либо тем и требований движения, особенно когда эти темы становятся популярными у широких слоев граждан. Таким примером является случай в США, где часто упоминаемый социальный разрыв между 99 % и 1 % населения стал символизировать степень неравенства. Поскольку путь к политическим переменам проходит через перемены в политическом управлении, а перемены в политическом управлении зависят от интересов ответственных политиков, влияние движения на политику обычно ограничено, во всяком случае, в краткосрочной перспективе, в отсутствие значительного кризиса, что потребует радикальной перенастройки всей системы. И все же между социальными движениями и политическими реформами, которые могли бы запустить процесс социальных перемен, есть очень глубокая взаимосвязь – она существует в умах людей. Она особенно заметна в тех случаях, когда относится к движениям за пределами институциональной системы и участвующих в акциях гражданского неповиновения. Действительно, только небольшая часть граждан, опрошенных на предмет их отношения к тактике движения «Occupy Wall Street» в США, выразили поддержку движению, но тот факт, что 25–30 % поддержали нарушающие установленный порядок акции движения, указывает на растущую и крепнущую в низах поддержку тем, кто бросает вызов институтам, утратившим доверие граждан. Неясность представлений о том, как должен выглядеть процесс политических изменений, является, по-видимому, основным препятствием на пути социальных движений, которым удалось изобличить нелегитимный характер власть предержащих. Насущная задача таких движений – пробудить в обществе в целом осознание накопившихся проблем, вдохновить граждан путем вовлечения их в движение на широкое обсуждение тем, касающихся их жизни и их страны, вселить в них уверенность в их способности принимать самостоятельные решения в отношении правящего класса. Для многих участников движения измерять успех конкретными достижениями в краткосрочной перспективе – значит следовать ориентированной на конечный продукт логике капитализма, поскольку для них продукт, т. е. результат движения, менее важен, чем процесс, в ходе которого в конечном счете произойдут изменения в сознании людей.
Коммуникативная теория власти и социальные изменения
Сетевые социальные движения 2010–2013 гг. лучше всего можно понять, используя коммуникативную теорию власти, представленную в этой книге. Я напомню читателю, что суть моего утверждения состоит в том, что властные отношения характеризуются динамикой между властью и контрвластью, т. е. между воспроизводством власти, укорененной в институтах, и вызовами, которые бросают этой власти социальные акторы, поскольку не встречают должного внимания к их интересам и ценностям в деятельности этих институтов. И власть, и контрвласть в значительной мере зависят от исхода схватки за власть над умами людей, разворачивающейся в пространстве мультимодальных коммуникационных сетей. Власть обеспечивают институты. А контрвласть чаще всего реализуется благодаря росту социальных движений. Действительно, как показывает история, социальные движения всегда были и продолжают оставаться рычагами социальных перемен. Обычно они возникают как результат кризиса жизненных обстоятельств, когда повседневная жизнь становится невыносимой для большинства населения. Эти движения порождает глубокое недоверие к политическим институтам управления обществом. Сочетание ухудшения материальных условий жизни, кризиса легитимности управляющих с особенностями государственной политики вынуждают людей взять дело в свои руки, участвуя в коллективных акциях, выходящих за пределы установленных институциональных каналов, чтобы отстоять свои требования и в конечном счете сменить и руководство, и даже сами правила, определяющие их жизнь. Конечно, это – рискованное поведение, потому что сохранение социального порядка и стабильности политических институтов – способ поддержания отношений власти, которая в случае необходимости может прибегать к запугиванию и в качестве крайней меры к применению силы. Таким образом, на основе исторического опыта и наблюдений за проанализированными мною сетевыми движениями, социальные движения очень часто «запускают» эмоции, вызванные неким значимым событием, которое помогает протестующим преодолеть страх и бросить вызов властям, несмотря на всю опасность подобного предприятия. Действительно, социальные изменения предполагают действия, индивидуальные и (или) коллективные, но в их основе лежит эмоциональная мотивация, как и в основе всякого человеческого поведения, согласно недавним исследованиям в области социальной нейронауки [Damasio, 2009]. Теория аффективного интеллекта в политической коммуникации, базирующаяся на данных экспериментальной психологии [Newman et al. (eds), 2007], утверждает, что триггером является гнев, а репрессором-регулятором – страх. Гнев усиливается в процессе восприятия несправедливых действий и выявления того, кто несет ответственность за эти действия. Страх запускает тревогу, с которой ассоциируется уклонение от опасности. Страх преодолевается благодаря обмену информацией и идентификацией с другими в процессе коммуникативного действия. Если гнев берет верх, он ведет к рискованному поведению. Когда процесс коммуникативного действия запускает коллективные акции и происходят перемены, начинает превалировать энтузиазм – мощное позитивное переживание, подпитывающее целенаправленную социальную мобилизацию. Охваченные энтузиазмом сетевые индивидуалисты, преодолев свой страх, трансформируются в сознательного коллективного актора. Таким образом, социальные перемены – это результат коммуникативных действий, в ходе которых, как предполагают, связи между сетями нейронных сетей нашего мозга активируются сигналами из коммуникационной среды, проходящими через сети коммуникации.
Технология и морфология этих сетей коммуникации существенно влияет на процесс мобилизации, а тем самым и на социальные перемены – как на процесс, так и на результат. Подъем цифровых сетей коммуникации как преобладающей формы опосредованной человеческой интеракции создает в самом сердце сетевого общества как новой социальной структуры новое пространство, в котором происходит формирование социальных движений XXI в. И задача книги «Власть коммуникации», которую вы держите в руках, состоит именно в том, чтобы заложить теоретические основы для понимания направленности социальных и политических изменений нашего времени – эти пока еще гипотетические основы, которые только предстоит сопоставить (и в результате скорректировать) с историческим опытом, увековеченным в научных исследованиях.
Благодарности
Обычно книги – это коллективное предприятие при единоличной ответственности автора. Данная не является исключением. Она зародилась в моем сознании достаточно давно, но развернулась во взаимодействии с коллегами и студентами по всему миру и сформировалась под воздействием академической среды и социального окружения, в которых я жил и работал с начала этого тысячелетия. Таким образом, имена людей и названия институтов – соавторов этой работы – не только дань уважения, но и точность со стороны автора книги.
Мои первые слова благодарности – Амелии Арсено, моему докторанту, выдающемуся ассистенту-исследователю, получателю Уоллисовской стипендии Анненбергской школы коммуникации при Университете Южной Калифорнии. Говоря проще, без ее интеллектуальных качеств и личной преданности работе на протяжении ряда лет не существовало бы этой книги в ее нынешней форме. Амелия Арсено будет продолжать свою академическую карьеру, став зрелым исследователем с прекрасными принципами, которые она применяет для понимания мира, чтобы сделать его лучше.
Дополнительной поддержкой исследованию, на котором базируется эта книга, стала исключительная помощь со стороны Лорен Мовиус, Саши Констанца-Чок и Шарон Фэйн, выпускников Анненбергской школы коммуникации, а также со стороны доктора Мерител Рока, моего сотрудника по Интернет-междисциплинарному институту Открытого университета Каталонии в Барселоне. Более ранние версии исследований, представленные в этом томе, обсуждались и изменялись в ходе совместной работы с моими студентами в Анненбергской школе коммуникаций. Я хочу выразить особую благодарность студентам моего исследовательского семинара Comm620: «Коммуникация, технология и власть» весной 2008 г. Конкретные выражения благодарности нескольким студентам этого и других семинаров можно найти в сносках и примечаниях в тексте книги.
Моему настоящему исследованию, представленному в этой книге и других работах, принесла значительную пользу интеллектуальная стимуляция двух моих академических «домов»: Анненбергской школы коммуникации Университета Южной Калифорнии (USC) в Лос-Анджелесе и Интернет-междисциплинарного института Открытого университета Каталонии в Барселоне. Я испытываю чувство глубокой признательности в отношении своих коллег из обоих институтов за поддержку и коллегиальность, которую они оказывали мне многие годы. Я особенно благодарен декану Джеффри Коэну, декану Эрнесту Уилсону, директору Ларри Гроссу и директору Патриции Райли (Университет Южной Калифорнии) и ректору Имме Тубелла (Открытый университет Каталонии) за удивительную личную и институциональную поддержку, которую они оказывали моему исследованию с момента присоединения к Анненбергской школе коммуникации и Интернет-междисциплинарному институту. Эти академические институты используют новейшие технологии в исследовании и преподавании проблем глобального сетевого общества, и я испытываю гордость от того, что участвую в их исполненном особого значения проекте по перемещению университета в технологические и интеллектуальные условия информационной эпохи.
Я также благодарен моим коллегам и студентам Массачусетского технологического института (MIT; Программа «Наука, технология и общество», Департамент урбанистики и планирования, Медиалаборатория) за их содержательное сотрудничество во время моего периодического преподавания в качестве приглашенного профессора в одной из лидирующих научных институций в мире. Моя особая благодарность Уильяму Митчелу, Розалинде Уильямс, Дэвиду Минделу, Ларри Вейлю и Мало Хатсону.
Когда я говорю, что эта книга является коллективной работой, так оно и есть. Она получила самые щедрые интеллектуальные вклады от ряда коллег, которые читали целиком или частично различные варианты рукописи и подробно комментировали их. Я прибегал к нескольким редактурам каждой главы всякий раз, когда считал, что я достиг уровня, при котором мое исследование может обсуждаться, получая новые комментарии и предложения от моих коллег, пожелавших вступить в диалог со мной в процессе создания этой книги. В результате этих множественных интеракций с коллегами из разных академических институтов изменялась аргументация, обновлялись данные и сокращался текст. У меня не было возможности включить каждый комментарий, поскольку многие из них демонстрировали различные подходы, но каждый полученный комментарий серьезно обдумывался, и это привело к существенным изменениям в теории и анализе, представленным в книге. Конечно, неверное понимание и ошибки, возникшие в ходе этого длительного процесса переработки, лежат исключительно на мне. Итак, я хотел бы публично выразить мою глубокую благодарность Антонио Дамазио, Ханне Дамазио, Джерри Фельдману, Джорджу Лакоффу, Джонатану Аронсону, Томасу Холлиану, Питеру Монжу, Саре Бане-Вайзер, Эрнесту Уилсону, Джеффри Коулу, Джонатану Таплину, Марти Каплану, Элизабет Гаррет, Роберту Энтману, Лэнсу Беннету, Франку Вебстеру, Робину Манселу, Уильяму Даттону, Розалинде Уильямс, Имме Тубелла, Майклу Диару, Ингрид Волкмер, Джеффри Боукеру, Джону Томпсону, Роналду Райсу, Джейму Катцу, У. Расселу Нойману, Джорджу Маркусу, Джанкарло Босетти, Светлане Балмаевой, Эрику Клиненбергу, Эмме Киселевой, Говарду Тамберу, Иеши Жао, Рене Веберу, Джеффри Юрису, Джеку Линчуань Ки, Ирен Кастельс, Роберту МакЧесни и Генри Дженкинсу. Их коллегиальность показывает, что открытое сотрудничество, являющееся средневековым изобретением, возникшим в университетской среде, актуально и сегодня, продолжаясь в качестве основной практики научного исследования.
Я также благодарен коллегам, студентам и гражданам, которые выступали с комментариями на моих публичных презентациях идей и исследований коммуникации и власти, которые, в конечном счете, и привели к созданию этой книги. Это общение на разных уровнях в период 2003–2008 гг. привело к значительному уточнению предварительной аргументации, сложившейся в моем сознании годы назад, когда я впервые был вовлечен в этот исследовательский проект. Особенно я хотел бы выразить благодарность Правлению Международной коммуникационной ассоциации (ICA), специально отметив Ингрид Волкмер и Роналда Райса, а также слушателей моей лекции на встрече ICA в Дрездене в 2006 г.; Американскую ассоциацию политической науки и слушателей моей лекции в честь Итиель де Сола Пул в 2004 г. в Чикаго; Лондонскую школу экономики и политических наук; Программу «Наука, технология и общество» в Массачусетском технологическом институте; Миланскую высшую школу менеджмента Университета Новая школа в Нью-Йорке; Культурный центр Де Бальи в Амстердаме; Испанскую академию кино и телевидения в Мадриде; Каталонский парламент в Барселоне; Институт Фернандо Энрике Кардозо в Сан-Паулу; Всемирный политический форум в Венеции; Фонд Гульбенкяна в Лиссабоне; Школу информационных наук Университета Калифорнии, Беркли; моих коллег в Центре науки, технологии и общества в Университете Санта-Клары и моих аспирантов в Лос-Анджелесском институте гуманитарных наук.
Разработка и создание этой книги стали возможны благодаря профессионализму и преданности Мелоди Лутц, моего персонального ассистента в Анненбергской школе коммуникации, и Анны Санчес-Хуарес, моего персонального ассистента в Открытом университете Каталонии. Без их тщательной координации, планирования и исполнения этот сложный проект не смог бы успешно осуществиться. Моя сердечная благодарность им обеим.
Написание этой книги также связано с выдающейся редакторской работой. Мой ассистент Мелоди Лутц, сама профессиональная писательница, вычитывала мои рукописи при сохранении моего стиля, возникшего – к добру или нет – в результате смешения культур, которые характеризуют мою жизнь. Уверен, что ее усилия будут вознаграждены благодарностью многочисленных читателей, особенно тех студентов, которые обычно должны с усилием «продираться» сквозь страницы моих книг, чтобы выполнить свои задания.
Как и со всеми моими книгами в последнее десятилетие, окончательная связь между тобой, читатель, и мной, автором, смогла произойти благодаря моему выпускающему редактору Сью Эштон. Я благодарен за ее помощь на протяжении многих лет.
Сердечно хочется поблагодарить также моего редактора в Университетском издательстве Оксфорда Дэвида Масона, с которым я завязал бесконечную интеллектуальную беседу десять лет назад, беседу, результатом которой стал ряд проектов, включая эту книгу. Я также хочу выразить благодарность за отличную редакторскую работу Мэтью Дербиширу и Кэйт Уокер в ходе производственного процесса в издательстве.
Я испытываю чувство огромной благодарности докторам, которые помогали мне держаться на плаву на протяжении всех этих лет, возвращая меня из серьезной болезни к нормальной и продуктивной жизни. Хочу, чтобы мой опыт дал надежду людям, которые в ней нуждаются. Я в большом долгу перед доктором Питером Кэрроллом и доктором Джеймсом Дэвисом из Калифорнийского университета, Медицинского центра Сан-Франциско; перед доктором Бенетом Номдеде из клиники Университета Барселоны и доктором Джоном Бродхэдом из Медицинской школы Кек Университета Южной Калифорнии.
Последним, но определенно не по значению, хочу сказать о моей семье, продолжающей создавать ту эмоциональную атмосферу, которая делает меня человеком, и, надо сказать, счастливым человеком. Поэтому хотел бы здесь выразить мою благодарность и любовь жене Эмме Киселевой, дочери Нурии, падчерице Лене, внукам Кларе, Габриель и Саше, сестре Ирене и шурину Хосе Байло. Особая благодарность Саше Коноваловой, с которой я делил комнату в течение целого года во время завершающего периода написания книги, а она в это время писала свои работы в колледже. Она не только не мешала мне сосредоточиться, но стала проницательным комментатором и точкой отсчета в моем исследовании молодежной культуры в новой коммуникационной среде.
Итак, это еще одна книга, но для меня особенная, потому что объединила мое исследование и мое желание сделать мир лучше с помощью свободного общения людей. К сожалению, как вы увидите, если пойдете дальше этой страницы, все не так просто. Сейчас я приглашаю вас разделить мое интеллектуальное путешествие.
Мануэль КастельсСанта-Моника, Калифорния, август 2008 г.