Максим Сергеевич Макаров
Взмокинские истории
Выли скакуны, выли, выли их животы пустые – все без толку. Уйти от ведьмы они не могли, их удерживало колдовство. Они терпели, терпели, копили ярость; бабка не замечала, только изредка ругалась на них. Она воображала, что темные чары сильней всего на свете. И вот однажды ярость пересилила колдовство: вышла бабка из дому, а кони-псы на нее и набросились. И порвали в клочья.
Дейтильвирк опять ничего не сделал!
Сгинула вредная газень, пропала, рассеялась навсегда; но накопленная ею мощь выплеснулась наружу и создала поток – могучий энергетический поток, уходящий в небеса.
Дейтильвирк как раз подходил к дому ведьмы, чтобы задать вопрос насчет травы. Но поток захватил его и понес сквозь Вселенную. Дейтильвирк нисколько не удивился: как всегда, он ничего не понял. Его вертело во все стороны и толкало вдаль.
(Если бы Дейтильвирк имел научные склонности, он бы заметил, что поток энергии имел четко заданное направление, уходящее в Заповедную часть космоса.)
Вереницы космических тел мелькают перед Дейтильвирком. Ему кажется, что они мчатся наперегонки и даже путаются друг с другом. Как писал Ведя Взмокин,
До чего же мысль моя легка,
Не сидится ей на свете этом –
Далеко умчусь за облака,
Завяжу хвосты лихим кометам!
В Заповедной части космоса обитали особые создания – не живые, но жившие когда-то; прежде они существовали в материальном виде, а потом их индивидуальность перелетела сюда, ибо достойна была существовать вечно. Здесь собирались исключительно замечательные умы – герои и созидатели.
В структурном отношении они были похожи на Дейтильвирка – с той лишь разницей, что их энергия намного сложнее и благородней.
Здесь давно наблюдали за злой бабкой, ведь ее кончина могла бы вызвать в мире хаос. Ведьма лопнула; однако злую энергию тут же обуздали и прогнали прочь. С Дейтильвирком в придачу.
Дейтильвирк как шлепнется – и говорит:
– А где бабуля?
– Поглотила ее собственная жадность – сказал один Герой – Теперь колдовская злоба не сможет служить во вред, но… вы, кажется, не действовали заодно с ней.
– Да, я не действовал – заговорил Дейтильвирк, – где уж мне действовать, я даже не знаю, что это такое… Вот как бы мне понять, кто я? Это вопрос меня особенно занимает…
Вокруг собрались души – вечные, бессмертные. Все задавали правильные вопросы:
– А вот вы сами как бы могли себя охарактеризовать?
– Я-то? Я Дейтильвирк. А еще я лог. То есть так меня называют Взмокины. Меня еще как-то называют…в других местах, но более сложно… я все время позабываю. Лог я.
– Значит, вы не из Взмокиных?
– Нет, я Дейтильвирк!
– А были ли у вас родственники?
– Да вроде нет…
– А были ли у вас высокие цели?
– Да нет, вроде…
– Может, вас привлекала мудрость?
– Не, от мудрости все трясется. Это мне логи говорили.
– А в целом, что вы делали в своем мире?
– Я-то? – Дейтильвирк замялся. – Да так… камешки, листочки… трава еще…
– Простите за возможно резкий тон вопроса… Вы случайно не призваны пугать?
– Пугать? – переспросил Дейтильвирк – А как это?
– Это значит вызывать страх, трепет, смятение, скорбь. Злые души занимаются этим.
– Я не знаю, я не пробовал. – Дейтильвирк вдруг вообразил, что, возможно, пугать – это и есть его призвание. – Надо чтоб страшно было? Я сейчас… А-а-а-а-а!!! Ну как, страшно?
– Нет, нисколько.
– А если так… это как его… Буль-буль-буль! Что, и так не страшно?… Наверное, я не совсем умею пугать… Какой ужас!
– Не огорчайтесь – сказала одна красавица. Ей было очень много лет (если только вечные имеют возраст); но она все равно казалась молодой и красивой. Жизни она
была замечательной женщиной. – Вы не злой и не страшный, уже одно это должно Вас обнадеживать. Но Вы испорчены безделием, Ваша сущность не способна ни на какое созидательное действие. Вы не живой, но и не мертвый, Вы просто существуете… Но мне кажется, не все еще потеряно. Вы можете добиться много и понять себя, если начнете работать – над самим собой. Вам стоит заняться саморазвитием, но в каком-нибудь не очень хитром деле… Знаете, в царстве Н. недавно родился новый герой. Герой совсем молод, и ему необходима помощь. Оправляйтесь к нему, а если спросит откуда Вы, скажите – Надежда Устремлевна послала!
Дейтильвирк хотел переспросить, что значит помогать, да не успел – могучая сила бессмертных мягко подняла его и тут же опустила – в тысячах миров отсюда, прямо посреди царства Н.
Дейтильвирк попал на опушку леса; ему часто приходилось бывать в лесу, но здешний лес был какой-то не такой.
Дейтильвирк сделал шаг или два и увидел – молодой парень целит в него копьем.
– Призрак ты неугомонный, и ты хочешь невинной крови? Воровать жизнь пришел? Не бывать тому!
– Я не призрак… – забормотал боязливо Дейтильвирк, – я лог… то есть я… меня оттуда… Надежда Устремлевна направили, чтобы…
– Вы от Надежды Устремлевны? – воскликнул парень. – Ох, извините меня пожалуйста за грубость, я уже повстречал столько нечисти, что ужас… Надежда Устремлевна – наш духовный хранитель, так сложилось в нашем народе много лет… значит, и вы хранитель?
– Нет, я –Дейтильвирк, и мне сказали как-то вам помогать… А вот что значит…
Но тут из чащи выскочили демоны, целая орда, и пришлось бежать; а потом, когда демоны сгинули, надо было идти – далеко-далеко, идти, карабкаться, ползти. Быть героем совсем непросто.
В пути парень рассказал, что он принц и должен освободить царевну из плена владыки Е. Для этого нужно пройти множество земель и совершить множество подвигов. Дейтильвирк все слушал, правда, мало что понимал; вообще слова «подвиг, честь, царевна» казались ему лишь сочетанием звуков. Но он послушно шел, он же хотел что-то сделать.
Принц считал Дейтильвирка существом сверхъестественным и потому полагался на его советы.
Вот попался им дорожный указатель – каменный столб, а надписи на нем кем-то стерты. И несколько дорог.
Принц спрашивает:
– Как вы думаете, стоит ли нам идти вот по этой тропе?
– А кто его знает – ответил Дейтильвирк. – Можно, наверное…
Они пошли и угодили в змеиную ловушку. Еле выбрались.
Идут дальше, а навстречу летит толпа разбойников.
Принц спрашивает:
– Стоит ли нам с ними драться?
– Да как сказать – говорит Дейтильвирк, – может что и стоит.
Ринулись было на разбойников – да только их толпа целая, а принц один (Дейтильвирк же нематериальный). Пришлось убегать.
– Как-то нам не очень везет, – сказал принц, подумав. – А может быть, вы расскажете что-нибудь интересное? Или веселенькое?
Дейтильвирк старался как мог; у него плохо получалось, но принц не унывал.
Шли долго; нельзя сказать, что Дейтильвирк делал что-то осмысленное или как-то помогал принцу; но он был рядом, а вдвоем всегда легче, чем одному. Поэтому принц нисколько не обижался на своего «помощника».
Наконец они добрались до замка владыки Е. Принц сказал Дейтильвирку:
– Ждите меня здесь! – а сам помчался освобождать царевну, свою невесту. Долго ли, коротко ли – возвращаются принц и царевна, а Дейтильвирк стоит точно на том самом месте, где его принц оставил.
– Благодарю вас за стойкость, – сказал принц. – Но не проходил ли здесь враг какой?
– Нет, – говорит Дейтильвирк, – врагов не было; шаталось много всякого народу, какие-то с луками, мечами… все про вас спрашивали, про ваши силы, а я и не знаю толком, что сказать…
– Скверно – говорит принц, – это были слуги владыки Е., они обязательно устроили здесь засаду. Прежним путем идти нельзя; придется искать новый путь!
Они пошли по новому пути, вернее побежали, так как за ними мчалась погоня. Злые всадники владыки Е. гнались за принцем, хотели отнять прекрасную царевну – иногда их авангард догонял Дейтильвирка (тот постоянно где-то путался), но принц всех сокрушал. Ему помогала царевна – она оказалась не только хорошенькой, но и весьма боевой.
Дейтильвирк все рассуждал:
– И чего они привязались… ну царевна она и царевна, ну отняли и отняли… обижаться-то зачем? Если б у меня отняли царевну, я б нисколько не обижался. Тем более что она – чужая…
Сквозь него пролетали целые снаряды, но Дейтильвирку все нипочем.
Все бежали, бежали, бежали; наконец оторвались. Но от долгого пути и приключений царевна так утомилась, да и принц тоже устал, что они решили немного отдохнуть.
Принц говорит Дейтильвирку:
– Дорогой друг, усталость нас переполнила; надо хоть немного полежать. Авось сил прибавиться. Но прошу вас – следите, как бы подлый Е. не подобрался.
Легли царевна и принц на траву и сразу заснули. Дейтильвирк по сторонам глядит.
Долго ли, коротко ли – просыпается принц, глядь –а царевны-то прекрасной нет. Один Дейтильвирк стоит и рассуждает:
– Листья что-то не падают… хотя зачем им падать… Да! Хотел вам сообщить, приходил тут один с огромной толпой, прилетели даже на чем-то… Я спрашиваю, Е. он или не Е., а он не слушает… схватил, значит, царевну и того… ушли все в общем…
Принц едва не расплакался:
– Почему ж вы меня не разбудили?!
– Да я же не это… не как его… не умею будить. А что значит будить?
– Делать нечего, – сказал принц. – Придется опять идти царевну вызволять.
И они пошли снова. Снова принц по пути совершал подвиги, а Дейтильвирк был рядом. Ему очень хотелось что-то сделать, да только не удавалось.
Наконец, они достигли дворца злого владыки Е.; от жителей они узнали, что царевна очень грустит и отказывается видеть Е.; и что она выйдет замуж лишь за того, кто покажет настоящее чудо. А иначе сама себя погубит. Е. был вынужден согласиться – со всех краев к нему потянулись женихи со всевозможными чудесами. Но Е. был хитер – у него у самого имелось такое чудо, что даже гордая царевна не смогла бы возразить.
А женихи все приходили и приходили, приносили с собой такие диковинки, что все вокруг ахали:
– Вот это да! Вот чудо так уж чудо!
– Не могу сказать, что это чудо – рассуждал Дейтильвирк – а кстати, что такое чудо? И где оно берется?
Последив за повадками Е. Принц думал-думал и придумал. Он говорит:
– У меня появилась одна мысль… но мы с вами должны появиться в самый последний момент.
В назначенный день стаи женихи показывать царевне свои чудеса – одно другого удивительнее. Владыка Е. сидит и усмехается. Один пришел с удивительными зеркалами – на миллион шагов вокруг все видят. Владыка Е. сидит и усмехается.
Другой вынул простой платок, взмахнул им – и на платке появились удивительные картины, подвижные, объемные, будто совсем настоящие. Е. усмехается. Третий щелкнул пальцами – из пустоты персик выпал. Е. говорит:
– Превращение энергии в материю. Ничего сложного. А вот зато не всякая материя энергии поддаться может. Разбейте-ка вон тот камешек! – и показал на огромный валун, химически напоминающий алмаз.
Били его женихи, били, даже бомбы взрывали – не поддается алмаз никак, даже трещинки малой – и той нет.
Е. спрашивает:
– Что, братцы, не смогли разбить?
– Да, говорят женихи, не смогли.
– Так выходит он неразбиваемый?
– Да, говорят, похоже на то.
– А вот теперь, братцы, смотрите – Е. выхватил из ниоткуда меч, ударил им – камень в прах разлетелся. Даже стекляшек не осталось.
– Видите, дорогая, этот меч способен сокрушить любое вещество. Что бы ни было на свете твердого, великого, могучего, все он разрушит, все в прах обратит. Разве это не удивительно? Разве это не самое большое чудо?
Женихи согласились; да, это действительно чудо, раз любую материю сокрушить может. Погрустнели глаза царевны, она не знала что сказать, но тут –
Перед владыкой Е. предстал принц. Вместе с Дейтильвирком. Принц спросил:
– Вы сказали, что ваш меч способен разрушить все?
– Любую материю – сказал Е. – Любую вещественную субстанцию, независимо от ее прочности и сложности.
– Да, это действительно чудо – сказал принц. – Но позвольте показать вам чудо еще большее – и кивает на Дейтильвирка: – это мой добрый товарищ: вам его ни за что не победить.
Не успел Дейтильвирк сообразить хоть чуть-чуть, как владыка Е. накинулся на него с мечом и стал сокрушать. Он рубил долго, сильно и неистово; в мече таилась такая мощь, что могла уничтожать целые миры. Но миры образованы материей – а ее, как мы давно знаем, в Дейтильвирке очень мало, и она возобновима. А энергия тем мечом не уничтожается.
Рубил владыка Е., рубил – бесполезно, Дейтильвирк стоит на месте и непохоже даже, чтоб ему было неприятно. И пришлось владыке признать, что есть на свете несокрушимые явления.
– Ладно, – сказал Е. принцу. – Ты победил. Забирай прекрасную царевну. И чудо свое забери, пожалуйста, а то у меня от него голова ходуном ходит.
Всю оставшуюся часть пути Дейтильвирк удивлялся и спрашивал сам себя:
– Разве я – чудо? Это что, моя сущность? А зачем они полезны, эти чудеса?
Вернулись принц и царевна домой, и все стало вокруг хорошо, и даже замечательно. И все благодарили Дейтильвирка за то, что он сделал.
– Ура! Наконец-то я сделал! Как назло, вот не припомню, когда именно я что-то делал…забыл. Или я не заметил…Но я же очень внимательно смотрел!
Наверное, Дейтильвирк сделал что-то такое, что недоступно простому взору. В Заповедной части космоса его тоже благодарили – за помощь хорошим товарищам, но при этом сказали:
– Уж очень вы чистый разум. Вам стоит немного подучиться.
– Ой, – говорит Дейтильвирк – что-то мне неохота… вот энергии слегка обновить не мешало б… и еще домой поехать…
Бессмертные сделали все как он просил: Дейтльвирк получил огромный запас мощных, освежающих полей и вот –
Он уже сидит на старом месте. Возле прошлогодней кучи листвы.
– Да, – сказал Дейтильвирк – погуляли и домой. А все-таки, кто я – живой или не живой?
Он посидел, посидел; но вскоре на него налетели другие логи – знакомые. Они были страшно перепуганы.
– Что сидишь как гриб?! Вставай!!
– Вставай, Дейтильвирк, переезжаем!
– А?… – спрашивает Дейтильвирк – Куда переезжаем? Зачем?
– К черту, к логу лысому на двор, на дом… тут такое творится, такое творится… а-а-а-а!!! – вот что творится! Собирайся!
Логи принялись объяснять, но так быстро и сумбурно, что Дейтильвирк ничего не понял. К счастью, рядом пролетала знакомая бьорка.
– Объясни, пожалуйста – попросили ее логи – объясни этому тугодуму что делается! Жить же нельзя!
– Это вам, логам, нельзя, – сказала бьорка, – а мне можно. Хотя странно.
– Почему? – спросил Дейтильвирк.
Бьорка рассказала, что с недавнего времени все в их мире меняется. Виной всему народ Взмокины, потому что у них появился какой-то Цветок (?). Этот Цветок наполняет мир невидимыми лучами, от которых становится больше смысла и гармонии, и от этого логи очень страдают. Они же никогда не терпели гармонии. Гармония, исходящая от Цветка, и еще от кого-то такого, проникает повсюду, и старое, привыкшее к торжеству безобразие вынуждено отступать. Вот логи и переезжают.
В обычной среде тоже были изменения. В лесу появилась новая куница – большая-пребольшая, с длинными как у волка ногами и хвостом полубаранкой. Куница везде совала свой нос и пискляво-хрипловатым голосочком говорила:
– Безобразие! Ходят тут всякие рожи необразованные, заняться нечем… А это золото? Нет, это не золото… Прямо ужас… кошм-а-а-аар-р! Везде та-акие физиономии! Совсем никаких стандартов.
(На самом деле, это была никакая не куница, а просто Гониденек3, симпатичный паренек, но о нем в другой истории).
3. См. повесть «Ведя Взмокин – наш товарищ!»
Дейтильвирк и сам признал, что мир охватили невидимые перемены. Он не чувствовал их вредного влияния, но –на всякий случай – не стал спорить и вместе с другими логами перебрался в другой мир. Не слишком далеко от прежнего.
Медленно тянется время – и оттого возникает скука, и трудно одолеть ее. А вот он, Дейтильвирк, знает, что делать! – он сидит в новом уже мире и по-прежнему роется в траве, ворошит прошлогодние листья и камешки, рассуждает. Другого он не умеет. Порой из-под камешков пробиваются крохотные ростки; ростки тянутся, тянутся ввысь и иногда достигают очень больших размеров. Бывшие ростки становятся деревьями; с деревьев падают листья, чернеют, Дейтильвирк их тоже ворошит, опять пробиваются ростки – и так, наверное, будет еще очень долго, если не всегда. Дейтильвирк способен лишь на простенькие действия – он ворошит листья, камешки, находит ростки. Конечно, это очень просто, он и сам простой-простой, наш Дейтильвирк. Но, быть может, даже в таком простом деле есть смысл?
СЕКРЕТ КУЗНЕЦА ТЕРПИЯ
У Веди Взмокина есть такие строчки:
Не пишу стихи и пьесы,
Не гуляю вдоль озер,
Я не химик, и не слесарь –
Я всего лишь фантазер.
Содержание понятно; но кого в данном случае следует считать фантазером? Того, кто фантазирует просто так, ничего не делая? Или это тот, у кого все есть, все удобства, все блага, кто сидит себе и мечтает? Таких в свое время было много – среди Взмокинских соседей, лодырей несчастных. Точнее, они-то были счастливы, у них все было. Это у Взмокиных ничего не было, почти ничего. А при чем здесь «вдоль озер»? Разве так трудно, гулять вдоль воды? Это легко. Значит, имеются в виду не богатенькие бездельники. Из текста следует, что те, кто «гуляет», тоже заняты делом. Только не сказано, каким именно.
«Гулять вдоль озер» означает жить в Заозерном Крае, легендарном царстве, где когда-то процветала деятельная мудрость. Жителям, населявшим Заозерный Край, издревле были известны сокровенные тайны физики; кроме того, среди них были великие мастера. Мастера обладали даром превращать умственную силу в дело и создавали вещи самые потрясающие; при этом мудрость имели все, даже законченные бездельники. Просто не каждый умел той мудростью воспользоваться. Заозерный Край мог создавать творения космического масштаба; но так было давно. К моменту появления Веди Взмокина вдоль озер бродили совершенно другие народы. Странно, что Заозерные мастера, столь искусные в деле, не оставили о себе даже крошечной дощечки с именем.
Сохранились лишь предания.
Предания – мифы, сказки, легенды – растут и множатся, в зависимости от сил народного творчества. Их особенно много у Взмокиных, ведь Взмокины так любят литературу!
…В стародавние времена жил в Заозерном Крае кузнец по имени Терпий. Прежде он учился у старого мастера, а теперь сам стал мастером, и мог выковать самые хитрые и мелкие изделия. Кроме того, он знал потаенные секреты земельных веществ (например, как из кремния сделать металл). Терпий был доброго нрава, и это все знали; но он не любил шумных сборищ, а также не умел долго разговаривать. Знакомые считали Терпия чудаком, а хозяйки говорили:
– Странный парень Терпий… ходит-ходит головой набекрень, и хоть бы глянул на нас. Неужто мы такие бедные, что на нас глядеть нельзя? К счастью, все есть. А он все фантазирует.
Но даже если Терпий фантазировал, то фантазии его были совсем не странные. С некоторых пор ему очень хотелось завести детишек, чтобы учить их, воспитывать, заботиться.
Но в те времена детей умели заводить лишь одним способом – природным – и для этого нужны были он и она. Терпий, ясно, он; да где сыскать ее? Терпий никогда не помнил родителей, и не мог у них спросить, а его старый мастер всю жизнь прожил один и тоже ничего не знал.
Терпий пробовал просить приятелей – помочь в поисках пары.
– Не могли бы вы мне пособить в одном деле… сказать, что так мол и так, все женятся, ну вот и Терпий… тоже захотел. Авось кто откликнется.
Приятели ходили по домам, рассказывая:
– Слыхали новость? Чудак Терпий жениться вздумал! Фантазировал-фантазировал и вот на тебе! – дошел до зрелой мысли. Прямо-таки удивительное событие в природе.
– Да кто ж за такого пойдет? Он же странный; натворит еще чего. Муж должен быть серьезный и обстоятельный. Муж должен быть личностью. А у этого никакой личности, руки только умелые. Но ведь этого же недостаточно.
Терпия никто не воспринимал всерьез, хотя мастерство его было бесспорно. Да, он любил выдумать что-нибудь этакое, но без всякого вреда. Наоборот, некоторые его придумки имели большое значение.
Это хорошо знал сосед Терпия – Радий:
– Терпенек, а Терпенек! (Радий любит забавные прозвища) – Не наточишь ли мне нож сучковый? Только надо сделать так, чтоб им и толстые ветки, и тонкие стебли можно было срезать без малейших царапин вокруг.
Терпий большой мастер, он сделал нож – такой, что может косить в саду траву, сорняки, сучья, и при этом остальная часть растения совершенно не страдает.
– Терпелик! Не настроишь мне замок, а то он так разболтался внутри, что только и слышно: хрб, хрб, хрб!
Терпий разобрал замок, но тот настолько износился и проржавел, что легче изготовить новый. Терпию совсем нетрудно – новый замок он сделал за одну ночь, с множеством хитрых рычагов, совершенно неприступный для чужих. При повороте ключа замок звенит:
– Зжть! Вжть! Тржть!
– Да, эта музыка приятнее. – говорит Радий. – Песни можно играть!
Радий – весельчак и балагур, любитель шумных забав и хороший хозяин. Нельзя сказать, что он работает больше Терпия; просто у Радия особый дар – дар везения.
Скажем, по весне все посадили по 100 дынь, и Радий посадил, и Терпий; год выдался неурожайный, и из 100 дынь до конца созрели едва 3-4. А у Радия созрели восемь.
Все ходят и говорят:
– Ай да Радий! Все лето дожди простояли, света не давали, а он, глядите-ка, целых восемь дынь собрал! Вот это хозяин! Вот это молодец!
Терпию, который как и все получил из ста дынь четыре, говорят:
– Копался, копался… а выросло лишь четыре шарика? Эх ты! Чудной! Зачем ты берешься не за свое дело? У тебя же кроме молотка в руках ничего не держится!
Терпий не обижается, тем более что над ним чаще всего смеются девицы, веселушки-хохотушки. Но почему они не хотят разговаривать с ним всерьез?
Едва он приблизится, а они сразу:
– Парень, от тебя дух кузнечный идет… просто с ног валит!
Терпий стирал свои одежды в семи водах, но девицы оставались недовольны:
– На тебе паутина повисла… лицо носишь грубое… говорить с тобой неинтересно, будешь о своих химикалиях вещать… скучный ты.
Терпий все ждал, когда найдется та, которой он понравится. Но такой все не было и не было. Терпий ждал (он очень хорошо умел ждать), ждал, думал, а потом пошел к Радию за советом.
У Радия было полно советов на этот счет, и все очень активные.
– Познакомиться очень просто. Можно в бок толкнуть. Ущипнуть. Можно по затылку. Можно нечаянно что-нибудь рассыпать, а потом собирать, слушая, как она ругается. Слово за слово… так и познакомиться недолго.
Радий имел много приятельниц – действительно, он ущипнул многих, и всем было весело. Но когда то же самое пытался сделать Терпий, то девицы становились не веселыми, а злыми; они бранили Терпия почем зря, кидались в него мелким товаром, обещали нажаловаться и побить. Драться всерьез ни они, ни их парни-приятели не хотели, поскольку Терпий был уж очень крепкий; но и знакомиться никто не хотел. Терпий не знал, что и подумать. Вероятно, при этих способах нужно было, чтобы знакомился Радий, а не Терпий.
Терпий не обижался на Радия, наоборот, Радий ему очень нравился за веселый нрав; но как же все-таки ее отыскать?
Радий посоветовал:
– Если не умеешь просто знакомиться, напиши письмо. Что, дескать, имею желание… сам я хороший (опиши себя как следует). Только не очень ври. А то потом выкручиваться придется.
Терпий подумал, что ему письменное знакомство весьма подойдет, и оно даже лучше, поскольку не требует хулиганства. Правда, он был кузнецом и не очень хорошо умел писать письма. Он вообще не привык излагать свои мысли в письменной форме, полагаясь больше на умозрительные образы; так что когда Терпий стал писать, то ничего не мог написать.
– Здравствуйте. Так. Хорошо. Написал. А что будет после «здравствуйте»? Мысли что-то не идут… что же говорить надо? Сначала здравствуйте, а потом, потом… Не получается! Надо тренироваться.
Терпий был очень упорен; несмотря на не слишком юный для учебы возраст, он стал учиться очень усердно. Он сам себя учил писать письма. Он ходил взад-вперед, в промежутках между трудом, размышлял, размышлял. Из сотен обычных слов он выискивал правильные, которые потом складывал в фразы; фразы не получались, он тысячу переделывал каждую строчку, чтоб было и верно, и прилично. Медленно-медленно Терпий достигал возможности писать; наконец он научился. Научился не просто думать красиво, а коротко и точно записывать все придуманное.
У Радия к тому моменту было уже 2 или 3 ребят; Терпий не завидовал – он же умел ждать.
– Надо написать – а кому же написать, если я никого не знаю? Значит, надо познакомиться… по переписке.
Терпий потер горсть песка, превратил его в самозажигающийся стержень. От соприкосновения с воздухом на конце возникла искра, давая яркий свет; свет горел, пока весь материал стержня не перешел в энергию, то есть очень и очень долго. Не все это время Терпий писал (каждый он занимался работой), но все равно он написал очень много.
Терпий писал всем подряд. Он писал в те места, где были невесты подходящего возраста, где могли быть интересные собеседники. Ему очень хотелось, чтоб ответили; но больше всего он, конечно же, хотел с кем-нибудь познакомиться.
Терпий писал на самых разных материалах – на бумаге, на металле, бересте, камне; увлекшись, он и сам не заметил, как придумал способ бесконтактной записи, то есть записи с помощью лишь одних мысленных усилий. Правда, для этого требовался специальный энергочувствительный материал и много времени учебы. У Терпия было время; да, у него было очень много времени, тем более что в Заозерном Крае знали секрет долголетия. Терпий писал и думал; потом он бросал писать и только думал, или работал (работа всегда имелась, ведь он был мастер), а потом опять писал, писал, писал. Он никуда не уходил, и все время был в пределах своего хозяйства. Терпий не привык путешествовать, кроме того, он боялся, что пропустит письмо с ответом. Он писал и ждал.
И как назло никто не отвечал, или отвечал так неубедительно, что было неловко продолжать беседу.
Но вот однажды к нему пришло письмо.
Совсем коротенькое письмецо, нарисованное от руки углем на простом листе. В письме было
написано:
«Дорогой Терпий! Большое спасибо за теплые слова. Мне кажется, Вы очень хороший… »
И подпись: Р-я
Терпий уж забыл, когда писал Р-е; но тем не менее его охватил великий восторг! Ведь первый шаг к знакомству уже сделан.
Терпий принялся ждать продолжения; прошло много времени, но новых писем от Р-и все еще не было. Тогда Терпий решил писать сам.
Трудность заключалось в том, что он не знал характера Р-и, ее профессии и интересов. Он даже не знал, где она живет. О чем же писать, если ничего неизвестно? Терпий выковал 10 самокопающих лопат (по просьбе одного земледельца), думал-думал…
– Пиши общие слова, – посоветовал Радий. – Расскажи ей про себя, про свои интересы. Только не очень ври.
Терпий послушался и описывал себя; он ничего не придумывал, все описывал как есть на самом деле. Однажды он написал, что легко сможет обратить гору глины в гору металлической руды, а потом застеснялся: ведь он мог это лишь в уме, но еще ни разу не пробовал. Терпий стал совершенствоваться, и в результате действительно сотворил горы полезных ископаемых из никчемной глины. Впрочем, Р-я до этого еще не успела ответить.
– Она меня испытывает – догадался Терпий. – Проверяет на прочность мои намерения… что ж, это справедливо. А то каждый начнет писать, а потом бросит. И сразу видно, что он врал. Но я-то не вру!
Терпий писал – но поскольку Р-я не отвечала, то он, по совету Радия, писал на общие темы:
«Уважаемая Р-я! Мне все время хочется сказать Вам что-нибудь доброе, приятное, жизнеутверждающее; конечно, это совсем нехитрое дело – говорить, грамотно расставляя слова,
но в некоторых случаях даже это бывает полезно… добрые слова необходимы! Они ободряют, укрепляют собеседника, настраивают его на позитивный лад. В реальной жизни мы часто видим обратное – ругань, унижения, пустословие – и таким образом слова служат разрушению. Но ведь благодаря им же можно и созидать! я верю, что когда-нибудь сила слов позволит не только ободрять людей, но и лечить их, в том числе духовно. Поэтому я всегда очень серьезно отношусь к тому, что говорю…»
Терпий думал, что пиши он стихами, то получилось бы еще интересней, но он совсем не умел рифмовать. Он писал:
«…Можно ли оценить искренность и серьезность человека, видя лишь написанные им строчки? Ведь буквы, собранные в слова и предложения выглядят совершенно одинаково и у веселого болтуна, и у прохиндея, живущего обманом. Как же в таком случае отличить правду от лжи, высокие чувства – от похоти и расчета? Ведь перед глазами – одни только слова. Но поверьте, дорогая Р-я, в моих словах есть смысл!
Смысл…»
Между тем, постоянно приходят жители Заозерья и говорят:
– Дорогой Терпий! У нас в доме сломалась такая-то и такая-то аппаратура! Ты не мог бы сходить исправить?
Но Терпию не хочется покидать рабочее место, ведь он не довершил последнее письмо. Ему легче сделать заново всю испорченную аппаратуру. Он делает, а потом пишет; пишет-пишет-пишет, забывает, снова делает, стучит молотком, превращает одни вещества в другие. Он порой рассеян, но от писем к Р-е внутри у него такое вдохновение, что работа спорится вдвойне. Он помогает всем. И совершенно не требует награды.
– Вот чудак! – говорят знакомые.
А Терпию все равно: он пишет и рассуждает в письмах.
«… мы постоянно слышим: «мой парень», «моя девушка», «моему парню следует быть поумнее», «моя девушка меня обманывает»… Говоря «мой, моя», подразумевают свои исключительные права на близость, доверие, любовь со стороны «моего». Но нередко эти притяжательные местоимения произносятся с явно имущественным смыслом… Словами «моя девушка» он словно подразумевает свои исключительные права на обладание ею, т.е. в его понимании любимая становится вариантом частной собственности… Он считает, что «его» любимая не может принадлежать кому-то еще, в том числе – себе самой. Да, он дорожит «своей» девушкой – как дорогой вещью. Он говорит «Моя подруга!» – а сам настороженно оглядывается: нет ли рядом претендентов? Если есть, тогда беда – может дойти и до драки. «Как ты смеешь гулять (целоваться, разговаривать) с моей девушкой ?!!» – с этого начинаются многие ссоры за право быть исключительным обладателем ее сердца… Но надо понимать, что…»
Над землей Заозерья разносились невидимые, понятные лишь гениям речи:
«…Терпий, Терпий! Ты создал уже очень много – целые горы, наполненные редким металлом. Ценность их неоспорима; но сам ты не чувствуешь этой ценности… Ты знаешь многое… но вот не знаешь ты, кто такая Р-я, к которой обращены твои слова, и существует ли она вообще. Есть ли она вообще…»
Так могли сказать лишь бессмертные; но в Заозерном Крае никто никогда не верил в вечность. Наоборот, Заозерные жители были убеждены, что энергия сама по себе лишена мощи и лишь превращение в материю придает ей смысл. И никак не наоборот, ведь ломать (превращать материю в энергию) могут даже самые глупые создания. Ломать легко.
