Максим Сергеевич Макаров
Взмокинские истории
А что Вор-Юн-Гак? Подлый Хитрый Змей мыслит широко и виртуозно, но его чувства сильно подавлены – им самим.
Он их держит под вечным контролем. Часто он испытывает гнев – но лишь когда сам этого хочет. Поэтому Хитрый, Подлый Змей не знает бессознательных ощущений, ему недоступны пылкая страсть, безумие или вдохновение. Он никогда не чувствует счастья – только удовлетворение.
– Скоро я опять буду удовлетворен – сказал Хитрый Змей, зависая над своим Миром. – Эта новеговская баллада меня сильно измотала. Но. Я. Сумел-таки вывернуть ее в нужное русло. И ведь сам, все сам! Ах, вы говорите, обстоятельства, Ничтов, Воблид? (Вор-Юн-Гак произнес «говорите», хотя вокруг никого не было. Он говорил сам себе).
Пожалуй, но это все дополнения к основному. Если бы я. Не придумал. То и не вышло бы. Ничего.
И далеко-далеко летело в космос вор-юн-гаковское «ничего».
Сигналы тригняды несколько ослабли.
– Ничего! Там – моя – идея! Мое удовольствие! Кто мне помешает?
– Погляжу, насколько они испортились! Насколько глубоко в новегах засело мое несовершенство!
Змей понесся сквозь пространство; он летел к своей идее и все, что не успевало посторониться – камни, астероиды, искусственные объекты – исчезало в огненном вихре.
У новегов уже дурман в голове! Они уже не могут мыслить по-старому! Это чувствуется, это есть!
О том говорила тригняда!
Она ослабла, бедненькая; ну так неудивительно. Сколько их там было, миллионы голов и такие сложные условия.
А она – смогла! Никто уже никуда не летит – потому что не хочет. Потому что ментальные поля ВСЕХ новегов испорчены тригнядой Великого Змея.
(Вор-Юн-Гак не знал об этом досконально, но это можно было вычислить по косвенным данным)
НЕСОВЕРШЕНСТВО! Ключ к победе.
Змей летит, он торжествует; ах, как же часто доводилось ему торжествовать, и теперь опять такой замечательный повод! Как умен, как прекрасен он, Вор-Юн-Гак, Самый Хитрый и Самый Лучший Змей во Вселенной; перед его мощью – явной или скрытой – ничто не устоит. Ничто…
Змей с размаху остановился; его страшный огненный хвост хлестанул его по боку. Змей ничего не ощутил – он глядел на то место, где еще недавно была Добреголядовая Новь.
Мир Новегов был в той же части космоса – но уже не сверкал. Всю планету накрыла темная полупрозрачная масса, и сквозь нее проходили лишь немногие типы волн.
Хитрый Змей удивился. Он двинулся чуть вперед и застыл.
– Зойтомара. Это. Же. Есть. Анти. Материя. Ну да, антиматерия. Рукотворная. Она не из взорвавшейся звезды, она из… Они что, решили себя сами… Сами себя? Бред. Не может быть. Они же не сумасшедшие. Только сумасшедшие ликвидируют свою сущность добровольно. Но здесь. Нет. Нет. Ближе я не пойду.
Вор-Юн-Гак облетел всю планету; везде подходы к ней закрывала антиматерия. Он прислушался – слабенькие, сильно искаженные сигналы все же проникали сквозь поле. Змей слушал, пытался понять и путался – обрывки слов, звуков, символов мешались друг с другом, то пропадали, то вдруг возникали в виде редкой какофонии; буквы были как цифры, цифры напоминали кляксы. Вор-Юн-Гак провисел ровно год на орбите, пока разобрал одну фразу. Всего одну, в которой значилось:
«Деградация… физическая и моральная, приводящая к упадку… недопустима! Лучше конец…»
Вор-Юн-Гак открыл рот – наверное, хотел что-то сказать, да позабыл. Потом закрыл. Потом открыл снова и страшным, просто чудовищным усилием выдавил из себя – одно:
– Зойтомара…
(«Зойтомара – огненное бедствие, от которого нет спасения»).
– Это – что? Они – как? Значит, все-таки решили? А как же я тогда. Буду ими. Управлять? Проклятие!!! – заорал Змей в пустоте. – Это!!! Надо!!! Пресечь!!!
Весь блистательный план Змея рушился. Новегов не подчинить. Из разобранной информации Змей узнал, что новеги скорее уничтожат себя, но не пойдут по пути несовершенства. Не станут его приятелями.
Вор-Юн-Гак вдруг уловил, что часть сигналов, идущих в сторону Мира, ему как будто знакомо.
Змей помчался назад.
…
Взор висел прикованный. Он продолжал мыслить. Вор-Юн-Гак грохнулся рядом; он уже не думал ни о какой секретности. Он сорвал «окошечко» с «колпака»:
– Слушайте, Взор! Я не знаю, как вы делаете сигналы. Но учтите. Ваши. Там. Решили самоустраниться. Это глупо. Именно что глупо!! И из-за чего? – из-за какой-то тригняды, которая что-то там у вас испортила. Подумаешь! В конце концов, все кругом испорченное и нет ничего совершенного. Сообщите им, что тригняда не вредная. А не то.
Взор ответил:
– Сообщить я могу, но едва ли это будет правдой. А раз так, зачем я буду врать своим товарищам?
– Так они помрут.
Взор молчал. Вор-Юн-Гак продолжал давить.
– Да-а-а-а-а. Помрут. Под….– Змей глотнул…– …охнут. Истлеют в прах. Вы этого хотите?
– Не я этого хочу, а Вы.
– Какая разница? Говорю Вам: все они, ваши приятели… – Змей подыскивал нужное слово – Ис. Чез. Нут. Исчезнут. И не только они – все исчезнет; все ваши города, природа, дети, достижения; все ваше творчество станет ничем.
Взор задумался. Вор-Юн-Гак сказал томным голосом:
– Думаете, приятно – умирать?
– Да. Умирать неприятно. Но вы ошибаетесь, если думаете, что смыслы исчезают. Нет, многие, безусловно, исчезают. Но некоторые сохраняются – назло всему.
Вор-Юн-Гак был вне себя.
– Ладно. Повисите еще чуть-чуть.
«Было б прекрасно, если б эти твари новеги страдали! Узнай он об этом – был бы сговорчивей. Но они не страдают. Не страдают! Зойтомара.»
Огненный вихрь мчался вперед, не разбирая, что перед ним. Он был в замешательстве. Хитрый, Хитрый Змей искал способы перетянуть ситуацию в свою пользу, он просчитывал десятки, сотни комбинаций, однако его вычислительный аппарат говорил, что логически эта задача не решается. Новеги уничтожат себя, если в них будет тригняда. Но сами они от нее не избавятся. Тригняда Вор-Юн-Гака подчиняется только Вор-Юн-Гаку. Только он способен вынуть ее. Но для этого необходим близкий контакт! – а он невозможен. Антиматерия не пропустит. Что же делать Змею? Обещать новегам, что он избавит их от тригняды? Но кто ему поверит. Подослать им кого-нибудь? – не Воблида, а кого-то поумней, Змеева адепта. Вероятно он сможет уговорить новегов показать ему тригняду. Но она – уже – пронзила весь их мир! Не отдельные части, а весь мир! Значит, он выманит лишь ничтожную часть тригнядовой сущности. А она сама сохранится. Без толку. Кроме того, на той части тригняды, что выйдет от новегов, тоже может быть антиматерия. Проклятие. Адепт сгинет. И мир новегов – сгинет. Ничтов? Еще кто-нибудь могучий? Ерунда. Они ничего не соображают. Да, они смогут пробить поле антиматерии, чтобы уничтожить новегов – но Вор-Юн-Гаку как раз нужно другое! С самого начала – было – нужно – другое.
Хитрый Змей летел изо всех сил. Ему крайне не хотелось расставаться с мыслью о покорении новеговского народа, и хотя он совершенно не знал, что предпринять, внутренний стимул толкал его вперед. Надо что-то сделать… хоть посмотреть. Вот она – нужная часть Другой Вселенной!!
Но на месте, где согласно координатам следовало искать Добреголядовую Новь, ничего не было. Змей проверил расчет – координаты точные. Точнейшие. Они показывают расположение ближних космических объектов: галактик, звезд, других планет. Все эти объекты полностью соответствуют координатам. Все на своем месте. Нет только Новегова Мира.
Добреголядовая Новь, творение новегов, исчезла. Пропал их рукотворный Мир.
Он не взорвался, не сгорел, не уничтожил себя явно.
Он просто растаял – как сон…
…
Мальчик проснулся; сквозь занавески пробивались желтенькие лучи света, теплые и ободряющие. Мальчик полежал, подумал – что делать сначала: одеваться или умываться? Нет, сначала надо сделать самое важное. И сделал: запустил системный блок компьютера, где происходили удивительные вещи; на экране вновь возникли красочные картины приключений. Там действовали смелые герои, даже еще более интересные, чем новеги. Правда, это были всего лишь изображения.
Но ведь – новеги – существовали? Ведь они же жили, думали, трудились независимо от того, что их видят во сне? Или это тоже лишь казалось?
Если б новегов не было, Вор-Юн-Гак не назвал бы себя победителем. Да, он победил – по крайней мере, в глазах Воблида и Ничтова, а уверенность Ничтова дорого стоит.
Не так ли?
– Да. Они пропали. Смысл великой Пустоты торжествует и здесь. Благодаря Вам, Великий Вор-Юн-Гак!
Ничтов смотрел на космический мрак, которым, как он был уверен, стала Добреголядовая Новь.
– Исчезли твари. Превосходно. А Вы их вроде бы хотели подчинить…
– Ничего я не хотел – сказал Хитрый Змей и быстро посмотрел на Воблида. – Когда это я хотел? Вовсе нет. Я изначально сказал: устранить. Устранить без разговоров. Не правда ли, мой приятель?
Ящер, закованный в броню поверх черной майки, молчал. Некоторые из его 13-ти сущностей еще помнили разговоры с Вор-Юн-Гаком, но самому Воблиду так надоела эта эпопея, что он рад был, что все закончилось. И что никто теперь не посмеет трепать его драгоценные головы.
Ничтов опять стал невидим.
– Так мне дадут колокол? – спросил Воблид, но Ничтов уже был далеко. Он растворился. Он стремительно ушел в свое ненаглядное Царство Пустоты – даже Змей ничего не заметил.
Воблид топтался на «шкафе».
– Слушай, друг Вор-Юн-Гак, но мне нужен колокол… или что-нибудь в этом роде. Ничтов обещал, но он… Может, у тебя есть?
– Безусловно! – сказал Змей. – У меня в подземельях валяется куча межзвездных аппаратов, кораблей, тарелок. Бери любой. Или все. Они старые.
«Вечно мне старье достается! – подумал Воблид. – Что поделать, не везет». И вслух произнес:
– А что делать теперь?
– Как что – ликовать, конечно!
Никогда еще в Мире Вор-Юн-Гака не было такого торжества. Никогда!
Ни один еще мир не видел такой ужасной, грандиозной, всеохватывающей пляски. Змей откупорил закрома, дал каждому ощутить его «счастье». И ощутив это, каждый погрузился в просто истерическую эйфорию.
По всему пространству мира стоял грохот. Огромные толпы народа – кривоногие, многорукие, неправильные прихвостни Змея – прыгали от восторга, прыгали, хохотали, сталкивались друг с другом, поднимались и снова прыгали. В дикой, стремительной спирали вертелись демоны, советники и шпионы – те, что рыщут по Вселенной, что приносят Вор-Юн-Гаку вести. Города и горы качались.
Воздух дрожал. Все неслось в чудовищном и гигантском танце, а в центре самом плясал да притоптывал Вор-Юн-Гак. Он крутился, извивался, прыгал выше всех – до самых звезд.
Вор-Юн-Гаку нравилось торжествовать над Доброголядовой Новью.
Жители уже так накачались вор-юн-гаковым «счастьем», что уже не чувствовали ничего, кроме восторга. «Счастье» овладело умами. Никто не смог бы сказать даже слова, никто – если не считать мелкую муху-уколь, которая приставала с расспросами:
– Новеги пропали? Это хорошо. А они все пропали? Это хорошо. А они все прилетели, или какие улетели? А с теми, что улетели, что делать? А?
Никто ее не слышал в грохоте; все торжествовали. Муха лезла прямо в головы, скрипела и надоедала. Кончилось тем, что Вор-Юн-Гак просто взял да и прихлопнул ее. Зачем портить торжество такой мелочью?
– Выдумала бред! Разлетелись они! От кого – от меня?! Ха-ха! У меня не бывает провалов. Тригняда захватила все. И сомнений быть не может. Даже если разлетелись… у них нет больше опоры.
Вор-Юн-Гак был прав. Опорой была земля, Добреголядовая Новь, и она исчезла. И еще долго придется искать во Вселенной крупицы созданного ею великого смысла.
Взор пропал. Змей уничтожил астероид, на котором была темница Взора. Взрыв разнес материю астероида на огромное пространство, но «колпак», незаметный для волн и полей, сохранился. Он совершенно неуловим для любой радиоаппаратуры, поэтому никто не скажет, где теперь Взор.
Вор-Юн-Гак великий деятель, он побеждал целые миры. Он обманывал миллиарды живущих. Он сотрясал Космос.
Разве он испугается небольшой команды исследователей на одном-единственном корабле?
Сквозь неведомую даль идет сверкающий объект – «Добреголяд 3». Все, кто есть на его борту, ужасно устали, но они не сдаются. В глазах Аней горит свет прежних звезд.
– Мы знаем, что было. Все случившееся не исправить. Мы будем всегда помнить это. Но мы также знаем, что надо делать: надо бороться! Надо действовать и создавать! Преодолевая трудности, мы должны добиться… если, конечно, «Добреголяд» донесет нас до подходящего мира. Если он только выдержит… Бедный Онег… Бедный Взор… Бедные все наши… Все равно будем работать. А вот если взять символ – тот, что мог превращать информацию в материю, то можно снова и снова делать вещи важные и замечательные. Просто изумительные. Да! Но хватит ли у нас для этого времени – и сил?
Юрий хочет сказать что-то большое, жизнеутверждающее, но у него выходит только одно:
– «Добреголяд» устоит.
2014–2016
