Максим Сергеевич Макаров
Ведя Взмокин – наш товарищ
Ведя поднатужился, но потом стал рассуждать:
– Как-то глупо выходит. Разве мы собирались кого-то разгонять? Нам же, наоборот, надо было посоветоваться.
– Вот еще – с такими олухами советоваться! Они же ничего не соображают. Идем дальше. Ты, Ведя, не беспокойся. Ты меня слушай. А при чем тут просвещение?
«Ерунда полнейшая» – думал Ведя про себя – «И зачем я выковырял этот шест, вдруг он кому-то нужен? Гониденек слишком самонадеян.». Но не стал этого говорить, чтоб не обижать Гониденека.
Заросли густели и увеличивали. Они стремились ввысь. Ведя прошел еще двести или триста шагов и тут вдали услышал голос, вернее два голоса. Один был резкий, грубый, другой – мягкий, мелодичный и немного чирикающий. Не было видно, кто разговаривает – травы выросло по шею – но, судя по интонации, грубый голос ругался на мягкого:
– Да как ты смеешь решать что-то за меня!! Безделка!!
Мягкий голос оправдывался:
– Прелестный, но мне просто хотелось… хотелось сделать лучше…
– А что ты такое, чтоб делать лучше? А?! Ничтожная безделка?! Кто ты есть, что решать?! Да за это сушить надо!!
– Прелестный, я тебя прошу…
– Ах ты еще просишь?! Ну так получай!
– Ну, сейчас будут мутузить. – прошептал Гониденек, и зачем-то сжался.
Ведя сквозь заросли увидел – местный житель с черным лицом («грубый голос») катал по земле другого жителя со светлым лицом («мягкий голос»). У обоих были упругие, будто собранные из частей тела, и большие глаза; только вот рубашки были разной длины.
– Они что, дерутся? – спросил Ведя.
– Да нет. Развлекаются. Не волнуйся, это все несерьезно.
Однако Ведя заметил, что «грубый» не шутя напирает на «мягкого», словно хочет раздавить.
Ведя двинулся вперед, попал носом в колючку, и от возмущения выскочил прямо на тех двоих.
– Что б вас так… Здравствуйте, друзья. Извините, что мешаю, но мне кажется, вы слишком стараетесь… причинить ущерб себе.
«Грубый голос» (ростом чуть пониже Гониденека) отскочил и с ужасом вылупился на Ведю (глазами чуть ли не в пол-лица). «Мягкий» тоже посмотрел – с тревогой. «Грубый голос», весь покрытый чем-то блестящим, нескладный, скрюченный в четырех местах, выпалил:
– Изыди, демон!!
Ведя удивился и говорит:
– Да нет, я не демон, я… поэт. Ну и так еще по хозяйству. А чего вы так напали на своего товарища?
«Грубый голос» завопил:
– Ильвестрища!!! Это все из тебя!!! Это ты виновата!!! Ты разгневала всевойность!!! Из-за тебя пришла демонская сила. Я тебя, тебя…
«Грубый» стал было опять душить «мягкого» – но Ведя без усилий отодрал его.
– Слушайте, чего вы орете как на пожаре, тут же никто не сгорел…ер…ре…а…. а….а…
Соломинка ковырнула Ведин нос – Ведя как чихнет!
Гониденек едва не оглох.
«Грубый» отлетел шагов на сто, упал в колючую траву и уже боялся высовываться. Лишь кричал грубым плачущим голосом:
– Ну, Ильвестрища, я теперь – к тебе – никогда не приду!!! Да!
Он явно боялся Веди.
Житель с мягким голосом посмотрел вверх:
– Спасибо вам, добрый демон. Вы не станете меня кушать?
– Да какой я демон, я поэт. – сказал Ведя Взмокин, который никогда не видел демонов и не знал что это такое.
– Ох, как вы великодушны!
…
Гониденек скучал в шапке – не имея возможности побегать, он кряхтел, вздыхал и время от времени советовал:
– Что ты возишься с этими пеньками. Они тут все того этого… Дай в глаз сразу, и привет. Я же знаю.
Нового знакомого (вернее, знакомую) звали Ильвестра; ее большие-пребольшие глаза излучали доброту и решительность. Ильвестра ничего не слыхала про Зергера и Авужгу, но, по ее словам, «о друзьях доброго демона» (Веди Взмокина) могут что-то знать мудрые старики, которых у них в городе «целые толпы».
Ильвестра всю дорогу чирикала о том, что ее муж Гульбий (на которого чихнул Ведя) всегда отличался резким нравом и даже часто колотил брата ее двоюродной сестры, а также ее племянницу и саму сестру, и хотя двоюродный дядя сестры передал брату матери его отца свое возмущение, но муж первой бабки и одновременно дядя старших сестер категорически запретил что-либо менять. А жена другого мужа уговорила брата мужа сделать что-то такое и т.д. Вот такая вот беда.
– Да, беда немаленькая – согласился Ведя, хотя он так и не понял, кто чей муж. Он вообще не мог понять, зачем давать родственникам разные названия, если все они и так составляют один народ. По крайней мере, так было у Взмокиных. Впрочем, это неудивительно, поскольку, во Взмокинском народе полностью отсутствовали лица женского пола.
– Моя сестра Эрия имела идею, но печать страха сковывала ее рот. Он придумала развести плодовый лес. Я решила, что нужно прежде развести плодовый сад. Но как младшая она не имела права давать совета. Я же, являясь старшей, рассказала об этой идее Гульбию, но он рассердился… У нас не принято, чтоб жены советовали, зато принято, чтоб мужья поступали с женами по собственной воле. Гульбий узнал и… – Ильвестра потрогала края своего платья. – Он потащил меня к дедушке, а дедушка (добрый и глухой, почти ничего не видящий), возьми и скажи, что если жена придумывает, то она не жена, а безделка. Гульбий тогда побежал меня бить; а я что-то испугалась и побежала от него. Я в амбар – и он в амбар, я – в баню, и он в –баню, я кладовую… там стоял ушат с тестом, Гульбий не разглядел в темноте и провалился. А сверху еще полки посыпались – его и стукнуло колбасой. Вылезает перемазанный…
Ведя подумал, что это была бы очень забавная беготня, если б в конце не было тупой грубости.
– А вы не пробовали сказать, что это вам просто во сне приснилось? Тогда это был бы не совет, а просто рассказ.
– Но ведь мы же не смеем лгать. – удивилась Ильвестра. – Правда есть наша сущность.
– Правдоделы недоделанные – прошептал с ненавистью Гониденек.
– Да, – сказал Ведя – дела. Я и не подозревал, что врать бывает так полезно! Почему же мы сами раньше не додумались… Хотя, мы же не вредный Вор-Юн-Гак с хвостом.
– А что такое ворюгаки? – спросила Ильвестра.
И Ведя Взмокин в самых выразительных красках принялся описывать свои вор-юн-гаковские приключения.
Народ Ильвестры называл себя комниками. Комники жили в большом городе, собранном из земли, деревьев и хвороста; в этом городе имелись отдельные дома, лицу, аллеи, проспекты, которые незримо объединялись в одну целую композицию.
Едва Ведя с Ильвестрой подошли к городу, как навстречу им высыпало громадное множество народу. Комники были большие, маленькие, худые и толстые, но вполне пропорциональные, только вот лицом они почему-то очень напоминали муравьев с детских рисунков.
Все заговорили хором:
– Дорогая Ильвестра, как я рада что ты пришла! Гульбий ведь пошел тебя душить… Это ужасно, но что поделать…. Правила и правда выше всего… Молоко, что я оставила, прокисло, но не сворачивается… У ребят штаны опять промокли, так что… Бывают же такие злые типы… Трава сейчас отличная!
Ведю окружили комники – ребятишки и кричали от восторга:
– Ура, ура, какое счастье!
– Страсти-мордасти!
– Пропастье!
– Ильвестра с демоном пришла, ура!
– Ильвестра, тебя демон в плен взял, да? Вот здорово!
– Он хочет тебя съесть, да? И пришел просить за тебя выкуп? Вот здорово!
– А мы будем платить выкуп, или сначала подеремся? А если демон нас побьет? Он, наверно, очень сильный, да?
– А он может нас съесть?
– Тише, тише, дети – говорила Ильвестра, обнимая всех подряд. – Никто никого не будет есть. Это добрый демон. Он меня выручил от Гульбия и у него очень важное дело…
– Да, – сказал Ведя, протискиваясь сквозь ребятишек. – у меня действительно дело… слушай, не дергайся там, а то шапка свалится (от шума голосов Гониденек вертелся как на сковородке), я бы очень хотел узнать… Нет ли в пределах вашего мира лиц по имени Зергер и Соколавушка?
– Зергер! Мергер!
– Протергер!
– Сокол-авушка! Сколо-авушка!
– Скоро бабушка!
– Я помру сейчас… – проскрипел Гониденек.
– Нет, уважаемый демон, – ответили старые мудрые Комники – таких героев не сыщешь во всем нашем мире. Видно, их здесь еще не было.
– А нет ли у вас аппаратуры – Ведя показал руками – чтоб летать меж звезд? Чтоб посещать разные миры?
Старики очень удивились:
– Летать? Но летать могут лишь птицы, уважаемый демон.
– Ясно. – сказал Ведя. – Кажется, я немного застрял… впрочем, не стоит огорчаться. Будем действовать как можем и со временем я что-нибудь придумаю. А как у вас хозяйство идет?
Хозяйство Комников было гораздо проще, чем у Взмокиных, и основывалось исключительно на природных структурах. Комники не знали ни металлических, ни деревянных инструментов, не говоря уже о сложных механизмах; все операции они производили исключительно вручную, всем миром, полагаясь не на хитрость, а на мастерство и усердие. Это было, конечно, очень просто; но несмотря на всю простоту, доходы у них были побольше Взмокинских. Комники имели обширные амбары, в амбарах были погреба и кладовые, и все было заполнено полезным съедобным или несъедобным продуктом (Гониденек угодил тогда в один такой погреб. Его вскоре нашли и всем миром отлупили).
В первый же день Ведя объелся как никогда в жизни.
– Благодарю вас, пирог чрезвычайно вкусный.
– Съешьте еще один – уговаривала Элидия, мать или старшая сестра Ильвестры (Ведя не разобрался).
– Ой, спасибо, я так накачался, что просто ужас (пирог был размером с кулачок). Полное едо-наполнение. Можно целую неделю не употреблять.
Ведя не привык есть большими порциями. Поэтому второй пирог он сунул в шапку Гониденеку.
– С морковью? Ага, стану я есть с морковью, я же им не зайцев внук, впрочем, это ничего – шептал Гониденек, подкрепляясь.
Вместе с другими комниками, Ведя занялся на строительстве домов и новых улиц. Это было нетрудно. Амбары, дома и улицы стояли кругом крепкие, не поврежденные сильными ветрами, не изъеденные плесенью наводнений, без трещин. Гирза-Мара здесь не вредила. Веде даже стало немного завидно. Но он решил так: пока нет ясных идей насчет аппаратуры, действовать имеющимися методами, то есть работать как есть.
Гониденек, хоть и употреблял в шапке очень вкусные пироги, все время был недоволен.
– Сколько ж можно тут торчать! Посидели и хватит… ты же сам сказал, что у этих физиономий ничего прогрессивного нет. Так зачем еще возиться со строительством? Глупо. Я считаю так – попроси у них золота за труд, да подороже, и поедем в другой мир.
– На чем, интересно, мы поедем – на твоем хвосте, что ли? Надо сначала придумать аппаратуру, создать ее, и потом – мне пока приятно помогать хорошим лицам.
– Тоже мне хорошие. Головы бьют друг другу! И после этого они хорошие?
– Разберемся.
– Разберешься, как же… ерунда кругом сплошная! – бормотал Гониденек, кусая хвост. – Сплошные физиономии.
– Слушай, чего ты мне все в уши шипишь! Надоело уже. Я сказал – разберемся, а пока не верти языком, а то я тебя вытащу на обозрение общества. Думаю, ему будет нескучно тобой заняться.
– Ладно, ладно… нужны мне их глупые толпы… Да мне все равно!
На самом деле Гониденек боялся комников – и за то, что они гурьбой могли очень сильно побить, и за их нетерпимость к жульничеству и вранью. Комники умели говорить лишь правду; с другой стороны, это не запрещало им ругаться и скандалить. Ведя видел немало комников-мужей, мужей-дядей, дедо-дядей, прочих лиц – одним словом, родственников, обижавших других родственников. А придумать что-нибудь, что уладило бы ссоры, у комников не получалось.
– Ну и что, что побили? Побили, но ведь не убили – говорил Веде дяденька Креоний, толстенький плотник. – Мы ж не для удовольствия бьем, а для порядка. Как, скажите, славный демон, нам детвору-то удержать? Прямо-таки спасу от нее нет!
– Кстати, – спрашивает тето-бабушка Креония, – великий демон, отчего у вас штаны такие страшные?
– Где же они страшные? По-моему, вполне приличные.
– Отчего же из них все торчит и заплатки на виду?
– Торчит потому что протерлось немного. А заплатки вообще имеют большой смысл – они дырки прикрывают. Нужны мне штаны без заплаток! Нормальные штаны всегда с заплатками.
Тето-бабушка хочет сказать еще что-то, но боится – Ведя все-таки «демон». Вдруг съест или разорвет?
– Так почему же вы не учите детишек? – спрашивал Ведя Креония, Ильвестру, ее братьев, сестер и прочих трудящихся.
Но никто из комников нигде никогда не учился; все учились как-то сами собой.
Детворы было очень много. Все они бегали здесь и там, забирались в лес, шалили, и приставали к Веде с вопросами.
– Дяденька демон, а дяденька демон! Вы конфеты с повидлом пробовали?
– Нет, не пробовал; там, где я обычно живу, не растут конфеты.
– Дяденька демон! А вы можете целое войско одолеть?
– Могу, конечно, – говорит Ведя и рассказывает, как однажды он одолел целую толпу слепней. Он нарочно преувеличивает их размеры, но от этого рассказ только интересней.
Малыши в восторге. Они любят сказки про войну.
– Ой, как здорово! А вы умеете загадки разгадывать? – спросил самый маленький малыш, Утюлик.
– Умею, и не только разгадывать, но и загадывать. Вот например: без рук, без ног, а летает по воздуху.
Утюлик задумался и полез на дерево, но свалился – и прямо на грядки. Получил от старших подзатыльник, но не перестал думать. Наконец подбегает в Веде:
– Без рук, без ног, а летает – это руконогая леталка!
– Нет, – говорит Ведя, – на самом деле это – летающий безруконог!
– Ой, как интересно! А еще вы можете загадать?
– Ну, вот еще загадка – зимой, осенью, летом – и все разным цветом.
Утюлик задумался; тер свои чечевичные глазки, бегал к взрослым, даже к мудрецам.
– Не знаю, дяденька демон, зимой, осенью, летом, все разным цветом, не знаю; дяденька демон, что ж это такое?
– Вот и я не знаю – сказал Ведя.
Но Утюлику очень понравилось отгадывать, и он принялся бегать за Ведей Взмокиным повсюду. Он требовал загадок постоянно, днем и ночью; он был очень любознательный малыш. Наконец Ведя говорит:
– Хорошо, вот тебе загадка: раздели 19 на 7. Но только до конца.
Утюлик нахмурился; потер ручками лицо, забрался на крышу. Задачка была не из легких. Он думал, думал, думал, решал, решал, решал, на дереве, на крыше, на заборе и все никак не мог до конца доделить.
Пока Утюлик решал, Ведя Взмокин придумал как устроить деревянный водопровод – водопровод, целиком из дерева.
– Товарищи, организовать водоснабжение очень просто. Сходите в лес, наберите там тысячи две стеблей.
Комники принесли.
– Теперь выдолбите у них сердцевину, и размочите в таком-то растворе.
– Теперь защемите их камнями и согните их до нужно формы. Потом опять замочите. Потом опять сгибайте. Потом надо эти стебли собрать, высушить и замазать стыки. А теперь их надо воткнуть в воду. Нет, нужно чтобы вода текла в нужную сторону. Организуйте воду. Теперь пускайте ее. Теперь можно работать. Видите, как все просто!
С водой хозяйство комников пошло еще лучше.
– Вы добрый, умный демон, – говорила Веде Эрдения, младшая сестра Ильвестры – у вас так хорошо получается придумывать! Вы знаете, мы мечтаем о плодовом лесе. Это было бы прекрасно. Но Ильвестра говорит, что надо начинать с сада…
– А мне кажется, надо начинать с семян, – сказал Ведя, – но у вас же тут не растет ничего такого.
Тут он вспомнил про неядящееся яблоко из вор-юн-гаковского мира. Яблоко – вещь с колдовского дерева – по-прежнему лежало в кармане, но теперь оно сильно изменилось. Оно стало маленьким, сухим, сморщенным; из-под него градом посыпались мелкие черные точки.
– Надо эти точки посадить на плоское место – сказал Ведя Ильвестре и Эрдении – и поливать водой. Вдруг из них что-то вырастет?
– Не вырастет. – сказал один мудрец-комник. – Как же оно вырастет? Раньше ж ничего не росло, а теперь вдруг вырастет? Но ведь точки – это же все равно что ничего…
Откровенно говоря, Веля Взмокин и сам не был уверен в успехе нового дела. Разве можно доверять плодам, которые по воле Вор-Юн-Гака имеют свой характер? Однако, в скором времени, из-под земли появились крохотные ростки; они тянулись ввысь, становясь все шире и прочнее; очень скоро из них получились настоящие деревца.
Прошло всего-то две недели, а деревце уже зацвели, а еще через неделю на них появились первые яблочки. Красно-желтые, красно-зеленые, желтоватые, и не слишком круглые.
– А их можно кушать? – спрашивали Ведю дети и взрослые.
– Сейчас я у шапки спрошу. – Ведя бросил пару яблочек внутрь шапки и зашептал. – Слушай, как они там? Не кислые?
Шапка зашуршала, зачавкала, потом говорит:
– Я что, яблочный знаток? По мне все равно что есть, лишь бы сладенькое… Ведь, я серьезно говорю: проси с них что хочешь, и поехали отсюда. Мне уже совсем скучно! Не хватало еще для этих правдоделателей стараться. Знаешь, в космосе столько мест…
– Сколько же раз повторять, что ехать не на чем! И я работаю не ради чего-то такого. Ты мне не про космос, а про яблоки рассказывай. Что они – не кислые?
– Вроде бы что ли не кислые…
Не кислые яблоки – еще одно достижение, и как ни странно, не без помощи Вор-Юн-Гака. У Веди появилась новая забота.
– О великий-великий-великий демон – умоляюще бормотал Иридий, двоюродный младший брат Эрдении – только вы и ваше величие можете мне помочь… Вы знаете, я неплохой строитель, несмотря на мою юность, я уже построил восемь домов и два амбара… Вы знаете – мне очень нравится Ильвестра, он такая… добрая и решительная.
Иридий говорил очень-очень много. Ведя слушал, но не запоминал.
– Ну и хорошо, что она вам нравиться. Я-то здесь при чем?
– Но ведь я хочу…– Иридий запнулся – жить с нею ну как с… ну совсем вместе…
– Так и живите, – удивился Ведя – я же вам не запрещаю. У меня вообще другие представления об организации народа.
– Но Ильвестра, Ильвестра…
Иридий стал рассказывать что-то быстрое, бессвязное и совсем неинтересное; поэтому Ведя Взмокин взял да и пошел в лес – искать хоть какие-нибудь материалы для межзвёздного аппарата. Он проходил две недели, непрерывно слушая Гониденека («надо, надо… лично мне не ничего надо, ну разве что золото…»), однако во всем лесу не нашлось ничего, что годилось бы хоть на переплавку. Плавить тоже было не в чем; Ведя Взмокин думал, думал и догадался: мудрецы, обитатели здешних мест, все-таки что-то знают, да только не говорят ему. Надо спросить их понастойчивее, решил Ведя и отправился назад к комникам.
Подходит Ведя к городу, смотрит – а у них уже война началась. Жестокая осада.
…
Гульбий, грубоголосый муж Ильвестры, долго-долго сидел в бурьяне, потом замерз, вскочил и побежал жаловаться. Он имел кучу родственников в другом городе, Арве, расположенном неподалеку. Жители этого города были точно такие же комники, как и те, только их было в 100 раз больше. Гульбий бегал по домам, по улицам, все рассказывал про ужасный Ильвестрин характер. Комники Арве посоветовались и решили: от такого оскорбления, от такого нарушения правил им поможет лишь война. Но они были такие же комники – у них совершенно отсутствовали какие-либо инструменты, не говоря уже о вооружении. Зато их было в 100 раз больше.
Комники-Арве – раз-два! – построились, как положено, в коробку и пошли – три-четыре! – защищать правила.
–Раз-два! Раз-два! Лишь вперед! Наше дело – делать то, что правильно. А что неправильно – то не надо делать!
– Будьте готовы к жестокой схватке! – призывали командиры Арве – Победа не дается легко. Там сидит могучий демон с лицом лесной чащи, он жу-у-утко плохой… Те комники нарушают правила! Надо защитить наши правила!
А откуда взялись эти правила, никто не знал.
Комники-Арве дошагали до Ильвестриного города и, поскольку их было очень много, окружили его плотным кольцом.
– Эй, – говорят они комникам в городе, – сдавайтесь!
А те отвечают:
– Мы не можем сдаться, нам правила не позволяют!
Арве говорят:
– Тогда отдайте нам Ильвестру. Она нанесла нам оскорбление!
Комники отвечают:
– К сожалению, не можем ее выдать, потому что наши правила не разрешают бросать своих товарищей.
Арве:
– Тогда что… будем стоять тут, пока вы не сдадитесь!
Комники:
– Да мы не можем сдаться, потому что это против наших убеждений. Уж и не знаем, чем вам помочь… Стойте пока.
Арве простояли две недели; они и вправду не знали, что им делать. Некоторые предлагали пойти на штурм и всех победить силой. По всей вероятности, штурм бы удался, ведь комников-Арве было в сто раз больше, чем комников в городе. Однако Арве смущало присутствие в городе «истребительного демона» (Веди Взмокина); они знали, что демоны очень злы, и к тому же обладают сверхестественными способностями. А специальных средств против демонов они не имели.
Комники-Арве ждали, ждали, вдруг видят – на них, сквозь изодранный старый орешник, лезет огромное чудище. И еще ругается!
Это Ведя Взмокин вслух подбирал рифмы, особо не глядя на дорогу. Наконец он приблизился к городу и увидел целое море голов. Комники-Арве, как и все прочие комники были небольшого роста.
Гониденек заскребся внутри:
– Мы пропали.
Ведя стукнул по шапке, чтоб не болтала впустую, и сказал вслух:
– Здравствуйте, друзья! Вы по какому вопросу?
Комники-Арве смутились и не знали что ответить; их пугали Взмокинские размеры. Молчали; наконец из толпы вылетел Гульбий.
– Мы пришли, чтоб защитить наши правила! И… и прогнать такого страшного демона, как ты!…
«Странно, подумал Ведя, а мне всегда казалось, что я красивый». Но не стал ничего спорить, только говорит:
– Разве во мне есть что-то страшное?
– Да! Ты страшный, потому что ты плохой! – храбро ответил Гульбий.
Ведя Взмокин чихнул – Гульбий юркнул обратно в толпу.
– Я чихал на вас… чихаю от возмущения. С чего вы взяли, что я плохой? Разве я кого-нибудь обидел? Неужели по мне не видно, что мне неинтересно никого обижать?
Ведя Взмокин поглядел на комников и увидел среди них того самого уваленчика, который повстречался в лесу. Уваленчик сидел на мешке припасов, посвистывая.
Ведя подскочил к нему:
– Вот вы, вы скажите, я что, плохой? Я к вам обратился со всей серьезностью, объяснил наши высокие цели и намерения, безо всяких угроз и насмешек; я же вам так и сказал – мы трудящиеся, а не вредящие, это можно хоть где узнать, и т.д.
Уваленчик все посвистывал. На самом деле он был сделан из сжатой кожи. Разжимаясь и сжимаясь, она издавали звуки похожие на отдельные слова. Он стоял в лесу как часовой для украшения. Ведя же воспринимал его абсолютно всерьез.
По толпе комников пробежал шепот.
– Разум набок… Сумасшедший демон с чучелом разговаривает… его силой не возьмешь! Бедные, мы, бедные…
Комники считали, что сумасшествие демонов всегда сочетается с огромной мощью. Но при этом им не хватает ума.
– Дорогой демон! – из толпы вылез Арве-мудрец. – Мы видим вашу силу… не гневайтесь. Пусть нас рассудит не сила, а вдохновение! Давайте на песнях состязаться! Кто лучше песню споет, того и победа. Вы споете – ваша взяла, мы споем…
– Хорошо, хорошо, – Ведя отстал от уваленчика и с интересом поглядел на комников. – Песнями состязаться можно. А кто же от вас будет петь?
– Славогласитель земли и неба, всевеликий мастер слова, познающий жизнь без меры… наш высокочтимый Эстебнодий!
Эстебнодий, крошечный старичок в халате из прошлогодних листьев, вышел вперед, дернул что-то и запел.
– О небо, гуляющее за тучами… О тучи, гуляющие над небом… О примятая дождем трава… О светило, дарящее бесконечный свет, свет счастья и жизни…
У Эстебнодия была всего одна струна; он ее дергал и пел – шипел, гудел, дребезжал о том что вокруг:
– О небо, о поле, о счастье мое…
– Сейчас помру, – сказал Гониденек – слушать этот бред набитый… невозможно поутру… Кошма-а-ар-р…
Наконец Эстебнодий кончил; у него был весьма гордый, самоуверенный вид.
– Ну как, звучный демон, сможешь ли исполнить что-либо похожее?
– Думаю, смогу, – сказал Ведя. – Даже чуть-чуть получше.
Из-под пальцев Веди Взмокина потекла густая, непрерывная, мощная мелодия. Комники застыли: они никогда не слышали ничего такого. Ведя сочинял на ходу.
«Была страна – сама богатая, а жители бедные. Всюду их притесняли, всюду их обижали, убивали и грабили. Всюду, от столичных столов до глухих углов был барин – хитрый и жадный; имея большие таланты к лицемерию, все свои преступления он объяснял стремлением к «порядку» и «равновесию». Был он замечательный подлец. И холопов держал подлых. И житья не стало от них никакого.
Жители глухих углов страны все мечтали о новой жизни. О великих переменах, о торжестве добра и справедливости, о мире равенства. С надеждой им жилось легче.
Барские холопы все слышали, но пропускали мимо ушей. Только посмеивались:
– Ждите, олухи, своей справедливости. Да где ж она – неужто на ветке вырастет? Из земли прольется? Из моря вынырнет? Олухи вы, олухи! Нет справедливости на свете. А если б даже была – мы ее мигом раздавим. Потому что сила за нами. Бурю хотите? – так ведь даже дождь нам служит. Не будет вашей бури.
Больше всего власть предержащие боялись бури. Не той, что в небе, а той, которая на земле изменяет путь истории. Находя удовлетворение в своем торжестве, разумеется, они не хотели перемен и подавляли малейшие ростки бури в стране. Впрочем, их и было не очень-то много.
Правда, порой в наполненное страстями сознание пролезала едкая мысль о том, что буря может прийти извне, из других краев. Это слегка пугало, но все старались заглушить эту мысль приятными утехами.
– На наш век добра хватит! – говорили в богатых домах. – Все обойдется.
Не хотели подлецы чужой бури, а она случилось. Из далеких краев, из неведомых миров прилетела Светлая Сила. Царя подлецов вмиг растерла. Столицу заняла. И пошла по всей стране – огнем карать недостойных.
Барин как услыхал, что такая каша заварилась, так без лишних слов собрал кой-какие вещи, самые драгоценные, и тихо скрылся. Бросил холопов своих, дом богатый, жену, детей, прочих родственников – всех бросил; не было ему до них дела, себя, себя одного спасти хотел. Бормотал:
– Бежать-бежать-бежать.
Да разве убежишь!
В глухой чаще, вблизи чужого царства, настигли барина разведчики Светлой Силы. Чужестранцы это видели. И слышали, как командир разведчиков крикнул в их сторону:
– Торжество справедливости неизбежно!
Всех холопов барских в клочья разнесли; все их оружие в дым обратили. Барина на высоком столбе повесили; и качаясь, видел он, как летят головы подлых родственников. А потом проглотил его белый огонь – очистительный огонь забвения.
Светлая Сила провозгласила:
– Победив зло, наполним же мир новым смыслом и красотой.
Это означало: необходимо работать. Только вот работать за время гнета жители разучились. Привыкли, что все равно все бессмысленно, и стараться и учиться чему-то незачем. Светлая Сила была готова к этому – ее посланцы стали учить народ заново – труду и добру.
Учили, учили, хорошо учили, бескорыстно. Но тут что-то встало поперек.
Очистительный огонь старую подлость сжег, а новую сжечь он не мог, потому что тогда ее еще не было. Но вот она родилась – уж не от подлецов, а от самих жителей. Стали многие из них вести так же, как былые подлецы – кичиться, обманывать, скандалить; стали воровать, грабить, убивать. Забыли, что такое Светлая Сила.
Думали, что добрая она. А она добрая, но твердая. Быстренько новую подлость выжгла. Только выжгла – а тут уже новая растет, а за ней – еще новая, ядовитая как борщевик, гибкая как пырей ползучий, растет и не кончается. Казалось, бесконечно жечь придется.
Но на то и Светлая Сила, чтобы добиваться великого и прекрасного. Мудрость ее позволила на основе естественного материала получить новое поколение жителей – таких же, как они сами; только не склонных к низости и подлости.
Старые жители не всегда могли принять новых жителей – новые были настойчивые, благородные и какие-то слишком красивые. Светлая Сила любила красоту и хотела, чтоб все ее творения были прекрасны. От этого во многих жителях проснулось недовольство, а еще больше – зависть. Снова позабыли, что такое Светлая Сила, снова затеяли драку.
Но новые жители победили – ведь они были духовно сильнее, жили ради добра и созидания. А те старые жили только для себя.
Много, много времени прошло с той поры, как одолели барина – но в конце концов новые жители в союзе со Светлой Силой создали великий мир – умный, благородный и прекрасный. Где и в городах, и в полях, и в лесах, и в умах был порядок. Жители нового мира были прекрасны. Но от старых жителей, от их лиц и тел, от их страданий и надежд даже записок не осталось»
Ведина история произвела на комников потрясающее впечатление. Даже более чем потрясающее. Ведь никто из них не умел всерьез сочинять – потому что никто не умел врать.
– Ну что, товарищи слушатели, – говорит Ведя, – чья песенка лучше? И красивее?
– Не демон он! – закричал вдруг Гульбий – Он не демон! Он всех нас обманул! Демоны могучие, но в них нет ума! Ума в них нет!… Демоны… они летать умеют! Они умеют летать, исчезать, колдовать! А он ничего этого не делал. Пусть докажет, что он демон. А если он не демон, братья комники, он же один, а нас…
– Полети, о страшный демон! – стали просить комники.
– Отлетались мы. – тихо сказал Гониденек.
– Заткнись. – тихо сказал Ведя. И говорит:
– Да что летать! Летать неинтересно. Даже мелочь порой летает, так что это слабое доказательство. А вот хотите – я сейчас шапке своей скажу, и из нее другой демон вывалится!
Комники застыли – от страха. Ведя прошел перед ними, показывая свою шапку, очень даже небольшую, потом сунул в нее руку, поворошил да как тряхнет!
Из шапки вывалился Гониденек. У него был обескураженный вид, он явно не ожидал такого.
Но и комники не ожидали. Они верили в колдовство, но никогда не замечали даже самых небольших его проявлений. А тут, в чистом поле, простой шапкой породить демона! Нет, Ведя не просто демон – он совершенно потрясающий демон!
Мудрецы-Арве долго молчали. Потом говорят:
– Твоя взяла, блистательный демон. Могущество твое бесконечно. Мы не смеем спорить. Это твой город… Мы будем вечно помнить твою мощь.
– Дайте мне хоть какое-то доказательство вечности! – попросил Ведя.
Да разве найдется во Вселенной что-либо истинно вечное? Может быть, оно и существует, но принадлежит грозному, могучему хозяину, вроде Вор-Юн-Гака. Откуда вечность у комников? Но старенький-старенький мудрец порылся в кармане:
– Воть, дорогой демон… это камень с огоньком – он горить вечно, по крайней мере, никто из нас и из наших предков не помнит, что он погас. Держи его при себе. И прошу тебя, не создавай больше никогда таких жутких и отвратительных демонов.
– Это я-то отвратительный?!! – рассердился Гониденек. – Ах ты пень старый, я вам… я вас всех…
Но комников была огромная толпа, и Гониденек спрятался за Ведю.
– Неохота просто связываться.
На самом деле, Гониденек очень боялся таких, как эти комники.
…
Сплоченность комников была сильным, положительным качеством. Но для Зергера, привыкшего мыслить грандиозно, одной сплоченности было явно недостаточно, он желал воплотить в реальность и другие добродетели.
