Литтмегалина
Связи
– Умоляю, скажи, что ты его рассортировал.
– Документы семидесятилетней давности не были у меня в приоритете.
Лисица чихнула. Пыль витала уже повсюду.
– Я думаю, Лисице лучше пойти отдохнуть, – решил Илия. – Сядь за мой стол. У меня есть крекеры и пара яблок. Я был так занят в обед, что не успел до них добраться. Налить тебе чаю?
– Неизвестно, на какой срок мы здесь застряли. Если я съем твою еду, ты будешь ходить голодным.
– Думаю, тебе это сейчас важнее.
8.
[04:05, воскресенье. Зал совещаний]
– Если вы не способны привнести в дискуссию ничего, кроме вашей остроумной критики, хотя бы перестаньте дымить, Джулиус, – потребовал Медведь.
Хотя Джулиус успел приспособить под пепельницу кофейное блюдечко, этот окурок он предпочел потушить о полированную поверхность стола, ощущив мелкое удовлетворение от порчи имущества конкурирующего отдела. К четырем часам утра все были раздражены и изнурены. Темнота за окном усиливала тревожное чувство, и Эфил, не выдержав, сдвинул шторы. Час за часом они перебирали документы по делу Киношника, и скоро весь стол оказался завален распотрошенными папками.
– Это бессмыслица, – отчеканил Эфил, резко отпихивая от себя папки. Перед глазами у него мелькали бесчисленные черно-белые фотографии кровоизлияний и ссадин. – Он истребляет случайных людей. И все из-за того, что его кто-то давным-давно обидел? Сомневаюсь. Какая связь? Что это дает ему? Это не похоже на преступления из чувства мести. Скорее уж, из бесчувствия.
– Я согласен с замечанием советника, – кивнул Октавиус. – Маньяк убивает в тесном контакте с жертвой, потому что жаждет насладиться страданием. Массовым убийцей движет идеология или импульс. Но в случае нашего преступника не прослеживается ни то, ни другое. Киношник просто продуцировал агрессивных чудовищ и рассылал их в разные стороны, чтобы они напали на первого попавшегося. Это очень дистанцированный вид убийства. Лишенный эмоционального окраса. Учитывая все это, я не думаю, что его вообще интересовали люди. Он использовал их как мишени в тире. Учился стрелять.
– Контроль над спиритом требует некоторого навыка, – подтвердил Дьобулус. – Поэтому версия «мишеней в тире» звучит вполне логично.
– Тренировался, чтобы метко охотиться на наших, – тихо добавил Томуш. Это была чуть ли не первая фраза, которую он произнес в ходе обсуждения. – А в какой-то момент решил, что точечное истребление малоэффективно. Зачем шлепать ос по одной, если можно облить осиное гнездо бензином и поджечь.
– Да чем ему так не угодила СЛ? – вопросил Медведь. – И, если это все началось с конфликта, что же такое мог натворить наш сотрудник, что в итоге мы получили этого психа? Как вообще Киношник вышел на СЛ? Вся ее деятельность засекречена. В газетах не пишут «управомоченные приехали сюда, управомоченные поехали туда».
Дьобулус поднял руку, привлекая к себе внимание, а затем неосознанным жестом прижал ладонь к ноющей щеке.
– Связи… – пробормотал он. – Чтобы вам было легче, представьте себе нити, тянущиеся от человека к человеку. Они могут быть разного цвета, прямые, спутанные, тонкие или же прочные, как канаты. Когда два человека вступают в отношения, между ними протягивается новая нить. Это звучит достаточно абстрактно. Однако для людей, подобных мне, связи представляют собой нечто вполне реальное. Сейчас, находясь среди вас, я могу ясно видеть тех, от кого тянутся сотни нитей. И того, с кого свисает лишь несколько, безнадежно оборванных.
Джулиус, вздрогнув, скрестил руки на груди и обвел окружающих настороженным взглядом. Дьобулус чуть усмехнулся и продолжил:
– В условиях экстремальной ситуации связи между людьми возникают быстрее и порой оказываются поразительно крепкими. Так, мы способны навсегда запомнить лицо того, кто спас нас в критический момент или же атаковал, поставив нашу жизнь под угрозу. Нечто подобное произошло между Н и Киношником. Как если бы между ними протянулась цепь. Следуя по ней, звено за звеном, Киношник смог отыскать Н и убить. Тот уже не работал в «Серебряной Лисице», но от него все еще тянулись связи к его бывшим коллегам. Это то, что привело Киношника в СЛ.
Илия, до того тихо стоящий в дверях и слушающий Дьобулуса, прошел через зал и с шумом опустил стопку бумаг на стол. Лисица заняла свое место. Недовольно кривясь от сигаретного дыма, Бинидиктус поспешил распахнуть окно.
– Похоже, мы нашли Н. Его звали Дьярнуш Сильмус. Проработал всего три года. Уволился в двадцать четвертом году. Перед увольнением на него поступали жалобы за пренебрежение рабочими обязанностями и пьянство.
Деметриус с тоской взглянул на очередную груду бумаг и шумно разгрыз кубик сахара. Ему было скучно до смерти. Заявившись сюда, он ожидал приключений, а в итоге все свелось к перелистыванию пыльных страниц и раздражающему дефициту информации.
– Каков временной интервал между увольнением Сильмуса и его убийством? – уточнил Октавиус.
– Шестнадцать лет, – подсчитал Илия. – Сильмус был убит на втором году активности Киношника.
– Если считать, что Сильмус уволился вскоре после инцидента с будущим Киношником, получается, что Киношник не предпринимал никаких преступных действий чистых пятнадцать лет, – Октавиус развернулся к Дьобулусу. – Чем, по-твоему, он занимался все это время?
Дьобулус пожал плечами.
– Мы не знаем, когда именно он приобрел свои способности. Случилось ли это до или после предполагаемого конфликта с сотрудником СЛ.
– Но если он мог прикончить Сильмуса сразу, почему тогда не сделал этого?
– Значит логично предположить, что на момент конфликта способностей у него не было. Однако же к тому времени, как он приступил к убийствам, он уже был невероятно мощный, учитывая повреждения, нанесенные жертвам, и расстояния, которые пересекали его создания. Я вот и близко не могу повторить подобное.
– Хватило бы ему этого срока, чтобы с ноля подняться до такого уровня?
Дьобулус пожал плечами.
– Теоретически… если находиться в местности, где спирит обнаруживается в экстремально высоком количестве, процесс накопления пойдет быстрее.
– В Ровенне есть такие регионы, – напомнил Илия.
– Есть, – кивнул Дьобулус. – Хотя их не так уж и много. И едва ли они пригодны для нормальной жизни.
– Значит Киношнику пришлось довольствоваться ненормальной, – пожал плечами Октавиус.
– Когда в Киношнике пробудились способности, он сразу осознал происходящие в нем изменения? – спросил Илия.
– Едва ли. Это так не работает. Ты не начнешь вытаскивать голубей из рукавов или вроде того. Просто цвета станут немного ярче. Тело легче. Звуки обретут многослойность.
– То есть?
– Я могу услышать, как во рту у Деметриуса перекатываются кубики сахара. Как пульсирует кровь в твоих сосудах, Октавиус. Как ворочаются мысли в голове у любого из вас.
– Наши мысли можно прочесть? – встрепенулся Джулиус, краснея.
– Персонально ваши, Джулиус, мне совершенно не интересны.
– Прочти мои, – предложил Илия. – Мне любопытно проверить.
– Нет, Илия, пару раз напиться в хлам, пока жена в отъезде, это еще не алкоголизм. Но при твоей наследственности я бы и на пивную этикетку боялся взглянуть.
Илия моргнул.
– Поразительно. Хотя не то чтобы я думал об этом прямо сейчас…
– Ладно, я не читал твои мысли, – усмехнулся Дьобулус. – Я просто догадался. Надо же тебе как-то снимать стресс.
– A он может читать наши мысли? – настороженно уточнил советник.
– Легко, если стоит прямо у нас над душой. С усилием на расстояниях. Вообще это затратный процесс. Не то, чем станешь заниматься для развлечения.
Томуш обвел комнату мрачным взглядом из-под нависающих волос. В животе у него висел ком льда, как всегда, когда он ощущал опасность поблизости. Он сам не понимал, что настораживает его, поэтому молчал, раз уж не может сказать ничего путного.
– Вернемся к Сильмусу, – перенаправил беседу Илия. – Я бегло просмотрел его отчеты и личное дело. В отчетах ничего подозрительного, впрочем, кто бы стал сам себя сдавать. Но есть один момент, который после того, что мы только что обсудили, кажется мне особенно важным: за год до увольнения Сильмус участвовал в эвакуации Ийдрика. Небольшой городишко, расположен в южной части Ровенны. Отметился множеством весьма неприятных происшествий. Из-за высокой концентрации спирита был признан небезопасным и закрыт в двадцать третьем году. Сложно сказать, что там творится сейчас. Территория огорожена, дорога к городу разрушена.
– Высокая концентрация спирита, – вздернув бровь, Октавиус перевел взгляд на Дьобулуса.
– И тихое безлюдное место, чтобы схорониться и спокойно нарастить силы, – добавил Эфил.
– Именно, – кивнул Илия. – Участком Сильмуса была центральная городская больница.
Томуш вытянул руки, потянулся, покрутил головой, хрустнув шейными позвонками, и резко встал.
– Я знаю, где это. Часа за три-четыре доберусь на вертолете.
– Ты помнишь правила, Томуш. Минимум три человека, – напомнил Медведь.
– Я не вижу здесь никого, кого мог бы взять с собой.
Деметриус подскочил на стуле, словно ему под зад сунули раскаленные угли, и вскинул руку.
– Я доброволец. И всеми здесь командую. Я приказываю взять меня. У меня даже есть опыт. Я выжил в Долине Пыли, помните?
– Ты немедленно сядешь на место, – прошипел советник, хватая его за локоть.
Деметриус небрежно отмахнулся мускулистой дланью, едва не повалив советника вместе со стулом.
В лице Томуша ничего не дрогнуло только потому, что он блестяще контролировал свою мимику.
– Полагаю, лучше вызвать парочку хороших оперативников.
Телефон Илии выдал звонкую трель. Со смесью надежды и отчаяния глянув на мерцающий зеленый экранчик с высветившимися на нем черными цифрами, Илия вышел из зала.
– Я не спрашиваю, что, по-твоему, будет лучше, Томуш, – заявил правитель Ровенны. – Я заявляю, что лечу в Ийдрик.
– Ты не можешь! Ты руководишь страной! – возмутился советник.
– Какой же ты нудный, Эфил, – вздохнул Деметриус. – Достал.
– Нет, это ты меня достал! – вспыхнул Эфил. – Если твой отец решил, что я должен тебя контролировать, то я буду тебя контролировать. Потому что я ответственный человек, не пренебрегающий своими обязанностями, в отличие от…
– Только и слышу «ответственность», «обязанности». У тебя сдвиг на этой теме. Иди полечись.
– Ты полечись! – заорал Эфил. – У кого угодно съедет крыша, если каждый день иметь дело с таким придурком, как ты, и твоими безумными выходками!
Илия вернулся и сел на свое место, тихий и бледный, как призрак.
– Что там? – бесцеремонно тряхнул его за плечо Деметриус, в момент позабыв о дымящемся советнике.
– Ночь любви в разгаре. Не знаю, в какой момент и позе она успела обдумать наш брак, но по итогам она пришла к выводу, что я не давал ей настоящих чувств и с нее хватит, – Илия криво усмехнулся, пытаясь сохранять невозмутимый вид, но в итоге его все-таки перемкнуло: – Каких таких «страстей» она от меня хотела? Чтобы я бил тарелки о ее голову, потому что ревную к почтальону? И почему она вообще решила изменить мне именно сегодня, когда я так занят? Вот в четверг мне вообще удалось вовремя уйти с работы…
– Кхе-кхе, – вмешался Октавиус. – Я уже понял, что у большинства из присутствующих есть проблемы, требующие длительного и дорогостоящего курса психотерапии, но почему бы вам всем не заткнуться и не вспомнить о деле?
– Да, конечно, – мгновенно собрался Илия и изобразил сосредоточенное выражение лица, хотя уголки рта все равно предательски свисали вниз.
– Он первый начал, – махнул в сторону Эфила Деметриус.
Буркнув что-то нечленораздельное, Томуш вышел из зала.
– Я пойду за ним и подсмотрю его перевоплощение, – вскочил Деметриус.
– Сидеть! – скомандовал Эфил, как будто обращаясь к собаке.
– Ладно, – внезапно решил Дьобулус. – Пусть эти едут. Хотя бы будут подальше отсюда… и от нас. Куда бы еще Лису отослать…
– Они не могут ехать. У них даже защиты нет, – категорично возразил Медведь.
– Октавиус, ты же психиатр. У тебя был курс общей медицины? – осведомился Дьобулус.
– Да. А что нужно сделать?
– Наложить пару швов. Единственная женщина здесь моя дочь. И я уверен, что шить она не умеет.
– Мне не требуется курс общей медицины, чтобы наложить пару швов, Дьобулус, – Октавиус поднялся на ноги. – Процедурная все там же? Нет, мне не надо показывать, я помню, – он поманил сладкую парочку за собой. – Идемте.
– Я принесу вам копию отчета по ситуации в больнице! – крикнул им вслед Илия.
9.
[04:37, воскресенье. Процедурная СЛ]
«Многое изменилось к лучшему», – одобрительно отметил Октавиус.
Статус «любимая игрушка Деметриуса» не добавил СЛ респектабельности, зато обеспечил ей преференции. Ситуация с финансированием заметно улучшилась. В те времена, когда здесь работал Октавиус, со стен в коридорах свисали отставшие куски обоев, а паркетный пол был весь истерт. Теперь же здание было отремонтировало и подновлено. Процедурная смотрелась не хуже, чем аналогичные помещения в клинике Октавиуса. Белые чистые стены резко контрастировали с его взвинченным состоянием. Впрочем, оказавшись в привычной больничной обстановке, вдохнув слабый запах лекарств, он наконец нащупал почву под ногами.
– Вот это должно нас защитить? – с разочарованным видом Деметриус покрутил камень в руке. – Выглядит как бирюлька для бус.
– Бусы из него не изготавливают – камень редкий. А вот кулоны вполне. Сейчас я сделаю укол местного обезболивающего. Снимите футболку.
– Можно и без обезболивающего.
Деметриус стянул футболку и, скомкав, швырнул на спинку стула. Мускулистый и полуголый, с его короткими, торчащими ежиком волосами, он походил на бандита еще больше, чем обычно. Октавиус бросил камень в дезинфицирующий раствор. Когда тот стукнул о дно лотка, Эфил, стоящий у окна, вздрогнул.
– Я, пожалуй, загляну в раздевалку. Надо раздобыть какую-нибудь одежду. Не могу же я поехать в том, что на мне сейчас.
Октавиус проводил взглядом напряженную спину советника и укоризненно покачал головой. Этому парню стоит научиться расслабляться. Октавиус безошибочно отличал человека, задавленного ответственностью и чувством вины. Впрочем, из всей отправляющейся в Ийдрик троицы, он счел Эфила самым адекватным – потому что остальные двое были куда как с более существенными отклонениями.
– У него фобия, – заложил приятеля Деметриус. – Смотреть не может на порезы, – он снова бросил взгляд на темно-зеленый камень, гладкий и блестящий под слоем раствора.
– Я сделаю надрез на внутренней стороне предплечья, ближе к подмышке, и введу камень под кожу, – Октавиус обработал место разреза антисептиком. – Вы уверены насчет обезболивающего? Ранка будет достаточно глубокой.
Деметриус только отмахнулся и, действительно, даже не поморщился, когда острие скальпеля проникло в его плоть. Глаза правителя горели восторгом от предвкушения предстоящего приключения. От Дьобулуса, который знал Эфила и Деметриуса очень хорошо, гораздо лучше, чем криминальный полудемон должен знать верхушку власти в стране, Октавиус был наслышан о буйных выходках Деметриуса в подростковом возрасте, о его побегах и увлечениях странными вещами.
Октавиус начал шить, быстро пропуская иглу сквозь упругую кожу.
– Все почему-то думают, что я психованный, а он паинька, – буркнул вдруг Деметриус в пространство. – Просто никто не знает, каким он может быть, когда у него срывает крышу.
– О, я не сомневаюсь, что, как только у советника лопнет терпение, вы огребете по полной, правитель, – кротко согласился Октавиус и налепил послеоперационный пластырь. – Готово. Вы можете идти.
Успевший переодеться в нормальную человеческую одежду, Эфил сменил Деметриуса на стуле и отвернулся, чтобы не видеть процесс. Он не стал раздеваться, просто поднял рукав футболки повыше. Поморщился от холодного прикосновения смоченной в спирте ваты. Октавиус пощелкал по шприцу, проверяя наличие пузырьков воздуха. Судя по тому, как напрягся советник, уколы его тоже напрягали.
– Как называется камень? – спросил Эфил чтобы отвлечься.
– Жабий глаз. Я сделаю пробный надрез. Боль чувствуете?
– Нет. Но ведь у жаб золотистые глаза. Люди еще верят в его чудодейственность?
– Одна из моих дочерей недавно купила кольцо с жабьим глазом на рынке. Ей сказали, что оно оградит ее от всякого зла, – Октавиус погрузил кончик скальпеля глубже.
– Это отвратительно, что в такой серьезной и сложной работе, какой занимается СЛ, приходится зависеть от мнения рыночных торговок.
– Люди всегда зависят от других людей, чем бы ни занимались. На этом выстроено все человеческое общество, – Октавиус пропихнул камень под тонкую бледную кожу советника и подумал: «Ему стоит почаще бывать на солнце. Нехватка витамина Д вызывает нервозность».
– Хотел бы я быть свободным ото всех этих пут, – вздохнул Эфил.
– Не сомневаюсь, советник. Иногда близкие больше тяготят, чем радуют. Накапливаются претензии, все кажется невыносимым. Но стоит лишь немного отдохнуть друг от друга – и все возвращается на круги своя, правда? Иначе люди не смогли бы поддерживать отношения длительное время.
Эфил промолчал, печально глядя в пространство.
– У меня одно требование. Передайте, пожалуйста, остальным, – Октавиус стянул шов и обрезал нить. – Если наше предположение верно и Киношник действительно провел в заброшенном городе все эти годы, то он оставил после себя достаточное количество следов. Мне нужны все детали, чтобы понять с какой личностью мы имеем дело.
– Будет сделано, – Эфил посмотрел на свежий шов и поморщился. Камень выпирал под кожей, как опухоль.
– Будет болеть. Но это лучше, чем отправиться в такое место совершенно беззащитным. Потом, когда все закончится…
«Если это все закончится…» – одновременно подумали оба. Хотя какой-то финал в любом случае должен быть. Пусть такой, которого им не пережить.
– …камень можно будет извлечь. Но останется небольшой шрам.
– Если по итогу этой истории весь мой урон сведется к небольшому шраму, я буду рад до смерти, – не удержался Эфил.
В процедурную шагнул Томуш. За его спиной Деметриус корчил восхищенные рожи и показывал на него пальцем: «Круто!» Изменения во внешности Томуша действительно могли впечатлить даже менее падкую до мужской брутальности персону. Больше не скрытая объемной одеждой, его кажущаяся грузность обернулась сверхразвитой мускулатурой. Он стянул волосы в хвост и заменил очки на контактные линзы, открыв резкую линию скул и ледяные, пронзительно-голубые глаза. Обернувшись, Томуш с отвращением посмотрел на Деметриуса.
– Я вижу ваше отражение в оконном стекле.
Нисколько не смущенный, Деметриус одарил Томуша широкой улыбкой, продемонстрировав острые обточенные клыки.
– Я вызвал пилота, – продолжил Томуш. – Он уже должен был прибыть.
Погруженные каждый в свои эмоции, они поднялись на крышу здания к вертолетной площадке.
Наблюдая, как лопасти вертолета раскручиваются, набирая достаточную для взлета скорость, Октавиус попытался вычистить из головы все обрывки предыдущих мыслей, подготовить ее к продолжению работы. Подкрадывался рассвет. «Воскресенье, – усмехнулся Октавиус сам себе. – Выходной». Странно, но он давно не чувствовал себя настолько на своем месте. На смену сонному оцепенению пришла бодрость. Дьобулус был прав. Он всегда прав, старый уродец.
В вертолете Деметриус стянул куртку и с обожанием посмотрел на свое предплечье, перевитое зелеными и красными змеями.
– Как тот мужик аккуратно зашил. Даже моя новенькая татуировка не разошлась.
– Татуировка?! – взвился Эфил. – Деметриус, ты в своем уме? Ты вообще осознаешь, что ты главное официальное лицо страны? Мало твоих клыков, которые приходится постоянно маскировать?
– Кто бы говорил. Ты вообще ходишь в платье.
– Это традиционная одежда для моей должности!
– Если у чего-то есть подол, это платье. И потом, ты же не возражал против пирсинга.
– Твой пирсинг в таком месте, где его никому не видно.
– Почему же, многие видели мой пирсинг, – ухмыльнулся Деметриус.
– Меня не интересует, сколько народу видело твой пирсинг, – отрезал Эфил. – Я женат.
– Ты был женат. Твоя жена бросила тебя, потому что ты пидор.
– Я – БИСЕКСУАЛ! – завопил Верховный советник, меняясь в лице. – У нас были прекрасные отношения с женой, и были бы дальше, если бы ты все время не вмешивался!
– Ага, ее дети даже стали называть тебя папой.
– Это мои дети! – взвизгнул Эфил.
– Это она тебе так сказала?
Над головой советника снова заструился отчетливый дымок.
– Я никогда не прощу тебя за то, что ты испортил мои отношения с женой!
– Ты сам их испортил. Ты ей изменял со второго года брака.
– Это вообще не подлежит обсуждению! Это моя личная жизнь!
– И моя тоже, – прыснул Деметриус.
Томуш подергал за дверь.
– Пожалуй, я выйду здесь.
Они замолчали. Деметриус смотрел в окно, на свою еще спящую страну, и улыбался. Настроение было самое беззаботное.
