Айла кивнул. Он заметил, что Морион сильно дрожит.
– Выпей, – он протянул ей бутылку.
Морион жадно отпила, стукнув по стеклу зубами, и вино потекло по ее подбородку. Айла потянулся к ее лицу и стер красные капли кончиками пальцев.
– В двух метрах от меня находилась дверь главного входа. Чтобы ее открыть, требовался ключ. Обычно ключ торчал в замке, если мы не бросали его по рассеянности в гостиной или на кухонный стол. В ту ночь ключа в замке не было. Хевиг наступал на меня. Я попятилась от него в кухню. Подняла ружье и нацелила на него. Я сказала Хевигу: «Стой», несколько раз. Он ответил: «Тебе не уйти, куница». У него был такой вид, как будто ему все равно. Он просто медленно шел ко мне. С совершенно пустыми глазами. Я знала Хевига долго и близко. Я никогда по-настоящему не верила, что он способен причинить мне вред. Но в ту ночь это был другой, незнакомый мне человек, который был готов на что угодно.
Я отступала, пока не уперлась спиной в дверь кладовой. От спасения из дома меня отделяли две двери, одна заперта на щеколду, вторую фиксирует замок, изнутри открывающийся одним поворотом ручки. Но у меня не осталось времени на преодоление даже этих ничтожных преград. Хевиг был так близко. Я понимала, что стоит мне развернуться к двери, и он вцепится мне в шею. Это будет конец. Я попросила в последний раз: «Стой!» Он шел на меня. И я выстрелила, – Морион сделала долгий глоток из бутылки. – Странно, но, когда он упал, я ничего не почувствовала. Ни ужаса, ни облегчения. Из Хевига вытекало ужасно много крови, а я стояла там, над ним, одетая в трусы и его футболку, с босыми ногами, и только делала шаг назад, когда увеличивающаяся красная лужа подбиралась ко мне. У меня было ощущение оглушения, как будто голову мне замотали одеялом. В ушах громко стучал пульс.
Я вышла из кухни и села на диван в гостиной, пытаясь собраться с мыслями. На журнальном столике лежал мобильный Хевига. Я взяла его и проверила последний вызов. Он был от Харин. Моим первым импульсом было перезвонить ей и рассказать о случившемся. Потом я осознала, что это ее звонок предшествовал вспышке безумия Хевига, возможно, спровоцировал его. Я попросила Харин вызволить меня, а она меня предала, и вот что получилось.
И тогда мне предстала полная картина моего положения. Когда друзья Хевига узнают, что произошло, вся их компания будет винить меня, ни один не поверит в историю, что их прекрасный Хевиг мог попытаться меня пристрелить. Они слетятся, как птицы, и присядут полиции на уши. Мать Хевига расскажет, что я никогда ей не нравилась и что у меня скверный характер. Мои собственные родители вздохнут, что я с самого детства была немного странная. Потом всплывет эта история из Роаны. Наркоманка-психопатка, в приступе буйства едва не забила парня насмерть. Харин припомнит тот случай на вечеринке: шипела на Хевига, бросила стакан. А они столько раз говорили Хевигу, что лучше бы он нашел кого получше. Этой поехавшей ничего не поможет. Никогда не знаешь, что разожжет фитиль…
Дрожь в руках Морион прекратилась. Морион сделала очередной глоток из бутылки и сухими глазами уставилась в пространство.
– Так вот почему вся эта история с ограблением? – догадался Айла. – Ты решила, что тебе не удастся доказать самооборону.
– А как бы я ее доказала? Дыра в стене спальни, которую я могла пробить и сама после того, как пристрелила его? Порох на его руках? Он каждый день возился со своими ружьями, уходил охотиться или пострелять по мишеням. Это подтвердил бы любой из его знакомых. На его руках каждый день был порох. Даже если он действительно выстрелил в стену, я-то пробила дыру в нем.
– Они бы изучили, как именно облако пороха осело на ткани и коже. Доказали бы, что он не носил верхнюю одежду в момент выстрела, как делал бы в лесу, и не получил это загрязнение, просто очищая ружья или заправляя гильзы. Придумав эту глупую историю с ограблением, которая колется как гнилой орех, ты в действительности поставила себя в еще более опасное положение, потому что лгать начинает виноватый. Ты должна была, нет, была обязана рассказать правду. Тем более когда поняла, что расследование буду вести я.
– И загреметь в тюрьму в двадцать шесть лет? Возможно, моя жизнь и жалкая, но я еще намерена за нее побороться.
– Ты действительно думаешь, что я не прислушался бы к тебе? Не попытался бы помочь? Не цеплялся бы за каждый аргумент в твою пользу?
– Что должно было навести меня на мысль, что ты будешь расшибаться ради меня? Я готова была умереть за крошки твоей симпатии, брошенные на пол, а в итоге пришла к выводу, что ты способен рассмотреть меня только когда я лежу перед тобой голая и с раздвинутыми ногами. Я пыталась достучаться до моих родителей, умоляя их прекратить войну и дать моей разбомбленной психике немного мира, – они остались глухи к моим просьбам. Когда я сидела в суде, вся в синяках, и, запинаясь, пыталась объяснить, что это я – жертва, со мной даже не пожелали разговаривать. С чего я должна была ожидать, что что-то будет иначе в этот раз? Когда дело касается меня, этот мир слеп, глух и нем.
– А тебе не приходило в голову, что проблема может быть не в окружающих, а в том, как ты пытаешься с ними взаимодействовать? Что это твой собственный провал коммуникации?
– Мой провал? А ты пытался поговорить со мной, тогда, в школе? Спросить, что между нами происходит? Позвать меня в кино, а не в кусты?
– Я хотя бы не стал скрывать, что ты у меня первая, – резко возразил Айла.
– Первый ты был или тридцать первый. Это было мое личное дело, – отчеканила Морион.
– Как раз в этом проблема, Морион. Все всегда твое личное дело. Ты одна против всех, – пробормотал Айла, но, увидев металлический блеск в ее взгляде, решил отступить. – Продолжай. Что ты делала потом?
– Для начала я все-таки позвонила Харин и уверила ее, что все пришло в норму и приезжать не надо. Через некоторое время она начала названивать, вероятно, намереваясь расспросить Хевига. Ее звонки мешали мне сосредоточиться, так что я перевела телефон на беззвучный режим.
Я задумалась о порохе, осевшем на руках и одежде Хевига. Мне нужно было объяснение этому факту и тому, как оружие попало в руки нападающего. Я вставила в ружье один из патронов, раскрытая коробка с которыми лежала на журнальном столике в гостиной, и выстрелила в потолок кухни. Уронила стулья, побросала на пол посуду, имитируя следы борьбы. Две гильзы я оставила в ружье, свои отпечатки с ружья стерла бумажной салфеткой.
После этого мне следовало уничтожить следы выстрела на самой себе. Я подстригла ногти и спустила их в сток раковины. Мне припомнилось, что мой отец использовал спирт, очищая руки после охоты. Канистра со спиртом была у нас в шкафу в прихожей. Сначала я оттерла руки, а затем забралась в ванну и, зажмурившись, вылила содержимое канистры себе на голову. От меня ужасно пахло спиртом, все лицо жгло. Я включила душ и тщательно отмылась. Высушила волосы, сидя перед обогревателем, и переоделась в пижаму, которую когда-то подарил мне Хевиг. Пижама мне не нравилась, я вообще ими не пользуюсь, но вполне годилась для того, чтобы убедить полицию, что в момент нападения на Хевига я спала. Версия «спала – ничего не видела» избавляла меня от необходимости давать описание нападавшего, а ведь с каждой дополнительной деталью легче запутаться и выдать себя.
Понимая, что тело остывает, я позвонила в полицию и сообщила об ограблении и убийстве. После этого я взяла отвертку и вышла на крыльцо с намереньем расковырять замок, как будто он был взломан снаружи. И увидела снег. Проклятый снег, который добавил мне новых проблем. Я стояла там и дрожала, глядя на него. В один момент мне казалось, что снегопад усиливается, а в следующий – что вот-вот прекратится. Я понятия не имела, в какое время все это началось. Сквозь плотно занавешенные окна спальни я не могла увидеть, что происходит снаружи, а потом мне стало не до того, чтобы обратить внимание на изменение погоды. Все, что я помнила – в начале десятого, когда я выпила стакан молока на ночь, стоя возле окна в кухне, снег еще не шел.
Я догадывалась, что у полиции будет возможность разузнать, когда конкретно начался снегопад. Так какое время смерти я должна им назвать, чтобы мои показания не вступили в противоречие с результатами судмедэкспертизы? После выстрела в Хевига в какой-то момент я бросила взгляд на часы. Они указывали 22:38. Если снег уже падал к тому моменту, он должен был запечатлеть следы нападавшего и протекторы его машины на подъездной дороге – и их отсутствие делало мою ложь очевидной. Или же мне повезло, и снег пошел уже после того, как я выстрелила в Хевига? Я была в полной растерянности. Лучшее, что я смогла придумать – сослаться на помутнение рассудка и не говорить полиции ничего конкретного в надежде, что разница между временем начала снегопада и временем смерти окажется так незначительна, что это не привлечет внимания следователей.
Теперь мне оставалось как-то скрыть признаки стрельбы в спальне. Я сместила картину с каллой, прикрывая дыру в стене, и перевесила парную ей с лотосом, чтобы они висели симметрично. Затем задумалась, что делать с лишней гильзой. Проклятый снег лишил меня возможности выйти из дома и избавиться от нее – ведь я оставила бы следы. Какое-то время я обдумывала возможность смыть гильзу в унитаз. В детективных рассказах такой способ избавления от улик упоминался нередко, и на месте полиции я бы сразу подумала об этом. Я не имела представления об устройстве канализационной системы. Что, если гильза останется где-нибудь на изгибе трубы и будет там обнаружена?
В итоге я решила просто положить гильзу в ведро, где хранились все остальные. Маркируя патроны, мой отец использовал оранжевые яркие ценники с липкой поверхностью, такие же, как в его магазине, но у Хевига был другой способ, менее явный. Разница между синей и черной маркировкой просто не бросилась мне в глаза – как ты верно предположил, в желтом электрическом освещении синий и черный выглядели почти идентично. Будь я в лучшем состоянии, я бы вспомнила, что экспансивные пули запрещено использовать в заповеднике – такие патроны Хевиг распаковал специально для меня, – тут Морион криво усмехнулась. – Следовательно, аналогичных гильз просто не могло быть в ведерке. Но я нервничала и сильно торопилась, и мысль об этом не пришла мне в голову.
По тому же принципу я спрятала футболку со следами пороха, которая была на мне в момент убийства. Просто бросила ее на дно шкафа в прихожей, рядом с другой похожей, которую он держал специально для возни с оружием или прочей грязной работы. Вещи меньше бросаются в глаза, когда лежат на своем обычном месте.
Трубку радиотелефона и базу к нему я закопала в большом цветочном горшке в гостиной – сложно сказать, насколько это было необходимо, но я поддалась истерике. Полиция могла прибыть с минуты на минуту. Я понимала, что стоит им выйти на Харин – и вся моя история с ограблением рухнет, поэтому полностью удалила всю информацию о Харин с телефона Хевига. Остальное тебе известно.
Морион запрокинула бутылку, чтобы допить остатки вина, а потом со звоном уронила ее на пол. Айла увидел, что алкоголь все-таки оказал эффект, и теперь Морион выглядела усталой и пьяной, еле удерживающейся на стуле. Она поставила локти на колени и уронила в ладони тяжелую голову. Темные взъерошенные волосы свесились вниз, пряча ее лицо.
– Мой отец любил рассказывать мне историю о том, как на него напал медведь-шатун. Медведь может казаться неуклюжим. Но во время атаки он начинает двигаться с невероятной скоростью. У человека есть не более нескольких секунд и один выстрел прежде, чем его начнут раздирать в клочья и все будет потеряно. Отец часто говорил мне, что иногда мы вынуждены действовать быстро, безжалостно и точно. В противном случае мы будем сожраны. Он повторял это много, много раз – как будто готовил меня к тому, что должно произойти. И, когда момент настал, я просто выстрелила. У меня не было сомнений. Не было ни единой мысли. Руки сделали все за меня. В итоге я выстояла, а Хевиг оказался на полу. Он проиграл, но я не победила.
С ее запястья скользнула слеза и, сорвавшись, упала на джинсы. Затем еще одна и еще. Айла вдруг понял, с чего бы это Морион овладел порыв обнулить его винные запасы. Для нее напиться было единственным способом заплакать. Он задумался, как долго и в каком количестве эти слезы теснились у нее внутри, а затем притянул Морион к себе, посадил ее к себе на колени и обнял. Она прижалась лицом к его плечу, прерывисто всхлипывая. Футболка Айлы быстро намокла от слез.
– Ты моя храбрая девочка.
– Я убийца. Хевиг был со мной добрым и хорошим, а я пристрелила его.
– Только после того, как он напал на тебя, – напомнил Айла. – Собственно, если бы он не упал на лестнице и не выронил ружье, он почти наверняка убил бы тебя.
– Я не должна была стрелять на поражение. Мне следовало поранить его, только поранить.
– Мори, все происходило так быстро, ты действовала инстинктивно. Да и не так-то это было просто – нанести ему ранение достаточное, чтобы обезопасить себя, но при этом такое, чтобы оно не угрожало его жизни. Экспансивная пуля, выстрел с близкого расстояния, в доме, весьма удаленном от ближайшей больницы. Даже прострели ты ему ногу, с высокой вероятностью он бы скончался от потери крови прежде, чем до вас добралась бы скорая помощь. А так он умер практически мгновенно. Скорее всего, он даже не успел почувствовать боль.
– Когда я закрываю глаза, я вижу красное пятно, расплывающееся у него на груди. Я не знаю, как смогу с этим жить.
Больше не пытаясь заговорить с ней, Айла гладил ее по спине, давая возможность выплакаться. С одной стороны, ему было очень жаль ее. Ее последние дни были настоящим кошмаром. С другой – он не испытывал глубокой боли. Морион пока не знала об этом, но все уже шло на поправку. Их ждет изрядное количество нервотрепки в связи с предстоящим судебным процессом, но после того, через что они уже прошли, это мелочи. Случившееся с Хевигом было ужасным, и Айла искренне сочувствовал ему, но главным для него оставался тот факт, что Морион невиновна – скорее уж она сама оказалась жертвой всех этих печальных обстоятельств.
Что ж, что сделано, то сделано. Хевига не вернуть, и Морион никогда не сможет забыть о случившемся. Однако со временем все образуется. Морион придет в норму. Пусть для этого ей понадобятся помощь и забота, Айла готов их ей предоставить. Однажды они проснутся и поймут, что все в общем-то в порядке. Тайны рассказаны. Боль улеглась. Навязчивые воспоминания уже менее навязчивые – вполне терпимы, можно сказать. Никто не будет отправлен в тюрьму. Ничья мама не придет с работы, вынуждая их отрываться друг от друга и расходиться в разные стороны.
Морион наконец затихла. Айла пригладил ее взъерошенные жесткие волосы и поцеловал в макушку.
– Мори, сегодня мне удалось кое-что узнать… Хевиг скрывал от тебя правду о состоянии его здоровья. Он был очень болен, у него была опухоль в мозге, что и стало причиной его вспышек и прочих странностей в поведении, о которых ты мне рассказала.
– Считаешь, мне станет легче оттого, что я застрелила больного человека?
– Тебе станет легче оттого, что не придется провести следующие десять с лишним лет в тюрьме, если факт необходимой самозащиты будет доказан.
Морион замерла, прислушиваясь. Айла продолжал говорить, объяснять, пересказывать ей слова врача, искажая их так, чтобы они звучали как подтверждение его версии событий. После стольких лет работы в СЛ ложь давалась ему легко. Это был один из пунктов в длинном перечне его обязанностей: минимизировать ущерб. Оказываясь вовлеченными в индуцированные спиритом события, люди нередко причиняли увечья и смерть порой самым близким людям – или же сами становились жертвами близких. Управомоченный имел право говорить все что угодно, если это могло создать достаточно убедительную, с минимальным количеством противоречий, успокаивающую пострадавшего картину. В сущности, Айла даже не считал это ложью. Минимизация ущерба – оно и есть.
– То есть ты хочешь сказать, что меня, вероятно, оправдают?
– Да.
Морион отстранилась, потрясенно всматриваясь в лицо Айлы. Видимо, она сама не рассматривала такую возможность всерьез.
– Насколько высоки мои шансы?
– Весьма высоки.
– Ты будешь со мной, пока это все не кончится?
– Буду.
– А потом?
– Что – потом?
– Дай мне четкий срок. Я не хочу питать иллюзии. Лучше уж я буду все время помнить, что это временно. Подготовлю себя.
– Мори, все временно. Наша жизнь временна. Мы умрем и нас съедят черви. Давай не будем добавлять самим себе и друг другу страданий на нашем и без того беспокойном пути к могиле.
– Ты предлагаешь нам расстаться прямо сейчас?
– Нет, я предлагаю тебе расслабиться. Перевезти сюда свои вещи, когда тебе дадут такое право. Не смотреть задумчиво на дверь. Ты можешь перестать прогнозировать наше будущее, особенно в негативном ключе? В прошлый раз это привело к непониманию ситуации и отчуждению. Нам понадобились девять лет и одно убийство, чтобы мы смогли обсудить это. Я не хочу, чтобы ты снова заперлась в себе, Морион. Если у тебя есть ко мне претензии, выскажи. Если тебя что-то беспокоит, расскажи. Если у тебя возникли вопросы, спроси. Нам обоим будет намного проще.
– Я буду стараться.
– Сними джинсы и свитер. А то мне все еще кажется, что, припомнив свои сегодняшние откровения, ты развернешься и сбежишь в ночь.
Айла помог Морион стянуть через голову свитер и затем расстегнул застежку лифчика, обнажая верхнюю половину ее тела. Он обхватил пальцами ее маленькие торчащие груди и обвел подушечками больших пальцев светло-коричневые соски. Морион тихо застонала и потянулась к его губам своими. Обхватив ее под ягодицы, Айла приподнялся вместе с ней и сел на край кровати.
– Там что-то жесткое под моим коленом. Диктофон… о-о-о, – в этот раз Морион застонала громче, но совсем не эротично. – Скажи мне, что ты его выключил.
– Нет. Я начисто забыл о нем.
– Кто это будет слушать?
– Илия, – вздохнул Айла. – Ну ладно. Он привык.
И, протянув руку, нажал на кнопку.
Утро выдалось солнечным и морозным. Айла приехал на работу вовремя – только потому, что не ложился спать вовсе. Выбираясь из своей машины, он увидел паркующуюся машину Илии.
– Доброе утро, – сказал Айла.
– Доброе, – кивнул Илия.
Вместе они пошли к зданию – так медленно как возможно.
– Я встретился с вдовой старика, покончившего с собой в доме при заповеднике, и узнал от нее подробности инцидента. Говорит, что бросила его, вот он и полез в петлю – из обиды и желания отомстить. Он оставил ей записки, которые, к счастью, сохранились – в основном раздутые претензии и жалобы на жизнь. Старикашка был тот еще хрыч, и, действительно, Хевиг настолько не совпадал с ним по психологическому профилю, что не должен был подвергнуться воздействию. Но есть несколько дополнительных обстоятельств. В мозге у Хевига была аденома – опухоль, приведшая к дестабилизации его психического состояния. Плюс он проходил лечение с затрагивающими психику тяжелыми побочными эффектами.
– Я надеюсь, ты сможешь предоставить медицинские записи, подтверждающие этот диагноз.
– Да, смогу. Есть результаты МРТ. К тому же опухоль обнаружится при вскрытии.
– Морион была осведомлена об этом?
– Нет.
– Это странно. Почему Хевиг скрыл от нее свой диагноз?
– Хевиг знал, что Морион не любит его так же сильно, как он любил ее. Он позвал ее замуж, но она отказалась, поставив условие для брака: совместный ребенок. Однако Хевиг не мог ей этого дать – аденома сделала его бесплодным. И тогда, напуганный перспективой потерять Морион, он солгал ей, что здоров. Втайне он посещал врача, но лечение не приносило результатов. Хевиг переживал из-за собственной мужской неполноценности. Его мучили бессонница, головные боли и уныние. Он мог злиться на Морион, не разделившей всю глубину его привязанности.
– То есть оказался в психологическом состоянии, очень похожим на то, в каком пребывал оставленный женой Брунус, – резюмировал Илия.
– Именно. Их психологические профили совпали, что сделало Хевига уязвимым к воздействию образа, сформировавшегося в доме во время самоубийства Брунуса. С каждым днем ненависть и гнев Брунуса все глубже проникали в его разум. У Хевига начались короткие помутнения сознания, во время которых он вербально атаковал Морион и угрожал ей, подобно тому, как Брунус вел себя со своей женой. Придя в себя, Хевиг не помнил ничего из сказанного. Тем не менее эти случаи заставляли Морион отодвигаться все дальше от него. Хевиг воспринимал ее нарастающую отчужденность как личное и злился все сильнее. Конфликт раскручивался.
– Что привело к тому роковому вечеру.
– Да, – кивнул Айла. – Ощутив вероятность физической угрозы, Морион попросила Харин увезти ее из заповедника. Но Харин передала содержание их разговора Хевигу. Женщина бросает больного мужчину на произвол судьбы – ситуация в точности аналогичная той, что произошла с Брунусом. Это запустило взрывную реакцию: Хевиг окончательно лишился рассудка и попытался застрелить Морион в спальне, но промахнулся. Сам тот факт, что он выбрал экспансивные патроны, доказывает серьезность его намерений прикончить ее. Преследуя Морион, Хевиг упал с лестницы, травмировал ногу и уронил ружье. Ружье было подхвачено Морион и использовано против него. Морион оказалась в ситуации, когда она убила человека, впавшего в приступ необъяснимой ярости, который ей сложно или невозможно будет доказать. Чтобы обезопасить себя, она попыталась разыграть ограбление.
Они остановились неподалеку от здания СЛ, в стороне от аллеи, чтобы не быть подслушанными.
– Невероятно, – пробормотал Илия. – То есть в итоге все-таки повинен спирит. Айла, тебе невероятно повезло. А я, признаться, рад, что мне будет чем заткнуть Бейи.
– Вся эта история сплошь поразительные удачи и удручающие невезения. Если бы полиция не поленилась взять дело на себя, Морион действительно было бы сложно объяснить им, почему в остальном вменяемый, не склонный к конфликтам человек так поступил по отношению к ней. Однако дело досталось мне – в этом Морион повезло. С другой стороны, глубоко разочарованная в правосудии после своих роанских передряг, Морион не верила, что для нее есть другой способ выкрутиться, кроме как нагородить стену лжи. Если бы она доверилась мне и рассказала правду, все было бы гораздо проще. Но она понятия не имеет о существовании спирита, его влиянии на людей. Ей не приходило в голову, что я восприму ее сообщение о странном поведении Хевига всерьез.
– Если бы Хевиг признался Морион в своих проблемах, вместо того чтобы сражаться с ними в одиночестве, скорее всего, он бы остался достаточно крепок, чтобы противостоять деструктивному влиянию спирита, – указал Илия.
– А если бы мы с Морион были более откровенны в те школьные дни, возможно, она и вовсе не стала бы его девушкой, – предположил Айла.
– Вероятно.
– У вас когда-нибудь случалось так, что вроде был просто секс, а в итоге это оказалось отношениями?
– Было. Вчера она сообщила мне, что я стану папой. Опять.
Айла остолбенел.
– Лиза беременна?
– Да. Она считала, что это какой-то сбой на фоне нервотрепки в связи с судебным процессом… В предыдущие беременности она помирала от токсикоза, а в этот раз – ничего. Мы и не подумали, что… Это просто поразительно. У меня будет третий ребенок. И ни одного из них я не планировал, – лицо Илии не излучало радости по поводу очередного сюрприза судьбы. Судя по синеве под глазами, две последние ночи он скорее размышлял о жизненных тяготах, чем смотрел сладкие сны.
– Что конкретно вас беспокоит? – осведомился Айла, и Илию прорвало:
– Это все ужасно не вовремя. У меня так много работы и, объективно, ни сил, ни времени на отцовство. А кем заменить Лизу, когда она уйдет в отпуск по уходу за ребенком? Такое ощущение, что проще найти замену мне, чем Лизе. На ней так много всего держится, что без нее произойдет гарантированная катастрофа. Нет, мы не можем отпустить ее на длительный срок. В то же время, учитывая требования безопасности касательно любых курсирующих в СЛ документов, возможность поработать из дома исключена, и я не представляю, как Лиза будет приезжать на работу, оставляя грудного младенца на расстоянии получаса езды на машине. Что самое ужасное, на момент зачатия я либо выходил из затянувшего запоя, попутно прощаясь с привычкой выкуривать две пачки сигарет в день, либо уже начал принимать тонну лекарств с целью привести себя в адекватное состояние. Даже не знаю, что из этого более опасно, – наконец прервавшись, Илия запустил пальцы в волосы.
– Я не понимаю ваших терзаний, – заявил Айла. – Учитывая, что вы с женой помирились в конце августа, то она забеременела тогда или чуть позже. Сроки еще позволяют решить проблему за один день.
– Аборт? – возмутился Илия. – Ты на это намекаешь? Я не убиваю своих детей! Даже если в мечтах я не видел себя отцом, я все равно их люблю, раз уж они родились. Даже Сета, – добавил он, немного подумав. – Несмотря на то, что я уже сбился со счета, сколько сережек болтается у него в ухе, и имею самое смутное представление, чем он вообще сейчас занимается.
Айла подавил улыбку.
– Да какое там убийство, – возразил он невозмутимо. – Пусть оно уже и выглядит как маленький человечек, так это только одна видимость. Вам стоит трезво обдумать этот вариант, вместо того, чтобы отбрасывать его из-за ложных моральных принципов. В особенности если вас беспокоят возможные нарушения в развитии плода. Конечно, уровень медицины сейчас достаточно высок, чтобы диагностировать серьезные проблемы до рождения и справиться с большинством из них после… ну да какое вам дело. Моя сестра, врач, утверждает, что у детей поразительные компенсаторные способности… впрочем, что вам до того. Еще родится девочка, визгливая и раздражающая. У вас два сына. Вы вообще не будете знать, как ее воспитывать. К чему вам эта раздражающая новизна?
– Если она окажется хотя бы отчасти похожей на Лизу, она будет само очарование, – вступился за потенциальную дочь Илия.
– С ребенком придется играть, гулять, читать ему книжки. По приходу домой вместо спокойного вечера с просмотром всякой ерунды по телевизору вас будут ожидать вопли «папа!», слюнявые поцелуи и удушающие объятия.
– Я все равно ненавижу телевидение.
– В любом случае. Сейчас все четко: работа – домой спать, работа – спать, опять работа. Идеально. Ничего больше человеку и не нужно. И тут весь привычный распорядок будет разрушен. Не уверен, насколько на самом деле это так уж необходимо для Лизы уходить надолго в декрет, когда к секретарской прилегает отдельная комната, которая легко может быть переделана в смежную и в крайних случаях использована как детская. Тем более что в СЛ множество молодых чадолюбивых сотрудниц, которые будут рады оторваться от своих бумажек и помочь. Работать при наличии ребенка в любом случае сложнее, чем без него. Учитывая, что – будем честны – ни вы, ни Лиза не то чтобы очень молоды, подобная беда как беременность едва ли постигнет вас еще раз. Так что соберитесь и решительно избавьте себя от грядущих сложностей, радикально и совершенно необратимо.
– Твои рассуждения скорее подстегивают меня на обратное, – нахмурился Илия. Тут до него дошло, и он усмехнулся: – А… ладно, я понял твою стратегию. Признаюсь, она работает.
– Тогда, возможно, вам стоит поговорить с Лизой и четко донести до нее, что вы в большей степени приветствуете это новое обстоятельство, чем вам показалось поначалу, – предложил Айла. – Она беспокоится. А нервничать в ее положении вредно.
– Я поговорю с ней, – кивнул Илия.
– И оставьте свои волосы в покое. Все в СЛ судят о вашем психическом состоянии по степени взъерошенности.
– Серьезно?
– А вы думаете, люди слепые?
– Хм… и часто у меня растрепанный вид?
– С тех пор, как вы возглавили Первый отдел, постоянно.
Илия пригладил волосы и прокашлялся.
– Вернемся к твоим проблемам. Впереди еще много работы. Тебе предстоит собрать доказательную базу для суда СЛ.
– Я справлюсь. Для придания дополнительного веса ее показаниям Морион необходимо допросить еще раз. Желательно, чтобы это было сделано в официальной обстановке и не мной.
– Я займусь этим лично.
– Это хорошо, – кивнул Айла. – Вы-то точно сумеете ее разговорить. Уверен, в ходе допроса выявится масса совпадений между тем, что она слышала от Хевига, с тем, что покойный Брунус оставил в записках своей жене. И каждое из них станет прямым доказательством воздействия спирита на психику Хевига.
– Какое объяснение ты намерен предоставить всем вовлеченным?
– В том, что касается Морион, у меня нет другой возможности, как только списать все произошедшее на опухоль и вызванный ею психоз. Я уже начал доносить до Морион эту мысль.
– А что скажешь друзьям и родственникам?
– Придется придерживаться истории с ограблением. Если мы признаем, что Хевиг погиб от руки Морион, какова бы ни была причина, со стороны его близких возможны мстительные действия. Именно так – намерением обезопасить ее – я и объясню Морион расхождение версий. Рот на замке она держать умеет. Хотя едва ли она когда-либо пожелает возобновить общение с этими людьми.
– Покопайся в базе данных полиции. Тебе нужен человек, замешанный в схожих преступлениях и погибший вскоре после событий в доме в заповеднике. Назвав его виновником гибели Хевига, мы будем вольны отвечать на вопросы родственников как нам угодно.
– Так и сделаю. Еще кое-что, касательно Морион… Ей потребуется поработать с психотерапевтом. Она убила человека, которому симпатизировала и которого видела отцом своих будущих детей. Она держится. Но произошедшее нанесло ей глубокую рану. Такое непросто залечить самостоятельно.
– Мы предоставим ей специалиста. Главное, чтобы она согласилась принять нашу помощь.
– Я ее уговорю.
– На время суда вам двоим стоит разъехаться. После делайте что хотите.
– Нет.
– Если факт вашего совместного проживания станет известным, это может повредить ей в суде.
– Он не станет известным. Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли. Даже не знаю, что сказать.
– Не говори. Никому ничего никогда не говори, – вздохнул Илия. – И не думай, что я забуду о твоих прегрешениях только потому, что ты с успехом завершил это дело. Я сохраняю за тобой должность, но в течение следующих двух лет ты на испытательном сроке. Я буду дышать тебе в затылок, Айла, и заглядывать тебе через плечо. Если я замечу хотя бы один промах, хотя бы одно нарушение правил, ты вылетишь из СЛ как пробка из бутылки.