Литтмегалина
Морион
22.
– Привет, – Морион вышла из спальни и посмотрела на него настороженно, как дикий олененок. Видимо, она уже легла в постель, потому что из одежды на ней была только старая серая майка Айлы с полустертым изображением двух перекрещенных мечей.
– Привет, – Айла посмотрел на босые ступни Морион и затем улыбнулся ей, но Морион не ответила, погруженная в собственные мысли.
– Ты задержался. Почти час ночи.
– На моей работе никогда не знаешь, когда закончится рабочий день.
– И каков был самый длинный?
– Двадцать шесть часов. Прости, что заставил волноваться.
– Да ничего.
– Твои папа и мама просили тебя позвонить. Они беспокоятся.
– Ты виделся с ними?
– Да, у меня был день знакомства с родителями. Свяжись с ними, – Айла вытащил из кармана свой мобильный и протянул его Морион. – Я сохранил их номера в списке контактов. Найдешь.
Морион мотнула головой.
– Утром.
– Нет, сейчас. Если ты не хочешь, чтобы твой отец ввалился к нам среди ночи с ружьем наперевес. Есть вероятность, что он уже где-то поблизости.
– Хорошо, я это сделаю, – Морион покорно протянула руку за телефоном.
Айлу поразило, что она так легко согласилась. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше проникался ощущением, что с ней что-то не так. Она казалась отчужденной и вялой.
– Ты голоден?
– Так бы тебя и съел.
– Я серьезно.
– Я тоже.
Айла попытался поцеловать ее, но Морион ускользнула в кухню.
– Я разогрею ужин и поговорю с родителями. А ты пока можешь принять душ.
После душа Айла сразу направился в кухню. И первое, на что он обратил внимание: бутылка вина на столе, опустошенная на две трети. Бросив взгляд на Морион, он заметил в ее лице что-то странное – некая готовность, как у пловца перед прыжком с вышки.
– Ты пьяна?
– Я была пьяна. Но сейчас трезва как стеклышко, – Морион поставила перед ним тарелку с рисом, салатом и запеченным мясом.
Айла проглотил ужин в три укуса и, когда Морион отвернулась к раковине чтобы помыть его тарелку, подошел и обнял ее со спины. Само тепло, исходящее от Морион, было умиротворяюще знакомым, как будто они не провели эти годы вдали друг от друга. Так много мыслей теснилось в голове Айлы, признания, которые сейчас он не смог бы сформулировать.
– Раньше ты меня так не обнимал, – сухо заметила Морион.
– Я обнимал тебя сотни раз.
– Это было по-другому. У меня ощущение, что ты каждый день относишься ко мне по-разному.
– Отношусь я к тебе одинаково. Просто изо дня в день надо мной довлеют разные эмоции, – он наклонился и облизал краешек маленькой ушной раковины.
– Отпусти меня, – напряженным тоном приказала Морион. – Я не в настроении.
Однако Айла только прижал ее плотнее к себе, обвил руками маленькое тело, игнорируя выпроставшиеся из кожи ледяные иголки. Айла знал, что, какой бы колючей и взвинченной Морион ни была, она сдастся и прильнет к нему. Он не мог контролировать происходящее в ее разуме, но физическая привязанность Морион к нему была намного сильнее ее собственных установок. Произошло так, как он и рассчитывал. Вскоре Морион обмякла и, развернувшись, покорно уткнулась лицом ему в грудь, позволила приподнять ее и посадить на стойку. Айла прижался к Морион меж ее разведенных бедер.
– Положи меня на мягкое и выключи свет, – попросила она в паузе между поцелуями. – Не хочу видеть, слышать или думать. Просто трогай меня.
Позже, когда они лежали в темноте, утомленно прижимаясь друг к другу – кожа к коже, – Айла сказал:
– Именно этого мне всегда не хватало в те школьные встречи – возможности полежать вместе после. Порой я ужасно жалел, что не могу остаться с тобой на ночь. Или на неделю.
– У меня были свои причины для сожалений, – сказала Морион, высвобождаясь и поднимаясь с кровати. – Я в душ. Я ужасно мокрая.
Напряжение, от которого ему удалось ее на время отвлечь, вернулось. Айла потянулся к ночнику и включил его, чтобы посмотреть, как она удаляется. По привычке к наведению порядка, голая Морион наклонилась на ходу и подхватила брошенную на пол футболку. Отличное зрелище. Он будет чаще разбрасывать футболки.
Когда Морион вернулась, она была плотно запакована в джинсы и темно-вишневый свитер под горло.
– Ты куда-то собираешься? – растерянно осведомился Айла, приподнимаясь на локтях.
– Нет, – Морион схватила себя за запястье, затем сцепила руки на груди, затем спрятала ладони в карманах джинсов – суетливые, нервные движения. – Просто в одетом виде я чувствую себя менее уязвимой. Я хочу поговорить с тобой.
Айла сел на постели, выражая готовность.
– Что тебе удалось узнать сегодня? – спросила Морион.
Айла задумался на сегодня.
– Все.
– Вообще все?
– Практически. Теперь у меня перед глазами полная картина.
Морион зябко поежилась, как будто на нее дохнуло холодом.
– Я не сомневалась. Еще с утра я проснулась с осознанием, что к вечеру ты докопаешься до правды.
– Мори, это то, что я делаю каждый день, – попытался Айла утешить ее. – У меня есть некоторый опыт, знаешь ли. Да и идеальные преступления бывают только в книжках. В реальности же убийство – это сложный и оставляющий множество следов процесс. К тому же очень нервирующий – что только повышает вероятность ошибки.
– А как же «висяки»?
– По большей части это последствие некачественной работы расследующих. А не достижение преступника.
– У меня был хоть какой-то шанс запудрить мозги следствию?
– Нет. Ноль.
Морион кивнула, признавая поражение.
– Что ж. Ты загнал меня в угол.
– Именно.
– Теперь мне придется все тебе рассказать. Иначе я только ухудшаю свое положение.
– Верно.
– Ты не мог бы что-нибудь на себя накинуть? – попросила Морион. – Это так неловко – разговаривать с голым человеком, когда сама одета.
Айла натянул трусы и футболку, более из желания угодить Морион, чем от смущения по поводу несовпадения степени их одетости. Морион отошла в кухню и вернулась с очередной бутылкой вина.
– Если ты не возражаешь.
– Назавтра у тебя будет страшно трещать голова.
– Это меньшая из моих проблем.
– Я буду вынужден записать наш разговор на диктофон.
– Делай что хочешь. Показания не будут дискредитированы моим якобы опьянением? Я полностью адекватна, поверь мне. Мой мозг так взвинчен сегодня, что алкоголь не в силах его одолеть.
– Если в трезвом виде ты подтвердишь правдивость своих слов, проблем не возникнет.
Морион взяла стул, на который Айла вешал свою одежду, придвинула его к стене и села. Айла остался на кровати, поджав под себя скрещенные ноги. Сделав большой глоток, Морион поставила бутылку на пол перед собой.
– Я не хотела убивать Хевига.
– Это мне известно.
– И я была влюблена в тебя в школе.
– И это мне тоже известно.
Морион снова подхватила бутылку и прижала ее к груди. Заговорив, она звучала монотонно и сухо, отодвинула от себя эмоции как можно дальше, отстраненно перечисляя события:
– Мы были в разных классах в начальной школе. Но с пятого класса мы оказались в одном. Я до сих пор не понимаю, как и почему это со мной случилось. Когда я увидела тебя, меня как будто сбило с ног. Шибануло так, что звезды из глаз. И с того момента я начала бредить тобой. Ждала, когда тебя вызовут к доске, только чтобы полюбоваться. Искала в твоем взгляде хотя бы искру симпатии, хотя ты всегда смотрел либо сквозь меня, либо мимо. В девятом классе я наконец решилась. Я подошла и сказала: «Привет!» Ты уставился на меня с недоумением: «Привет. Ты из какого класса?» Все это время ты даже не замечал мое существование! Такая рана. Мне показалось, что я там на месте, прямо перед тобой, сдохну, – Морион усмехнулась и отпила из бутылки. – Помнишь этот случай?
– Нет, – честно признался Айла.
– Разумеется, – фыркнула Морион. – Все лето после девятого класса я обдумывала, как привлечь твое внимание, и к августу осознала, что готова на все. Стартовал учебный год. Я получила двояк по математике, и второй, и третий. В конце сентября я набралась смелости, пожаловалась тебе на трудности с учебой и попросила помочь. Ты согласился. Тогда я приняла это за выражение симпатии, что внушило мне надежду. Однако позже я осознала, что ты помог бы любому. Помог – и после начисто забыл бы его имя, – отпив, Морион отчужденно посмотрела в горлышко бутылки. – Ты всегда бы хорошим парнем. Бесчувственным, как булыжник на обочине. Но хорошим.
Айла не впервые слышал подобные сентенции в свой адрес, но никак их не комментировал. Промолчал и сейчас, несмотря на новое и необычное ощущение, что его пусть слегка, но задело.
– Как ни странно, соблазнить тебя оказалось легко. Не ожидала, что ты откликнешься с такой готовностью. Вероятно, мне помогло подростковое бурление гормонов. Твоя острая реакция уравняла нас, и прикасаться к тебе было просто. Физически я тебе нравилась, это давало мне ощущение уверенности в себе. Думаю, я была по-настоящему счастлива в первые месяцы. Но я так и не решилась рассказать тебе о своих чувствах. Да и некоторые вещи очень тяжело высказать. Я надеялась, что однажды ты сам догадаешься. Но этого так и не произошло.
– Как я должен был догадаться? – поразился Айла. – Мы сцеплялись, как яростные животные. А потом ты говорила: «Быстро одевайся, моя мама скоро придет с работы!» – и выставляла меня вон.
– Ну а если бы я призналась? Что бы ты сделал? Свалил бы подальше от эмоциональной обузы?
– Я не знаю.
– Я знала, – угрюмо отрезала Морион. – Раскрывшись тебе, я бы потеряла даже то немногое, что у меня было.
– Ты ничего не могла «знать». Нам было всего по шестнадцать-семнадцать лет. Мы по-разному оценивали ситуацию. Мы не понимали друг друга. Как ты тогда могла предсказать мою реакцию, если я сейчас не имею понятия, как поступил бы, выложи ты мне правду? Может, я бы сбежал. Может, остался бы. Может, ты сама бы охладела, заполучив меня так легко. Мы уже никогда не узнаем.
– Ты не хотел меня! Ты хотел только секс!
– После того, как мы перестали видеться, у меня не возникло проблем с тем, чтобы получить секс от кого-то еще. Но почему-то в период, пока я был с тобой, даже мысли о том, чтобы лечь в постель с другой девушкой, не возникало у меня в мозгу. Если это не предполагает некоторого избирательного отношения, то я не знаю, что сказать.
– В классе ты даже не смотрел в мою сторону.
– Как и ты в мою, я прошу заметить. Да и как бы я обозначил статус наших отношений для одноклассников? «Вот девушка, с которой я трахаюсь»?
– Почему бы и нет. Так оно все и было, – с горечью бросила Морион.
– Пойми, я был с тобой в весьма похожем положении. Ты чемпион по конспирации. Какими бы ни были твои чувства на самом деле, мне ты все это демонстрировала так, что я тоже не мог понять, заинтересована ли ты лично во мне или же я только удобный объект для секса. Я был абсолютно уверен в наличии у тебя предыдущего сексуального опыта, который тебе не терпелось расширить. Ведь к тому времени, как у нас все началось, ты уже принимала таблетки.
– Все знают – противозачаточные усваиваются только глубоко развращенным организмом, – возмутилась Морион.
– Ну, ты не кровоточила, когда мы в первый раз…
– Придурок, ты как себе это представляешь? Как забой скота? Чтобы кровавые лужи повсюду?
– Но боль, хотя бы какой-то дискомфорт, ты должна была почувствовать…
– Да в первый раз я не могла дождаться, когда эта пытка закончится! – выпалила Морион. – Просто не сочла нужным поставить тебя в известность о моих переживаниях! А ты был настолько в своих эмоциях, что ввались в комнату слон, ты и то бы не заметил!
– Ужасно, – Айла почувствовал, что краснеет. – Надеюсь, так было только в первый раз…
– Во второй это было менее невыносимо.
– А в третий? – осведомился Айла с надеждой.
– В третий мне даже начало нравиться.
– Фуф, – Айла облегченно выдохнул. – Но ты вела себя так раскованно… как я мог подумать, что…
– Я была влюблена в тебя! Я ужасно тебя хотела, идиот!
– Это все не соответствовало моим представлениям о потери девственности… и, мне кажется, тебе стоит перестать оскорблять меня.
– Ох, какая невыносимая беседа, – застонала Морион. – Хочется сорваться и сбежать.
– Да сколько можно избегать откровенности? Выпей еще, если не хватает смелости.
– Я столько не выпью.
– Тогда выпей достаточно, чтобы твои размякшие ноги не смогли увести тебя от этого диалога.
– Я надеюсь, меня вырубит вмертвую, – вздохнула Морион.
– Ты крепкая, Мори. Двух бутылок вина недостаточно, чтобы тебя отключить. А мои запасы спиртного на этом исчерпаны.
Морион глубоко вздохнула и на секунду зажмурилась, собираясь с силами, чтобы продолжить.
– Что ты вообще знаешь о девственности?
– Ну, недавно я читал о методах оценки целостности девственной плевы при смерти от утопления…
– Ты отморозок?
– Нет, я следователь, – Айла перебрался на пол и сел напротив Морион, прислонившись спиной к кровати. – Дай-ка я тоже глотну.
Морион протянула ему бутылку, которую Айла взял, но руку Морион не отпустил, поглаживая ее по ладони большим пальцем.
– Иногда я даже задумывалась о том, чтобы прекратить принимать таблетки, и будь что будет, – призналась Морион, наблюдая как медленно подушечка его пальца скользит по ее коже. – В любви и на войне все средства хороши. Но я так и не решилась. Мои родители постоянно скандалили. Отец часто оставался в магазине на ночь. Мать ужасно психовала. Мне ее реакция казалась избыточной. Тогда я еще не знала, что он ночует со своей помощницей по магазину, Гертой, к которой в итоге ушел совсем. А вот мать догадывалась. Все эти разборки, когда люди не любят друг друга одинаково сильно… Нет, бедный ребенок, я бы не смогла так с ним поступить.
– Какие разборки? У меня довольно флегматичный характер, если ты не заметила. Конечно, ситуация с незапланированной беременностью была бы достаточно стрессовой, но, уверен, постепенно у нас троих бы все наладилось.
– Звучит так, как будто ты уговариваешь меня залететь, – усмехнулась Морион.
– Это иррационально, уговаривать тебя залететь девять лет тому назад, – Айла вернул Морион бутылку. Морион высвободила удерживаемую им руку, чтобы сжать бутылку всеми десятью пальцами.
– Летом, после десятого, я уже понимала, что происходящее между нами никогда не перерастет в нечто большее. Встречаясь с тобой по кустам, я чувствовала себя настоящей шлюхой, которая позволяет собой пользоваться. Я сказала себе, что с сентября это надо заканчивать. Но я не смогла. И вот тогда началось настоящее страдание. Говорят, с наркотиков тяжело слезть. Да раз плюнуть. Вот когда я слезала с тебя – это была настоящая пытка. Тем не менее наши отношения оборвались. Когда ты перестал заговаривать со мной, я восприняла это почти с облегчением.
– Это ты перестала подходить ко мне.
– Оставь мне мою точку зрения. Между прочим, – добавила она с сардонической нотой, – у меня все было прекрасно с паршивой математикой до тех пор, пока я не решила прикинуться дурой, чтобы подкатить к тебе.
– Ты вообще полна скрытых талантов. Супер, суперкрута. Способна и застрелить мужика, и затрахать до смерти.
– Избавь меня от твоего сарказма.
– Возможно, это похвала, – Айла аккуратно высвободил бутылку из ее судорожно сжатых пальцев и поставил на пол. – В классе мне рассказали, что у тебя были связи с другими, – осторожно сообщил он.
– Да? Кто рассказал? – удивилась Морион. – Хотя зачем я спрашиваю. Я едва помню имена наших одноклассников. Не могу даже и вообразить, почему кто-то решил распускать слухи обо мне. Возможно, я с кем-то поругалась и мне решили отомстить таким образом.
– Не то чтобы я поверил. Я бы не перестал приходить к тебе, если бы не впечатление, что ты больше не хочешь меня видеть. Я решил, что надоел тебе.
– Мне было очень плохо, – бросила Морион, тупо рассматривая дощатый пол.
– А позже, когда мы снова встретились… почему ты решилась начать все сначала? Почему пришла ко мне в ту ночь?
– Я спала с тобой больше полутора лет, но так и не сумела заставить полюбить себя. Больше я ничего не могу сделать. Думаю, за прошедшие годы я сумела принять этот факт. Так почему бы не взять крохи твоего внимания, пока есть такая возможность? В этот раз я с самого начала осознаю, что все бессмысленно и никуда не приведет.
– Объективно говоря, получилось как раз наоборот…
Морион слабо пожала плечами.
– Расскажи мне, что было дальше, – Айла потянулся к бутылке.
– Школа кончилась, ты пропал. Родители часто скандалили. Отец начал приходить домой пьяным, если вообще приходил. Сложно поверить, но его можно довести так, что он начнет кричать. Одна польза от всего этого – я сидела целыми днями и училась, чтобы отвлечься. Я поступила в университет с легкостью, но закончить его было тяжело. Я не чувствовала интереса к учебе и к чему-либо вообще. Отец пил все больше, мать все сильнее истерила. Я купила щеколду и установила на дверь, но чувствовала, что мне и так от них не спрятаться, – Морион провела по щеке пальцем, как будто стирая слезу, но ее слезы давно высохли.
– Как тебя занесло в Роану?
– Получив диплом, я понятия не имела, чем хочу заниматься дальше. Все, о чем я могла думать: как бы скрыться от всего. Вот я и сбежала в другую страну. Надеялась, мое состояние улучшится, но стало еще хуже. Я начала принимать антидепрессанты, покупая их нелегально. Там, в Роане, с этим просто. Не то что здесь. Какое-то время мне казалось, что я нащупала дно, но затем меня затянуло еще глубже. С антидепрессантов я перешла на наркотики. В общем, мне было все равно, что тогда принимать. У меня было странное ощущение в те дни. Как будто болезненно хочешь контакта, но все бесцветное и бесплотное, или же я такая сама. Ни к чему не получается прикоснуться, никто не цепляет, ничего не остается внутри. Все проходит сквозь…
Морион обхватила голову руками. Айла погладил ее по волосам. Он пожалел, что не может переместиться сквозь время и пространство, чтобы оказаться рядом с ней в Роане.
– Чем это в итоге закончилось, ты знаешь. После суда я больше не прикасалась к наркотикам. Работала как проклятая, чтобы до конца испытательного срока выплатить компенсацию вреда, за который не считала себя ответственной. Как только с этим было покончено, я покинула Роану с мыслью, что не хочу видеть эту страну никогда больше. Ко времени моего возвращения в Ровенну родители развелись, что определенно пошло отцу на пользу. Он считал, что мне нужно что-то сделать с моим подавленным состоянием, вместо того, чтобы сидеть целыми днями, запершись в своей комнате. Я согласилась отправиться на охоту с его компанией больше из желания, чтобы он отстал от меня с уговорами, чем почему-либо еще. И там познакомилась с Хевигом. Он был сыном отцовского приятеля. Хевига впечатлили мои навыки стрельбы. Он был немного повернут на всем этом, знаешь ли. Оружие, охота. Прямо как мой папа. Он выпросил у отца мой номер телефона и начал названивать мне каждую неделю. Поначалу это меня отпугнуло. Я попросила отца расспросить общих знакомых. Все как один утверждали, что Хевиг чудесный парень.
– Он заинтересовал тебя?
– Нет. Но мне было двадцать четыре года. Временами я чувствовала ужасное одиночество. С мужчинами у меня не клеилось, но я хотела семью. Своих детей я бы точно сумела полюбить. Прошло семь лет с тех пор, как я видела тебя в последний раз, и я не собиралась просидеть всю свою молодость, оплакивая провальную первую любовь. Так что я решила дать Хевигу шанс. У него был спокойный, ровный характер. Он был хорошо воспитанным и добрым. Я была бы дурой, если бы отвергла его.
– Звучит расчетливо.
– Пожалуй, – признала Морион.
– Он тебе хотя бы нравился?
– Нравился ли он мне? Хевиг нравился всем. Такой, знаешь, любимый сын своих родителей, лучший друг своих друзей, нежное воспоминание его бывших. По каким-то причинам он убедил себя, что любит меня, хотя мы с ним были словно из разных вселенных. Ну ладно, мы съехались. Не могу сказать, что была счастлива до небес, но с Хевигом было приятно, спокойно, комфортно. Мы хорошо ладили. Если я и не разделяла его чувства, это была моя проблема. В конце концов, я не разделяла ничьи чувства. Может, я дефективная, не знаю, – Морион равнодушно пожала плечами. – Он предложил мне пожениться, но я ответила, что при отсутствии детей не вижу смысла в этих формальностях. «Так давай заведем ребенка», – предложил он. Меня это обрадовало. Из него должен был получиться отличный отец. Иногда я была почти уверена, что вот-вот полюблю его. Не страшно, если это произойдет позже. Порой любви нужно много, много времени, чтобы проявить себя. Прошел год. Я не забеременела. Мы прошли несколько обследований. Со мной все было в порядке. У Хевига обнаружили гормональный дисбаланс и начали лечение.
– Он кому-то говорил о своей проблеме?
– Нет. Она его очень смущала. Он даже со мной ее редко обсуждал. Он привык, что у него получается все, что он хочет, а тут наткнулся на препятствие. На мой взгляд, факт его фертильной неполноценности задел его гораздо сильнее, чем следовало. У него как будто бы появились сомнения, может ли он вообще считаться полноценным мужчиной. Мне это казалось тем более странным, что, хотя его гормональный фон вскоре удалось нормализовать, он как будто бы не мог изгнать из своей головы сомнения в своей состоятельности.
– Подожди, он сказал тебе, что выздоровел? – поразился Айла.
– Да, – Морион послала ему полный недоумения взгляд. – А разве это было не так?
Если Хевиг лгал Морион насчет своего состояния, то это объясняло, почему мобильный нейрохирурга и контакты клиники не были сохранены в телефоне, которым Хевиг пользовался совместно с Морион. Из тех же параноидальных соображений Хевиг мог удалить из журнала вызовов отметку о звонке врачу.
– Вы вместе ездили к врачу?
– Несколько раз, потом он один. В конце весны этого года он устроился на работу в заповеднике, и мы переехали в тот самый дом в лесу. Поскольку место было весьма удалено от города, а я не вожу машину, мне пришлось уволиться со своей работы в детской фотостудии. Это не было для меня проблемой, поскольку ремонт в доме требовал много времени и сил, к тому же, в связи с нашими планами на детей, мне все равно пришлось бы прекратить работать через какое-то время. Прошла весна, почти завершилось лето, ремонт закончился, беременность не наступила, но я не считала это чем-то необычным. Мы оба здоровы, значит, однажды все получится. Но меня беспокоил Хевиг. Он часто казался подавленным, все время размышлял о чем-то. Когда я спрашивала, в чем дело, он только отвечал, что все в порядке и его дурное настроение я сама себе надумала. Я же чувствовала, что что-то не так. Но переклинивать его начало только в начале осени.
– Переклинивать?
– Мы были на вечеринке у его подруги, Харин. Кроме обычной компании, там еще был приятель Хевига с предыдущей работы. Уже не помню, как его звали. Приятный парень. Он пошутил, я посмеялась. Ничего особенного. Мне захотелось пить. Я вышла в кухню и налила стакан воды. Хевиг последовал за мной. Когда я отпила из стакана, Хевиг наклонился ко мне и прошептал мне прямо в ухо: «Придушу и выброшу в пруд, куница». Это было настолько неожиданно и жутко, что стакан выскользнул у меня из рук и разбился об пол. Я подумала, что ослышалась. Повернулась к нему и переспросила: «Что?» Он в ответ: «Ты все слышала, куница».
– Куница? Он именно так тебя назвал, ты уверена? – уточнил Айла.
– Да. Я запомнила, потому что это показалось мне крайне странным. Почему ты улыбаешься? Тебя что-то развеселило?
– Я не улыбаюсь. Просто… это действительно странно, – Айла потянулся к бутылке, чтобы заслонить ею свои упорно растягивающиеся в улыбке губы. Это был триумф. Полный, абсолютный триумф.
– Я была потрясена, – продолжила Морион. – Бросила в ответ какую-то резкость, а потом замкнулась в себе и больше ни слова ему не сказала за весь тот вечер.
– Не сомневаюсь в этом.
– Я слышу насмешку.
– Я нейтрален как энциклопедия.
– При первой же возможности, как только выбралась в город, я купила противозачаточные таблетки. Видишь ли, тот случай в Роане научил меня быть осторожной. Я еще не разобралась, что происходит, но я не хотела беременеть от человека, у которого могут быть проблемы с головой.
– Были ли еще подобные инциденты?
– Пару раз. После, казалось, он ничего не помнил. В остальное время он был обычным собой, заботливым, нежным. Вот только его постоянно что-то терзало. Добавились головные боли, он стал хуже спать. Я попросила его пройти медицинское обследование, что он и сделал, и сообщил мне, что никаких проблем со здоровьем у него не обнаружено. В начале октября я нашла визитку его давнего врача, к которому Хевиг обращался для лечения гормонального сбоя, и позвонила ему. Врач сказал, что Хевиг уже давно не наблюдается у него, и что при его диагнозе угнетенность и нервозность были возможны, но они должны были пройти по мере лечения.
– Как ты считаешь, врач сможет вспомнить об этом разговоре? – осведомился Айла. Если это так, Айла мог бы привлечь его как свидетеля со стороны защиты.
– Я не знаю. Может быть. Это была совсем короткая беседа. По итогам я сделала вывод, что не могу списать приступы тихого бешенства Хевига на гормоны. Но тогда я вообще не знала, на что их списать. Будучи владельцем огнестрельного оружия, Хевиг был обязан проходить обследование у психиатра дважды в год, и последний раз делал это совсем недавно, месяц назад. Казалось, его приступы кратковременного безумия распространялись только на меня, тогда как со всеми остальными он оставался совершенно нормальным. Порой мне казалось, что это я схожу с ума, придумывая себе то, чего нет.
– У тебя возникали мысли о том, чтобы оставить его?
– Периодически. У нас нарастал разлад. О браке мы больше не заговаривали. В постели Хевиг просто отворачивался и засыпал или делал вид, что спит. С октября сексуальные отношения между нами полностью прекратились. В то же время он часто утверждал, что любит меня, и я видела, что он искренне верит в свои слова. Странные приступы вербальной агрессии больше не повторялись, но Хевиг вечно витал где-то очень далеко. Я все чаще замечала, что у него болит голова, но он упорно отрицал наличие каких-либо проблем. Я бы хотела обсудить эту ситуацию с кем-то, но я была совершенно одинока. По факту единственным человеком, с которым я была близка, был сам Хевиг. Он появился в моей жизни в нелегкое время и помог мне восстановиться. Я была многим ему обязана. Так имела ли я моральное право бросить его, как только сложный период начался у него? Не зная, как поступить, я тянула время. А потом настал тот день…
Морион вдруг умолкла и съежилась. Айла протянул ей бутылку. Морион нервно отпила, закашлялась и продолжила:
– С утра я посмотрела в его напряженное лицо и поняла: что-то должно произойти. Мне следовало бежать еще тогда. Вместо этого я провела день тише воды, ниже травы, стараясь не привлекать к себе внимания. Мы едва перебросились парой слов. Если бы только я уехала… – плечи Морион печально провисли.
– Если бы ты уехала, если бы он не начал вести себя странно, если бы вы вообще никогда не встретились… Список можно продолжать до бесконечности, но это бессмысленно, Морион. Случившегося не отменить, – возразил Айла.
Морион мрачно кивнула.
– Вечером за ужином он все время сверлил меня взглядом, и я поняла, что в его голове щелкнул какой-то очень нехороший рычажок. Пытаясь избежать надвигающегося конфликта, я сказала, что плохо себя чувствую и лягу спать пораньше. Я поднялась в спальню, переоделась в футболку, в которой обычно спала. Это была футболка Хевига – я так часто ее заимствовала, что однажды Хевиг отдал ее мне насовсем.
«Та самая, которая в итоге оказалась заляпана порохом и кровью», – отметил Айла.
– Я лежала в темноте и чувствовала, что с каждой минутой становлюсь все более взвинченной. Я не верю в предчувствия, но верю, что в тот вечер прочла в его глазах нечто, что испугало меня и заставило ждать нападения. В какой-то момент я осознала, что должна немедленно вырваться из этого дома. Но, поскольку машину я водить не умею, единственным вариантом для меня было уйти пешком и пройти около десяти километров в холоде и кромешной тьме, с риском заблудиться или свалиться в канаву и свернуть себе шею. Это тоже не казалось хорошей идеей.
– Поэтому ты решила попросить о помощи Харин? – спросил Айла.
– Нет, сначала я решила обратиться к отцу. С тех пор, как в августе я угробила свой мобильник, уронив его в реку, у меня не было собственного телефона. Мобильник Хевига, которым я пользовалась при необходимости, был с ним, в гостиной. Тогда я вспомнила о древнем громоздком радиотелефоне, на который наткнулась в доме во время ремонта. Я хотела его выбросить, но Хевиг пожалел реликвию. Хотя у телефона барахлил динамик, он все же оказался небесполезным – я воспользовалась им несколько раз, когда Хевиг был в отъезде. Я достала телефон, подключила его… и только тогда осознала, что не знаю номер отца.
– Разве ты не потеряла все номера вместе с телефоном?
– Телефон мне удалось выловить. Он был безнадежно испорчен, но сим-карта работала, так что я скопировала данные с нее в телефон Хевига. Впрочем, в той ситуации это не имело значения. На секунду я впала в отчаянье, но затем сообразила, что где-то в спальне должен валяться блокнот, который Хевигу подарила Харин. Это был фирменный блокнот, Харин пользовалась такими на работе и раздавала клиентам. На его титульной странице был указан номер одного из мобильных Харин. Я разыскала блокнот и позвонила ей.
– Ты могла обратиться к матери. Свой домашний номер телефона ты наверняка помнишь наизусть.
– Что бы она для меня сделала? Она тоже не водит машину.
– Как минимум она помогла бы тебе связаться с отцом. Или вызвала бы для тебя такси. Что-нибудь.
Морион пожала плечами.
– Я не знаю. Я так отвыкла полагаться на мать, что мысль о ней даже не пришла мне в голову. Итак, я позвонила Харин и попросила забрать меня. Она обещала приехать. Сразу после нашего разговора мне показалось, что снизу раздался звонок. Это меня насторожило. Я попыталась расслышать, о чем говорит Хевиг, но не смогла разобрать ни слова. Затем настала тишина. Я стояла там, в спальне, и вслушивалась. Вот скрипнула ступенька, затем вторая. Что-то было в его шаге… что-то очень недоброе. Я всей кожей ощутила опасность. Выключив свет в комнате, я прижалась к стене у дверного проема, готовая выскочить наружу, как только дверь распахнется, и начала ждать… Хевиг влетел в комнату и сразу выстрелил. Думаю, он действовал наудачу, потому что после яркого света в коридоре, попав в темноту спальни, был практически слеп. За его спиной я юркнула в коридор и побежала по лестнице. Происходящее казалось таким нереальным, как будто смотришь фильм ужасов. Хевиг бросился за мной. Я услышала, как он спрыгнул с лестницы и вскрикнул. Что-то стукнуло об пол. Я обернулась, увидела на полу ружье и рванула его на себя. Просто чтобы у Хевига не было возможности выстрелить мне в спину, понимаешь?
