Литтмегалина
Морион
1.
Если верить ощущениям, кто-то забивал гвоздь непосредственно ему в висок. Айла раскрыл в темноте глаза, с неохотой признавая тот неприятный факт, что боль реальна и исчезать не собирается. Дальнейший сон не представлялся возможным, так что, вздохнув, Айла выбрался из-под одеяла и босиком прошлепал в кухню.
На автомате щелкнув по кнопке электрического чайника, он распахнул дверцу навесного шкафчика, где за сахарницей в углу хранились лекарства. Почти полный блистер завалявшегося с прошлого года жаропонижающего, антисептик в бутылке с распылителем и смятый пластырь. Все. Ни единой таблетки обезболивающего. Ничего удивительного: он не мог вспомнить, когда у него что-либо болело, так давно это было. Сейчас головная боль застала его врасплох.
Айла бросил взгляд на часы. Без десяти два. Он проспал около четырех часов. Следует либо вернуться в постель, либо что-то надеть. Он уже дрожал от холода. Вместе с потоками пробирающего до костей ледяного воздуха в раскрытую форточку проникал запах свежести и обновления. Айла посмотрел наружу и увидел, что все засыпало первым снегом. Тоннами, тоннами снега. Было третье ноября.
Осень выдалась с изрядной придурью и не переставала радовать. Вплоть до середины сентября продержалась аномальная, до тридцати градусов, жара без единой дождинки, приведшая всех в полное изнеможение. Листья сыпались с деревьев, сухие и хрусткие, как оберточная бумага. Жара стала косвенной причиной крупного возгорания в лесном массиве, в результате чего всю южную половину Торикина затянуло дымом, наполнившим воздух ядовитыми примесями. Создавшаяся обстановка ослабляла слабых, раздражала раздражительных, омрачала мрачных и делала нормальных людей несколько менее нормальными. С последствиями чего Айла каждый день сталкивался на работе.
Потом внезапно ударил холод. В течение пары недель температура рухнула до нулевой отметки, поразив метеорологов и метеозависимых. И вот теперь заявилась зима – раньше положенного срока и с крайне решительным видом. Айла задумался, чем это чревато. С одной стороны, монохромное спокойствие зимы его привлекало. С другой стороны, зимой становилось меньше отвлекающих факторов и меньше физической активности. У людей появлялось время посидеть и подумать. И иногда при этом они могли услышать что-то, что принимали за свои мысли, но что их мыслями не являлось.
Возвращаясь в спальню с намереньем одеться, Айла услышал серебристый звонок своего мобильного. Номер был не из списка контактов.
– Да?
– Это Бейирус. Ты не спишь? Надо же, какое чудесное совпадение.
– Потрясающее, – согласился Айла, потирая висок. Гвоздь боли доковырялся до мозга.
– Приезжай на вызов.
Отодвинув от уха телефон, Айла бросил взгляд на дисплей, уточняя время.
– Мой рабочий день начнется через семь часов. И три минуты.
– Не будь формалистом, будь гуманистом. Вообще мы ждем Лейфуса, но он застрял на другом вызове в целой вечности езды от нас, и все идет к тому, что, если ты не спасешь нас, мы протопчемся здесь до утра.
– Где – здесь?
– В твоих лесах. Тут рядом – минут пятнадцать от силы. Видишь? Одно счастливое совпадение за другим. Это тебе знак, что ты должен поехать.
– Даже если и пятнадцать, так-то в нормальную погоду.
– Ладно тебе, не разбухай. Дело плевое. Нам и Лейфус-то не нужен, я сам разберусь, но без управомоченного закрыть выезд мы не можем, ты знаешь. Приедешь, поставишь подпись. И обратно баиньки.
– Ладно, – согласился Айла после короткого раздумья. – Куда конкретно ехать-то?
Почему бы, действительно, не помочь коллегам. Все лучше, чем слоняться среди ночи по дому. Да и свежий воздух теоретически должен пойти его агонизирующей голове на пользу. Айла быстро натянул джинсы и первый попавшийся свитер (зеленый с красными оленями), разыскал щетку для чистки машины от снега (гаража при доме не было), набросил куртку и вышел.
Пустое шоссе, занесенное мерцающим в свете фар снегом, создавало ощущение, что все это не иначе как сцена из фильма. Или сон. Снег продолжал падать, белыми мотыльками ударяясь о стекло. Стоило Айле съехать с шоссе на лесную дорогу, как начались проблемы, и лишь каким-то чудом ему удалось не увязнуть и даже достигнуть пункта назначения менее чем за сорок минут. Ноябрьский снегопад наконец прекратился, решив, что на сегодня набедокурил достаточно. Морщась от копошащейся в черепе боли, Айла выбрался из машины и окинул взглядом небольшой ничем не примечательный двухэтажный дом из серого кирпича, освещенный снаружи парой тусклых фонарей. Ощущение сна усилилось.
Из дома выглянул Бейирус, криминалист, сонный и недовольный. Айла поднял ладонь в знак приветствия. Бейирус кивнул, не вынимая руки из карманов белого рабочего комбинезона. У Бейи были льдисто-серые глаза с отливом в голубой и белые мелкие зубы. Волосы он укладывал гелем на косой пробор. Блондинистые, они были светлее, чем волосы самого Айлы, которые в зависимости от освещения можно было принять за пепельные или русые.
Айла не то чтобы хорошо знал Бейи, но пару раз выпивал с ним в одной компании. Несмотря на вид прилизанного мальчика из порядочной семьи, стоило Бейи приложиться, как он начинал нести такую похабщину, что диву даешься. Айла слышал, что криминалист любит подвизаться в отделе внешних коммуникаций, где работает много девушек, цепляя недостаточно о нем наслышанных или же достаточно похотливых, чтобы согласиться, несмотря на шлейф его связей.
– Дернули почем зря, – буркнул Бейи. – А дело не наше. В полиции и разбираться не стали, сразу перебросили к нам, типа рецидив. Какой рецидив? Десять лет назад старикашка повесился. Факт самоубийства сомнений не вызывает. Никакой связи с текущей ситуацией. Просто кому-то очень хотелось остаться в паршивую погоду в тепленьком управлении и пить чай.
Обиженные интонации криминалиста не оставляли места для сомнений, что ему хотелось того же.
– Что случилось-то?
– Арнуш Хевигус, двадцать девять лет. Местный лесник, здесь заповедная зона. Крепкий мужик, я тебе скажу. Столько лет его мама кашей кормила, а теперь вот так оно все. Убит выстрелом из охотничьего ружья с расстояния в полтора-два метра. Его девушка нам рассказывает сказки на ночь. Легла спать пораньше в спальне на втором этаже, парень остался на первом, в гостиной. Проснулась от выстрела, затем услышала еще один. Спустилась. Обнаружила труп. Далее, по ее словам, ей стало дурно. Придя в себя, вызвала полицию. Те даже не заехали посмотреть, сразу нам перебросили. Уроды. Надо составить на них жалобу.
– Ясно. У девушки показания взял?
– Сразу, как узнал, что Лейфуса не дождаться.
– Надеюсь, все сделал как положено?
– Обижаешь. Не первый раз без управомоченного выкручиваюсь.
– Судмедэксперт там?
– Куда он, бедный, денется. Ну, поговори с ним. Можешь особо не углубляться. Лейфус сам завтра будет разбираться. Ты только напиши с утра бумажку, что, в связи с выходом не в свое дежурство, переадресуешь дело ему и бла-бла-бла.
Айла кивнул. Натягивая на ходу нитриловые перчатки, он вошел в дом и сразу в дверном проеме в кухню увидел тело.
– Стоп, даже не думай туда сунуться, – предупредил Бейи. – Вы все сразу претесь как дебилы, будто мокрухи никогда не видели. Разбирайся потом, кто наследил. А я там еще не закончил.
– Я не прусь как дебил.
Стоя в проеме, Айла заглянул в кухню. Парень действительно был могучий. Вытянувшись, он лежал на полу – головой ко входу в кухню, одетый в футболку и мягкие пижамные брюки. Крови из-под него вылилось столько, как будто она вся до последней капли вытекла, и Айла даже со своего места ощутил тяжелый медный запах. Рядом с телом лежал на спинке перевернутый стул, белела россыпь битой посуды.
– Жесть какая.
– Экспансивная пуля, 32 грамма, 12 калибр. При попадании раскрывается цветочком в 36 миллиметров диаметром с отделением осколков, обеспечивая большую площадь поражения и массивное кровотечение. Такими пользуются при охоте на крупную дичь – как ни странно, из соображений гуманности. С обычной пулей легче оставить подранка, то есть раненое животное, которое удерет в лес и будет несколько дней издыхать в страшных муках. У охотников это считается дурным тоном. А слупив экспансивный, далеко не убежишь. У парня в груди пробоина, моих пять пальцев можно втиснуть. Застрелен, по-видимому, из своего же ружья – его бросили рядом с телом. Проверим по номеру, узнаем, на кого зарегистрировано. Оружейный сейф в гостиной открыт, внутри боезапас на хорошую войну.
Айла поднял взгляд на пробитое пулей отверстие в потолке.
– А это что? Случайный в процессе борьбы?
– Пока будем так считать.
– Гильзы нашел?
– Эжекторы в ружье отключены, так что обе остались в патроннике.
С противоположной стороны кухни из распахнутой в темноту двери ощутимо тянуло холодом. Во мраке смутно просматривались очертания каких-то предметов и вторая дверь, сквозь отверстие в которой просачивалось сияние фонаря с улицы.
– С той стороны проникли в дом? – уточнил Айла.
– Да. Дверь основного входа не тронута. На окнах везде решетки.
– А там что?
– Нечто вроде холодной кладовой и из нее выход на улицу. На двери со стороны кухни есть щеколда, но ей не пользовались, просто плотно прикрывали дверь и все. А замок на той, что на улицу, взломан. Я его вывинтил, запаковал на экспертизу, – Бейи зевнул. – С часа ночи тут мурыжусь.
– Сейчас 2:57. Рано ты замурыжился. У свидетельницы есть идеи, кто парня застрелил и зачем?
– Говорит, могли прийти за оружием.
– А свет в окнах не отпугнул визитера?
– Так наоборот, мог привлечь. Должен же кто-то сейф отпереть.
– Покажи сейф.
На первом этаже помещения разделяли лишь широкие проемы без дверей, что поддерживало ощущение единого пространства. Айла проследовал за криминалистом в гостиную, где Бейи указал на распахнутый сейф и россыпь патронов на журнальном столике. Хемиус, судмедэксперт, устроившись на диване, сосредоточенно заполнял бланки. Айла кивнул коллеге, но беспокоить пока не стал.
– Видимо, хозяин из гостиной услышал подозрительные звуки. Распахнул сейф, вооружился. Пошел встречать гостя. В кухне они встречаются, происходит борьба, в процессе которой одна пуля улетает в потолок. Дальше визитер отбирает ружье и убивает хозяина. Или в таком варианте развития событий нас пытаются убедить.
– А что-то взяли в итоге из сейфа?
– Девица заявила, что толком и не знала, что там было. Визуально все как будто бы на месте. Слышь, мы с какого вообще это должны выяснять? Пусть зеленые поднимут задницы и разбираются.
– Согласен. Но раз мы уже здесь, давай отрабатывать место происшествия. Завтра напишем отводную, что дело не по нашему профилю.
– Ну мы встряли вообще…
Пока Бейи заканчивал с кухней, Айла поднялся на второй, мансардный этаж, где располагались спальня, ванная и еще одна комната, свежеокрашенная, но совершенно пустая. Воровато пошарив по шкафчикам в ванной, Айла с облегчением обнаружил аптечку. Ему удалось отыскать несколько пустых блистеров от обезболивающего средства, но ни одной таблетки. Потерев взрывающийся болью висок, Айла приказал себе сосредоточиться на работе.
Не увидев ничего подозрительного, он спустился на первый этаж, получив наконец от Бейи разрешение на осмотр кухни. Он вошел осторожно, стараясь не задеть подсыхающую на полу красную лужу и не наступить на линии разметки. Мельком взглянул на лицо покойного. Спокойное, с плотно закрытыми глазами, оно выражало странное умиротворение. Разбирая все детали, они с Бейи провозились еще около получаса, причем боль, пульсирующая в голове Айлы, в целом была менее навязчива, чем нытье криминалиста. Ранее Айла с Бейи не работал, но слышал, что все, кому довелось, рано или поздно впадали в состояние крайнего раздражения. Айла уже понимал, почему.
Ближе к четырем часам он переговорил с судмедэкспертом и решил, что пора сворачиваться на сегодня. Боль и не думала стихать, распирая череп так, как будто его залили бетоном. Да что за страна такая! Попробуй отыщи в ночи открытую аптеку …
– Где девушка? – спросил Айла, снимая перчатки.
– Там, – Бейи показал на темное окно. – Попросил ее посидеть в моей машине, чтобы не замерзла. Девать ее больше некуда. Дом теперь место преступления.
– В каком она состоянии?
– Пассивно-агрессивном. По жизни, я полагаю.
– С ней поговорил наш психолог?
– Он-то пытался, а она с ним не стала.
– Она бумаги о невыезде подписала?
– Нет еще.
– Пойду прогуляюсь к ней. Пусть подпишет.
Во дворе уже ждала подсвечивающая снег мигалкой скорая, готовая увезти тело. В мелькающем красном свете Айла увидел девушку, стоящую возле машины Бейи, спиной к нему. На ней были джинсы, темно-бордовая куртка, в карманы которой она прятала руки, и черная вязаная шапка, из-под которой торчали кончики темных взъерошенных волос. Рост средний, телосложение стройное. Айла не заметил на плече девушки ремешка сумки, но не сомневался, что та должна быть где-то поблизости. Женщины всегда цепляются за свои сумочки как безумные, неважно, ураган, пожар или потоп, и Айла не сомневался, что свидетельница выбила право взять свою с собой. «Нет, это неуместно», – напомнил он себе. Впрочем, его маленькая бестактная просьба едва ли усугубит ее и без того предельно отвратную ночь. Он почти не сомневался, что таблетка найдется. Большинство женщин носят с собой хоть какое-то обезболивающее. Заодно пластыри, антисептики, бальзам для губ, резинки для волос и невесть что еще.
– Простите, у вас случайно…
Она обернулась, и у Айлы возникло странное ощущение безболезненного удара по лицу. Картинка перед глазами дернулась, затем секундное оглушение. Но он узнал девушку мгновенно, без тени сомнения.
В потрясенном молчании они сцепились взглядами. Затем Айла произнес формальным, отстраненным голосом:
– Линнуш Айлус, следователь.
Ее взгляд выразил недоумение, затем метнулся к его коллегам, мельтешащим у него за спиной.
– Пройдемте в мою машину.
Девушка молча подчинилась. Втиснувшись на свое место, Айла включил в машине свет.
– Итак… – он нашарил в кармане куртки ручку и начал зачитывать стандартную инструкцию для таких случаев: что ей следует делать, что она может делать и чего ей делать нельзя. – Вот здесь вы должны написать полное имя и год рождения. Здесь: адрес постоянного места жительства и место проживания на период следствия. Здесь пишите: «Обязуюсь не выезжать за пределы города до официального уведомления о завершении следственных действий, имя, дата».
Девушка покорно взяла у него ручку и, разложив бумаги на приборной панели, начала заполнять пустые поля. «Дарен Морион…» Айла обратил внимание, что ее почерк, и ранее неровный и схематичный, со временем деградировал еще больше.
– Я не знаю, что указать в поле «Проживание на период следствия».
– Озерная, шесть, – автоматически подсказал Айла.
Кивнув, девушка вписала адрес. Пользуясь ее мнимой или истинной сосредоточенностью на документах, Айла рассматривал лицо Морион. Знакомая черточка шрама (результат падения в детстве), тянущегося от брови по переносице. Все те же резкие черты лица и острый, как у птицы, взгляд темных глаз. Но теперь это было лицо взрослой женщины, он даже заметил тонкую морщинку, пересекшую лоб. Тусклый желтый свет не красил Морион, заостряя ее черты, прокладывая тени под глазами и придавая коже нездоровый оттенок. Айле вдруг подумалось, что он и сам выглядит не лучшим образом. Он даже не мог припомнить, причесался ли перед выходом. Сейчас его длинная косая челка, которую он обычно укладывал с помощью мусса для волос, навязчиво спадала на левый глаз.
Бейи постучал в окно ногтем.
– Вернись к нам на минутку. Распишись и будешь свободен.
Все еще несколько оглушенный шокирующей встречей, Айла вернулся в дом. Они закончили со всеми бумажными делами прямо в маленькой прихожей. В кухне медики упаковывали тело погибшего.
– Знаешь, что, Бейи… – сказал Айла. – Я, пожалуй, сам впрягусь. Какая мне разница, для кого писать бумажки – для Лейфуса или полиции.
– Лады, валяй.
Бейи распылил нингидрин. Они опечатали дом и вышли.
Морион сидела в машине Айлы в той же позе, в какой он ее оставил. Айла не сомневался – все то время, что он отсутствовал, она провела блуждая где-то так глубоко внутри себя, что практически потеряла связь с окружающей действительностью и собственным телом.
– Надо решить, что с ней делать, – вспомнил Бейи. Прошагав к машине, он распахнул дверь и заглянул в салон, заставив Морион вздрогнуть и превратиться из манекена обратно в человека. – Четыре часа ночи. Или утра, как пожелаете. Вы машину водите?
– Нет.
– Я ее подвезу, – сказал Айла. – На тот адрес, что она указала в документах. Озерная, шесть.
– Давай, увидимся завтра, – махнул рукой Бейи. – В смысле сегодня, – подумав, уныло добавил он.
Они отъезжали с места происшествия в молчании столь плотном, что его можно было резать на бруски, как охлажденное масло. Как только они отдалились на достаточное расстояние, чтобы коллеги Айлы не могли достигнуть их уже даже силой мысли, Морион заявила:
– Я не поеду к матери.
– Как это – не поедешь?
– Я не намерена выслушивать ее кудахтанье по поводу произошедшего.
– Я смотрю, ваши отношения не улучшились со школы.
– Некоторые вещи проще выбросить, чем починить.
– А с отцом что?
– Они с матерью развелись.
– Все к тому шло, – кивнул Айла, припомнив малочисленные, но резко негативные замечания Морион о положении дел в ее семье.
– Сейчас он живет с другой женщиной. Я не знаю, где.
– Ты можешь позвонить ему и узнать адрес.
– Я не собираюсь ему звонить.
– Тогда дай мне свой мобильный, я сделаю это сам.
– У меня нет мобильного.
– В наше время у всех есть мобильный телефон.
– Я уронила свой в реку несколько месяцев назад.
– И не приобрела новый?
– Он был мне не нужен.
– И номер отца ты не помнишь?
– Нет.
Айла был уверен, что различает в ее голосе злорадство.
На несколько минут он сосредоточился на заснеженной, петляющей среди деревьев дороге, одновременно пытаясь осмыслить происходящее. Он снова встретил Морион. Ее ершистый характер не изменился к лучшему. Коммуникативные навыки тоже не демонстрировали значительного прогресса.
– Может, какие-то друзья? – спросил он с сомневающейся интонацией.
– Никаких, к которым я могла бы ввалиться среди ночи с историей, как моего парня продырявили из ружья.
– И что ты предлагаешь делать?
– Высади меня в городе. Найду какой-нибудь отель.
– Ты забыла, в какой стране ты живешь? Сейчас спят все, кроме таких бедолаг, как мы. Ты просто не достучишься. Температура минусовая, ты это учла?
– Ничего. Я не пропаду. Скоро утро, – Морион упорно смотрела в окно.
Машину ощутимо заносило на снегу. Они наконец-то добрались до шоссе и с третьей попытки смогли взобраться вверх по уклону на дорожное полотно.
– Абсурд, – пробормотал Айла. – Что угодно, лишь бы не ехать к родителям.
– Мои проблемы, и решать их буду сама. Просто оставь меня в покое. Если опасаешься, что я свалю, так не тревожься. Завтра являюсь к тебе в отделение в положенное время. Кто будет меня допрашивать? Ты?
– Не допрашивать, а опрашивать. Ты пока что числишься свидетелем.
– Что-то мне подсказывает, что мне не намерены верить на слово. Я заметила эти… взгляды.
– Мори, если ты не виновата в случившемся, тебе нечего опасаться взглядов.
– Я боюсь не взглядов, а действий. Тот белобрысый парень задал мне тысячу вопросов. Он давил на меня.
– Он просто выполнял свою работу.
– Он разговаривал со мной пренебрежительно.
– Он со всеми так разговаривает.
– Нет, дело не в этом. Он винит меня в… в том, что случилось.
– Мори, у нас нет намерения просто повесить преступление на первого подвернувшегося. Мы будем разбираться в ситуации. Мы установим истину.
Морион неопределенно пожала плечами и хмыкнула:
– Значит, следователь? Внезапно. Я думала, ты наукой займешься. В университетах преподавать будешь. Как твои родители.
– Поверь мне, они мною не гордятся.
– А форму почему не носишь?
– Она вгоняет людей в лишний стресс, – Айла посмотрел на свои длинные пальцы, сжимающие руль. – Мори…
Он полностью осознавал, что то, как он намерен поступить, неправильно. Ему отчетливо припомнилось то утро, когда он вступал в должность и подписывал бумаги о неразглашении. Стопочка листиков, пестрящих мелкими черными буковками, подробно разъясняющими, к каким последствиям его может привести пренебрежение правилами или просто неосторожность. В данном случае тюремный срок ему не грозил, по крайней мере пока он не болтает лишнего. А вот перспектива лишиться работы казалась более чем реальной. И все же он предложил:
– Ты можешь переночевать у меня. Мой дом неподалеку. У меня достаточно места.
Он ожидал, что Морион начнет спорить. Но она только царапнула его взглядом, на секунду оторвавшись от окна, и пробормотала:
– Хорошо.
Остаток пути они не разговаривали. Каждый раз, протягивая руку к рычагу переключения передач, Айла ощущал жжение в кончиках пальцев, с усилием подавляя порыв продвинуться чуть дальше и положить ладонь на узкое бедро Морион – хотя бы чтобы убедиться: она настоящая. Но он не знал, как она на это отреагирует и осталось ли у него хоть какое-то право ее касаться.
Выбравшись из машины, они прогребли через засыпанный снегом двор. Айла отворил дверь и посторонился, впуская Морион в дом. Она вошла бесшумно, как кошка. К тому времени, как Айла запер дверь и щелкнул по выключателю, врубая свет, она успела сбросить обувь и куртку и пройти дальше в комнаты.
– Есть хочешь?
– Нет, – стоя в гостиной, она рассматривала книжные полки, полностью покрывающие одну стену, оставляя лишь нишу для телевизора. – У тебя много книг. Ты всегда любил читать.
– У тебя есть какая-то одежда?
– Только та, что на мне. Они заставили меня переодеться и забрали все, что я сняла. А потом выперли меня из дома. У меня вообще ничего с собой нет.
– Для сна могу выдать мою футболку. Не уверен, что у меня есть запасная зубная щетка. Можешь воспользоваться моей, если не противно.
– Не противно, – она усмехнулась.
Айла услышал в голове ее далекий голос. «Хочешь сунуть его в меня? Я разрешу». Он почувствовал на щеках жжение.
– Тебе будет удобно на диване? Если нет, я уступлю свою кровать.
– Не представляю, как ты разместишься на этом диванчике. Ты стал еще выше. И крупнее. Каков твой рост сейчас?
– Сто девяносто семь сантиметров.
– Ужас. Ты, наверное, бьешься обо все притолоки.
– Я привык наклоняться каждый раз, как вхожу в комнату. Но в машинах, самолетах и кинотеатрах мне неудобно.
– Кровать пришлось делать на заказ?
Слово «кровать» его слух уловил преувеличенно остро.
– Да, пришлось.
Он вспомнил, сколько неприятностей ему доставляла кровать Морион. Ложе, предназначенное для девочки-подростка, в принципе не позволяло ему вытянуться в полный рост. Ему приходилось класть ноги на бортик, отчего на икрах у него образовывались синяки, не заживавшие все то время, что он ходил к Морион.
Морион пристально рассматривала его. Заподозрив, что ей каким-то образом удалось прочесть что-то на его вечно нейтральной физиономии, Айла в отвлекающем жесте потянулся заправить за ухо свою длинную челку.
– Мне нравится твоя новая прическа, – сказала Морион.
– Она уже года три как не новая.
– Так ты наконец скажешь, чего хочешь от меня?
Горло Айлы как будто слегка стиснули.
– …что?
– Ты забыл? – удивилась Морион. – Там… вначале. Ты сказал: «Простите, у вас…»
– Ах, это… – он растерянно улыбнулся. – Мне требовалась таблетка от головной боли. Больше не нужно.
Поразительно. Впервые вспомнив о боли, он осознал, что та ушла, не оставив следа.
Пока Морион принимала душ, Айла разложил диван, расстелил постельное белье. Прислушиваясь к шуму воды, он старался отогнать от себя мысль, что находится в десяти метрах от обнаженной женщины в доме, где кроме них никого нет. У него было странное ощущение. Как будто прошлое и настоящее вдруг нахлестнулись друг на друга.
– Я готова, – возвратившаяся из ванной Морион встала рядом с ним.
Готова к чему? Ее мокрые волосы казались почти черными, футболка Айлы свисала до колен, как платье. На секунду взгляд Айлы устремился к острым соскам, выпирающим сквозь мягкую ткань. Он представил, как прикасается к ним кончиками пальцев. Перед ним как будто распахнулась дверь в раскаленное лето. Его овеяло жаром.
– Спокойной ночи, – пробормотал Айла, суетливо устремляясь в душ.
В своей почти лишенной мебели спальне, закутавшись в холодное одеяло, Айла закрыл глаза и постарался уснуть. Но темнота перед глазами быстро заполнялась образами. Он вспомнил, как он впервые втиснулся в ее маленькое тело и горячие влажные стенки обхватили его член. Айла был настолько переполнен эмоциями, что едва что-либо видел, только яркий золотистый свет. Момент потери контроля над собой, который нередко и некстати вспоминался во время близости со всеми последующими девушками, вынуждая его сравнивать их с Морион. Проблема в том, что отношения ни с одной из них не напоминали ту физиологическую одержимость, в которую он был погружен на Озерной, шесть.
Айла встал и зашагал по комнате, пытаясь мыслить рационально и охладить здравомыслием похотливую плоть. Он попытался припомнить, что еще их связывало, кроме исступленной возни на простынях с половины третьего до четырех, и, за исключением нескольких малозначительных разговоров, не смог припомнить ничего. Конечно, Морион была свойственна некая сексуальная отвязность, и эта черта выгодно отличала ее от других. С другой стороны, уже после Морион у него была готовая на любые эксперименты девушка, которая бросила его с замечанием, что ее достала его привычка после работы втыкаться в книжку, а не в нее. Айла даже не смог припомнить ее имя. Нет, распутность Морион определенно не делала ее уникальной. Собственно, после того как одна знакомая Айлы на спор проткнула себе ладонь спицей, он пришел к выводу, что есть девушки, способные и на куда более экстремальные вещи.
И все же… осознание, что Морион находится так близко, но он не смеет коснуться ее, вызывало отчетливый физический дискомфорт. Странная телесная тоска. Как у курильщика, или наркомана. Он поступил неправильно. Он был обязан немедленно озвучить тот факт, что знаком с Морион, следовательно, не может продолжать с ней работать. Пусть бы ее увез Бейи или кто-то еще. Но Айла промолчал, потому что поддался желанию оставить Морион рядом с собой еще на какое-то время. Теперь же, оказавшись с ней наедине, ему стало еще сложнее контролировать свое влечение.
Он развернулся к двери, уставившись в покрытую темным лаком поверхность. Нет, это абсурд. Морион потеряла близкого человека, она подавлена, измождена, напугана. Каким извращенцем надо быть, чтобы надеяться на секс с женщиной, находящейся в таком состоянии и такой ситуации?
Он вспомнил напряжение в ее осанке, когда она стояла в гостиной, притворяясь, что рассматривает его книги. А вдруг Морион подумает, что он решил воспользоваться положением, и уступит, опасаясь негативных последствий? Ведь его должность наделяет его определенной властью. Отвратительно. Мысль об этом заблокировала все его потенциальные движения в сторону Морион.
Он развернулся, намереваясь вернуться в кровать, и в этот момент дверь растворилась.
– Я не могу уснуть.
Он едва различал Морион в темноте – только ее смутно белеющую кожу, но слышал неровное взволнованное дыхание.
– Я тоже.
– Можно, я с тобой?
– Нужно.
Они вдруг оказались прижаты друг к другу в холодной, но быстро нагревающейся темноте.
– Не беспокойся, я на таблетках, – прошептала Морион. Она потянулась к нему и провела кончиком языка по его нижней губе. – Эти твои пухлые губы…
Айла подался вперед и поцеловал ее, чувствуя, как маленькие пальцы Морион обхватывают тот самый орган, который так жаждал ее внимания. В этом тоже ничего не поменялось – Морион и в школьные времена недолго ходила вокруг до около. Айла стянул с нее футболку, обнаружив, что больше снимать нечего, и притиснул Морион к себе, прежде чем приподнять ее и отнести на кровать. В этот раз, вместо ослепляющего света, перед его глазами стояла бархатная темнота, заслонившая от него весь внешний мир со всеми его соглашениями, обязательствами, ответственностью и телом, распростертым на залитых кровью половицах.
