Литтмегалина
Игра Бродяг
«Эхо», – написал он, уже не видя страницы.
Он падал сквозь время.
«Так легко поддаться ложным устремлениям… перепутать цели с желаниями… Правильные решения – всегда сложны, а ложные кажутся соблазнительными… – прошептала Она нежно. – Делая выбор, будь добр и милостив, но также разумен и хладнокровен».
– Да, – прошептал Вогт. – Да.
Он лежал на камнях и смотрел в темное небо.
***
В густых сумерках он различил их удлиненные фигуры и маленькую фигурку Эхо посреди и осознал, что не успел. Эхо в их руках. «Не касаетесь друг друга. Больше никогда не прикоснетесь», – произнес насмешливый голос в его голове.
– Вогт! – донеся до него звенящий от ужаса выкрик Эхо.
– Я здесь! – закричал Вогт в ответ. Он побежал к ней, оставляя на острых камнях мазки крови.
Среди темноты восемь силуэтов слились в один, затем снова разделились, и Вогтоус увидел, что один из Восьмерки удерживает Эхо, обхватив ее горло белыми костлявыми пальцами. Вогт замедлился. Ветер бил его в лицо с такой силой, что почти ослеплял, волны грохотали об утесы, осыпая Вогта обжигающе-холодными брызгами. Но его ярость была куда холоднее. Проникала глубоко в сердце, обращая его в лед. Все это время Эхо ждала его, надеялась, что он спасет ее… но он не успел. Он почти потерял ее. Вскоре настанет жизнь без нее. Бессмысленная, ненужная жизнь…
Шагнув меж черных теней, Вогт приблизился к Эхо и остановился напротив, посмотрел в ее мокрые от слез глаза так, как будто кроме него и Эхо на берегу никого не было.
– Я вернулся.
Она чуть кивнула, но в ее обреченном взгляде не возродилась надежда.
– Отпустите ее, – приказал Вогт.
«Воришка, – прошипели ему в ответ – завитки ледяного воздуха, вползающие прямо в уши. – Отдай то, что украл».
– Не сметь называть меня вором! – с ненавистью выплюнул Вогт. – Я знаю, что вам нужно. Но у меня нет Камня Воина. Я избавился от него и не могу вернуть его.
«Можешь».
– Нет, – Вогтоус качнул головой. – Он на дне реки. Это все равно как если бы его и вовсе не существовало.
«Ты бы не стал избавляться от него, не будь ты уверен, что способен его вернуть».
– Я даже не думал об этом, – солгал Вогт и затем услышал хрип Эхо.
Пальцы, плотно сомкнувшиеся на ее горле, были сильные и неживые; их заостренные ногти глубоко погружались в кожу.
– Хватит! – выкрикнул Вогт, задрожав от своей ярости и ее боли. – Прекратите!
«Убьем девчонку».
– Прекратите, – повторил Вогт, и его голос дрогнул. – Может быть, я отдам вам камень. Но сначала я должен договориться с ней.
Лишь молчание донеслось ему в ответ.
– Я ничего не сделаю, пока не обговорю это с ней! – заявил Вогт. В его голос снова вернулась твердость.
После минуты, что длилась так долго, что Вогт уверился в отказе, Эхо отпустили. Ослабшая, хватающая ртом воздух, она повалилась на колени и сразу встала, шатаясь.
– Нет, – замотала она головой. – Нет.
– Разреши мне, – в отчаянье потребовал Вогт.
– Нет!
– Они не отпустят тебя, если я не отдам его.
Эхо печально покачала головой.
– Ты готов поверить в их честное слово? – спросила она. Ее голос звучал чуждо и хрипло. Как будто он уже разговаривал с ее призраком, чуть задержавшимся перед окончательным отбытием. – Еще не догадался, кто они? Почему они усилились за те ночи, когда бродили по миру? Каждое слово, брошенное в гневе, питает их. Каждая капля пролитой крови делает их сильнее. Но Камень Воина усилит их могущество в сто крат, и потому они не должны получить его. Мы не имеем права ввергнуть мир в кошмар их власти.
– Тогда я просто убью их. Плевать на последствия!
Вогт попытался обнять Эхо, но она отшатнулась. Она наклонила голову, и черные пряди, выбившиеся из косы, занавесили ее лицо.
– Ты так ничего и не понял, Вогт. Не хочешь понять. Тебе удобнее винить во всем кого-нибудь другого.
– О чем ты?
Эхо подняла голову, и Вогт увидел, что в ее глазах бушует собственное море.
– Это ты начал Игру, Вогт. Твои решения определяли действительность, волнами расходясь по миру… само твое пребывание здесь уже навсегда изменило реальность. И если ты оступишься… если ты нарушишь правило… все не ограничится чередой противных неприятностей, как в моем случае. Последствия будут ощутимы везде. Мир погрузится в хаос.
– Я не могу убить их, не могу отдать им камень, не могу убедить отпустить тебя. Тогда что мне делать? – воскликнул Вогт. – Что?!
– Уйти.
– Уйти? – повторил он пораженно. – Я не могу оставить тебя.
– Но ты должен, – слеза сорвалась и потекла по щеке Эхо. – Это и есть твое последнее испытание. Это финал, Вогт. Все, что тебе осталось, – отказаться от меня.
– Нет! – заплакал Вогт. – Я отдам им камень… пусть забирают… Я уйду с тобой…
– Вспомни свою историю, Вогт. Ты должен принять мою жертву, даже если это невыносимо…
– Мне не нужна такая жертва! – Вогтоус попятился. – Какая это будет рана для меня, ты понимаешь?! Какой такой жизнью я смогу жить? Просто скажи мне, чтобы я убил их, Эхо, только скажи – и я сожгу их в один миг!
– Это единственный способ победить…
– Мне плевать на победу! На Игру! На правило! Мне плевать на последствия!
– Подумай о мире…
– Мне плевать на мир, если в нем нет тебя!
– В этом проблема… – мотнула головой Эхо, и меж ее бровями прорезалась глубокая скорбная морщинка. – Все, кого мы встретили в Игре, жертвовали миром ради личных желаний. Шли на самые скверные поступки чтобы получить то, что хотели. Мы неплохо с ними справились, но напоследок Игра припасла самое сложное: победить себя, не позволить своим желаниям толкнуть тебя на что-то, что противно твоей морали… Ты должен быть выше человеческих влечений, Вогт. Сейчас ты плачешь не из-за жалости ко мне – я буду мертва, я не буду страдать. Ты плачешь, потому что боишься той боли, которую испытаешь, потеряв меня. Но пора бы перестать думать о себе. Пора бы позаботиться о мире!
«Время вышло».
– Вход в Страну Прозрачных Листьев – там, на поверхности моря, – торопливо зашептала Эхо. – Просто уходи. Они не смогут последовать за тобой по воде. В Стране Прозрачных Листьев все раны заживают… ты станешь счастливым и без меня…
Пальцы, снова стиснувшие горло, лишили ее голоса.
«Камень, отдай нам камень!»
Сознание Эхо начало мутнеть. Вогт поднял лицо и посмотрел в небо, как делал тысячу раз в прошлом. Небо было черным и матовым, и его темнота упала в сухие глаза Вогта.
– Ты высказала просьбу, Эхо… но так или иначе, это я принимаю решение, я выбираю концовку, – тихо произнес он, и только ветер и плеск волн осмелились звучать одновременно с его голосом. – Мне все надоело. Это то, чего вы добивались? Конец Игры.
Он вытянул ладони вперед, затем поднял их и ощутил дикую радость освобождения. Его силу умножили твердость камней под ногами, холод ветра, недостижимость неба, и в единственный удар он вложил ее всю…
Восьмерка извивалась и сжималась в испепеляющем свете. Море кипело, выплескиваясь на берег, и огненные всполохи бесновались на его поверхности, заставляя воду вскипеть.
Пальцы, удерживающие Эхо, разжались. Обмякшая, словно тряпичная кукла, она упала на камни и завалилась набок. Она чувствовала жжение на лопатках, потому что ее волосы воспламенились. Сквозь полуприкрытые веки она видела красноватое мерцание. «Море горит, – подумала она, – даже море». Вогт стал убийцей. Все внутри ее кричало от боли.
Постепенно стало тихо, вопли Восьмерки затихли… красное мерцание поблекло… Из-под земли поднималась дрожь. Как будто весь мир собирался обрушиться, рухнуть в бездонную пропасть, что вот-вот разверзнется под ним.
– Что ты натворил? – прошептала Эхо. – Что ты сделал?
Вогтоус обхватил ее голову ледяными руками и развернул к себе.
– Посмотри на меня! – закричал он. – Посмотри!
Эхо подчинилась, но в его бешеных глазах она не узнавала ничего.
– Не трогай меня, мне больно от твоих прикосновений, – с трудом произнесла она и затем вдруг закричала: – Уходи, я не знаю, кто ты! Верни мне прежнего, доброго Вогта!
Все вокруг нее стало непроницаемо-черным, затем так же черно внутри ее; ее сознание слилось с темнотой и погасло.
***
Открыв глаза, Эхо увидела свет, золотистый и зеленый, льющийся в просветы меж листьев и сквозь листья. На коже она ощущала тепло солнечных лучей… и то тепло, что исходило от сидящего рядом Вогта. Он улыбался, глядя на нее сверху. Все те же светлые, по-детски округлые глаза. Пушистые волосы, завивающиеся надо лбом в мягкие кольца…
– Я не понимаю… – пробормотала Эхо. Она приподнялась, села и обхватила тяжелую голову ладонями. – Не понимаю… где мы?
– А как ты думаешь? – мягко спросил Вогт. – Осмотрись.
Мир, окружающий ее, был настолько красив, что из глаз начинали течь слезы. Он весь сверкал, как отмытый до скрипа алмаз.
– Мы не должны были оказаться здесь, – прошептала Эхо.
– И тем не менее мы оказались, – возразил Вогт.
– Ты убил их. Ты нарушил правило!
– Как бы я мог убить их? Они же никогда не были живыми. Они были тени, духи, абстрактное зло. После моей атаки они просто исчезли. Как тот призрачный вариант Торикина, – Вогт встал на ноги. – Сам тот факт, что по итогу мы добрались до Страны Прозрачных Листьев, доказывает: мы все сделали правильно.
Широко распахнув глаза, Эхо уставилась в его коленки несчастным, растерянным взглядом.
– Я… я не знаю. Почему-то я не верю тебе. Почему-то у меня это ужасное чувство, как будто мы сделали что-то очень неправильное… как будто там, позади, в оставленном нами мире, разворачивается нечто чудовищное… И если после такого мы все равно победили, значит… значит, что-то не так с самой Игрой. Она… сломана.
– Кто мог бы сломать Игру? – поразился Вогт.
– Разве что тот, кто сумел создать ее, – Эхо посмотрела на Вогта мрачным взглядом исподлобья, живо напомнив ту, какой была когда-то. – Может быть, ты, Вогт?
– Я? – рассмеялся Вогт. – Я обычный человек, прямо как ты. Я не мог начать Игру и уж тем более сломать ее.
– Ты – необычный человек, – дрожащим голосом напомнила Эхо. – Помнишь нашу первую встречу? Ты сам сказал, что…
– Ох, я наговорил тебе разного… Воспитание в монастыре знатно задурило мне мозги, – рассмеялся Вогт. – Мистические книжонки, до которых я был так охоч, усугубили ситуацию. К счастью, теперь я вырос из этих нездоровых фантазий.
– Но… но… ты сжег Восьмерку. Минуты назад… ты обратил их в золу! Твои силы…
– Какие силы? – Вогт с усмешкой продемонстрировал ей свои розовые ладони. – Я же объяснял тебе: это все было частью Игры. Рыжеволосые красотки, наводящие видения; колдуны; драконы… пламя, срывающееся с моих пальцев. А теперь Игра закончена. Мы оказались там, где хотели. И, в отличие от прочего, чем нас тешила Игра, это место совершенно реально.
– Реально… – Эхо зажмурилась, и из-под ее век потекли слезы.
– Послушай… – сказал Вогт. – Просто посмотри, как прекрасно вокруг… этот свет… это небо… И мы вместе. Мы будем невероятно счастливы. Я так люблю тебя. Больше всего на свете.
Эхо заплакала еще громче, сама не понимая, почему.
Вогт потрогал ее висок.
– Гладкий. Убедись сама. Клеймо пропало… потому что здесь, в Стране Прозрачных Листьев, все раны заживают. И все твои плохие воспоминания… они растворятся в солнечном свете.
Взяв Эхо за руку, он вывел ее из леса. По щекам Эхо продолжали течь слезы, черные от переполняющей ее горечи. Они шли по тропинке, опускающейся под уклон… вокруг расстилались цветущие луга… стоял прекрасный летний день.
С каждым шагом Эхо становилось легче. Каждая последующая слезинка оказывалась прозрачнее предыдущей. С каждым вздохом тяжесть в ее груди уменьшалась, несмотря на отчаянные попытки задержать эту боль хотя бы еще ненадолго, осмыслить…
– Посмотри, там впереди, разноцветные домики! – воскликнул Вогтоус. – Ветелий… мы найдем его…
К тому моменту, когда менее зоркие глаза Эхо различили домишки, она полностью излечилась. И, улыбнувшись, коснулась губ Вогта губами.
Эпилог
Стоя на темной поверхности моря, она сияла, словно осколок луны, покачиваясь вместе с волнами. Белая Женщина… кожа мерцает, как снег, белые волосы развеваются на ветру. С исчезновением Вогта насмешливость покинула ее, сменившись растерянностью… все ее прежнее существование напоминало полусон-полуявь… а память оказалась пуста, как заснеженное поле.
На берегу гасли последние искры зажженного Вогтом огня. Беспросветная ночь накрыла землю. Но там, под плотным одеялом тьмы, Белая Женщина ощущала движение. Склонившись к воде, она погрузила пальцы в упругую, сопротивляющуюся давлению поверхность. Присосавшись, словно корнями, она начала вбирать воду… и в ее пустое сознание хлынули образы. Она увидела Вогта, стоящего на дне ямы – глаза сияют, на губах улыбка, а над ним – сердитую взъерошенную женщину, привыкшую бороться за свою жизнь, которая, с минуту поколебавшись, протянула ему руку. Затем последовали другие люди, другие события… Шванн, Колдун, Правитель Полуночи с его темными тревожными глазами, Дракон… Прозрачные стрелы чужих чувств пролетали сквозь ее холодное сердце, не оставляя следа…
Она присмотрелась, теперь отчетливо различая движение на берегу. Темный силуэт – чернее черного, своей тьмой затмевающий ночь – шатаясь, привстал. Ты ускользнул, Вогт. Жаль… Как минимум ты заслужил того, чтобы увидеть, как они снова открывают свои пустые ненавидящие глаза. Перед ней замелькали страницы старой книги, в ушах послышался шорох бумаги…
Разрушители, влекущие мир в хаос. Число их всегда восемь, и потому восемь – число смерти. Их лица одинаково уродливы. Разнятся они лишь именами. Похоть. Жестокость. Гнев. Трусость. Равнодушие. Высокомерие. Лживость. Алчность. И будут они вечны, потому что рождаются тысячу раз в миг и каждый из них способен породить семь остальных. Они – то, что сжигает. Они – то, что всегда говорит с тобой. Они – то, что вырастает в тебе.
Колдуну удавалось сдерживать Восьмерку, обращенную в камни, и все же все эти годы их яд просачивался в землю, распространяясь с током подземных вод… человечество никогда не выходило из-под их влияния. В каждом неверном решении мелькала их зловещая тень. А теперь… Кто же тушит огонь огнем, Вогт? Поддавшись своему гневу, выплеснув из себя реку бешеной ярости, ты лишь напитал их, сделал их сильнее…
Темный силуэт на берегу вытягивался, увеличивался в размерах, вот он уже возвышается над деревьями… Прищурившись, выживший посмотрел вниз. Его веки были сухие и тонкие, как пергамент, но в зрачках горело неистовое пламя. Новая сила наполняла его, тускло мерцала в телах его мертвых братьев. И он собирал ее, касаясь ладонями их навсегда застывших лиц, пока не вобрал в себя все… Торжествуя, восхищаясь своим могуществом, он поднял оброненный Эхо зеленый плащ и с треском разорвал его надвое.
Минуту он стоял неподвижный, сумрачный, темнее ночи в тысячу раз, затем такая же, как он сам, фигура, отделилась от него. И еще одна. И еще… Восьмерка возродилась и продолжит жить до тех пор, пока существует хоть один из них. Они склонились, огонь хлынул из их глаз, и земля начала гореть… Шипя, часть огненных потоков угасла в море, но остальные устремились прочь, с легкостью преодолевая скалы…
В отдалении занялся лес, и теперь над скалами вздымался столп дыма. Даже на расстоянии Белая Женщина могла ощущать запах горения. Ночь осветилась, стало светло, как днем… Восьмерка больше не боялась света, или дождя, или чего-либо еще. Теперь они владели этим миром.
Будь ледяная душа Белой Женщины способна к чувствам, ее бы охватило сожаление. Она знала, что под властью Восьмерки весь мир будет изранен. Люди станут еще более эгоистичными, все отношения сведутся к конфликтам, война станет повсеместной и непрерывной. Вскоре большая часть ныне живущих будет мертва… Уже сейчас Белая Женщина размышляла над тем, что она может сделать… хотя это в любом случае займет некоторое время, на протяжении которого люди будут грабить, калечить, убивать друг друга. Их жизни обратятся в чистое страдание. И однажды… однажды… может быть, однажды… они устанут от этого. Они напьются крови так, что возненавидят и запах ее, и цвет. Они начнут стыдиться собственных окровавленных рук. Некоторые убьют себя, но другие впервые взмолятся о спасении. Только тогда они окажутся способными принять помощь… только тогда довлеющая над их умами Восьмерка начнет ослабевать…
После того, как это произойдет, она принесет спасителя в умирающий, кровоточащий мир. Она будет выглядеть иначе, не так, как предстала Вогту. У нее нет облика, и это значит, что у нее бесконечность их. Она расскажет младенцу, кто он, объяснит ему, что он должен сделать. Он еще не поймет ее слов, но запомнит их, никогда не сможет забыть, потому что они навсегда останутся с ним, растворенные в его крови…
Вбирая воду, Белая Женщина снова увидела тот день, когда впервые обратилась к Вогту. Она ждала, когда та девушка уйдет, стоя за ее спиной, а затем подошла к младенцу и взяла его на руки. Держала дольше, чем следовало, отдавая ему силу, которую не следовало отдавать. «Ты станешь разрушителем, – прошептала она ему. – Чтобы после тебя спаситель был наконец-то услышан… Твоя роль причинит тебе боль. Но ты будешь знать и счастье». Младенец смотрел на нее грустно и ясно, словно понимал каждое слово, а внутри нее были грусть, тоска и радость в таком соединении, которое она не могла понять…
Это ее версия событий. То, что было – или она верит, что было.
И все же…
Все же…
Втягивая воду, извлекая из нее песчинки информации, Белая Женщина пыталась отыскать себя где-то еще. И не находила ни следа своего существования между днем, когда она подхватила на руки Вогта-младенца, и той ночью, когда Вогт увидел тревожный сон, наведший его на мысль, что в конечном итоге ему придется выбирать между победой и любовью, благополучием мира – и благополучием собственным… Казалось, между этими событиями Белая Женщина пребывала в небытие, готовясь к моменту, когда она понадобится снова. Могло ли быть так… что она сама просто образ, фантазия? Некто, кто вдруг явился из ниоткуда, склоняя Вогта к скверному поступку, который в действительности он сам вознамерился совершить?
Да и как ему удалось с такой легкостью проломить заслон Игры и скрыться, еще и захватив с собой девчонку? Откуда у него взялись такие силы?
А что, если девчонка подобралась к пониманию ближе всех?
Жил-был Бог… Он нашел себя в пустоте, что потенциально содержала в себе все, а затем начал извлекать из нее миры, один за другим. Бог вдохнул в миры жизнь, но поскольку ничто не способно существовать без своей противоположности, этим Бог обрек их на смерть. Он хотел бы наполнить мир чистой добротой, но добро не существует без зла, и только в сравнении с ним познается. Вынужденный примирять в себе противоположности, бессмертный, Бог не живой и не мертвый, но одновременно и то, и другое…
Организмы, населяющие миры, развивались и усложнялись, и спустя какое-то время человек становился преобладающей формой жизни. Однако отравляющая отношения людей враждебность заставляла их придумывать все новые и новые виды оружия. Рано или поздно – а для Бога все равно слишком быстро – происходило финальное столкновение, в котором каждая сторона стремилась нанести максимальный ущерб… в итоге оставляя мир безлюдным, выгоревшим и мертвым.
Наблюдая за людьми из бесконечной дали, Бог угадывал боль и злобу, жестокости и войны… но он не мог увидеть людей так, как люди видят друг друга… его неживая душа, пусть и не будучи мертвой, не могла постигнуть человеческих забот. И тогда Бог отделил от себя крошечную частичку и отправил ее в мир с наказом жить среди людей и разобраться, что происходит…
Однако, как человек не способен вместить в себя Бога, так Бог оказался не способен учесть всей неистовой живости тех чувств и эмоций, что вибрируют в человеческом теле. Например, Бог не ведает, как довлеет над человеком любовь… как она захватывает все мысли… как она вытаскивает на свет те его качества, о которых он даже не подозревал. Способна облагородить и вылечить… или же сделать эгоистичным и безрассудным…
Что, если бы в финале ты принял другое решение, Вогт? Согласился бы отказаться от того, что так тебе ценно, ради блага остальных? И если твои эгоизм и безразличие подняли Восьмерку до небес, мог твой альтруизм ослабить их настолько, что они исчезли бы, как высохшая роса, не успев обронить и волос с головы твоей женщины? Каким стал бы мир без их тлетворного влияния? Стали бы люди добрее, бескорыстнее, заботливее?
От этих мыслей ледяное сердце Белой Женщины начинало биться чаще… За победу Вогту была обещана Страна Прозрачных Листьев. Место, где царит мир… где люди относятся друг к другу с состраданием… Но что, если эта страна вовсе не была так далека, как казалось? Что, если потенциально она все это время находилась прямо здесь? Ведь, в конечном итоге, мир такой, что ты в него вкладываешь…
Версии, версии…
Белая Женщина совсем запуталась, заблудилась между домыслами и предположениями… и когда к оранжевым всполохам пожарищ, отражающихся в небе, примешался розоватый проблеск подступающего рассвета, она все еще спрашивала себя:
«Ты шел ли ты вдоль реки – или это река бежала за тобой, Вогт?»
Примечание: книга является приквелом серии "Страна Богов", но не связана с ней напрямую.
