Лина Янтарова
Острые перья
Женщина протянула ему руку – на раскрытой ладони лежало нечто темное, похожее на кусок камня. Присмотревшись, Арен понял, что это и был камень – плоский и обтесанный неаккуратно; на лицевой стороне были выцарапаны какие-то знаки.
Игараси никогда не интересовался стариной, но даже его скудных знаний хватило, чтобы понять, что держала Масако – потому что Наоми трещала о своих амулетах без умолку.
– Что-то не так, господин Игараси? – спросила Масако, настороженная его долгим молчанием. – Я могу выбросить.
– Нет. Не надо, – отмер Арен, осторожно забирая у нее камень. – Это… Это не принесет вреда.
Потому что «этим» был оберег. Плоский темный камень с шероховатой поверхностью – проведя подушечками пальцев по кривым, высеченным в материале древним символам, Арен ощутил некое благоговение, пытаясь представить, сколько лет назад чьи-то руки кропотливо вырезали каждую черточку в твердой породе.
– Он был засунут в диван, между спинкой и сиденьем, – поспешила объяснить Масако. – Очень глубоко. Я бы не обнаружила его, если бы не уперлась случайно ладонью.
– Значит, глубоко, говоришь, – задумчиво повторил Арен. – А бумажка просто лежала сверху, да?
Масако кивнула, глядя на него обеспокоенным взглядом, в котором прослеживался суеверный страх.
– Все хорошо, можешь идти, – заметив ее состояние, смилостивился Игараси. Он знал, что женщина неодобрительно относится к антикварным вещам – как-то раз видел, с каким страхом она протирала пыль на комоде, где Наоми хранила старинные кинжалы.
Масако исчезла с невиданной для пожилого человека прытью – он и моргнуть не успел, как ее след уже простыл. Сжав в ладони камень, Арен подавил желание грязно выругаться вслух, в который раз задаваясь вопросом: почему так сложно, Наоми?
Раз бывшая супруга спрятала оберег, значит, не хотела, чтобы он знал о его существовании. Убежденная в том, что ей грозит смерть, она пришла к нему за помощью, принеся оберег… И что дальше?..
Зачем она спрятала его здесь? Обереги принято носить с собой, ближе к телу, или хотя бы хранить в жилище. Наоми верила в эти магические штучки, чего нельзя было сказать о Игараси – он бы, увидев кусок камня, просто выбросил бы осколок на помойку. Тогда почему?
А может, это и не оберег вовсе?
Арен еще раз посмотрел на камень. Холодный, он быстро нагрелся в ладони – чувство было такое, будто он сжимал в кулаке живое существо.
– К дьяволу это все, – процедил Игараси, направляясь к выходу и захватывая с собой пальто. – Будь ты проклята, Наоми.
Он собирался навестить того, кто сможет не только определить, что за дрянь ему подсунула бывшая жена, но и немного приоткрыть завесу ее тайн.
Глава 4
Думаю о нем.
Даже сухая трава
Стала золотой
(Судзуки Масадзё)
К вечеру хлынул дождь: косые струйки воды стремительно стекали по лобовому стеклу, сливаясь воедино – не справлялись даже дворники, видимость ухудшалась с каждой секундой. Припарковавшись напротив двухэтажного здания из темно-серого кирпича, который из-за непогоды выглядел черным, Арен закурил, глядя на единственное освещенное окно.
Желтоватый свет мягко струился, падая неровным бледным пятном на блестящую от воды мостовую. Мимо, вжимая голову в плечи, пронесся несчастный прохожий, мечтая быстрее попасть в теплый и сухой дом – проводив беднягу пристальным взглядом, Арен разозлился сильнее.
У него дел – вагон и маленькая тележка, но он почему-то сидел перед антикварной лавкой поздним вечером, курил, морщась от дыма, заполнившего салон, и беспрестанно думал о Наоми.
Этого ты хотела? – мысленно обратился Игараси к супруге. – Быть везде – в постели, в сердце, в мыслях?
И в шуме льющейся с небес воды ему почудился знакомый женский голос, шепчущий: все или ничего, Арен.
Стоило ему выйти наружу, как холодные капли пробрались за шиворот, неприятно щекоча шею, точно чьи-то ледяные пальцы. Арен выдохнул, плотнее запахивая пальто, и быстрым шагом пересек проезжую часть, оказавшись перед неприметной дверью со старинной позолоченной ручкой в виде головы льва.
Какая пошлость, – мелькнуло в голове.
Не рассчитывая на удачу, Игараси толкнул дверь – и та неожиданно поддалась, показывая узкий коридор, тонущий во мраке.
Он нахмурился. За антикварами – осторожными и трясущимися над своими безделушками людьми – такая беспечность не водилась. Обычно они запирали двери на сто и один замок, не брезгуя дорогой сигнализацией – кто-то даже держал оружие под рукой.
Внутри стояла густая тишина, смешанная с запахом пыли – так пахли заброшенные дома, чердаки, заваленные всякой ненужной всячиной и старое, растрескавшееся дерево. Звуки шагов Игараси были приглушенными – опустив глаза вниз, он обнаружил под ботинками толстый абиссинский ковер, на котором стоял турецкий столик, гордо демонстрирующий странного вида сервиз – белый с синими кружевными узорами, – и шпагу.
Помойка, – презрительно скривился Арен. Лавка была похожа на пристанище какого-нибудь чудика, который тащит все в дом, не задумываясь о ценности найденного.
Впрочем, Мамору как раз и был чудиком. Игараси бы назвал его словцом покрепче, но Наоми всегда вставала на защиту своего старого знакомого – их объединяла любовь к древности, благодаря которой они подружились, – и Арен привычно звал его в мыслях чудиком.
Игараси хотел окликнуть владельца лавки, но почему-то решил промолчать в последний момент. Незапертая дверь, тишина, оставленный свет в кабинете – все это настораживало. Нащупав оружие, Арен медленно двинулся вперед, на сей раз специально двигаясь бесшумно. Небольшой коридор вел в кабинет Мамору – если эта крохотная комнатушка вообще заслуживала такого звания, из приоткрытой двери на пол падала узкая полоска света.
Приблизившись, Арен заглянул внутрь. Мамору он увидел сразу – тот сидел за письменным столом спиной ко входу. Настольная лампа освещала пространство, едва справляясь, и в ее тусклом свете плечи Мамору странно двигались, а голова была чуть запрокинута назад.
Через мгновение послышался тихий стон.
Арен поморщился.
– Мамору, – гаркнул он, пнув дверь.
От неожиданности тот подскочил, едва не упал со стула, затем резко встал и снова чуть не рухнул на пыльный пол, запутавшись в спущенных штанах.
– Ты… Я, – заикаясь, пролепетал Мамору. Румянец стыда залил его лицо.
– Открыто было, – любезно пояснил Арен, прикрывая глаза. – Надень трусы обратно, мне достаточно мерзости на работе.
Красный, как рак, Мамору поспешно натянул белье с брюками. Щелкнула пряжка ремня – Арен открыл глаза, и, убедившись, что собеседник одет, оперся о дверной косяк, скрестил руки на груди.
– Все настолько плохо, что ты вынужден разглядывать по вечерам на порножурналы? – ехидно спросил Игараси, заметив на столе фотографию.
– Это… Это не то, – сбивчиво заговорил Мамору, закрывая собой лежащий на столе снимок. – Это тебя вообще не касается!
– Ну, тут ты прав, – усмехнулся Арен. – Мне безразлично, на какую порноактрису ты пускаешь слюни.
Мамору покраснел еще сильнее – даже кончики его ушей стали розовыми, – и выкрикнул:
– Это не порноактриса!
– Да хоть твоя пожилая соседка, мне все равно, – равнодушно произнес Арен. – Я пришел поговорить о Наоми.
Мамору опасливо покосился на стол за спиной, и Игараси не выдержал.
– Да что там у тебя такое? – Арен шагнул вперед, собираясь посмотреть на роковую красавицу, сумевшую соблазнить книжного червя.
Мамору взвизгнул и выставил руки вперед в защитном жесте:
– Не подходи!
Но было поздно. Наметанный взгляд выхватил шелк темных волос и алые губы, чей изгиб больно ударил в грудь – эти губы он мог узнать из тысячи других, потому что он целовал их неоднократно.
– Это моя жена? – очень тихо спросил Арен.
Мамору сглотнул, понимая, что слишком спокойные интонации в голосе Игараси не сулят ему ничего хорошего.
– Это не то, чем кажется, – предпринял он слабую попытку оправдаться, но осекся – еще один шаг заставил Мамору забыть все жалкие оправдания.
– Не то? – Арен сгреб воротник его затасканного до дыр свитера.
Мамору пискнул и вжал голову в плечи, боязливо прикрыв глаза.
– То есть, твоя рука только что не водила по члену, пока ты пялился на снимок моей жены?
Игараси бросил взгляд на фотографию – слава всем Богам, весьма приличную, потому что в противном случае он бы точно не смог себя контролировать: Наоми сидела на диване, с радостным выражением лица держа в руках какую-то страшненькую и неказистую вазу, похожую на ночной горшок.
– Бывшей жены, – прохрипел Мамору.
Арен перевел на него удивленный взгляд, поражаясь тому, как у этого слизня хватило смелости спорить с ним, а Мамору, приободрившись, продолжил:
– Ты ее никогда не заслуживал. Ты и пальца ее не стоишь…
Игараси с нескрываемым наслаждением впечатал кулак второй руки в его нос, слыша хруст, который отозвался в теле приятным азартом от предстоящей драки. Мамору заскулил, извиваясь, как червяк – разжав пальцы, Арен с удовлетворением наблюдал, как он сложился пополам, прижимая ладонь к лицу.
– Наверное, ее пальца стоишь ты? – с весельем уточнил Арен, разминая пальцы и предвкушая быстрое снятие стресса.
Хорошая драка – вот, что ему нужно, чтобы выкинуть Наоми из своей головы. Почувствовать, как напевно стонут кости под его руками, как содрогается плоть от стремительных, сильных ударов; как пот стекает по лицу, а глаза застилает кровавая пелена.
Но Мамору все испортил.
– Пожалуйста, не надо, – прорыдал он, опускаясь на пол и пачкая его кровью. – Не надо меня бить…
– У вас с ней что-то было? – спросил Арен. И разозлился – его вообще не должно это волновать.
– Конечно, нет, – вскинулся Мамору. И с отвращением добавил: – Она постоянно говорила о тебе… Как помешанная.
– Это называется любовь, придурок, – Арен пнул его по ребрам носком ботинка – слабо, но Мамору истошно взвыл.
Игараси равнодушно смотрел на скорчившегося у его ног мужчину – такого даже бить как-то… Противно.
Дождавшись, пока Мамору прекратит подвывать, он присел на корточки и достал из кармана камень, практически ткнув им в лицо лежащему:
– Узнаешь?
Всхлипывания прекратились. В глазах Мамору появился фанатичный блеск, который Арен нередко видел у Наоми, когда та находила очередное ископаемое эпохи палеолита и подпрыгивала на месте от нетерпения, желая поскорее посмотреть на «чудо».
– Это оберег, – прошептал Мамору. – Очень мощный.
– Без мистических штучек, – оборвал его Арен. – Ты отдал его Наоми?
– Продал, – поправил Мамору, осторожно поднимаясь и с опаской поглядывая на Игараси. – Он стоит очень дорого. Дело не только в том, что оберег весьма древний – для его изготовления использовался редкий, нетипичный для тех времен минерал. Это уникальная вещь, ценность которой…
– Ближе к делу, – одернул чересчур увлекшегося фанатика Игараси. – Ты продал его Наоми. Где она взяла деньги?
– Обменяла оберег на большую часть своей коллекции, – признался Мамору.
Ясно, вот куда делась вся эта рухлядь, – мысленно отметил Арен .
– Я отговаривал ее, но она уперлась. Наоми такая… Упрямая, – на губах Мамору появилась мечтательная улыбка, а в глазах – плотоядность.
– Я тебе все зубы выбью, – ласково пообещал Аре , – если еще раз увижу это выражение на твоем лице, когда ты говоришь о моей жене. Зачем ей понадобился оберег? От кого она хотела защититься?
– Это не для нее, – возмущенно запыхтел Мамору. – Этот оберег предназначался для тебя. Судя по вопросам, Наоми собиралась преподнести его тебе, и, раз уж ты держишь его в руках, ей это удалось.
– Почему мне? Я не нуждаюсь в защите, тем более такой.
– Это ты так думаешь, а Наоми считала иначе. Она была обеспокоена чем-то, нервничала, но ничего мне не рассказала. Только потребовала оберег, я сбросил цену, – смущенно пояснил Мамору, – как другу.
Арен хмыкнул.
– То-то же у тебя их нет.
– Я люблю ее, – вдруг произнес Мамору жалким тоном. – А ты – нет. Зачем издеваешься над ней?
Из груди Игараси вырвался вздох раздражения – кто еще над кем издевается; в искусстве мотать нервы Наоми не было равных – даже ее отсутствие приносило ему кучу проблем.
– Мамору, – голос Игараси стал ниже, превратившись в угрожающий. – Наоми всегда знала о твоих чувствах. То, что она на них не ответила – только ее решение.
– Неправда, – бросил на него обиженный взгляд Мамору. – Это ты не давал ей свободы!
Арен покачал головой.
– Я ее никогда ни в чем не ограничивал.
И, возможно, это было самой большой его ошибкой. Следовало запереть Наоми дома, в четырех стенах. Сейчас, оглядываясь на прошлое, Арен жалел, что впервые поддался такой слабости – слишком глубоко впустил ее в себя, а она ушла, напоследок пройдясь каблуками по его сердцу.
Просто ради нее… Ему хотелось стать лучше.
И к чему это привело? – спросил сам себя Арен, невесело усмехнувшись собственным мыслям. Мамору уже поднялся, торопливо пряча снимок и вытирая кровь; Игараси молча покинул помещение – здесь ему делать было больше нечего.
Дождь снаружи усилился, превратившись в самый настоящий ливень – Арен промок до нитки, как только ступил за порог, но не спешил бежать к машине. Подставив лицо освежающе холодным струям, он смотрел в небо, затянутое темно-серым – и вспоминал.
Когда все покатилось в бездну?
Наверное, после ее дня рождения, – вода стекала по его лицу, попадала в глаза, мокрая одежда неприятно липла к телу, но Арен продолжал стоять.
До праздника все было хорошо – он это помнил: поцелуи по утрам с запахом свежего кофе, долгие и спокойные вечера, в которых царил полумрак, молочная кожа Наоми и ее обольстительная улыбка. На праздновании она выглядела счастливой – среди обилия гостей Арен видел только ее, потому что кроме Наоми, для него никого не существовало.
А потом она стала увядать. Сделалась раздражительной, мелочной, капризной – как невыносимый ребенок. Вещи, к которым раньше Наоми относилась ровно, стали вызывать у нее гнев: Арен вздрогнул, вспомнив, как однажды после его очередной задержки на работе она спросила не привычное «Все в порядке?», а «Где ты опять был?», и в этом «опять» сквозил неприкрытый упрек.
У него тогда был аврал – он никак не мог выбраться из офиса, приезжая за полночь уставшим до невозможности, но каждый раз, видя безмятежно спящую в кровати Наоми, он думал, что все это – не зря. Понимание того, что ему есть для кого бороться, придавало сил – а у Наоми эти силы потихоньку таяли.
Она попала в больницу спустя неделю – во время ссоры у нее пошла носом кровь, взгляд помутнел, а сама Наоми, пошатнувшись, тяжело оперлась о стену. Они поехали к врачу через пару минут, невзирая на ее возражения – Арен запихнул Наоми в машину, от страха прикрикнув на нее, чтоб сидела молча, и сдал на руки доктору.
Ничего. Она была абсолютно, полностью здорова. Он настоял, что Наоми изучили вдоль и поперек – но все анализы были в норме.
– У вашей жены отличное здоровье, – сняв очки, сообщил доктор. – Даже не верится. Просто идеальные показатели.
От сердца отлегло. Больше всего Арен боялся, что Наоми заберет какая-нибудь болезнь, против которой он будет бессилен – Игараси мог защитить ее от всего, кроме коварной мутации клеток или внезапного инфаркта.
Но Наоми была здорова. И продолжала изводить его истериками – денно и нощно, с упорством спасателя, пробивающего дыру сквозь стены к запертым в горящей квартире людям.
Только вот Наоми никого не спасала. Она убивала их брак.
Осознание этого принесло больше холода, чем ледяной дождь с неба. Добравшись до автомобиля, Арен стянул промокший пиджак, бросил его на соседнее сиденье и щелкнул зажигалкой – онемевшие пальцы не слушались, фильтр намок. Прикурив с пятой попытки, он свернул в сторону дома, не переставая думать о Наоми.
Где же ты? – мысли крутились со скоростью бешено работающих дворников, пытающихся справиться с непогодой.
Наоми сообщила, что у нее проблемы, но ни с кем не поделилась: ни с сестрой, ни с Мамору. Она хотела рассказать ему, но Арен ее выгнал.
А до этого Наоми оставила оберег в квартире… Пыталась защитить его, будучи сама под угрозой. Она думала о нем.
Арен сжал руль покрепче. Он обязан ее найти – живую. О другом исходе даже думать не хотел. Не мог.
Телефон, чудом выживший после стояния под дождем, гулко завибрировал в кармане пиджака. На ощупь Арен нашел его, выпутал из мокрой ткани, бросил взгляд на экран – Ринджи; тревожное чувство тут же прильнуло к нему, заставляя дрожать не то от холода, не то от страха.
– Да?
– Ты свободен? – сразу перешел к делу Ринджи. На заднем фоне у брата слышалась музыка. – Мы с Хироши в том клубе. Можешь приехать?
– Вы нашли ее? – Арен замер в ожидании ответа.
– Нет.
Он выдохнул, ощущая, как остановившееся на мгновение сердце вновь забилось.
– Но тут творится кое-что непонятное, – добавил Ринджи. – Будет лучше, если ты приедешь и сам все узнаешь.
– Скоро буду, – коротко ответил Арен и надавил на газ. Машина, до этого плавно скользящая по асфальту, встрепенулась, сбросила сонное оцепенение и уверенно рванула вперед.
Свой дом он проехал, хотя, по-хорошему, следовало бы заехать, чтобы переодеться – но сухой тон Ринджи не оставлял и шанса на то, что новости окажутся хорошими. Припарковавшись возле входа в клуб и перегородив кому-то выезд, Арен вышел из автомобиля, глядя на огромную вывеску, переливающуюся черно-красным – "Тэнгу".
По бокам от нее были нарисованы массивные крылья с острыми перьями, каждое из которых больше напоминало лезвие.
– Меня ожидают, – нетерпеливо сообщил Арен администратору, незаметно оглядываясь.
Это был не тот клуб, в которых ходили студенты и уставшие от офисной работы клерки, чтобы расслабиться – никакого танцпола, дешевого алкоголя или беснующейся толпы. Зал, в который его проводили, был огромным – круглые столики в окружении диванов стояли так, чтобы посетители почти не замечали друг друга, но прекрасно видели сцену, на которой танцевала девушка.
Полностью обнаженная, она покачивалась под медленную, чарующую музыку, будто в трансе, а ее тело обвивала огромная змея. Танцовщица была слишком хрупкой – почти прозрачной, – и гигантский питон на ее теле выглядел… Странно. Казалось, девушка вот-вот рухнет на пол под тяжестью змеи.
– Как тебе? – Ринджи кивнул на сцену, когда брат сел рядом, и протянул бокал с молчаливым требованием выпить.
– Выглядит так, будто после номера змея перекусит несчастной, – честно ответил Арен, залпом выпивая содержимое стакана. Горло приятно обожгло.
– Присмотрись, – посоветовал Ринджи. Его голос был напряженным.
Арен недоуменно взглянул на Хироши, сидящего напротив – тот не изменил своему стилю, притащившись в блестящей жилетке. Выглядел он расслабленным, несмотря на то, что людных мест избегал. Единственный родственник Макото, друга семьи Игараси, Хироши был баловнем судьбы и разгильдяем, но обладал одной очень важной чертой характера – оптимизмом.
Когда родители погибли, Арен и Ринджи много времени проводили у Макото дома, где Хироши всячески не давал им скатиться в бездну уныния. Фактически, он был их личным клоуном в те далекие дни – и за это Арен чувствовал огромную благодарность.
Почувствовав на себе взгляд Игараси, Хироши неопределенно мотнул головой, указывая на сцену: мол, смотри.
И Арен посмотрел. Внимательно просканировал сцену, еще раз отмечая неестественное поведение танцовщицы – глаза девушки были полузакрыты, тело монотонно покачивалось в такт музыке. Питон, обернувшийся вокруг ее правой ноги и талии, и то выглядел более… Живым.
– Она чем-то обколота, – сказал Ринджи, видя, как брат нахмурился.
– Уверен?
В разговор вмешался Хироши:
– Стопроцентно. Посмотри на ногу, ту, на которой змея. Девчонка наверняка уже не чувствует ее, но продолжает танцевать.
Морщинка пролегла меж бровей Арена.
– И что? – резковато спросил он. – Меня не интересует какая-то девчонка.
Черт возьми, он ехал сюда – мчался, как сумасшедший, – в надежде услышать что-нибудь о Наоми. В идеале – узнать ее местоположение. До несчастных жертв красивой и яркой жизни ему не было дела – владея ресторанным бизнесом, Арен не понаслышке знал о том, что творится за пестрой оберткой в виде роскошных интерьеров и симпатичных официанток.
– В этот зал трудно попасть, – Хироши развалился на диване, – мне оказали услугу, приведя сюда.
Арен закатил глаза.
– У тебя звездная болезнь. Снял пару роликов, спел пару песен и думаешь, что мир у твоих ног.
– Но есть и другой зал, – не обращая внимания на его выпад, продолжил друг, – закрытый. Нечто вроде тайного общества – попасть туда можно только с приглашением от владельца.
– И кто владелец?
– Этого никто не знает, – Хироши усмехнулся. – Даже мои связи не помогли.
– Тайное общество – типа масонов? – с неприязнью поинтересовался Ринджи. – Если тут творится такое, что происходит в закрытом зале?
– Массовые оргии? – предположил Хироши, доставая из портсигара тонкую сигарету. – Я бывал на парочке таких, скучновато.
– Или что похуже, – глаза Ринджи неотрывно буравили лицо Арена. – У меня плохое предчувствие.
Старший Игараси потер виски холодными пальцами. Монотонная музыка убаюкивала, тяжелый запах благовоний напоминал о духах Наоми – ему стало душно. Он перевел взгляд на девчонку, покачивающуюся на сцене – она была смертельно бледна.
– Значит, узнать никак? – с трудом проговорил Арен.
Хироши отрицательно кивнул головой, выпустив тонкую струйку дыма – до ноздрей Игараси донесся сладковатый аромат.
– Здесь замешаны влиятельные люди. Не какие-то вандалы из подворотен, – с досадой сообщил Ринджи. – Выход только один: действовать напролом.
Арен ослабил галстук. С каждой минутой атмосфера все больше давила на него.
– Я выйду, – бросил он брату и поспешно поднялся, покидая зал.
На улице ему стало лучше. Дождь прекратился, но воздух все еще был влажным и холодным – чувствуя его освежающее прикосновение к лицу, Арен обошел здание и остановился возле неприметной двери – он знал, куда ведет эта дверь, потому что сам владел десятком заведений по всей Японии.
Долго ждать не пришлось – через минут десять дверь открылась и наружу выскользнул официант. Воровато озираясь, он достал сигареты и закурил, усевшись на груду ящиков из-под продуктов.
– Не двигайся, – приказал Игараси, прикладывая холодную сталь к горлу парня.
Кадык под лезвием судорожно дернулся – мальчишка, совсем юный, наверняка скосил глаза в попытке разглядеть нападавшего – но ожидаемо не смог, потому что враг подкрался со спины.
– Если ты ответишь на мои вопросы, то я не причиню тебе вреда. Кивни, если понял.
Официант осторожно опустил голову, чувствуя, как нажим становится сильнее.
– Вот и отлично, – повеселел Арен. – Что творится в этом клубе?
– О чем вы? – прошептал мальчишка. Голос у него был хрипловатым, иногда срывающимся на писк. – О закрытом обществе?
– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – раздраженно бросил Арен. – О нем.
– Я ничего не знаю, – промямлил официант и тут же, испугавшись, торопливо добавил: – Встречи проходят по пятницам, на втором этаже. Туда никого не пускают, на входе стоит охрана. Все гости заходят через отдельный вход.
– Не поверю, что среди персонала нет никаких слухов, – усмехнулся Арен. – Рассказывай все, что слышал или видел.
– Говорят, что там… Там происходит то, что лучше не обсуждать, – сглотнул парень. – Вроде как одна из официанток видела кровь… И иногда слышна какая-то странная музыка. И… Звуки.
– Какие звуки?
– Нечеловеческие, – официант помялся, – мы думаем, что они поклоняются кому-то. Дьяволу, может…
Арен вздохнул. И тут чертовщина – ну кто бы сомневался, что Наоми непременно вляпается во что-то такое?
– Почему клуб называется "Тэнгу"?
– Хозяин любит мифологию. У нас и в меню куча названий с отсылками на ёкаев, – сообщил парень. – Заставляют учить при приеме на работу.
– А кто у нас хозяин? – сладко пропел Арен.
– Не знаю.
Нож надавил чуть сильнее.
– Правда не знаю! Никто его не видел! По документам рестораном владеет господин Кито, но он сам много раз подчеркивал, что истинный владелец – не он, – затараторил официант. – Только следит за работой и все такое. Передает приказы. Пожалуйста, отпустите. Я вам все рассказал.
– Эта женщина тебе знакома? Видел ее когда-нибудь? – Арен, достав телефон, поднес его к лицу пленника.
На экране е улыбалась Наоми: темные волосы разметались по плечам от ветра, усыпанные лепестками сакуры – за ее спиной кружился целый вихрь из розово-белых цветков.
– Нет. Ни разу не видел ее.
– Посмотри внимательно, – ласково посоветовал Арен.
– Говорю же – не видел, – угрюмо пробурчал официант.
– А его?
– Видел. Господин часто приходит вместе с господином Кито, – радостно сообщил парень. – Вместе ужинают в его кабинете, о чем-то разговаривают. Не думаю, что они друзья, потому что сидят недолго – выпьют, съедят что-нибудь, и господин уезжает.
– Расскажешь кому об этом разговоре – пожалеешь, что родился, – пообещал Арен, толкнув официанта в плечо.
От силы удара тот нелепо кувыркнулся вниз, пропахав носом землю – этого хватило, чтобы Арен бесшумно отступил в тень, скрываясь за углом здания.
Сев в автомобиль, он разблокировал телефон и уставился тяжелым взглядом на экран, откуда на него надменно смотрел его бывший лучший друг – Изаму.
