Лин Петрова
Чистовик
Едва хлопнула входная дверь, внутри меня всё оборвалось. А ведь я надеялась, что всё неправда. Хоть и проклинала его, но оставляла для себя надежду, такую маленькую. Иногда в темноте мечталось, чтобы увидел чемодан, наругался на меня с матерью, доказывая свою правоту. Чтобы стукнул кулаком по столу, даже обозвал меня дурою, что поверила. А потом обнимет, да прижмет к себе. Чтобы снова чувствовать его запах, чтобы всё осталось как прежде.
Да только хлопнувшая дверь за его спиной, разбила эту надежду.
– Нин, – голос свекрови привел меня в чувство.
Я присела к ней на кровать. Она молчала, ведь уже всё поняла.
– Пусть катится.
И глядя в её влажные от слез глаза, поняла, что ей тоже внутри больно. Я лишь провела по её руке, встала и вышла. Какие уж тут слова нужны? Разве словами тут опишешь?
Едва наступил понедельник, я поехала в районный центр в больницу. Что – то я совсем ослабела, только и делаю, что сплю. Верно нервное это?
И снова замерла, услышав:
– Вы беременны.
Не может быть! Ведь я ненужная, ведь я брошенка. Разве от предателей рожают? Дети ведь от любви рождаются. Любви… я горько усмехнулась.
– Что делать будете? Срок еще позволяет убрать.
Я вскинула взгляд на врача, ухватившись за её слова. Да, да, это то что сейчас нужно. Убрать из своего тела даже каплю его, избавиться от его семени. Пусть его новая ему детей рожает.
Я кивнула.
– Убираем.
– Угу. Вот направление. Только должны знать, что это делается без уколов. Придётся потерпеть.
Я кивнула. Это ничего, я потерплю, и не такое терпела. Бабы вон сколько избавляются, и ничего. Все стерпели. Разве я не потерплю немного?
С направлением вышла из кабинета. Найдя нужный кабинет, села возле двери, заняв очередь. Надо же, и здесь очередь. И сидят вон спокойно, будто не в первый раз.
Когда пришла моя очередь, я вошла. Докторша едва взглянув на меня, лишь скомандовала:
– Раздевайся! Ложись!
Прошла за ширму и остановилась. От увиденного меня начало трясти. Там, в посудине лежали окровавленные куски. Это….
– Чего застыла? Ты не одна, шевелись, давай.
Я же замерла, так и не сумев отвести взгляда от того, чего женщины избавлялись. Раздался тихий стон. Я посмотрела в сторону. Там на кушетке, скрючившись от боли, лежала девушка, до крови прикусив губу. Она обхватила живот двумя руками, словно убаюкивала боль.
Убаюкивала… Только вот убаюкивать теперь нечего.
Я отступила на шаг назад. Не боль меня страшила, а то, что будет лежать в той миске после меня.
Сглотнув горечи, подступившей к горлу, снова отступила назад.
Докторша вошла, натягивая перчатки.
– Ну?
Но я лишь покачала головой и быстро направилась к двери. А выйдя в коридор, не сдержалась и побежала прочь из этого страшного места.
Вышла из автобуса раньше, чем доехали до нужной мне остановки. Решила идти через поля, чтобы немного прийти в себя.
Напряжение начало потихоньку отпускать, едва оказалась одна среди природы. Из – за своей злости, обиды, не слышала ни сердца, ни разума. Разве дитё виновато? Не лежать же из – за моей обиды в той миске!
И тут меня осенило! Мамоньки мои. А ведь это я Светку сохранила. Вот почему понять не могла, откудова она взялася. А оно вон чего!
И так спокойно стало, едва припомнила её красивое лицо, обрамленное короткими светлыми волосами.
– Сберегла – выдохнула я.
– Всех сберегла, и эту сберегла.
Внезапно начался ливень. Летний, крупный, сильный. А я не спешила бежать. Намочи меня сильнее дождь, чтоб в себя пришла. Смой мою тревогу, остатки сомнений смой. Справлюсь! И не такое пережила.
На подходе к деревне, увидела мокрую кошку с большими боками. Она еле шла, переставляя тоненькие лапки. И мяукала.
Я сначала не обратила внимания. Сколько таких по деревням бродит. А потом остановилась.
А ведь её завтра не станет. Знаю. Просто внутри себя знаю. И её котятки никогда не увидят белый свет. Ведь тело матери кошки будет растерзано собаками. Она не сможет их защитить в последний раз, сил не хватит.
Я взяла на руки кошку, прикрыла её мокрым платком от дождя и пошла домой.
Андрюшка сразу принялся обустраивать ей место возле печи, чтоб теплее было. И этой ночью на свет появятся пять новых жизней, пять разноцветных котят. Которым еще предстоит вырасти и познать этот мир. И этих смогла сберечь…
*
Прошло совсем немного времени. Живот начал расти. Да только свекровь стала совсем плоха.
Одним днем она сказала, облизав сухие губы:
– Потерпи немного. Недолго мне осталось.
Я хотела возразить ей, да только она пресекла разговор движением руки.
– Приходят уже – указав глазами в угол.
Я обернулась. Угол был пуст.
– Нин, я вот что напоследок сказать хочу. Спасибо тебе. Что не бросила меня, до последнего досмотрела.
И снова взмах рукой, призывающий меня смолчать.
– Что за детей боролась. Я ведь своих многих растеряла, не сберегла.
И за это тоже благодарю – она указала глазами на мой живот.
– Знаешь уже, кто будет?
– Думаю, что девочка. Светланой назову.
Свекровь улыбнулась.
– Хорошее имя, светлое. Жаль, что не увижу. Не возражай, понимаешь ведь, что с маленьким дитём на руках, да лежачей старухой сложно будет управляться. Я за вами сверху присмотрю.
Знаешь, думала иногда, если заново пережить некоторые моменты жизни, поступила бы по – другому? – она вздохнула.
– Что уж теперь об этом говорить. Теперь только ответ держать перед Богом. Попросить напоследок хочу, отпусти обиду. С обидой трудно жить будет, она камнем станет в груди. Если сможешь, конечно – она посмотрела на меня и улыбнулась, хотя я видела, что это с трудом ей дается.
– А ведь правильный выбор он тогда сделал. Хоть я ворчала потом, да нервы тебе тратила, но ты стерпела. Прости уж старуху. А теперь иди, Нина. Устала я очень.
На следующую ночь её не стало. Ушла тихо, как и хотела, в своей постели.
И как – то опустел дом. Вроде она и не ходила в последнее время, но постоянно чувствовалось её присутствие. Хозяйка же. А теперь…
Иван тоже приехал на похороны. Когда все разошлись, по хозяйству кое – что поделал. Хотя я не просила. Но и не запрещала.
А через несколько месяцев он приехал с чемоданом. Вошел, поставил чемодан возле двери, прошел на кухню, молча сел.
И припомнились мне слова свекрови:
– Попросить напоследок хочу, отпусти обиду. С обидой трудно жить будет, она камнем станет в груди. Если сможешь, конечно….
Легко сказать, сложнее сделать. И слов нужных сейчас не подобрать. Лишь рот открою – такое польется. Всё, что внутри было. Нельзя мне сейчас нервничать, мне дитя сберечь нужно. Поэтому я просто развернулась и принялась хлопотать по хозяйству.
И так потихоньку всё вернулось, как было.
Конечно же, не забылось, не простилось до конца. И он это понимал и чувствовал.
В город мы всё же перебрались. Позже. Когда Света появилась и подросла немного. В детский сад она уже в городе пошла.
Прошло много лет, прежде чем мне пришло страшное известие, что на заводе случилась авария и есть погибшие. Одним из них был Иван.
Заводское начальство поддержало семьи погибших и выделило им отдельные квартиры.
Так в этой квартире я и оказалась. Так Иван напоследок сделал нам свой прощальный «подарок».
*
Очнулась словно от толчка. Открыла глаза, уткнувшись взглядом в обои. И тишина. И часы отсчитывающие: тик – так – секунда, тик – так – час, тик – так – год, тик – так – жизнь. И снова я оказалась в своей постели одна, со своими мыслями, со своим одиночеством. Значит, всё же не помёрла. Знать не время еще.
Погодь – ка. Разве мне это снилось? Вся моя жизнь пережилась заново.
Или же было сном видеть своих живых детей? Что из них было сном, а что явью.
Помню, как сидела в кресле и крепилась, чтобы не уснуть. Э – э – э – х, дура ты старая, не смогла сдержаться. Хоть бы разок еще раз увидеть детей. Теперь вот снова сижу одна на кровати.
Продолжала сидеть и раздумывать. Когда «переживала» жизнь заново во сне, я в нужные моменты будто знала, что нужно делать.
Когда знаешь, что будет дальше, когда этот день уже пережит. А потом стиралась грань между ежедневными заботами и тем, что знаешь. Странно.
Ну что нужно вставать, раз господь в эту ночь не прибрал. Не сидеть же вечно здесь. Медленно встала, умылась. Пошла на кухню поставить чайник. Глянула на стол. Тарелка с блинами продолжала стоять на столе.
Достала кружку, сыпанула заварки, и уставилась в окно. Шел крупный густой снег. Как в детстве.
А потом что – то ёкнуло внутри. Я обернулась на стол, где стояла тарелка с блинами. Как же это? Разве пекла я блины для себя, да еще такую кучу. Ведь это было во сне. Вроде…
Раздался звук открывающегося замка и входная дверь открылась. Я очень медленно повернулась на звук. А потом так же медленно подошла к двери, выглянула в коридор.
Запыхавшиеся дети с улыбками вошли в квартиру. Оттряхивали снег друг с друга, тихонько смеясь, прикрывая рты, шикая, чтоб не шумели.
Я же ухватилась за косяк двери, чтобы не упасть.
Наконец меня заметили.
– Ой, мам, ты уже проснулась? И нечего на меня шикать, – Светка шутливо замахнулась на Димку.
Тут уж они загомонили. Прям как в детстве, перебивая друг друга.
– Такой снег повалил. Вот мы и пошли во двор снеговика лепить.
– Мам, чайник кипит.
– Блинчики. Как в детстве.
Они все болтали и болтали, рассевшись на кухне. А я, как блаженная, смотрела на них и улыбалась. Нюра, Дима, Андрей и Света. Дети. Мои живые дети. Ужели это был не сон, и мне посчастливилось вернуться в свою жизнь и сделать по – другому.
Или же я снова сплю?
Я встала, подошла к шкафу, открыла дверцу и принялась шарить там рукой. А рука от волнения подрагивала, но нужно было удостовериться. Черного конверта там не было. Не было!!! Были лишь метрики о рождении.
Перевела взгляд на иконы и медленно перекрестилась.
– Спасибо Господи – прошептала я.
Хотелось сказать так много, но слова словно растворились. И правильно, иногда лучше смолчать.
Ой, а что это я расселась? Там дети голодные, поди. Нужно еды приготовить.
Проходя по коридору, услышала шум. Это что такое? Я распахнула дверь и выглянула. В квартиру к Антоновне входила женщина, вкатывая чемодан на колёсах.
А когда соседка потянулась, чтобы закрыть дверь, наши взгляды встретились.
– Она приехала, Нин.
И так светились радостью её глаза. Я лишь кивнула и улыбнулась.
Вот и ей радость подоспела. И снова прошептала, закрыв глаза:
– Спасибо.
Если бы можно было вернуться в свою жизнь. Снова встретить ушедших людей.
Не сказать тех страшных слов.
Успеть сказать то, что так не смог или не успел произнести.
Не совершить той ошибки. Исправить и переделать по – другому.
Но жизнь не дает переписать заново. Мы живём один раз. Сразу на чистовик.
07.07.2023 г
г. Лангепас.
