Лика Мираж
В плену их желаний
Равен принимает её выбор, пусть и не без сдерживаемой злости.
– Если что-то пойдёт не так…
– Всё будет нормально, не надо сгущать краски! И у тебя нет на меня никаких прав!
Равен не говорит ничего о том, что Жану-то она позволяла гораздо больше ещё несколько часов назад! А тут на разумное возражение – сразу в штыки.
Он валится на кровать, когда за ней закрывается дверь.
– Господин, а что так сразу?
– Она моя невеста.
– Так сразу?
– Давно пора.
– Ого, – Лис решает не спорить.
Агния судорожно выдыхает перемешанный со страхом воздух и открывает Жану дверь.
Не смотря на свои слова выглядит он более чем бодро. В белом костюме с широкими штанинами, очень красивый, утончённый, уверенный в себе. От его вида раньше так сладко замирало сердце… А теперь разве что подташнивает.
– Чем могу помочь? – произносит она как можно спокойнее.
Он будто бы умиляется и переступает порог.
– Милая, не дури… Всё в порядке. Я тебя не бросаю. Я всё понимаю, я у тебя очень понятливый. Ты просто перенервничала. Со свадьбы многие сбегают – потом жалеют. Но я же говорил, у нас этих свадеб будет столько, сколько захочешь. И всё же рано ты ушла, там потом самое интересное началось. Я могу тебе показать…
Жан приближается к ней, уже почти притискивает к стене, но Агния вырывается и спешно идёт на кухню.
– Я. Тебя. Не. Простила. И не прощу. Тут и речи быть не может: мы расстаёмся.
Она садится за стол, подпирает щёку ладонью и глядит на него так, будто бы и не понимает, что он тут вообще делает.
Жан смеётся, будто ничего смешнее в жизни не слышал.
– Хочешь поиграть со мной, да? Правда хочешь поиграть?
Вид у него опасный, будто у табакерки, из которой вот-вот выпрыгнет чёрт.
Ты всё заранее знаешь, но всё равно дёрнешься.
– Ладно, – кивает Жан, – ладно. Я буду умолять тебя вернуться ко мне, моя пампушеч…
Он получает по затылку и отключается.
Агния прикрывает рот ладонью, чтобы не закричать.
– Он жив, – тянет Равен, будто бы даже лениво, – пока. Хочу спросить у тебя разрешения.
– Конечно же нет! – подрывается Агния из-за стола. – Это даже не обсуждается! Никаких убийств в моём доме!
Равен ухмыляется.
– Так, значит можно?
– На улице, – доносится голос Лис.
– Нет… Но нам явно нужно убираться отсюда. Он… его нельзя было трогать. Не последний человек в городе.
От её слов у Равена начинают блестеть глаза. Она согласна поехать с ним!
– Я даже знаю, куда нужно ехать, – раздаётся позади игривый женский голос.
Молодая красивая и очень-очень фигуристая женщина в золотистом платье с любопытством рассматривает каждого из них.
Равен готовится наброситься на неё, полуулыбка сходит с его лица и тут… узнавание.
Это Сара – вдова дракона, что входил в Высший Совет! Её трудно не узнать.
– Мы виделись, – улыбается она.
– Равен, – кивает он, понимая, что вряд ли она помнит его имя.
– Точно. Помню твою семью. Мне очень жаль.
Агния, поняв что всё в порядке, ставит чайник. Подумаешь, на её кухне лисица, Жан без сознания, да два дракона. С кем не бывает…
Сара рассказывает им о том, зачем пришла, обнимает Равена и приказывает собрать вещи.
Он не уверен, что она честна с ними. Слишком трудно поверить, что им так повезло, и их сама нашла тайная организация, чтобы помочь.
Равен будет настороже и, если что, не даст в обиду своих… девочек.
Одну из них, кстати, Лисоньку, конечно, Сара уже умудрилась приголубить…
Всегда такой была – в её гареме в своё время, знаменитом на все штаты, были далеко не только мужчины.
– Значит, говоришь, тебе помогла девушка хамелеон? – переспрашивает Сара уже в машине.
Равен кивает.
– Затем появился ещё один, мерзкий такой, и они стали невидимыми… Терпеть не могу эту способность.
Он ещё подробнее вспоминает как выглядел второй хамелеон, Лис и Агния добавляют подробностей – и Сара начинает ухмыляться.
– Это Алекс. Он заодно с «Гортензией».
– Наёмники?
– За ними стоят те, кто хотят извести магических тварей.
– Как так можно, – не понимает Лис, едва ли не всхлипывая. Саре кажется это милым, а потому она целует её, притянув к себе за волосы, продолжая управлять машиной.
Вот, думает, Равен, у кого всё и вправду скоро и странно.
– А как она тебе помогла? – уточняет Агния.
Сара ухмыляется, а Равен… не знает, как объяснить и в ответ лишь обнимает её крепче.
Глава 9. Из кокона не выпорхнет бабочка
Ханна даже рада, что умудрилась беспрекословно выпить то, что ей принёс Жан. Смутные образы до сих пор кружатся в голове, но такие смазанные, перекликающиеся с «Магнолией», что можно и забить.
На то, как она послушно принимала все облики, на которые хотелось взглянуть (и не только, конечно, конечно, не только) Густаву.
Как смеялась (почему-то) и заставляла смеяться его (над ней).
Как всё пыталась вспомнить что-то важное (кого-то), давясь толстым, коротким членом.
Как танцевала, утопая в ненормальном, выбивающим почву из-под ног, веселье.
Ханна до сих пор чувствует на теле липкие отпечатки, иллюзия, посвящённая тому, что это она трахает мужиков, а не наоборот, сейчас кажется особенно смешной.
Примерно как кость поперёк глотки.
С ней сделали всё, что возможно сделать. И на последних минутах, кажется, зашёл поторапливающий Густава Алекс.
Или ей это почудилось?
Она помнит взгляд оранжевый глаз, холодный и будто отсутствующий.
Тогда странная мысль горчила в корне языка:
«У него нет души…»
А затем все твари – душные и бездушные – слились в одно громадное чудовище, которое прихлопнуло её потной лапищей.
Аккурат на время поездки в лабораторию Велимара.
Здесь её держат уже несколько дней.
В комнате-клетке, под прицелом камер и каких-то громоздких, мигающих приборов.
Что она может?
Стать покрасивши?
Это никак не поможет, но Ханна действительно скрывает свою истинную внешность. Ей не хочется чувствовать себя голой ещё больше.
Дурацкая, стыдливая мысль не отпускает: она правда сказала этому подонку, что влюблена…
Это случилось снова.
Хотя нет, не снова.
Френк почти не врал ей.
Всё было так, как он ей обещал.
Такой же низости и подлости она почему-то не ожидала.
– Дурой была, дурой помрёшь… Мальчик! – вскрикивает, когда замечает зашедшего юношу в белом халате. – Дай мне сигаретку, а?
Он, конечно, ничего не отвечает.
И старается на неё не смотреть.
Ханна сидит на кровати, широко раздвинув стройные ноги. Во всей красе видно ничего не скрывающую большую и упругую грудь. По спине струятся блондинистые волосы, они раскиданы по кровати и достают до пола.
Многих мужчин такое заводит.
Женская сексуальность, бла-бла-бла.
Выкрученная на максимум, а потому едва ли не уродливая, но Ханна по-другому и не умеет – либо всё, либо ничего.
Либо карекатурно-саркастически, либо идите нахуй!
Понимая, что ничего не добьётся, Ханна валится на кровать и пытается слиться с обстановкой вокруг, но ничего кроме боли не получается.
– Хватит себя мучить, – знакомый голос пробирает до костей.
Записав какие-то показатели, юноша удаляется, а рядом с прутьями клети проявляется Алекс.
Ханна молчит, не в силах ответить.
Что ему сказать? Пожелать мучительной смерти? Спросить, как он мог так поступить?
Всё бессмысленно, в горле прогоркло, приходится прилагать большие усилия, чтобы не зарыдать в голос.
Мелочи жизни. Она подумает, что делать дальше, а сейчас…
Всхлипывает.
Хотя нет, так не пойдёт, надо разобраться.
– И зачем вам лежачий на кровати хамелеон? Какой в этом смысл?
Она приподнимается, чтобы взглянуть на него сухими, оранжевыми глазами.
И Алекс заходит в клетку.
– Ты принадлежишь мне. Любые вопросы неуместны. Но всё же… Велимару действительно жаль, что искусственным путём выводить хамелеонов гораздо хуже, чем так.
– Выводить? – она морщится.
– Да, милая.
И Ханна понимает, что больше не может пошевелиться, скованная его силой. Знать бы, как перенять контроль, боже…
– Ты не можешь забеременеть или заразиться чем-нибудь, но это не касается секса со мной. Ну и с другими хамелеонами тоже. Но пока что я договорился, что буду курировать твой проект лично. Никто тебя больше не тронет.
– Тварь! Какая же ты тварь!
И словно в плохом фильме, он смеётся в ответ зловеще и пластмассово.
Так, должно быть, хороших актёров портит плохой сценарий, а хороших хамелеонов…
А бывают они вообще, хорошие-то?
– Перестань… Я сделал всё что мог. Правда. Я надеялся, что ты не пойдёшь под раздачу, но у них каждая яйцеклетка на счету. Какая… жалость. Я старательно избегал твоей вагины, поверь мне, только чтобы уберечь, но теперь нам придётся встретиться. А когла ты забеременеешь, наша связь прервётся. Развод и девичья фамилия.
У неё по щеке катится слеза. От смеха, который царапает глотку.
– Боже, это слишком абсурдно – даже для нас, Алекс.
Он кивает удовлетворённо. Запускает пальцы в её волосы, оттягивает момент…
– Я бы хотел помочь, милая, поверь. Был бы рад исколесить с тобой мир… Но не могу.
– И что? Мы будем трахаться, пока я не залечу? Что потом?
Алекс медленно, картинно качает головой.
– Трахнемся один раз. Без излишка – ты у меня не одна такая. День сегодня подходящий, много времени не потребуется. Ты сама всё быстро поймёшь. Беременность лишает способностей. Не сможешь ничего сделать. Почувствуешь себя прежней… я надеюсь. С тобой будут хорошо обращаться, если не брать во внимание наркотики, которыми ты накачана даже сейчас. Прогулки, еда, витамины… Потом ты родишь, ребёнка или детей даже не увидишь, не беспокойся. И я приду снова.
– Что будут делать с детьми?
Он достаёт из кармана шприц, и уже через две секунды Ханна чувствует холодное касание иглы у шеи.
– Ничего интересного, – его голос звучит равнодушно.
– Но это будут и твои дети, – она сама уже едва слышит собственные нелепые слова.
– Способствовать новой жизни – разве не прекрасное времяпрепровождение?
***
Ангус заснул у камина в кресле. Языки пламени витиевато танцуют, будто бы иллюстрируя его сны. Кара сидит у его ног на мягком золистом ковре и при свете от огня читает древнюю книгу, одну из тех, за которыми они охотятся уже много лет ради информации ушедших в далёкое прошлое веков. Она ведёт заметки и едва ли не вскрикивает, когда, наконец, находит кое-что полезное.
Упоминание об обряде, который способен перезапустить баланс энергии и возродить магических существ, вернуть всё к естественному порядку вещей, когда люди были лишь одной из многих рас и жили в согласии с другими.
Подробно ничего не расписывается, но это может помочь.
И только подтверждается мысль, что им нужно собирать рядом с собой ещё больше угнетённых, дабы объединить энергетические каналы. Хамелеонов в том числе.
Это не так сложно, учитывая, что у них уже есть самое редкое существо, желающее сотрудничать – человек.
Простая девушка.
Сама Кара.
Когда-то она была истинной Ангуса, когда-то была драконьей невестой.
Всё в прошлом.
Она здесь представляет людей.
Кара поднимает глаза на уставшего Ангуса и мимолётно улыбается. Чего утаивать – она скучает по его объятьям, по голосу, который ласкает кожу, по планам на совместное будущее… Но на одном этом отношения не построишь. Она не жалеет о своём решении оставаться одной.
Будить дракона не хочется, про то, что узнала, можно сказать и позже.
Кара поднимается и выходит в коридор к открытому окну. Ночь пахнет свежестью, звёздным светом и бушующим вдалеке морем.
Она устраивается на подоконнике и достаёт из кармана пачку сигарет.
Мимо проходит Агния в белой ночнушке, с распущенными рыжими волосами. Её разбудили забавляющиеся в соседней комнате Сара с Лис, а Равен где-то пропадает. И хорошо, потому что она до сих пор не знает, как себя вести.
Чувство сейчас такое, словно они знают друг друга очень давно и будут вместе всегда.
Но это не так.
Прошло лишь несколько дней.
Так сильно доверять незнакомцу это просто… безумие.
– Доброй ночи, – улыбается она Каре, стараясь показаться дружелюбной. Всё-таки, перед ней помощница главного, от которого зависят их жизни.
Кара кивает.
– Ты ведь невеста Равена, верно? Как дела? Устраиваешься?
Агния подходит ближе, поняв, что вообще не хочет спать.
– Он говорит, что я – его истинная. Это так странно.
– Узы бывают разные. У драконов есть много нюансов, я сама ещё не до конца разобралась. Но в конце концов, важны лишь твои чувства, тут всё как у людей.
– Я его так мало знаю…
– Это ничего. Если хочешь знать моё мнение: просто выкинь эту информацию из головы, веди себя так, будто он просто парень. Вы нравитесь друг другу, но не более. Исходи из этого. Когда нет ограничивающих обстоятельств – у вас впереди всё время мира, чтобы быть вместе. Или разойтись. Здесь никто не будет тебя неволить.
Эти слова Агнию словно убаюкивают.
– Да, стало легче…
– Но помни, что сейчас быть с нами – опасно. Хорошо всё взвесь, прежде чем принимать решение. Мы держимся вместе, часто переезжаем, осторожничаем… Я уже несколько месяцев не видела свою дочь. Перестраховываюсь, хоть и скучаю.
– Я сама кое от кого скрываюсь, так что…
– Надеюсь, ты понимаешь всю серьёзность ситуации, а в остальном, не беспокойся не о чём, и если что можешь обращаться ко мне по любым вопросам.
Агния кивает.
– Спасибо.
***
Может быть, походы к проститутке и вправду сказались на Жане не лучшим образом.
Он пересытился.
И когда снова обрёл Агнию, захотел растоптать прошлое.
И сдал Ханну со всеми её хамелеоньими потрохами. Как и всех остальных, о которых никто даже не догадывался.
Большие деньги, большие аппетиты, большая тоска.
Где сейчас его любимая?
Подставляется кому-то?
Он накажет её, когда найдёт, а пока…
Жан заходит в ночной клуб и заказывает себе самый-приватный-танец.
Полнотелая рыжая красавица выходит к нему в нижнем белье.
Дверь за ней наглухо закрывается.
***
Агнии уже потрудились объяснить, как же это так загадочно драконы восполняют жизненную энергию.
Она гладит уставшего Равена. Кожа его горячая и влажная после душа.
– Завтра вам идти в опасное место, да?
– Не волнуйся об этом только, – улыбается он, – я справлюсь.
Она кивает и отстраняется от него, накрывшись одеялом едва ли не с головой.
– Что такое? – дракон хмурится. – Всё нормально?
– Д-да.
– Ты обиделась что ли?
– Н-нет.
– Агния, я прекрасно тебя чувствую, не дури.
– И ты совсем не хочешь предложить мне, ну… Переспать?
– Хочу, – тут же – разумеется – выпаливает Равен и срывает с неё одеяло, чтобы заглянуть во влажные девичьи глаза.
– А я нет! – противоречит себе же Агния, но ничего с этим поделать не может, её разрывают и стопорят противоречивые чувства.
– Почему?
– Я тебя не знаю! Спать с незнакомцем…
Он кривится, будто подобное больно слышать. Но всё прекрасно понимает и отстраняется от неё.
– Поэтому и не предлагал… Ну, чего ты?
Агния скалится.
– Может быть… Я… Ладно.
– Что?
Он боится ошибиться, но уголки губ неумолимо ползут вверх.
Агния, и без того рыжая, краснеет.
– Не заставляй меня это повторять.
– Хорошо.
Равен целует её в шею и забирается горячими ладонями под ночнушку.
***
Кара уходит из коридора, чтобы не слышать чужие стоны. Но с улыбкой, укромно спрятанной под тёмной вуалью.
Молодёжь…
В ней нет крови дракона, нет брачного клейма, нет пут истинности, она неумолимо стареет.
И это неплохо.
Ангус, проснувшийся, улыбается ей.
– Я, кажется, задремал… – звучит даже виновато, что не может не умилять.
Кара качает головой.
– Мне снилась странная девушка-хамелеон. Глаза были оранжевыми.
– Почти как у тебя самого.
– Удалось узнать что-нибудь?
– Несколько новых подробностей, не знаю, насколько достоверных…
Ангус касается её плеча, не смея себе позволить ничего больше.
– Я сделаю нам чай – и расскажешь.
***
Ханна приходит в себя в комнате для истинных извращенцев и сразу же – всё на уровне инстинктов – закатывает оранжевые глаза.
По углам распиханы камеры, перед ней и наверняка позади тоже стоят эти чёртовы механические одноглазые змеи.
Она привязана к чему-то, что напоминает козла, через которого нужно перепрыгивать на занятиях физкультурой.
Гремят цепи…
Боже, что, реально?
К чему весь этот цирк? Удобнее же связывать ремнями.
Сознание на удивление такое ясное, будто бы она хорошо выспалась после вечерней прогулки и расслабляющего массажа, а теперь должна как можно более элегантно радоваться новому дню.
По этому случаю и бельё кружевной подогнали.
А как это ещё объяснить?
На ней не было одежды, когда пришёл Алекс.
Который сейчас стоит позади и… гладит худую бледную спину.
Это, видимо, то, о чём он говорил.
Спермобак пришёл осчастливить свиноматку.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
– А камеры… зачем? – выдыхает она, осознав, что цепи какие-то зачарованные и перевоплощаться… больно.
Алекс ухмыляется, это слышится по его придыханию, по звону голоса.
– Знаменательные моменты стоит записывать. Многим потом будет… любопытно пересматривать. В ознакомительных целях. Как исторический материал.
– Да поняла, я поняла… – шепчет она, сдувая со лба прядь светлых волос.
Ой, она ещё и в теле красотки, вот порнушка-то получится – только и трусы снимай да работай руками.
Нет, чёрта-с-два! Пусть будет больно, но она не даст этим увальням красивое кино!
Это дело шлюшьей чести!
Кодекс.
Плача, она каким-то чудом перевоплощается… в жирного азиатского мужчину.
– Ну, – голос срывается, – как тебе такое, Алекс?! Куда ты теперь будешь трахать?
Он смеётся и шлёпает по дряблой белой заднице, на которой порвались нежные трусики, которые отлично смотрелись в кадре.
Ханна понимает, что рано или поздно её силой вернут к нормальному состоянию, а если нет – измучают так, что она уже просто физически не сможет концентрироваться на чужом облике…
Но всё это стоит одной хорошей шутки.
Даже если она плохая.
А если серьёзно – ну какого чёрта? Почему она в этом дерьме?
«Шлюшья богиня, клянусь, это был последний раз, когда я доверилась мужику! Больше такого не будет! А теперь… вытащи меня!»
То ли цепи, то ли сила Алекса действует уж слишком интенсивно, и жирдяй слезает с неё раньше, чем змеиная шкура во время линьки со змеи.
И всё это с такой болью, словно она родила.
Стоны знатные. Зрители, наверное, будут в восторге.
Алекс хлопает в ладоши.
– Шикарное представление… Ты умеешь привлечь к себе внимание. Ты. очень яркая, Ханна.
А сам склоняется над ней, запускает пальцы в волосы и шепчет горячо на ухо:
– Мне очень жаль…
А что происходит дальше?
Нетрудно догадаться. Хотя Ханна до последнего надеялась, что у него есть какой-то план. Что он сейчас освободит её.
Что всё это… шутка.
Нет ничего хуже дурацкой надежды.
Зря, очень зря она разучилась ждать худшего.
Наматывая её волосы на кулак, Алекс входит резко и двигается так же.
Она сдерживает стоны и слёзы, но выходит плохо. Лицо спрятать не получается. Любые попытки извернуться и перекинуться жёстко пресекаются.
– Алекс! – вскрикивает особенно громко.
И он, на удивление, притормаживает.
– Что?
Ханна шепчет едва слышно:
– Я ведь прощу тебя… Всё это. Просто… давай выберемся. Ты что-то придумаешь… Будем… вместе.
Он молчит.
Так…
Неужели…
Получилось…
Достучаться до…
Резкий толчок.
– Чёрт!
– Ну что ты начинаешь, я же уже извинился, – он и вправду будто бы недоумевает.
Ханна словно бьётся о стену, хотя вбиваются сейчас в неё.
Френк во всём был прав. Долгих лет жизни старому козлу!
Всё меняется в одно мгновение. Она чувствует, будто внутри (в тех самых внутренностях) что-то взрывается. Вскрикивает и… теряет привычное ощущение себя.
Это трудно объяснить, особенно, учитывая, что она каждый день в шкуре разных людей, но…
Что-то не так.
Алекс, не выходя из неё, тянет Ханну ближе и ухмыляется.
– Готово.
Теперь у неё обычные, человеческие глаза.
И нет
никаких
способностей.
Он ещё некоторое время не отстраняется, приобнимая её скользкое тело, а затем выходит и идёт к столу с какими-то припарками так, словно ничего не было.
Застёгивает ширинку на джинсах, поправляет волосы, набирает что-то в шприц.
Перед тем, как ощутить привычный холодок иглы, обессиленная Ханна краем глаза замечает невероятно дружелюбный столп огня.
Глава 10. К истокам… и обратно
Они думают, что она спит и не тревожат.
Но нет. Ханна прислушивается к разговорам вокруг и ждёт.
Чему её Алекс и научил, так это быть осторожнее и не принимать помощь от не пойми кого.
Да, её каким-то образом вытащили из лаборатории.
Драконы.
Даже без сил, этих существ сложно с кем-то спутать.
Да, её долго куда-то везли, долго что-то нудное обсуждали (это всё перемежалась с красочными снами, а снилась ей «Магнолия», словно она была обетованным краем, утерянной и вновь обретённой Атлантидой, Авалоном и… что там ещё есть такое эдакое?).
После всего её уложили в постель, клали на лоб компресс, взволнованно охали.
И – засада, чёрт возьми! – ни на шаг не отходили.
По голосу она узнала Равена… и даже Лисоньку. Или у неё галлюцинации?
Вот и кто знал, что Ханна настолько привязалась к этой рыжей девочке? Даже её тонкий голос чудится посреди всего этого вертихвостого кошмара.
Пока открывать глаза не вариант, есть время подумать о насущном.
Перво-наперво план такой: улучить момент, когда её оставить одну, осмотреться и сбежать.
У неё теперь нет способностей – об этом не стоит забывать.
Может быть, как-то по-быстрому избавиться от ребёнка?
Ей в голову приходят совсем уж тёмные образы, но вполне логичные: найти нож, вырезать этот адский плод, обрести способности, сгенерировать, принять облик кого-то как можно более невзрачного…
Ханна незаметно облизывает губы и сдерживает слёзы за закрытыми веками.
Ребёнок. В ней ребёнок. Какая жуть.
Но это её ребёнок.
Боже, она будет ужасной матерью…
Будет?
Да, глядя правде в глаза (кто это выражение вообще выдумал?), не зря её не взяли в наёмники.
Она даже себя пырнуть не может, не то что кого-то ещё.
Самореализации ноль…
Маленькая, потерянная шлюха в чужом доме.
– Почему притворяешься спящей? – бархатный голос пробирает насквозь, Ханна вздрагивает – хорошо, что не вскрикивает.
Приходится открыть уже вполне обычные глаза. И столкнуться с тёплым, внимательным взглядом.
– Здрасте! – тянет Ханна. – Ты очень видный мужчина. Хочешь меня?
Ангус едва заметно поднимает бровь, отворачивается от неё, словно чтобы не выказать слишком явное призрение и представляется.
Ну а что? Это от стресса она! Растерялась!
Ханна поднимается.
– Где я? Что происходит?
– У меня в гостях. Тебе повезло: твои друзья стали моими друзьями.
Кто так вообще разговаривает?
– Друзья? – Ханна произносит это так, словно слово незнакомое, на другом языке и она совершенно не понимает, что оно значит, а потому опасается (ха), что сказала «дерьмо» в приличном обществе.
– Лис, Равен, Агния.
Ханна с трудом улавливает связь, но да ладно. Она морщится. Затем лицо её светлеет.
– Приведи её сюда, я про Лисоньку! Хочу говорить со своей служанкой!
Ангус садится на кровать, перекидывает ногу на ногу и окидывает Ханну скучающим взглядом.
– Теперь она служит Равену, сейчас ночь, я не хочу будить его, чтобы спросить разрешения. Не думаю, что это так важно…
Ясно. Она просто ему не понравилась. Видала Ханна таких. Она буквально закипает от злости и не выдерживает:
– Я беременная женщина! Меня нужно беречь! Я оказалась в незнакомом месте, после того, что со мной было! И прошу всего лишь увидеть подругу! Подругу, Карл! Чтобы успокоиться и понять, что за дверью не выстроилась очередь из насильников.
Она даже чувствует, как по щекам текут слёзы.
Ангус поднимается и отходит от неё.
Такой высокий, величественный и красивый, в нём есть какие-то благородство и породистость.
– Ты была в лаборатории моего врага, насколько я осведомлён – ты ушла туда сама с неким Алексом. Я спас тебя. Разве этого недостаточно для доверия? Для того, чтобы уважать чужой сон? Сон тех, кто тебе помог? И Лис ты назвала не подругой, а слугой. Если же она тебе подруга, хорошо, я распоряжусь – вы увидитесь.
Ханна от расстройства едва ли не топает ножкой и валится назад на кровать.
– Я не знаю, зачем меня якобы спасли! Это подозрительно.
Этот чёрт (дракон, ладно, она не дура, дракон) ничего не отвечает.
Лис ждать долго не приходится, она вбегает почти сразу же – и Ангус оставляет их одних.
Бывшая помощница и служка рассказывает всё, как на духу, и Ханна очень скоро успокаивается.
Словно в старые добрые времена они ведут долгие разговоры о подробностях своих злоключений. Только Алекс – запретная тема. Ханна старается не думать о нём и пытается больше вызнать о надменном драконе, на которого здесь все едва ли не молятся.
И что он вообще против неё имеет?
***
Это весьма странно признавать, но Ангус не видел женщины невыносимее, даже если делать скидку на беременность.
С тех пор, как Ханна здесь появилась, она только и делает, что предъявляет претензии, вгоняет всех в краску и ищет приключения на задницу.
– Я хочу уйти, – вот опять.
Они в кабине Ангуса, он работает, она сидит на столе, как дурная кошка.
– Я уже сказал, что не могу отпустить тебя, потому что тебе не доверяю.
Она шипит:
– Так нафига было меня спасать, если я всё равно взаперти?
Ангус сверлит её холодным взглядом.
– Неужели нет разницы между моим гостеприимством и гостеприимством Велимара?
– Откуда мне знать, какие у тебя на меня планы?
– Да уже никаких… они были, но ты кажешься мне неадекватной.
– Это у меня тактика такая, – поясняет Ханна, будто бы обидевшись. – Чтобы всякие не вмешивали меня, дурочку с переулочка, в свои грязные игры.
Почему-то именно эта фраза провоцирует Ангуса всё ей рассказать.
Или просто время подошло, а других вариантов нет.
Кроме Ханны никого не удалось вытащить.
Ей повезло, Равен в первую очередь нацеливался на ту, которую знал.
– Как ты уже поняла, мы против того, что сейчас происходит. Наших собратьев унижают, и я не хочу сидеть и ждать, пока никого не останется. Права на такую роскошь не осталось ни у кого из нас. Мне от тебя ничего не надо, только будь рядом пока, как знак того, что хамелеоны с нами, как часть баланса наших сил. Я в свою очередь постараюсь защищать тебя и твоего ребёнка.
Она усмехается.
– Звучит расплывчато, я не знаю, на что подписываюсь.
– Мне нечего говорить сверх того, что было сказано уже. По большей части я просто хочу защитить тебя из солидарности к твоей расе. На этом всё.
– Ты правда не знаешь, что ещё со мной делать? Или недоговариваешь?
Она не может снова вот так просто поверить, что её защитят, ей помогут – и всё задаром.
Быть такого не может.
– Я ничего не должна никому! Мне на вашу войну глубоко наплевать! Я уеду отсюда и буду жить свою жизнь.
– А сможешь? – его янтарные, драконьи глаза, жутко поблёскивают. – Жить обычную жизнь, когда знаешь, что этим буквально способствуешь геноциду?
– Почему я должна думать об этом? Не я виновата, что сейчас такое время! Я просто хочу… не этого всего.
Он снова отворачивается. Снова презрительно.
Неприятно. Особенно, учитывая, что ей не спрятаться за чужим телом.
– Ты будешь виновата. Но если это твой выбор – ладно. Я не могу держать тебя силой. Чем займёшься дальше, позволь спросить?
Ханна ухмыляется натужно.
– Открою свой бордель с хамелеонами и прочими! В такое время будет опасно, зато какой спрос! Придумаю, как всё провернуть.
У Ангуса дёргается угол губ.
– Ты буквально тварь.
Будто она обладательница ядовитой кожи, желающая убить его, Ханна прыгает в его объятия. Ожидая, что дракон оттолкнёт её. А может и ударит с такой-то брезгливостью. И его можно будет обвинить хотя бы в этом.
Но Ангус… тепло и крепко обнимает.
И выдыхает своим печальным, красивым голосом:
– Ты просто испугана и не знаешь, как жить дальше. У тебя будет ребёнок, ты в непривычной обстановке. Не можешь больше использоваться свою силу. Я всё понимаю. Но подумай получше, стоит ли уходить? Я желаю возродить магический мир, чтобы мы все были в безопасности. Тебе нужно просто быть рядом. Быть заодно со мной.
Ханна недовольна. И чтобы вызвать реакцию, которую ей бы хотелось видеть, она целует Ангуса в губы.
И он… отвечает.
Терпко, медленно, осторожно, вдумчиво… вкусно.
– Ты подумаешь? – спрашивает отстранившись.
Но Ханна, словно наполовину окаменевшая, с трудом поднимается и выходит из комнаты.
А наутро сваливает и из дома.
***
– Ты отпустил её, – хоть по её голосу никогда ничего не понять, даже пню было бы ясно, что Кара недовольна.
– Я не могу никого удерживать насильно.
Они все занимаются тем, что собирают вещи, потому что оставаться на месте, о котором знает сомнительный человек – небезопасно.
Даже если Ханна не станет специально их сдавать, её могут поймать и выпытать всё.
Но Ангус надеется, что с этой дурочкой ничего не случится.
– Не в этом случае! – возражает Кара. – Ни когда на кону так много!
– Согласен. Но с другой стороны: если мы будем жертвовать чьей-то свободой в угоду большинству… всё станет бессмысленным. Она не была пленницей. Лишь шансом приблизиться нам к разгадке. Мы ничего не теряем, кроме того, что придётся бросить штаб.
Кара качает головой, молчит некоторое время, затем говорит:
– Город тут совсем рядом… Она скорее всего уже там. Может, попробуешь её вернуть? Уговорить? Может быть, это просто стресс? Нервы полетели? Может, она сама будет жалеть, вернётся и не найдёт нас.
– Любая попытка заставить её остаться могла обернуться выкидышем, но попробовать вернуть…
Ангус поднимает на неё тяжёлый взгляд.
– Ты готова отпустить то, что у нас было?
Кара снимает вуаль, чтобы он мог видеть и её слёзы и улыбку.
– Я давно отпустила тебя.
***
Все дороги ведут к Френку.
Может быть, дело в том, что Ханна с ним была долгое время связана, и как оказалось – магией.
Может быть, существует такая штука, как судьба.
А может, нет ничего удивительного, что штаб Сопротивления находится вблизи города, который Френк – маг – посчитал самым безопасным для себя местом.
В любом случае, Ханна заметила его и проследила за ним до дома.
Она была уверена, что не вызовет подозрений, ведь едва ли Френк помнит её настоящий облик. Плюс абсолютно естественные, обыкновенные глаза.
Но…
Френк хватает её за запястье и затаскивает во двор.
– Ханна! – рычит он. – Что ты здесь делаешь?
– Как ты вообще понял, что это я?
– Я знаю как ты выглядишь! Что случилось? Умудрилась залететь? Я тебе помогать не намерен!
Он злится, потому что, по всей видимости, в лучшем случае придётся с ней расправиться.
А в худшем уезжать и отсюда.
Лейла только начала ходить на свои кастинги…
Она будет разочарована.
– Ничего мне от тебя не нужно, я просто мимо проходила. Чёрт! Что ты здесь вообще делаешь?
– А ты не в курсе?
– А?
– «Магнолия» закрылась, я на пенсии. И мне совершенно не нужен грёбаный хамелеон под боком!
Ханна едва ли не спрашивает: «А что же мне теперь делать?».
Хотя она совсем не собиралась возвращаться в «Магнолию» или искать помощи у того, от кого сбежала.
– Мне моей жены хватает, которая тебе подражает…
