Леонид Резников
Хрустальный замок
Глава 10
Утром Мишка проснулся внезапно, словно кто-то сильный толкнулся в кровать снизу. Мальчик распахнул глаза и долго смотрел в окно на плывущие по небу хлопья облаков, пытаясь сообразить, что его могло разбудить. Разумеется, под кроватью никого не было и не могло быть. Сон отступил как-то разом, спать совсем не хотелось, хотя так рано – часы показывали половину седьмого – Мишка обычно не вставал. Ни к чему, в общем-то. На то и каникулы, чтобы выспаться от души.
Закукарекал, гулко забил крыльями петух, возвещая о приходе утра. Его клич подхватили другие. У кого-то зашлась лаем собака. Мишка давно привык и к пению петуха, которому вечно не спалось, и к собачьему лаю – скучно им, что ли, дерут глотку почем зря? Поначалу, правда, вскакивал каждый раз, когда петух начинал свое сольное выступление с восходом солнца, но нет – разбудил его точно не петушиный крик.
Мишка откинул одеяло, спустил ноги с кровати и коснулся ступнями прохладного пола, поежился. Утренняя влажная прохлада незримо вливалась через открытое окно, стелясь по самому пола. Почесав ногу об ногу, Мишка поднялся с кровати и прошлепал босыми ногами на кухню.
– Доброе утро, бабуль, – поздоровался он.
– Доброе, доброе.
Бабуля колдовала с завтраком. На сковороде шипели гренки с яйцами и пыхтел паром чайник. Казалось, бабуля вообще никогда не покидает кухни, постоянно что-то варит, жарит, и всегда вкусное, пальчики оближешь. Или моет посуду, прибирается.
– Ты чего вскочил ни свет ни заря?
– Не спится, – сказал Мишка и протянул руку за хорошо прожаренной гренкой с яичным гребешком.
– Умойся сначала. – Бабушка легонько шлепнула его деревянной лопаткой по пальцам. – И садись за стол. Ишь, моду взял, на ходу есть.
– Ну, бабуль, – обиженно засопел Мишка.
– Иди, иди, – грозно взмахнула лопаткой бабушка и перевернула сердито шипящую, подпрыгивающую гренку на широкой чугунной сковороде.
Мишка поплелся на двор. В сенях он подцепил ступнями старые босоножки со стоптанными задниками, толкнул обтянутую клеенкой дверь и вышел на крыльцо. По самой земле стелился туман, редкий, но плотный. Он тянулся извивающимися лентами в сторону огорода, заполнял собой поливные борозды, пытался взобраться на ухоженные грядки и укутывал, словно тончайшим хлопком, стволы яблонь и вишен. Скоро солнце высоко поднимется над лесом и утянет туман за собой, ввысь, потому что облакам полагается плыть высоко-высоко в небе, а не тянутся по земле, как резонно полагал Мишка. Хотя ступать по туману было забавно, конечно, когда он лежит сплошной периной и земли совсем не видать. Если прищуриться и медленно ступать, то представляется, будто идешь по облаку, а далеко-далеко под тобой земля. И кажется, сделаешь неверный шаг и сорвешься с облака, поэтому нужно быть очень осторожным.
Мишка прикрыл глаза и сделал шаг, но вдруг ощутил новый толчок, совсем несильный, и еще легкое головокружение, словно мир вокруг качнулся. Мишка замер, ухватившись за деревянные перила. Толкнулось что-то внутри него, а головокружение – нечто подобное он испытал совсем недавно, при переходе из одного мира в другой.
«Саша!» – промелькнуло в голове.
Мишка влетел обратно в сени, пронесся в комнату и подхватил со спинки стула шорты. Происходило что-то неладное, и нужно было спешить, но Мишка, как назло, никак не мог попасть ногой сначала в одну штанину, потом в другую, так и скакал по комнате на одной ноге. А после пришлось бороться с футболкой, неприятно влажной и никак не желавшей одеваться.
Покончив с этим, Мишка стремглав вылетел из дома, не обращая внимания на возмущенную бабушкину тираду, и со всех ног помчался к Сашиному дому. Но по дороге ему в голову внезапно пришла мысль: а вдруг ему только почудилось, вдруг ничего и не было? Вот прибежит он к Саше, испуганный, с выпученными глазами, а она выглянет в окно и спросит: «Ты чего, случилось что-нибудь?» А Мишка будет стоять дурак дураком и мямлить, не зная, как объяснить свое внезапное появление, и выйдет очень глупо. Саша, конечно, будет смеяться, а кому нравится, когда над ним смеются?
Мишка перешел на быстрый шаг, потом сделал вид, будто прогуливается, засунул руки в карманы и постарался выровнять дыхание – он никуда не бежал, а просто проходил мимо и решил заглянуть в гости.
Остановившись у калитки Сашиного дома, Мишка долго соображал, как лучше поступить: отворить калитку и войти во двор или постучать и дождаться, когда кто-нибудь выйдет? Ему не хотелось сердить мать девочки, особо памятуя о том, как она отзывалась о Мишке прошлым вечером. Еще отругает, чего доброго, что без спросу вломился в чужой дом – почем знать, как это принято у них, в деревне.
– Саш, Саша! – крикнул Мишка, не придумав ничего лучше. Но ему никто не ответил.
Подождав немного, Мишка постучал в жестяной почтовый ящик, прикрученный к забору, но в доме по-прежнему было тихо. Тогда Мишка тихонько отворил калитку и ужом скользнул во двор. Два окна террасы были распахнуты настежь, слабый ветерок колыхал занавески, и через просветы меж них было видно, что терраса пуста. Мишка, снедаемый нехорошим предчувствием, обогнул дом и прокрался к окну Сашиной спальни, но взбираться на подоконник не стал – неудобно как-то, да и заметит кто, скажет, лезет в чужое окно. Вчера хоть темно было, а сейчас он как на ладони.
– Саша, – громким шепотом позвал Мишка. – Ты здесь?
Опять тишина. Мишка опустился на скамеечку и задумался: в доме никого, в саду тоже. Куда они могли все подеваться так рано?
Глупости все это, наконец решил Мишка. Саша с мамой, наверное, ушли куда-нибудь с утра пораньше, а он поднял панику на пустом месте. Ну а вдруг не на пустом?
Мишка долго колебался и никак не мог решить, стоит ли ему заглянуть в окно или лучше всего убраться восвояси, будто ничего и не было, но вдруг услышал, как в доме скрипнула половица, тихонько так. Мишка насторожился: только бы не Сашина мама – уж она ему задаст, если увидит, что он пробрался во двор и притаился под окном. Шаркающие шаги затихли, потом кто-то опять вернулся в комнату, покрутился по комнате, охнула старая металлическая кровать, еще раз. Опять шорох шагов.
Мишка неслышно взобрался на скамейку и, привстав на носочки, осторожно заглянул в окно.
Посреди комнаты, лицом к правому дальнему углу, стояла Саша, и у Мишки словно сразу два камня с души свалилось. Странно только, что она не слышала, как Мишка кричал ей от калитки. Впрочем, Саша могла находиться в другой комнате на задней стороне дома, и, конечно же, не расслышала.
У ног девочки лежал туго набитый рюкзак, из-под его клапана выглядывал край платья или сорочки. Неужели Сашина мама все-таки решила исполнить вчерашнюю угрозу и отправить Сашу к отцу? Но, в конце концов, Саша могла бы и зайти попрощаться – непорядочно как-то получалось. Ведь он за нее переживал, несся как угорелый через всю деревню, устроил переполох среди собак, а Саша решила уехать, не сказав ни слова. Нет, так не делается. Тоже мне, подружка называется!
Мишке стало очень обидно. Он медленно опустился на скамейку, сел и закинул ногу на ногу. Ну и пусть мотает на все четыре стороны, решил он. Подумаешь, какая таинственность! Да он даже переживать не станет, что Саша уехала. Вот так!
Мальчик задрал голову и прислушался. Шагов в комнате больше не было слышно, зато деревянный потолок комнаты расцвел сполохами света, будто зеркальный шар, какие подвешивают в клубах к потолку, щедро разбрасывал веселые солнечные зайчики. Мишка долго любовался игрой света, пока в голове явственно не щелкнуло. Тогда он проворно вскочил, запрыгнул на скамейку и уставился в окно.
Саша, озаренная сиянием хрустального замка, который держала в руках, шагнула к колеблющемуся полотнищу перехода. Еще три-четыре шага, и она канет в мир, откуда они насилу выбрались.
– Нет! – крикнул Мишка, подпрыгнул и рывком взобрался на подоконник.
Саша резко обернулась. Ее короткие тонкие волосы взметнулись, искрясь в жидком пламени потоков света.
– Уходи! – крикнула Саша и махнула рукой.
– Не надо! Погоди! – Мишка напряг руки и перевалился через подоконник.
– Не хочу, уйди! – Саша попятилась к серебрящемуся пятну у стены.
– Ох-х! – Мишка неудачно упал на пол и подвернул ногу, резкая боль пронзила лодыжку. Мишка сжал зубы и встал на одно колено.
– Уходи, слышишь? Оставь меня!
Мишка поднялся, превозмогая боль в ноге, сделал шаг к Саше и протянул руку, словно хотел удержать ее.
– Погоди, не надо.
– Я никому тут не нужна, ты не понимаешь. – Саша продолжала пятиться. До пятна оставалось не больше полуметра.
– Мне нужна, честно. Да стой же ты!
– Нет, уходи!
Мишка прыгнул и растянулся на полу, попытавшись ухватить Сашу за ноги, но она подпрыгнула и… пропала.
– А, черт, – выругался Мишка и в бессильной злобе, на себя, на не вовремя подвернувшуюся ногу и на глупую девчонку, саданул кулаком по полу, потом тяжело поднялся и захромал к пятну.
Полотнище подернулось рябью и начало истаивать, оно вот-вот должно было исчезнуть. Боль в ноге сильно мешала, но Мишка, смаргивая невольно выступившие слезы и сильно стиснув зубы, сделал два шага, протянул руку и коснулся почти схлопнувшегося пятна.
– Ну же, давай! – взмолился он. – Только не закрывайся.
Рука вошла в невесомую взвесь света, Мишка подтянул ногу, зажмурил глаза и нырнул в осыпавшееся яркими искрами пятно.
Он упал на что-то мягкое и пахучее – явно не на деревянный пол, укрытый старым полосатым половиком. Кто-то тоненько вскрикнул. Саша? Конечно, она, кто же еще? Сейчас будет ругаться, что он пошел за ней. Пусть ругается, сколько влезет, но он должен был, просто обязан спасти глупую девчонку. Тоже выдумала – сбежать, и куда? В уродливый, страшный мир, которым правят бездушные Тоты?
Мишка лежал с закрытыми глазами, ожидая, когда же Саша наконец начнет его ругать, но тянулись долгие секунды, а ничего не происходило. Тогда он открыл глаза и осмотрелся.
Впереди, насколько хватало глаз, простиралась холмистая равнина, почти сплошь покрытая порослью мха, сильно смахивающего на нежный пух, какой бывает у цыплят, и такой же желтый и мягкий, даже вставать с него не хотелось. Из мха там и тут росли тонкие белесые усики, поднимавшиеся на высоту двадцати-тридцати сантиметров над землей. Словно живые, они плавно изгибались и спиральками сворачивали кончики, а те, что росли рядом с Мишкой, неуверенно склонялись в его сторону, будто намеревались ощупать неведомого пришельца, но никак не могли решиться.
Слева равнина упиралась в отвесную скалу, с которой низвергалась зеленоватая Ниагара. Водопад, шириной метров триста, не меньше, бушевал, вскидывал пенные валы и рассыпался водной пылью, но грохота падающей воды было почти не слыхать, из чего Мишка сделал вывод, что водопад находится слишком далеко. А еще левее отвесная скала понижалась, щетинясь пиками, и сходила на нет. Водопад был укрыт клубящимся, чуть розоватым облаком, походившим на огромную перину.
А вот справа… Мишка остановил взгляд на тонких загорелых босых ногах. Ноги находились совсем рядом, руку протянуть. Мальчик медленно поднял голову: коленки, чуть выдающиеся внутрь, переходили в несколько полноватые бедра, которые исчезали под пышной, чуть выше колен желтой юбкой, походившей на пушистый колокольчик. Выше юбки, затянутые в атласную материю, разумеется, тоже желтую, располагались тонкая талия и грудь. Из небольшого декольте, отороченного мехом, виднелась худая шея, державшаяся на узких плечах. Плечи покрывали пушистые короткие рукава, дальше шли руки, тонкие и длинные, сцепленные за спиной. На шее сидела голова с острым подбородком, аккуратным, чуть вздернутым веснушчатым носиком, узкими, выкрашенными в ярко-розовый цвет губами и васильковыми глазами с длинными кукольными ресницами. Глаза настороженно разглядывали Мишку. Пышная копна длинных соломенных волос волнами ниспадала на левое плечо девочки.
Мишка медленно поднялся с земли, стараясь не опираться на больную ногу, и выпрямился. Девочка не шевельнулась, только чуть дрогнули ресницы. Мишка поймал себя на том, что слишком пристально вглядывается в черты лица незнакомки, ища в них сходство с Сашей: что ей стоило поменять внешность, если она шутя обращает кентавров в козлов и отращивает себе крылья? Да нет, не могла Саша так подшутить над ним – глупо и совсем неостроумно.
– Привет! – сказал Мишка, потому что молчание затянулось, и нужно было что-то сказать. – Я Миша, – и улыбнулся, чтобы разрядить напряженную обстановку.
Девочка не ответила, продолжая разглядывать незваного гостя, словно диковину какую.
– Знаешь, невежливо молчать, когда с тобой здороваются.
Девочка опять промолчала, и Мишка разозлился:
– Чего смотришь, я тебе не статуя какая!
Тишина.
– Ну и черт с тобой.
Мишка отвернулся – тратить еще на какого-то расфуфыренного цыпленка столько времени. Ему Сашу нужно искать, а не в молчанку играть.
Однако Саши нигде не было видно, и Мишке волей-неволей опять пришлось обратиться к молчаливой девочке.
– Ты, случайно, здесь девочку не видела? Примерно моего роста, чуть выше тебя, – показал Мишка рукой, – рыжая такая, в синем платье.
Девочка отрицательно тряхнула гривой волос.
– Ты что, немая?
– Ничего я не немая, – нахмурила брови девочка. – Просто я обычно не заговариваю с незнакомыми. Вдруг ты из Них?
– Из кого, из них?
– Ну, из тех, которые…
– А, вон ты о чем, – догадался Мишка. – Нет, я сам по себе. Ищу кое-кого.
– Здесь никого не было. Кроме тебя.
– Не может быть, – не поверил Мишка. – Она должна была появиться чуть раньше меня.
– Почему? – Девочка склонила голову к плечу.
– Потому что я вошел следом за ней, разве не ясно?
– Ясно, – кивнула девочка. – А куда вошел?
– Ну, в дверь, в переход, – потряс руками Мишка – и чего она такая непонятливая?
– Ага. Так ходят Они, вот я и подумала…
– Неправильно подумала, – грубовато перебил Мишка. – Но куда же она тогда делась?
– Я не знаю, – пожала плечами девочка. – Кстати, меня зовут Пушистик.
– Пушистик? – Мишка отвлекся от созерцания окрестностей и наморщил лоб. Имя показалось знакомым, но вот где он мог его слышать?
– Мне нравится все желтое и пушистое, – охотно пояснила девочка.
– Я заметил.
– Красиво, правда?
– Правда. Слушай, где я тебя видел?
– Я русалкой была.
– Ах, да! – Мишка огрел себя по лбу ладонью. – Вот балда!
– Вы говорили с одним из Них, а потом ушли, – продолжала Пушистик. – А сейчас – бац! – и упал на землю.
– Так получилось.
Мишка потерял интерес к разговору. Его больше интересовало, куда могла запропаститься Саша. Непонятно, ведь вошли в переход почти друг за другом! Или по воле случая он попал в переход, когда тот закрывался, вот и выбросило посреди дороги? Но, как бы там ни было, ситуация, если разобраться, хуже не придумаешь: Саша неизвестно где, а он… тоже, впрочем, не пойми куда попал. И замок, то есть ключ, есть только у Саши. А если она вдруг решит вернуться? Саша ведь даже не знает, что Мишка шагнул вслед за ней, и потому не будет его искать. При этой мысли мальчика одолел страх, накатил ледяной волной и сковал на долгое мгновение. Из ступора Мишку вывел голос Пушистика.
– С тобой все в порядке? Эй?
– А? – опомнился Мишка. Оказывается, девочка осторожно дергала его за рукав футболки. – Да, то есть… я не знаю.
– Ты какой-то бледный.
– Нога болит, – соврал Мишка. Признаваться девчонке, что он сильно напуган, было стыдно. – Случайно подвернул.
– Сядь, я посмотрю, – сказала Пушистик, присела рядом и приглашающе похлопала по желтой поросли.
– Зачем это? – возмутился Мишка.
– Не бойся, у меня дар лечить.
– Вот еще, я и не боюсь ни капельки, – фыркнул Мишка и сел.
Пушистик сноровисто ощупала немного опухшую лодыжку, потом принялась ее разминать легкими движениями. Мишка морщился, но на самом деле ему было совсем не больно, а даже приятно – тепло растекалось по ноге и ступне, а ноющая боль отступала.
– Не ври, тебе ни капельки не больно, – улыбнулась Пушистик.
– А ты-то откуда можешь знать? – ворчливо отозвался Мишка.
– Я чувствую, когда больно. Вот и все! – Девочка поднялась с колен.
– Все? – усомнился Мишка и повертел ступней. Лодыжка и вправду больше не болела.
– Все, все. Вставай.
Мишка, все еще не доверяя, медленно оперся на ногу и встал.
– Ух ты, и вправду не болит! – Он легонько притопнул, потом подпрыгнул и засмеялся. – Как это у тебя получается?
– Не знаю, – пожала плечами Пушистик. – Получается, и все тут.
– Спасибо. А ты, случайно, не знаешь, где найти Черныша?
– Черныша? А зачем он тебе?
– Во как нужен! – Мишка полоснул пальцами по горлу. – Он, наверное, знает, где Сашу искать.
– Саша – это та девочка?
– Да.
– Тогда она, наверное, уже у Них.
– Плохо, – вздохнул Мишка.
– А Черныш – он здесь недалеко живет, наши владения рядом, – закончила Пушистик. – Если хочешь, провожу.
– Хочу, – кивнул Мишка.
– Тогда пошли.
Пушистик развернулась и зашагала небыстрым шагом в сторону водопада.
– А далеко? – спросил Мишка.
– Не очень. Дойдем до водопада, потом обогнем скалу, а потом…
– Шутишь? – остановился Мишка. – Да туда полдня топать.
– А куда торопиться? – не поняла Пушистик.
– Тебе, может, и некуда. А мне срочно надо, даже еще быстрее.
– Но как же тогда быть? – растерялась девочка.
– А ты можешь облако сделать? Мы бы на нем враз долетели.
– Нет, не могу, – покачала головой Пушистик. – Летающие облака – это не мое. Только обычные, как вон то, – указала она на облако, нависающее над водопадом.
– Эх, был бы у нас мопед, – мечтательно вздохнул Мишка. Он всю жизнь мечтал о мопеде. У двоих мальчишек с его двора были мопеды, и они вечно с ними возились.
– А что такое мопед?
– Ты что, мопеда никогда не видела? – не поверил Мишка.
– Никогда, – похлопала ресницами Пушистик.
– Как бы тебе объяснить… Такая штука, навроде велосипеда, только с мотором.
– С мотором?
– Ну да, небольшой такой, на раме крепится.
– А зачем?
– Чтобы ездить, зачем же еще?
– Выдумки, таких моторов не бывает, чтобы их крепить на велосипеды.
– Почему? – теперь пришла Мишкина очередь растеряться.
– Я не дурочка, я видела моторы. Они очень большие и ставятся на железные телеги, вроде как самоходная карета. И еще у них во-от такие огромные котлы. – Пушистик широко раздвинула руки и надула щеки.
– Котлы? Зачем? – продолжал недоумевать Мишка.
– Чтобы воду греть. Дымища от них, ужас! И пыхтит: пых, пых. А грохоту-у!
– Фу ты! – дошло наконец до Мишки. – Так то прошлый век, – отмахнулся он. – А сейчас бензиновые двигатели, они гораздо меньше и мощнее. И совсем не пыхтят.
– Бензиновые?
– Ага. Его из нефти делают.
– Не знаю, – засомневалась Пушистик и взялась теребить подол платья. – В мое время таких не было.
– Темные века.
– Сам ты темный, – надула губы Пушистик.
– Ну извини!
– Ладно, чего уж. А этот твой мопед быстро ездит?
– Еще как, дух захватывает!
– Вот бы в самом деле на таком прокатиться. – Пушистик мечтательно сложила руки на груди. – Расскажи, какой он.
– Ну какой? – задумался Мишка, пытаясь нарисовать мопед в воображении. – Он железный. Два колеса и руль.
Ребята шли рядом по желтому мху к водопаду, роняющему сверкающее зеркало воды, и Пушистик все старалась представить неведомую ей машину, работающую на каком-то бензине, не пыхающую и не изрыгающую клубы вонючего дыма.
– Железный? – спросила девочка. – Я о таких слышала, но ни разу не видела. У них очень большое колесо впереди и смешное маленькое колесико сзади.
– Нет, у них два одинаковых колеса, небольших. Мягкое сиденье, двигатель и бак – в него заливают бензин. Ой!
Мишка остановился как вкопанный, а Пушистик, вскрикнув, спряталась за его спину.
Перед ними прямо из воздуха возник синий, совершенно новый мопед. Он стоял некоторое время вертикально, а потом шумно завалился вбок.
– Это… он? – тихо спросила Пушистик, выглядывая из-за Мишкиного плеча.
– Он, – хрипло сказал Мишка, облизнул губы и осторожно ткнул ногой заднее колесо.
Нет, мопед не был галлюцинацией, он существовал на самом деле. Так же как лук или кружка, которые когда-то сотворил Мишка. Но мопед – это вам не кружка какая-нибудь, согласитесь? И тем более не лук со стрелами, на цепи.
Мишка обошел мопед кругом, не решаясь поднять его – вдруг какая бутафория. Будет очень обидно, если двигатель не заработает. Да и бензина в баке может не оказаться.
– Чего ты кругами ходишь? – спросила Пушистик.
– Да так, смотрю, – ответил Мишка.
И вправду, не было никакого смысла оттягивать волнительный момент. Если мопед не заведется, то ничего не поделаешь, ну а как получится?
Мишка наклонился и поднял с земли тяжелый мопед. В баке плеснулся бензин. А может, и не бензин – кто его знает. Мальчик открыл крышку и принюхался. Пахло бензином. Вернув крышку бачка на место, Мишка поставил мопед на подножку, открыл бензиновый краник и взобрался на сиденье. Поставил ноги на педали.
Двигатель чихнул несколько раз, но не завелся. Мишка почесал темечко, оглядел двигатель и попробовал еще раз. Опять один чих. Но Мишка не собирался сдаваться так легко. И вдруг двигатель взревел, а из выхлопной трубы вырвалось сизое облако дыма. Мишка деловито погазовал.
– Работает! Эй, ты чего?
Пушистик лежала на земле, уткнувшись лицом в мох и зажав уши руками.
– Пушистик!
Девочка отняла ладони от ушей и села.
– Ты говорил, что он тихо работает. А он рычит, как… как не знаю кто, – крикнула она.
– Не бойся. Садись на багажник.
– Куда?
– На багажник, сзади. И держись за меня.
Пушистик медленно приблизилась к нетерпеливо взрыкивающей машине, взобралась на багажник позади Мишки и обхватила мальчика руками.
– Поехали, – сказал Мишка, и мопед, соскочив с подножки, рванулся вперед.
У Мишки даже дух перехватило от восторга. Ветер бил в лицо, рвал футболку и путался в волосах. Пушистик сидела, прижавшись к Мишке и закрыв глаза, так ей было страшно, но потом она приоткрыла сначала один глаз, а затем другой и глянула через Мишкино плечо.
– Здорово! – восхищенно воскликнула она.
– А то! – крикнул в ответ Мишка.
– Только трясет сильно.
– Дорога неровная. А по ровной можно еще быстрее.
– Сейчас сделаю.
Мох волшебным образом исчез. Теперь мопед мчался по дороге из желтого кирпича, на удивление ровной и гладкой, как асфальтированное шоссе.
– Так лучше? – спросила Пушистик.
– Класс! Как будто едем в Изумрудный город.
– Какой?
– Изумрудный, ты что, книжки не читаешь?
– Раньше читала. Но про Изумрудный город ни разу не слышала.
– Ну ты даешь! – начал было Мишка и осекся.
На вид Пушистику было лет десять, но он вспомнил столетнюю Чумазулю и Буку, и других детей с тяжким грузом десятилетий за плечами.
– Ты когда родилась? – спросил Мишка.
– В одна тысяча восемьсот пятом, а что?
– Тогда все ясно. Изумрудный город написали, кажется, только в двадцатом веке. Так что ты не могла о нем слышать.
– Жаль. Наверное, интересная книжка. Вообще-то я любила читать.
Пушистик крепче обхватила Мишку руками, когда он прибавил газу. Дорога абсолютно ровной лентой стелилась вдоль пушистой желтой равнины. Скала постепенно приближалась, раздаваясь ввысь и вширь, а сквозь шум ветра Мишка уже различал грохот водопада. Скоро он увидит Черныша, а что дальше? Что он ему скажет, и чем Черныш сможет помочь? Вряд ли он что-нибудь слышал о судьбе пропавшей Саши, хотя как знать. В прошлый раз его послали за ребятами, а теперь могли даже не сказать, что Саша с Мишкой вновь появились в этом мире. Но все же, какая-никакая, а надежда разузнать о Саше оставалась, ведь не могла же она сквозь землю провалиться! Впрочем, от Саши, насколько ее уже знал Мишка, можно было ожидать что угодно.
Человек возник посреди дороги внезапно. Именно возник – не было, и вдруг появился. Его статная широкоплечая фигура, затянутая в черный костюм, преградила дорогу метрах в пятидесяти впереди. Мишка вскрикнул от неожиданности и нажал на тормоз. Мопед повело из стороны в сторону, и ребята чудом не опрокинулись. Человек выставил руку, ожидая, когда надвигающийся на него мопед остановится, но Мишка поддал газу и пролетел мимо неизвестного в каких-то сантиметрах.
Человек не шелохнулся, даже не сделал попытки сместиться в сторону. Мишка бросил взгляд назад: он так и не понял, был ли это Тот или кто другой, но мальчик уже хорошо усвоил, что Их появление не сулит ничего хорошего. Человек развернулся и теперь смотрел вслед удаляющемуся мопеду. Его лицо, похожее на восковую маску, не выражало никаких чувств. Замет он оплыл и исчез, но тут же вновь возник метрах в ста впереди.
– Почему ты не остановишься? – спросила Пушистик. – Он ведь не отвяжется.
– Еще как отвяжется! – грозно пообещал Мишка и, вывернув ручку акселератора до предела, понесся прямо на незнакомца. Однако тот, похоже, не собирался сходить с дороги. В самый последний момент у Мишки сдали нервы, он вывернул руль влево, соскочил с дороги и собрался объехать настырного человека по желтому мху, но заднее колесо повело, и ребята покатились по траве. Мопед, чихнул пару раз и заглох.
– Приехали, – проворчал Мишка, поднимаясь с земли. – Ты как, не ушиблась?
– Со мной все хорошо, – ответила девочка. Она сидела на земле и заботливо оправляла платье.
Мишка поглядел назад. Человек в костюме приближался неторопливым шагом, заложив руки за спину.
– Вот привязался! Чего ему от нас надо?
– Мне нужно знать, куда направляется эта молодая особа, – сказал человек, не дойдя пары метров до ребят.
– А вам-то что? – огрызнулся Мишка.
– Я должен знать. Она собиралась покинуть свой ареал.
– В гости она ехала, понятно вам?
– К кому?
– К кому надо, – бросил Мишка и сложил руки на груди. – Еще что-нибудь?
– Ты очень грубый мальчик.
– А вы мне никто и разговаривать с вами я не собираюсь. И вообще, чего вы к нам привязались?
– Я не могу допустить, чтобы Творцы разгуливали, где и когда им вздумается.
– Все правильно. – Пушистик поднялась с земли. – Мне нельзя покидать свою землю.
– Да кто он такой, чтобы запрещать тебе ходить в гости? – возмутился Мишка.
– Я Смотрящий За Всем. Моя обязанность – следить за неукоснительным соблюдением Закона. Пушистик без спросу пыталась покинуть ареал, я должен был вмешаться.
– Я провожала мальчику к Чернышу, – сказала девочка.
– Зачем? – Смотрящий переключился на Пушистика.
– Он ищет свою подружку.
– Не говори ему ничего, – жестко сказал Мишка.
– Да он и так все знает, – отмахнулась Пушистик.
– Да, я знаю все, – подтвердил Смотрящий.
– Так чего тогда спрашивать? – хмыкнул Мишка.
– Так полагается.
– Вот болван! – развеселился Мишка.
– Болван? Что означает болван?
– Это тот, кто спрашивает то, что и так знает.
– Ясно, – кивнул Смотрящий. – Благодарю за разъяснение. Вы можете двигаться дальше, только Пушистик должна вернуться, как только ее миссия будет выполнена.
– Да, конечно, – упавшим голосом отозвалась девочка.
– Где Саша? – задал Мишка волновавший его вопрос.
– Простите, кто?
Дурачком прикидывается, решил Мишка, а вслух сказал:
– Девочка, которая пришла со мной, Александра.
– Я не могу сказать.
– Почему?
– Не уполномочен.
– Но вы знаете, где она?
– Конечно, знаю.
– Тогда почему просто не сказать?
– Не уполномочен. Прошу прощения, мне пора.
Смотрящий развернулся и направился прочь, растворяясь в воздухе.
– Вот зануда бестолковый, – сжал кулаки Мишка. – Ладно, плевать на него, сам все выясню. Поехали.
– Знаешь, я, наверное, останусь, – заартачилась Пушистик.
– Испугалась?
– Не очень-то хочется опять становиться русалкой. Или запретят на время фантазировать, и тогда вообще со скуки помрешь.
– Да ничего он тебе не сделает.
– Откуда ты знаешь?
– Уверен. Он же сам сказал.
Пушистик долго колебалась.
– Ладно, поехали, – вздохнула она.
– Вот, другое дело!
Мишка поднял мопед, завел, и ребята опять понеслись по кажущейся бесконечной дороге из желтого кирпича. И вряд ли, как полагал Мишка, в конце нее его ждут Саша и настоящий Изумрудный город.
