Леонид Резников
Хрустальный замок
Глава 13
Несмотря на Букин пессимизм, у дома Черныша собралось десять ребят разных возрастов. Девочки и мальчики выглядели по-разному: одни опрятные чистюли в костюмчиках и платьицах с иголочки, другие придерживались неряшливого стиля, подобно Буке или Чумазуле. Но все как один они выражали нетерпение и непонимание по поводу общего сбора. Последними прибыли Рыжик, как всегда в виде дракона, и Чумазуля в пузыре, посланном за ней.
Как только пузырь коснулся земли и лопнул, Чумазуля с кулаками накинулась на Буку.
– Так это ты, да, ты? Опять твои идиотские шуточки! А если бы он лопнул? Дурак набитый!
Несильные удары кулачками в грудь нисколько не подействовали на Буку. Он стоял, прямой как жердь, и широко улыбался.
– Привет! – сказал он, когда Чумазуля взяла передышку. – Я тоже рад тебя видеть.
– А вот я нисколечко не рада, – вспыхнула Чумазуля. – Ни капельки! Я бы посмотрела, как ты радовался, если бы тебя съела пузырилла и потащила неизвестно куда.
От гнева Чумазуля стала невероятно многословной, из нее так и сыпались длинные фразы, что не было свойственно ее натуре.
– Так, вроде все. – Черныш окинул взглядом собравшихся.
– Чего звал-то? – спросил длинный мальчишка-азиат с радужной лохматой шевелюрой.
– Тут такое дело, ребята, – начал Черныш, погладив пальцами переносицу. – Нужно кое-кому помочь.
– Кому?
– Ему, – указал Черныш на Мишку. – И девочке – она, судя по всему, у Них.
– А кто он такой? – спросила девочка с синими волосами. Ее голубое воздушное платье переливалось искрами и постоянно «текло» складками.
– Он сюда попал случайно, хотел удержать подругу, но не успел.
– Мы тоже сюда случайно попали, и ничего, живем, – усмехнулся мальчишка-азиат.
– Но у него еще есть шанс вернуться. Нам этого шанса не дали. К тому же девочку, Александру, удерживают силой.
– А нам-то какое дело? Мы люди маленькие.
– Помолчи! – одернула радужного мальчишку синеволосая девочка. – Так нельзя! Нужно помочь.
– С чего вдруг? – уперся мальчик. – Чтобы у нас потом были неприятности?
– Тебя никто не принуждает, – сказал Бука, покачиваясь с носков на пятки и обратно. – Ты можешь уйти в любой момент.
– А чего сразу «уйти»? – пошел на попятную мальчик-азиат. – Я что, не человек, не понимаю? Нужно – поможем.
– Если бы девочка стала обычным Творцом – полбеды, – продолжал Черныш. – Но, к сожалению, Они разглядели в ней Инженера.
– Шутишь! – не поверил полноватый мальчик в римской тунике с золотой вышивкой и шелковом лоснящемся палудаментуме. Если бы не возраст, его вполне можно было бы принять за какого-нибудь важного патриция древности.
– Какие уж тут шутки, – ответил Бука. – Она Бальби в козла превратила.
– Ну и поделом ему, – сказала синеволосая девочка. – Будет знать, как людей в уродов превращать.
– Но дело не в этом! Если она действительно Инженер, то надобность в нас скоро отпадет, и нас всех пустят в расход, – пояснил Черныш.
– С чего вдруг? – усомнился «патриций».
– А с того, что они явно неспроста в нее вцепились. Похоже, хотят возродить Инженеров. А на кой им будут нужны какие-то Творцы, если придут те, кто более толково и тонко сможет перестраивать реальность?
– Разве под силу какой-то девчонке создать целое полчище Инженеров? – не поверила синеволосая девочка.
– Ей достаточно воссоздать утраченный ген, а уж Они сами возродят Инженеров, будь уверена. И тогда Им вообще не нужны будут паразиты вроде нас. Ведь мы здесь чужие и с нами порой очень трудно найти общий язык, постоянно приходится спорить, договариваться.
– И знаете, что еще странно? – сказал Рыжик, растягивая слова. – Здесь давно уже должен был появиться Наблюдатель или Контроллер. А их нет.
– А ведь верно! – спохватился Бука. – Столько народу собралось, и ноль реакции.
– Это может означать только одно: нас уже списали со счетов, – подвел черту Черныш. – Мы Им больше не нужны. Они уверены на все сто, что Их замысел осуществится в полной мере.
– Но если мы перестанем творить, то Их мир придет в упадок очень быстро, – не согласился мальчишка в тоге.
– Значит, Они считают, что времени Им вполне хватит. Распад произойдет не сразу, а обучение Инженера не займет много времени – ведь не по книжкам его, то есть Александру, будут учить.
–Во-во, – согласно кивнул Рыжик. – Подключат напрямую к какой-нибудь библиотеке, накачают в голову всякой белиберды – и готово.
– Тогда нужно ее срочно вытаскивать оттуда, – воскликнул мальчик-азиат. – Только вот как? Да и не доберешься туда.
– Можно на пузырях, – предложил Бука, и все воззрились на него. – А чего? Старый испытанный метод.
– А если лопнут? – спросил «патриций».
– Чего им лопаться-то?
– А с того, что Они не захотят, чтобы пузыри к ним летели.
– Ну-у…
– Мост-радуга, – предложил мальчик-азиат. – Прочный и надежный.
– Ну да, главное, чтобы там свой Хеймдалль не выискался, подстать тебе, – хохотнул Рыжик. – Махнет мечом – и нет твоего моста!
– Он прав, – сказал Черныш. – Просто так Они никого на свой уровень не пропустят. Любое новообразование можно быстро разрушить, если оно просто в своей сути. Нужно нечто более серьезное, весомое.
– А вертолет очень весомый? – подумав, предложил Мишка.
– Вертолет?
– Такая машина с огромным винтом наверху и маленьким на хвосте.
– Не видел таких.
– Он похож на стрекозу, только у нее не крылья, а винт.
– Может сработать. А сможешь сотворить?
– Постараюсь, – неуверенно дернул плечами Мишка.
Вертолеты он, конечно, видел, и даже пару раз летал в кабине. И еще немного представлял их устройство – интересовался одно время, – но вот полной картины в голове не было. Мишка зажмурился и натужно стал представлять себе вертолет – его корпус, двигатель под колпаком с бесчисленными переплетениями разнообразных трубок, большой и малый винты, кабину. Но, как ни старался Мишка, а цельный образ вертолета никак не складывался – слишком сложно. И тогда мальчик стал думать о главном: надежная машины округлой формы, лопасти, длинные и узкие, винт должен вращаться, быстро-быстро, еще наклоняться – как иначе летать? – и мощный двигатель. Кабина – тоже минимум: ручка управления, и еще одна, сектор газа (вроде бы так называется), педали, приборы. Все это Мишке дотошно объяснял его дядя, когда показывал вертолет, на котором летал. Кое-что Мишка запомнил, кое-что прочитал позже.
Общий вздох вывел мальчика из состояния творческой задумчивости. Он распахнул глаза и невольно отвалил челюсть. Впрочем, не он один. Ребята глазели на огромную машину, похожую на неповоротливого глазастого кита на колесах и с пропеллером наверху, еще один, маленький, винт примостился на хвосте.
– Вот это и есть вертолет? – спросил Черныш, кругом обходя машину.
– Ну, они не совсем такие, – засомневался Мишка, пристально вглядываясь в конструкцию. – Но в общем…
– Не полетит, – авторитетно заявил Бука, приблизившись к вертолету и похлопав ладонью по металлическому боку. – Слишком тяжелый, а лопасти совсем тоненькие, и смотри, как гнутся.
– Много ты понимаешь! – оскорбился Мишка. – Так и должно быть.
– А если и полетит, то грохнется – костей не соберешь. Лучше бы на пузырях долетели.
– Вот и лети на своих пузырях, кто тебе не дает? – зло буркнул Мишка, открыл люк и взобрался в кресло пилота. Захлопнул люк.
С первых же секунд Мишку постигло разочарование: несколько приборов оказались нарисованными на панели, к тому же никаких тебе переключателей и кнопок – ничего, кроме ручки, торчащей из пола, и рукоятки, регулирующей скорость вращения винта и наклон лопастей. Нет, на пульте все-таки была одна большая серая кнопка – с надписью «Пуск».
«Бука прав: наверняка не полетит», – решил Мишка, с недоверием разглядывая кнопку и все никак не решаясь вдавить ее. К тому же он совершенно не имел представления, как управлять вертолетом.
Бука тем временем обежал вертолет и забрался в правое пилотское кресло. Остальные ребята с Чернышом заполнили тесное нутро вертолета через боковой люк, и теперь глазели наружу через два больших круглых иллюминатора.
– Ну? – спросил Бука, заметив Мишкину нерешительность.
Мишка глубоко вдохнул, задержал дыхание и нажал кнопку – была не была! Двигатель заворчал, и винт начал медленно вращаться, все ускоряясь.
– Работает! – удивился Бука, присматриваясь к мелькающим лопастям. – Но все равно не полетит, точно тебе говорю.
– Не каркай, – сказал Мишка и плавно увеличил обороты.
Вертолет затрясся как в лихорадке и начал подпрыгивать. Он то отрывался от земли, то вновь касался ее колесами. Кто-то из пассажиров тихонько подвывал, очень знакомый голос умолял выпустить его «из повозки», но Мишке было не до того. Он сосредоточился на рукоятках – нужно было понять, как управлять этой махиной – ясное дело, что все не так просто.
– Видишь, я же говорил. – Бука сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла, всем своим видом выражая молчаливое презрение.
Мишка еще немного сдвинул сектор, и вертолет начал тяжело, будто нехотя, подниматься в воздух.
– Ого, летит! – невольно вырвалось у Буки, но Мишка только стиснул зубы.
Вертолет повело вперед и вбок. Мишка рванул рукоятку на себя, тяжелая машина задрала нос и пошла назад, коснувшись колесами земли. Вертолет начал заваливаться на левый бок. Мишка отклонил ручку вправо и одновременно убавил обороты. Вертолет плюхнулся на колеса, подпрыгнул и закачался, недовольно гудя лопастями.
– Ты вообще летал когда-нибудь? – спросил Черныш.
– Нет, – бросил через плечо Мишка.
– Может, тогда придумаем что-нибудь другое?
Судя по голосу, Чернышу было не по себе.
Мишка, плотно поджав губы, мотнул головой, выровнял ручку и добавил обороты. Вертолет вновь пошел вверх, тогда мальчик плавно отклонил рукоятку от себя, и вертолет, чуть опустив нос, заскользил над землей, все набирая высоту. У Мишки перехватило дыхание от восторга и страха одновременно. Он немного сбавил обороты, и подъем прекратился. Вертолет стремительно несся над травянистой равниной, то и дело внизу мелькали знакомые уже валуны и зубчатые остатки стен, вдалеке виднелась скала с водопадом. Мишка выровнял рукоятку, и вертолет послушно завис над землей, но теперь почему-то пошел вверх. Пришлось вновь убавлять обороты – вертолет оказался на удивление капризной машиной. Мальчик скосил глаза на Буку – тот сидел ни жив ни мертв, вцепившись в подлокотники и глядя на землю. Вот и хорошо, хоть болтать попусту не будет.
Так, теперь педали. Мишка осторожно нажал на правую, и вертолет начал поворачиваться по часовой стрелке, продолжая висеть на месте. Теперь левую педаль – вертолет послушно очертил носом дугу против часовой стрелки. С этим все понятно. Наклон ручки влево, и вертолет повело в сторону, одновременно он начал проседать к земле, и пришлось опять увеличить обороты. Как же все сложно-то! Нужно постоянно все контролировать, работая одновременно руками и ногами. Ясно одно: никаких резких движений и большой скорости, иначе Мишка точно не совладает с вредным аппаратом. Руки от напряжения вспотели и немного подустали, и Мишка медленно опустил вертолет на землю, правда, не совсем аккуратно, так, что у пассажиров клацнули зубы.
– Почему мы опять на земле? – протиснулся к пилотским креслам Черныш. – Что-нибудь не так?
– Отдохнуть надо. Устал с непривычки.
– Правильно, торопиться не следует, – поддержал Черныш.
– А я бы лучше на пузыре, – сказал Бука и выбрался из вертолета. – Ноги немного разомну, – пояснил он, старательно скрывая дрожь в голосе и в ногах. – Нет, серьезно! Думаете, я испугался?
Никто не засмеялся. Тут уж любой перетрусит, даже самый отважный, первый раз в жизни забравшись в многотонную летающую железяку, которой к тому же управляет мальчишка, впервые севший за штурвал.
– А далеко лететь? – спросил Мишка.
– Туда, – ткнул пальцем в небо Черныш. – Видишь, вон там нечто вроде облачного острова?
– Значит, Саша там?
– Думаю, да.
– Думаешь?
– Кто может знать наверняка? Да и где ей еще быть?
– Ладно, сейчас передохну и полетим.
– Ты, главное, не торопись и не нервничай. – Черныш ободряюще похлопал Мишку по плечу.
– Постараюсь. – Мишка смущенно выдавил благодарную улыбку.
С вертолетом вышла глупейшая затея – сейчас он это понимал очень отчетливо. Здесь нужны были знания и опыт пилота. А кто такой Мишка со своими шестью классами за плечами? Ну что стоило придумать автопилот? Задал ему, куда лететь – и никаких проблем! Впрочем, что мешает придумать его сейчас?
Мишка закрыл глаза и стал сосредоточенно думать об автопилоте, не переставая повторять про себя: «Только бы получилось, только бы все вышло как надо, только бы…»
Саша проснулась оттого, что жутко замерзла. Девочка с трудом приподнялась и попыталась встать, но руки и ноги плохо слушались. Пришлось долго разминать их, массируя. Нет, нужно что-то делать, подумала Саша, с третьей попытки все же поднявшись с пола. Одеревеневшие ноги кололи тысячи маленьких ледяных иголочек, и идти удавалось с трудом, но Саша заставила себя сделать несколько шагов. Дело постепенно пошло на лад. Ощущение сильного озноба немного прошло, но это нисколько не придало бодрости – ведь не будешь же часами стоять, придется когда-нибудь опять сесть и даже лечь. Значит, она должна придумать, как отсюда выбраться в ближайшее время. Интересно, как англичанин так долго преспокойно сидит на полу? Саша замерла, вслушиваясь в тишину.
– Здесь я, здесь, – отозвался из темноты Френсис, словно догадался, о чем думает Саша. – Замерзла?
– Уж-жасно! – честно призналась Саша, обхватив себя руками и притопывая на месте. – А вы разве нет?
– Для меня холод уже не существен, и жизненной энергии во мне кот наплакал, как у вас говорят, – горько усмехнулся англичанин. – А вот тебе сначала придется несладко, но вскоре ты почувствуешь, что мерзнешь меньше, а потом и вовсе не будешь ощущать холода.
– Раньше я заб-болею и умру.
– Вряд ли. Здесь нет вирусов и бактерий, а холод, честно говоря, тебе только чудится.
– Как же ч-чудится, если я й-его чувствую! – Сашу передернуло.
– Я тебе уже объяснял: ты чувствуешь не рецепторами, а мозгом.
– Все равн-но холодно, – проворчала Саша.
– Но если ты хочешь согреться, то должна научиться управлять реальностью.
– Я уже пробовала. Вы же с-сами видели.
– Попробуй еще! А потом еще раз! Нет, что за молодежь такая пошла – не получается, ну и ладно. Никакого упорства, стремления к самосовершенствованию и уверенности в себе.
– Но я правда не понимаю, что должна делать. – Саша до глубины души была возмущена выговором, даже мерзнуть перестала – подумаешь, целеустремленный и уверенный нашелся!
– Для начала ты должна осознать, что мир, окружающий тебя, нематериален. Ни я, ни изолятор, ни его стены на самом деле не существуем в том понимании, в котором ты привыкла все воспринимать.
– Ну как же вы не существуете, если я разговариваю с вами! И потом, стена – вот она. – Саша приблизилась к стене и похлопала по ней ладонью. – Я ее чувствую.
– Твои ощущения подобны сну. Во сне ты можешь разговаривать с людьми, видеть их, ощущать предметы, но сон все равно останется сном – все твои ощущения и видения порождает мозг.
– Значит, я сплю? – засомневалась Саша: может, и вправду она спит, а все это ей только чудится?
– Я сказал: подобны сну. Ты не спишь, но ты и не бодрствуешь. Не знаю, как объяснить, чтобы тебе стало понятно. – Френсис завозился на полу, меняя позу и тем самым давая себе время на размышления. – Твой мозг как бы напрямую подключен к… генератору реальности, что ли. Генератором управляют Они и Законы Их мира, сформированные еще Инженерами.
– Значит, это все ненастоящее?
– В каком-то смысле, настоящее, но не в том, в котором ты привыкла воспринимать его. Здесь нет предметов, нет людей, нет вообще ничего, привычного нам, здесь роль материи исполняют математические формулы, очень сложные и изменчивые, с миллионами, даже миллиардами переменных. Они неким образом связаны с нашим сознанием и управляют им, а сознание, в силу своих возможностей, управляет ими. Связь очень тонкая, и не все люди способны на нее, поэтому мы, Хранители, приходим на Землю и отбираем людей, способных чувствовать этот мир – то наша работа. Ключ, или хрустальный замок, – тонкий прибор, способный вернуть нам на недолгий срок материальную оболочку, и одновременно он притягивает взгляды, манит людей, одаренных редкой способностью – только они могут увидеть ключ. Он притягивает к себе их внимание, подобно тому, как ослепляющий свет маяка заставляет перелетных птиц лететь на смерть. Да, именно так…
Мы нематериальны, но ты еще имеешь высокий запас энергии своего мира, не успевшей преобразоваться в здешнюю материю, и потому ты пока существуешь как материальное тело, но твой мозг уже выдает ложь за правду, мнимое за действительное, а твои рецепторы молчат, ибо им просто нечего ощущать.
– И… и что же мне делать?
Саша была сражена сказанным. Она верила и не верила одновременно, хотя и не все поняла. Но суть уловила: скоро, если все оставить как есть, ее не станет, и от нее останутся одни бездушные формулы. А формулой, пусть и очень сложной, Саше становиться вовсе не хотелось.
– Сопротивляться! Осознать, почувствовать невидимую связь, нащупать нужные ниточки и дергать за них на свой лад, образно выражаясь.
– Но если стен на самом деле не существует, почему вы не сбежите?
– Ты так ничего и не поняла, – с горечью в голосе пробормотал англичанин. – Они существуют, пока существует Закон – именно он ограничивает мои возможности, и я не в силах изменить его. Закон не позволяет мне отринуть стены, пусть я и понимаю рассудком, что их нет. Но Инженеры не скованы рамками Закона, они находятся над ним, и могут менять его, конечно, до определенных пределов – Инженерами тоже управляет Закон, только высшего порядка. Но есть и еще одно: побег для меня бессмыслен – куда бежать, и зачем? Я давно утратил вкус жизни, лучше уж в тишине и покое медленно раствориться в бытие. Пусть это будет карой за совершенные мной грехи.
Англичанин замолк, а Саша все ожидала, когда же он продолжит говорить. Но Френсис молчал, погрузившись в себя, и девочка не решилась его побеспокоить. Она долго обдумывала сказанное англичанином, пытаясь понять, что же ей следует предпринять. Понять связь можно, но ощутить ее, да еще какие-то формулы – поди разберись, что к чему!
Сон… Если она спит, то нужно постараться проснуться. Саша ущипнула себя – больно. Значит, она не спит. А вдруг спит? Саша не помнила, приходилось ли ей ощущать боль во сне. Страх ощущала, радость, горе – но все это лишь нематериальные, выражаясь языком Френсиса, ощущения, чувства. Боль же – нечто физическое.
Саша вспомнила, как однажды ей приснился кошмар, и она проснулась, вскрикнув. А после боялась заснуть, ожидая продолжения страшного сна. И тогда ей пришло на ум, что можно придумать хороший конец сна, совсем нестрашный и смешной. Она так и поступила, обратив кошмар в шутку, и ей и вправду приснился совсем другой сон. Выходит, снами можно управлять, и потому стоило попробовать.
Подобные размышления придали девочке уверенности в собственных силах. Саша закрыла глаза и постаралась нарисовать в голове мрачную камеру с ледяными стенами. В камере не было ни окон, ни лежанок, ни даже кучи прелой соломы – голый пол, и ничего больше. Вот тут, на полу, совсем рядом, сидит худой, изможденный человек, разочаровавшийся в жизни. Его осунувшееся лицо с запавшими глазами ничего не выражает. Узник уверен в тщетности Сашиных попыток выбраться на волю, он сидит здесь очень давно и знает, что стены реальны. Но это не так. Стены ему лишь кажутся, так же, как многие люди живут в стенах собственных страхов, предубеждений и неверия, боясь шагнуть за них. А ведь за ними прекрасный солнечный мир, полный счастья и радости!
Саша вытянула перед собой руки и сделала шаг, а за ним еще один, и еще. Стены перед ней не было, зато сквозь смеженные веки в глаза ударил яркий свет. Саша осторожно приоткрыла глаза. После кромешной тьмы, солнечный свет казался нестерпимо болезненным. Девочка прищурилась, смаргивая невольные слезы, и прикрыла глаза ладонью на манер козырька. Обернулась. Позади нее уносилась ввысь прочная каменная кладка дворцовой стены. Саша коснулась ее – теплая шершавая поверхность плохо отшлифованного камня казалась вполне реальной. Но ведь она только что прошла сквозь нее! Выходит, Френсис был прав: здесь нет ничего незыблемо-реального, только фантомы, невероятно реалистичные, но все же. Иначе как объяснить происшедшее? И достаточно было поверить в отсутствие стены, как она переставала быть монолитной, превращалась в призрачную преграду, хотя и продолжала оставаться стеной.
«Тебя на самом деле нет, ты – мираж», – сказала Саша стене и вновь коснулась ее пальцами. От легкого прикосновения по каменной кладке кругами побежали вязкие волны, но теперь пальцы не ощутили никакой преграды и вошли в камень, словно в пустоту. Саша отдернула руку, с замиранием сердца наблюдая, как затухают мелкие волны. Еще несколько секунд, и от них не осталось и следа. Можно было попробовать войти в стену еще раз – Сашу так и тянуло попробовать, – но девочка отступила от нее. Стена подождет, а англичанина Саша вызволит чуть позже. Нужно сначала оглядеться.
С этого бока дворца не было никакой растительности, лишь редкие, разбросанные тут и там кочки тонкой синей травы, похожие на макушки зарытых по уши голов. Все остальное пространство заполняли немыслимые нагромождения стеклянных и перламутровых кубов, шаров, цилиндров и более сложных фигур. Меж нагромождений отчетливой рыжей лентой вилась узкая тропка.
Саша на цыпочках пошла по тропинке. Двигалась она практически бесшумно, лишь под ногами едва слышно шуршали и поскрипывали крупные песчинки. Вокруг не было ни души, но это вовсе не означало, что за девочкой никто не наблюдает. Поэтому Саша, осторожничая, то и дело скрывалась за геометрическими скульптурами и долго вслушивалась в тишину, однако кроме шума воды в фонтане больше ничего не услышала.
Спустя несколько минут девочка вышла к высокому бортику одного из средних каскадов фонтана. Склонившись над водой, Саша опустила руку и поводила ей. Вода в фонтане оказалась на удивление чистой и прозрачной, через ее толщу можно было разглядеть тонкие нити водорослей, прилепившихся к бортикам фонтана, и дно, устланное разноцветной галькой. Саша улеглась на бортик. Хотелось увидеть рыбок – в таком фонтане обязательно должны водиться рыбки, если и не золотые, то хотя бы обычные караси! Рыбок, к сожалению, в фонтане не оказалось, сколько Саша ни вглядывалась в волнующуюся водную гладь. Зато девочка заметила другое живое существо, плещущееся в воде несколько в стороне, под сверкающей гладью водопада предыдущего каскада. В существе, скрытом ломким жидким стеклом водопада, Саша не сразу признала пажа. Спрятавшись за ноги ближайшей статуи, Саша долго наблюдала за Шестеркой.
Паж вдохновенно отфыркивался, бил руками по воде, нырял и кувыркался. Затем он выбирался на бортик, бежал наверх, плюхался в воду и скатывался вниз, несомый бурными струями воды. Забава была преотличная, Саша и сама бы с удовольствием поучаствовала в ней, если бы не одно «но», даже два: во-первых, она на вражеской территории – так ей представлялось, – а во-вторых, плескаться с таким врединой, как Шестерка, нисколько не хотелось. К тому же паж в любой момент мог заметить Сашу.
Не желая испытывать судьбу, девочка вернулась на тропинку и заспешила обратно к дворцовой стене – нужно было вызволять из камеры англичанина.
Когда Саша почти добралась до группы скульптур, сзади донеслось шлепанье мокрых босых ног – паж выбрался на бортик. Девочка шмыгнула за куб с вросшими в него шарами разных размеров и затаилась. Выждав немного, Саша осторожно выглянула из-за куба. Шестерка неторопливо застегивал рубаху, в сторону скульптур он не смотрел.
Решив, что паж ее не заметил, девочка припустила со всех ног дальше. Добежав до стены, Саша потратила некоторое время, отыскивая место, где вышла из камеры, а потом шагнула в стену и скрылась в ней. Запоздало пришла мысль, что Шестерка все-таки мог схитрить и выследить ее, но теперь точно ничего не изменишь.
– Ты вернулась! – воскликнул англичанин, вскочив с пола, как только Саша вновь окунулась во тьму камеры. – Значит, у тебя получилось.
– Да, – коротко ответила Саша и протянула англичанину руку. – Пойдемте, я вас выведу.
– Мне? Идти с тобой? – почему-то удивился Френсис.
– Разве вы хотите остаться здесь?
– Я не знаю… не думал об этом… и как-то привык уже.
На англичанина напало странное косноязычие. Он стоял и мямлил, словно не мог решиться покинуть мрачный каземат, давно ставший ему домом.
– Пойдемте, – настойчиво повторила Саша и, нащупав мягкую, вялую ладонь мужчины, потянула его за собой.
– Но стоит ли… – продолжал упрямиться Френсис, хотя и покорно плелся вслед за девочкой. – Да и что я там буду делать? А тебе следует бежать, и как можно скорее.
– Мы убежим вместе.
– Нет, не получится. Мне уже некуда бежать, – окончательно сник англичанин. – Для меня нет возврата.
– Все равно вам тут нечего делать. – Саша вошла в стену, продолжая тянуть за собой англичанина, но тот вдруг остановился. – Ну же, чего вы?
– Я боюсь. Я очень давно не видел солнца.
– Сейчас увидите, – пообещала Саша. – Идемте.
– Ну хорошо, – вздохнул англичанин и, затаив дыхание, сделал еще шаг, последний. Резкий солнечный свет полоснул по глазам.
– Солнце! – воскликнул Френсис, падая на колени, и хрипло засмеялся. – Я вижу солнце.
– Тс-с, зачем вы так кричите? – Саша приложила палец к губам. Англичанин выглядел совсем таким, каким она его представила, только глаза были не запавшими и утратившими блеск, а вполне живыми и подвижными.
– Прости, я не смог сдержаться, я не верил, что когда-нибудь покину изолятор, – взахлеб произнес англичанин. Его переполняли чувства и ощущения, которых он был лишен много-много лет.
– Ага, я так и знал! – раздался совсем рядом знакомый голос, и Саша поспешно обернулась. Рядом с одной из геометрических абстракций с видом победителя, на широко расставленных ногах стоял Шестерка. – Ты все-таки сбежала, противная девчонка. И еще выпустила преступника. Я сейчас все Им расскажу, так и знай!
– Ничего ты им не расскажешь, – всерьез разозлилась Саша на пажа.
– Ха, а кто мне помешает, ты, что ли?
– Я. – Саша выбросила руку, и указательный палец уперся мальчишке в грудь. – Статуя.
– Ой-ей-ей, – запоздало опомнился Шестерка и хотел скользнуть за массивный цилиндр, но ноги его внезапно превратились из живых в мраморные. – Помогите! – закричал он. Мраморная белизна быстро пробиралась все выше и выше, а Саша прямо-таки наслаждалась местью, за все. – Спаси…
Шестерка не успел закончить. Мальчишки больше не было – рядом с цилиндром стояла блестящая мраморная статуя пажа, какие раньше в садах любили устанавливать богачи.
