Лана Мэй
Закат Ярила
Вокруг домов чисто и пусто: неудивительно, все ведь ушли на праздник. Деревня показалась Пересвету довольно крупной – количество дворов говорило само за себя. К тому же, за ними стояли амбары с зерном. Деревянные строения на высоких толстых ножках с зазубринами. Жителям нужно много еды, чтобы прокормить семью, а значит, и народу тут не мало. Ну, судя по тому, что Пересвет видел на поляне, так оно и есть. А улица всего одна, как и дорога. Широкая и длинная. К домам от неё отходят узкие дорожки. В самом сердце деревни большая поляна наподобие городской площади. Позади поляны невысокий загон, в котором мирно пасётся мелкий домашний скот – козы, овцы и прочая живность.
Вокруг загона неспешно расхаживают кошки с довольными мордами. Одна из них прыгнула на забор, подняла гладкий серый хвост и стала расхаживать взад-вперёд. Скот на неё внимания не обращал. Внезапно со стороны крайней избы вылетел огромный рыжий пёс. С громогласным лаем он помчался на кошку, и та ощетинилась, вцепилась когтями в деревянную балку и шипит. Пёс хотел за ней прыгнуть, но вес не позволил. Тогда он принялся гавкать с земли. Кошка размахивала лапой с выпущенными когтями, чтобы его отпугнуть, и была настроена крайне решительно.
Пёс показался Пересвету знакомым. Нет, раньше он его точно не видел, но в дебрях памяти начали всплывать смутные обрывки: «рыжий пёс…где-то я это слышал совсем недавно…». Тут его осенило – так это может быть Волк, которого мужик из леса искал. Пересвет крикнул:
– Волк! Ко мне!
Услышав знакомое имя, пёс прекратил лаять и обернулся на зов. Пересвет ещё пару раз выкрикнул его кличку, и лишь тогда рыжий здоровяк медленно побрёл к нему и уселся в ногах, вывалив изо рта длинный розовый язык.
Пересвет ласково, но не без опаски, потрепал собаку по загривку.
– Я хозяину твоему обещал тебя с собой взять, если встречу. Пойдёшь?
Пёс, как будто в ответ дёрнул мордой и подался вперёд, чтобы человек его погладил. Не кусается, можно и приласкать. Когда с ласками было покончено, оба запредельца стали ходить по деревне с намерением лучше её узнать. Стопы настолько замёрзли, что холода Пересвет уже не чувствовал. Тихие домишки смотрелись в солнечный день как-то особенно жутко – Пересвет сразу вспомнил газетные статьи о проклятых деревнях и городах-призраках. Мозг отказывался мыслить логически, подставляя ему новые и новые картинки из старых журналов. «Это сон…Я всё равно сплю. Могу делать здесь всё, что хочу», – думал Пересвет, шагая вдоль бревенчатых домов по сухой холодной земле. Жухлая трава неприятно щекотала грязные ступни, но он не останавливался, чётко решив для себя изучить это странное место, пока не вернулись люди.
За ним брёл Волк, весело повиливая хвостом. На отшибе Пересвет увидел сооружение для просушки и хранения зерна. Оно походило на бревенчатый высокий парник, только без плёнки, один каркас. В центре него располагались копчёные камни, видимо, служившие печкой. Огоньку бы, погреться, думал Пересвет, глядя на остатки тёплой роскоши. От земли тянуло холодом, а значит, пора возвращаться к дому старейшины, не то простуды не миновать. Тут аптеки нет, волшебную таблетку не выпьешь. Даже во сне ему болеть не хотелось. Здравое решение влекло молодого человека в сторону неотёсанного великана, который высился неподалёку от главных ворот.
Чем ближе подходил, тем сильнее волновался. Сердце буквально выпрыгивало из груди, когда Пересвет дошёл до низенькой дверцы.
– Волчок, жди меня здесь. Понял?
Пёс на его команду дружелюбно вильнул хвостом и высунул влажный язык, глядя добрыми глазами на временного хозяина.
Пересвет прислушался. В светлице кто-то оживлённо разговаривал. Или даже не разговаривал, а спорил: несколько грубых мужских голосов перебивали друг друга, то и дело повышая тон. Стоит ли заходить?
Скромностью делу не поможешь. Он набрался храбрости и, превозмогая тугой комок в горле, постучал в маленькую добротную дверь. Голоса затихли. Пересвет ждал какого-то сигнала.
– Днесь я всякому требен, – проворчал старческий голос из-за двери. – Входи, мил человек! Комоедицу ужо справили?
Пересвет, не отвечая, отворил дверь и, согнувшись пополам, зашёл, едва не стукнувшись головой о притолоку. В светлице его встретили несколько удивлённых пар глаз. Пересвет бегло обвёл взглядом помещение: тёмная просторная комната с крохотным продолговатым окошком возле небольшой каменной печки с примесью глины, топившейся, что называется, по-чёрному. Этот своеобразный камин сейчас горел, рассеивая скопившийся вокруг мрак. От него исходило долгожданное тепло. Над высоким потолком и у стен развешаны косицы чеснока и веники из душистых сухих трав совершенно неизвестного Пересвету назначения. На полках глиняная утварь, в углу объёмистая бочка, видно, с соленьями на зиму. Окончательно смутили молодого человека застеленные шкурами лавки вместо удобных кроватей. Изба обставлена скудно, но люди ведь живут как-то, не жалуются. Было похоже, что здесь предполагалось два этажа. Второй этаж оставляли под полати, чтобы тепло от печи шло вверх и согревало хозяев во сне. Но полатей почему-то не было. Увиденное совсем не походило на современные дома, да даже на старинные избы с резными наличниками.
Посреди светлицы широкий деревянный стол и длинные лавки. На нём догорает лучинка в кованом светце. Во главе стола седой старик в шерстяной рубахе. На поясе у него висит небольшой кожаный мешочек, сухие ноги покрывают полотняные штаны, обмотки и новые лапти. Рядом лежит искусно выделанный деревянный посох, а на плече важно сидит охристо-бурая сова с огромными жёлтыми глазами и чёрными перьями у основания клюва. Птица размером меньше вороны, но взгляд у неё злее, чем у хищника: так и впилась бы в лицо пришельца. Но сидит недвижно, смотрит. Вокруг стола четверо добрых молодцев – все, кроме одного, как на подбор дюжие, и лица у них мрачнее тучи.
Старик мягко погладил длинную серебряную бороду, глянул на Пересвета, и сказал:
– Запределец, по тростинам золотым на носу вижу.
Пересвет уверенно поправил очки и серьёзно ответил:
– Сплю я, дедушка. Вот и видится всякое…
Мужики непонимающе переглянулись, а старик спокойно сказал:
– Коли б спал, давно б пробудился.
– Почему?
– Ведаешь, что спишь. А кто ведает, тот скорёхонько пробуждается.
Пока Пересвет думал, что это значит, из-за стола поднялся самый суровый и высокий мужик. В синих глазах сверкала ярость. Он сжал в кулаки широкие ладони и глянул на незваного гостя: ноздри раздувались, как у быка при виде красной тряпки.
– Не запределец энто. Тать. Повадился к нам один, кур ловит похлеще лисиц. Не он ли?
Старик прищурился и обернулся к остальным мужикам:
– Ну-ка, Радим, Мураш, распознайте, кто пред нами – тать, аль честный человече.
Он выразительно посмотрел на Пересвета. Тому ничего не оставалось, кроме как смириться с неожиданной проверкой. Здоровяк презрительно хмыкнул:
– Утвердимся, на куски порву.
Пересвет нервно сглотнул и потянулся к груди, но привычного галстука не нашёл, и стал теребить ворот платья, что дали бабы. Из-за стола встали два невысоких молодца: один поджарый, круглолицый, с вьющимися русыми волосами до плеч, а другой субтильный брюнет с прямым каре. Они обвели незнакомца пристальными взглядами и стали подходить ближе. Пересвет нахмурился, попятился назад. Худой неожиданно схватил его за запястье и начал внимательно рассматривать руку. Кудрявый в это время немигающим взглядом изучал лицо. Пересвет вздрогнул, но не вырывался.
Наконец, брюнет выпустил руку гостя и кивнул своему приятелю. Оба развернулись к старику. Чернявый сказал:
– Не тать он. Длани белые, землицы под ними нет, мозолей тоже.
– Лицо свежее, якоже и космы, – добавил курчавый.
Верзила недовольно на них глянул, мол, потом поговорим, и настороженно посмотрел на старика. Видно, проиграл он ему уже не в первый раз со своими догадками, и боится, что старший теперь его отчитает. А старик только растянул сухие губы в улыбке и позвал запредельца:
– Садись с нами, мёда испей. Ано сперва обмой ноги тёплой водицей, замёрз, поди.
Пересвет удивлённо вскинул брови и робко обвёл взглядом хмурые лица сидящих за столом. Ему не хотелось прерывать их важный разговор, но, если старик так хочет, нужно подчиниться, хотя бы из вежливости. Он сел на свободную лавку подле стены и взял пустую лохань, на которую кивком указал старик. Затем налил воды из ведра и кинул в лохань горячий камень, который валялся в печке. Вода быстро нагрелась. Обмывая ноги, Пересвету вдруг пришла в голову странная мысль: «а откуда я, собственно, знаю, как тут нагревают воду?», но додумать он не успел – на него нетерпеливо косились несколько пар глаз.
Тогда гость вытер ноги рушником, подошёл к лавке и сел на свободное место, рядом с другим богатырём. Тот ещё и слова не проронил, только сверлил незнакомца тяжёлым взглядом. У этого мужчины волнистые рыжие волосы до лопаток и густая длинная борода цвета водопроводной ржавчины. А тело массивное и мускулистое.
Старик красноречиво глянул на самого дюжего из четвёрки мужика. Того самого, который не верил Пересвету. Насупив густые светлые брови, он нехотя налил в пустую деревянную кружку, прихваченную железным обручем, тёмный напиток из глиняного кувшина. Грубой мозолистой ручищей мужик сдавил посуду, подошёл к Пересвету и с громким стуком поставил её перед ним, расплескав при этом часть содержимого. Старик с досадой покачал головой. Верзила ответил ему тяжёлым взглядом из-под бровей и неторопливо вернулся на своё место. Пересвет дрожал, словно заяц перед лисьей пастью.
– Знакомиться будем, мил человек? – спросил старик настолько благодушно, что волнение Пересвета немного поутихло. – Аз есмь старейшина племени, волхв Ведомир. А энто, – старик любовно почесал узловатым пальцем брюшко совы, что мирно сидела у него на плече, – Дарко, верный мой друже.
Пересвет не притронулся к напитку, только слегка наклонился, чтобы понюхать: медовухой пахнет, кисло-сладко так, приятно. Но пить не стал, уж больно грозно смотрел на него верзила с другой стороны стола. Стало ясно, что нужно ответить старику. Он произнёс как можно более твёрдо, хотя голос и подрагивал:
– Пересвет Олегович Дивеев. Родился и вырос в Москве. Так сказать, стольном граде. Живу в двадцать первом веке.
– Москве? – переспросил кудрявый молодец.
Его друг, худощавый брюнет, удивлялся другому и подозрительно прищурился:
– А чего нарекли так? Уж больно длинно.
Старик поспешил ответить на вопросы за гостя:
– Остолбени! Глаголить надобно, егда мысль правая есть. А попусту языком чесать неча. Слыхали, что мил человек молвил? Из грядущего он прибыл. Там и град стольный, и нарекают ребятишек по-иному. Думайте, прежде чем вопрошать.
Молодцы пристыженно понурили головы и беспомощно опустили плечи. Здоровяк гордо провёл ручищей по наполовину лысой голове со свисающей на бок прядью соломенных волос, и снова встал. В одном ухе у него блестела в свете лучины небольшая золотая серьга. Теперь Пересвету представилась возможность рассмотреть его и других мужиков лучше. Страх-то отступил. Каждый наряжен в тёмные шерстяные рубахи без ворота с кожаными ремнями и железными узорчатыми бляхами, на одном плече застёгнут металлической фибулой плащ, отороченный овчиной, а ноги покрывают холщовые штаны и кожаные сапоги, ремешком перевязанные на щиколотке. Головы у всех, кроме здоровяка, охвачены металлическими обручами. Волхв махнул рукой в сторону свирепого воина:
– Энто стратиг наш, Колояр.
– Воевода? – сообразил Пересвет, меняясь в лице. Он вдруг ясно понял, с кем имеет дело. И больше предпочёл не лезть с расспросами, оставляя слово за волхвом.
Колояр бросил на запредельца полный ненависти взгляд, а потом с нескрываемым раздражением перевёл его на старейшину:
– Ведомир, неча с ним языками чесать. У нас дело сурьёзное.
– Я здесь решаю, с кем глаголить! – прикрикнул на него старик. – А ты, Колояр, обожди. Покончим с энтим делом, за иное примемся.
Стратиг присел. В светлице наступила гробовая тишина, только потрескивал костерок в печи, да лучина на столе. Витязи обменялись тяжёлыми взглядами и уставились на запредельца. Пересвет, от греха подальше, с надеждой глянул на Ведомира. Старик успокоился, морщины суровости на лице распрямились, и он приветливо обратился к молодому человеку:
– Как в мир вышел, Пересвет?
– В деревню-то? – понял запределец, – Две весёлые женщины вывели. И одежду дали, кроме обуви.
Колояр вдруг бесцеремонно вмешался, несмотря на предупреждение старого волхва:
– Горазд он злочинства чинить. Колдун, небось, аль нечисть Навья. Стащил одёжу у баб, и покамест люда нет, в деревню пришёл.
– Полно тебе, Колояр, – осадил его старик. – Спесь свою поубавь. А я, кажись, ведаю, кто тебя к нам провёл. Да не суть…
Пересвет удивлённо приподнял брови и вопросительным взглядом обвёл сидящих за столом молодцев. Волхв заметил это и с добродушной улыбкой сказал:
– Воины наши. Рыжий, яко светило – надёжа Ярополк, десница Колояра, – при упоминании своего имени, на лице сурового здоровяка не дрогнул ни один мускул. – Кудрявый – Радим, а с ним Мураш, самый хвилый, на дюжего не тянет, зато головастый.
– Кого это ты, старче, хвилым нарёк? – возмутился брюнет, недовольно поглядывая на старика.
– Ну-ну, будет тебе, насупоня…Я ж не браню, – отмахнулся тот с морщинистой улыбкой.
До того смирно сидящий за столом Колояр вдруг поднялся и уставился суровыми очами на Пересвета, отчего запределец побелел, как лист бумаги для принтера. Военачальник грозным голосом пробасил:
– Не рады тебе здесь, чужак. Ступай восвояси, по-добру прошу.
Волхв смерил его недовольным взглядом и тоже поднялся с насиженного места:
– Колояр, негоже так с гостями баять. Уймись, покуда ноги ещё держат.
– Угрожаешь мне? Мне, свому стратигу?! – дюжий молодец сверкнул глазами на старика, но тот и бровью не повёл. – Пеняй на себя, ежели в Навь за ним уйдёшь, старче.
Колояр резко занёс лапищу над столом и стукнул кулаком по дереву так, что оно едва не раскололось. Играя желваками, мужчина неспеша прошёл мимо Пересвета, искоса бросил на него тяжёлый взгляд, и вышел на улицу, с громким хлопком притворив за собой дверь.
В светлице повисло неловкое молчание. Воины, включая сурового Ярополка, переглядывались с видом нашкодивших подростков, и как-то недобро смотрели на гостя. Ведомир отстранённо чесал пушистое брюхо Дарко, что сидел на его плече и жёлтыми глазищами смотрел на Пересвета. Наконец Радим сдавленно произнёс:
– Послушал бы его…Медлить нельзя, дело у нас сурьёзное.
– Поделом, – ответил Ведомир будничным тоном. – Чего он взбеленился?
Мураш повёл чёрной бровью и с нескрываемым раздражением ответил на, в принципе, не требующий ответа, вопрос старика:
– Бережёного боги нежат.
И вмиг переменился Ведомир в лице: на морщинистом высоком лбу пролегла ещё одна складка – волхв задумался. О чём, никто не знал, говорить он не выказывал никакого желания, только смотрел в затухающее пламя каменной печи и сжимал длинный посох.
– Ярополк, – обратился волхв к рыжему воину, – ступай принеси дров. Подсоби старику. И этих с собой возьми. Потолковать мне с запредельцем надобно.
На его просьбу Ярополк коротко кивнул, встал из-за стола, и взглядом велел соратникам идти за ним, во двор. Оба поспешили выполнить молчаливый приказ, но Мураш напоследок с укором заглянул в глаза Ведомиру. Действия молодцев казались Пересвету немного пугающими, и по этой причине он вздохнул с облегчением, как только троица скрылась за низкой деревянной дверкой. Волхв обвёл тяжёлым взглядом комнату и остановил мутные очи на сгорбленной тощей фигуре за пустым столом. К напитку Пересвет так и не притронулся. Он набрался храбрости и сказал:
– Теперь, когда со знакомством покончено, я прекрасно осознаю, куда попал…Нет, чёрт возьми! Я в тупике! Может, объясните, что к чему?
– Отчего ж не объяснить? – старик лукаво ему улыбнулся. – Ты, Пересвет, в деревне нашей. Боги нарекли её Любозень. Живём мы подле реки Ягоды. Избы наши обращены к ней, родимой. Лес окрест зовётся Кудесье. В нём-то она и протекает. Правда, малость вглубь пройти надобно, место у нас такое, неудобное. Зато Матушка-Земля даёт знатный урожай.
Пересвет напряжённо свёл брови на переносице, стараясь осмыслить информацию, которую вылили на него сейчас, как ушат холодной воды. Снова. От внимательного взгляда старика это не укрылось.
– Твоя среча, добрый молодец. Попади ты к соседям нашим, стезя была б едина – в Навь. Испужался воинов Любозени?
– Зришь в корень, старче, – не без доли сарказма ответил Пересвет.
– Ведаю, об чём узнать жаждешь: отчего баешь по-нашему.
– Откуда ты…, – искренне удивился Пересвет, – Верно. Половину слов я не понимаю, конечно, но всё-таки многие похожи на слова из моей эпохи.
– Перетолмачить могут токмо боги. Слава Роду Всевышнему, даруют они ваш язык нам и наоборот. Докамест ты не пришёл, так и было. Услыхал я, как баешь, диву дался. Иные запредельцы с нами глаголили токмо по-нашему. А ты сбил меня с панталыку.
– То есть?
– Выходит, Пересвет, оказия случилась у наших богов. Баешь на двух языках теперича. И нас понять в силе.
До запредельца дошло, что всё это похоже на сбой в работе программы-переводчика: половину переводит, как положено, а половину коверкает. «Глюк, в общем», – с досадой заключил для себя Пересвет. Его непривыкший к из ряда вон выходящим случаям мозг судорожно пытался сообразить, как произошло перемещение, и что сделать, чтобы вернуться в родной век. Из раздумий Пересвета вырвал мягкий голос старика:
– Вызволим, соколик. Покумекать надобно…А ты покамест здеся останешься, в избе моей.
– Семье не помешаю? Неудобно как-то…, – Пересвет обвёл неуверенным взглядом просторную избу.
– Я один живу. Род волхвов наследков не имеет. Оставляю тут запредельцев, ежели нагрянут.
Пересвет встрепенулся, услышав о других коллегах по несчастью.
– И многие здесь жили? – с интересом спросил он. – А главное – куда ушли?
Старик нахмурился, погладил густую бороду, и снова заглянул в глаза гостя с едва уловимой тоской. Сейчас Пересвет успел лучше рассмотреть эти покрытые пеленой увядания глубины мудрости, сокрытой в веках: на серых радужках старческих глаз плясали мелкие чёрные точки, делая взгляд волхва потусторонним, словно не от мира сего.
– Не ведаю, – в его словах сквозила грусть, но глаз не отвёл, смотрел долго, не мигая. – В один день пробуждался, а их нет. Обходили с молодцами Любозень, на еланке были, окрест Ягоды – да так и не сыскали…
Пересвет задумался, почесал светлый затылок и спросил:
– А домой путь они нашли? Ты помог им хоть чем-то?
– Я – нет. Боги помочь в силах. Жаль токмо, что сердца ихние оказались черны, аки вороново крыло. Не сыскали они богов, да затерялись.
– Боги? Не пойму я тебя, старче.
Гость опечалился и пришёл в смятение – он считал себя недостойным, таким же чёрным, как пришельцы, подобные ему. Неспособность что-либо изменить в умах людей доказывала, что он бесполезен. Пустой человек. Но хотя бы зла не вершил, и то ладно. Старейшина будто прочитал всё то, что острыми когтями оставляло кровавые борозды на сердце запредельца, по-отечески улыбнулся и негромким голосом ответил:
– Средь подлецов, слепцов да глупцов всегда сыщется добрый человек.
– Опять загадками говоришь, – Пересвет усмехнулся.
– Сызнова баять понапрасну не стану. Слух за дверью…
Не разобрав смысла слов старика, Пересвет глянул на дверь: она оставалась неподвижной и совсем не скрипела. Волхв со вздохом, полным огорчения, опёрся немощными руками на шероховатую поверхность стола и встал. Лавка под ним качнулась, посох покатился в сторону. Дарко вдруг захлопал бурыми крыльями и закричал «кьяв-кьяв-кьяв», устремив золотистые глазища на важную для хозяина вещицу. Не успел Пересвет двинуться с места – хотя соблазн помочь был велик, – как Ведомир ловко извернулся, нагнулся и схватил посох в нескольких сантиметрах от пола. Сова тут же успокоилась и продолжила чинно восседать на плече хозяина. Одного Пересвета эта сцена удивила пока больше, чем всё, что он видел по прибытии. Старейшина распрямился, сжал покрепче посох и, довольный собой, посмотрел на гостя.
– Дивишься?
– Не то слово…
– Мыслишь: старче, мол, а вона как управляется, – он самодовольно усмехнулся, – Осталась в дряхлом теле ещё сила волховская, кой-чего могу.
– Да…, – восхищённо протянул Пересвет, – Удивил, так удивил. Я было хотел сам кинуться за посохом, а тут…
– Молодцы наши в скорости воротятся. Ступай за ними, молви, с разговором мы покончили.
– И что решили? – спросил запределец, сам не ведая, о чём думает этот удивительный старик.
– Остаёшься ты, Пересвет, у меня, до поры, покамест путь домой не сыщешь.
– Спасибо, что не выкинул. Похоже, мне тут многие не рады.
– Ну, ступай.
Пересвет стал переминаться с ноги на ногу, неуклюже поправил очки на переносице, и отвёл робкий взгляд в сторону пустых кружек. Идти к двери не спешил.
– Не съедят они тебя. А ежели что, я им устрою поле брани, – старик ему ободряюще улыбнулся и потряс в воздухе сухоньким кулаком.
Сомнения всё ещё одолевали Пересвета, но он решил довериться этому доброжелательному и гостеприимному старичку. Неуверенной походкой запределец двинулся к единственному выходу из высокой избы. Не обернувшись, он толкнул ладонью дверь и покинул светлицу. Деревня встретила ослепляющим светом солнца и треском дров, разрубаемых тяжёлым топорищем.
Когда глаза привыкли к свету, Пересвет сложил руку козырьком и всмотрелся в даль: недалеко от дома, по левую сторону, стоял массивный пень. На пне колол дрова суровый стратиг, а рядом, поставив пень меньшего размера, рубил Ярополк. Вокруг них суетились Мураш и Радим – у них в руках топоров не было, зато были свежие поленья. Колояр сразу обратил внимание на гостя и метнул в него испепеляющий взгляд. Его друзья с поленьями тут же загородили собой вид на живую мишень и с глуповатыми улыбками стали что-то говорить здоровяку. Он занёс топор и стукнул так, что вместе с поленом расколол мощный пень. Мураш с Радимом побросали свой груз на землю и выставили руки, пытаясь усмирить пыл здоровяка. Ярополка же ничуть не трогало всё, что происходило правее от него – он размеренно колол дрова, не удостоив соратников и мимолётным взглядом.
Невысокий рост Мураша и Радима с лёгкостью позволил Колояру смотреть поверх их голов прямо в глаза Пересвета. Сердце запредельца пропустило удар и упало куда-то под селезёнку. Он нервно сглотнул. В голове ещё звучали слова старика, когда Пересвет сделал несмелый шаг навстречу бывалому воину.
Молодцы разом обернулись и с мольбой посмотрели на излишне храброго гостя. Их красноречивые взгляды говорили «вернись, не ходи сюда», но он решил, что надо действовать так, как велел мудрый волхв. С детства всё, что говорили Пересвету родители, в итоге шло ему на пользу: занятия танцами, спорт, логические игры, туризм. Он знал, что когда-нибудь ему это пригодится, и от советов старших никогда не отказывался. Поэтому сейчас слово мудреца, как и заветы родителей, было для него единственным законом в неизвестном мире прошлого. Только Ведомир любезно предложил ему пожить в своём доме и, если бы не настойчивый вояка, даже не стал бы его проверять. Пересвет ступал босыми ногами по мёрзлой колючей почве. О лаптях попросить забыл. Не кривя душой, он собирался вселить в новых знакомых хотя бы каплю доверия к нему.
Колояр нахмурил брови. Его друзья поняли намерение гостя и развернулись к военачальнику. Тот встряхнул выбритой головой: русая прядь взмокла и прилипла к лысому черепу. Дюжий воин, не отрывая свирепого взгляда от запредельца, захватил топорище и с силой рванул вверх. На оглушительный треск древка обернулся даже Ярополк. В руках военачальника осталась рукоять, а железная головка с кусками щепы осталась торчать посреди расколотого пня. Ошарашенные взгляды всех, кроме самого витязя и Ярополка, сошлись на сжатой до побеления костяшек пальцев руке военачальника. И только он собирался сделать шаг навстречу Пересвету, как на его плечо легла такая же широкая грубая рука.
– Не стоит он того. Остынь.
После этих тихих, но достаточно громких для него слов, в глазах Колояра мелькнуло удивление. Он через плечо обернулся, чтобы убедиться: за ним стоял Ярополк. Рыжий воин свёл отливающие бронзой брови и легонько сжал мускулистое плечо друга. Тот напрягся. Затем Колояр повёл плечом и сбросил накрывшую его руку, а после отвернулся и устремил синие, бездонные очи в земную твердь. Останки топорища выскользнули из руки военачальника и с глухим стуком ударились о тёмную почву.
Изумлённые взгляды Мураша и Радима буравили воина, пока он не поднял голову. Пересвет решился подойти, как только удостоверился, что опасность миновала. Он спросил:
– Я успел впасть в немилость?
– О, боги…, – устало протянул Мураш, – Молчи, покуда цел.
– Нет уж, потрудитесь ответить. В чём я провинился перед тобой, Колояр?
Военачальник безмолвствовал. Он только подивился наглости запредельца, посмотрел на него через щелочку между боевыми товарищами, и сделал пару твёрдых шагов навстречу. Радим молча запротестовал, плотнее прижимаясь к плечу Мураша, но брюнет уже не был против. Колояр без особого труда раздвинул молодцев и пошёл на Пересвета, всем своим видом выказывая презрение к дорогому, по мнению старче, гостю.
Со стороны леса вдруг послышались весёлые песни и струнная музыка с красивыми переливами. К ним тотчас добавились дудки, наполняя музыку задором и молодецкой удалью. За широкой спиной военачальника Пересвет сумел разглядеть пятый, незнакомый ему, силуэт. Запредельца слепило солнце, поэтому сначала он не разобрал, кто именно там стоит, но этот человек был явно выше его предполагаемого обидчика. Силуэт громогласно спросил, оповещая четверых воинов о своём присутствии:
– Кого это к нам нелёгкая занесла?
Колояр остановился и словно врос в землю – ни шага вперёд или назад. Судорожно сглатывая ком в горле под пристальным взглядом здоровяка, сильно похожего на донских казаков, Пересвет наклонил голову в сторону, чтобы рассмотреть говорящего. Между тем Ярополк, спокойный, как колосок на ветру, ответил за всех:
– Запределец. Неужто сразу не признал?
Фигура качнулась и направилась прямиком к Пересвету. Молча обогнув Колояра, перед молодым человеком встал дюжий муж в схожих с другими одеждах, ростом выше всех прочих. У великана светло-русая длинная борода и волосы до плеч, схваченные железным обручем. Словно выдолбленное из булыжника лицо изрыто ямками, как от оспы, неприятное и красное. А взгляд чистых голубых глаз такой тяжёлый, что кажется, может пригвоздить к земле за долю секунды. Возможно, это только иллюзия, которую наводят густые нависшие брови и широкий длинный нос. По крайней мере так думал Пересвет, когда мужчина предстал перед ним во всей красе. Витязь наградил его ещё более неприязненным взглядом, чем военачальник, и смачно сплюнул под ноги зепредельцу.
– Да как уж тут не понять…Чужака видать издалека. Рыло-то скоблёное, тростины энти золотые…Ещё один чужеяд пожаловал, – мужик говорил сквозь зубы, едва не выкрикнув последнюю фразу.
– Я не виноват…, – выдавил из себя Пересвет, и его голос затерялся в весёлых песнях деревенских людей, которые возвращались с праздника. Великан насмешливо приложил пятерню к уху и спросил:
– Чего? Глух я стал с возрастом. Изволь повторить.
Пересвету захотелось провалиться сквозь землю, чтобы навсегда скрыться с глаз этой недружелюбной шайки. Но он пересилил себя и, прочистив горло, ответил намного громче, чтобы услышали все:
– Не виноват, что к вам попал! Думаете, я сам захотел оказаться у чёрта на куличиках?!
Его резкое заявление озадачило не только великана, но и всех остальных, включая безмолвного Ярополка. Они округлили глаза и уставились на тощего и робкого, как считали ранее, блондина.
– Ты Любозень не брани, – сурово ответил ему Ярополк, – иначе богов разгневаешь, домой не воротишься.
Пересвет сконфуженно произнёс:
– П-простите, я не то имел в виду. Но, думаю, вы меня поняли. Нет моей вины в том, что я здесь.
Для большей убедительности он уверенно поправил очки и сцепил дрожащие руки за спиной, чтобы скрыть страх, от которого сердце стучало уже где-то в районе глотки. Голубые глаза внимательно изучали каждого воина из-под прозрачных стёклышек, но уже не бегали испуганно под их ответными, давящими взглядами.
– И энтого Ведомир приютил…Добрая душа…, – Радим со вздохом скрестил руки на груди.
– Ладно, боги днесь на твоей стороне, – снисходительно ответил великан по-прежнему суровым голосом. – Не трону я тебя. Как звать-то?
– Пересвет Олегович…, – запределец осёкся, вспомнив, что здесь длинные имена не в чести. Здоровяк насупился, выступил вперёд и, к великому удивлению Пересвета, легонько хлопнул его по предплечью.
– Ну, Пересвет, Олегов сын, гляди у меня…Ежели чего выкинешь – враз отправлю к праотцам.
– А сам не представишься? – голос запредельца дрожал, как осиновый лист на ветру.
– Я тебе не дуботолк, чтоб попусту имя выдавать.
– Так нам жить в одной деревне…Я хотел бы обращаться…
– Полно околесицу нести! – оборвал его на полуслове великан. Он посмотрел куда-то за спину Пересвета, округлил глаза и промолвил: – Эка зверушка, на Ярополка походит. Твой пёс?
Только сейчас остальные витязи обратили внимание на рыжего четвероногого друга и вперили тяжёлые взгляды в испуганное лицо Пересвета. Ну, вот и сказочке конец, подумал он, заметив полное непонимание со стороны новых знакомых.
– Мой, – робко кивнул Пересвет. – Его имя Волк. Встретил здесь, у загона. Он кошек гонял, вот, привязался.
Молодцы обменялись удивлёнными взглядами, пока великан рассматривал пса. Волк сидел на крыльце позади хозяина и дружелюбно вилял пушистым хвостом. Из приоткрытой пасти вырывался размеренный шелест дыхания, большие чёрные глаза блестели в свете высокого солнца. Он доверял людям. Всем, без исключения.
– Не боязно, Волком пса нарекать? – с усмешкой спросил витязь. – Они, звери энти, беду людям сулят. Особливо, ежели ярые, яко светило.
– Суеверия, – отмахнулся Пересвет. – Бьюсь об заклад, ни разу в вашей деревне не случалось ничего подобного.
Колояр оскалился:
– Псов бурнастых не водилось. Запредельцы животину не таскали…до тебя.
До того молча стоявшие Мураш и Радим вдруг оживились, посмотрели в сторону ворот деревни. Ярополк последовал их примеру. Колояр же буравил запредельца полным какой-то неистовой злобы взглядом. Дюжий муж, заслышав, как приближается весёлый гомон толпы, тут же забыл о собаке, ухмыльнулся и повернул светлую голову к соратникам:
