Джон Кризи
Ловушка для Барона
Глава 7
Без любви?
Эллингем медленно встал, поправил пиджак. Вторым его порывом была попытка стереть краску с лица. Женщина быстрым и ловким движением пригладила волосы, сняла ноги с кушетки. Но не встала совсем. Удивление, без признаков беспокойства, исчезло с ее лица, оно стало совершенно спокойным и бесстрастным – каким было во время вчерашнего вечернего визита. Чего нельзя было сказать о лице мистера Эллингема. Он стоял неподвижно с полуоткрытым ртом, ноздри напряженно раздувались. Вид у него был малопривлекательный и угрожающий.
Мэннеринг вынул из кармана пистолет и тут же положил его обратно.
– Убирайтесь отсюда, – произнес Эллингем не слишком твердым голосом. – Уходите.
– Мне показалось, вы хотели поговорить со мной на деловую тему, – сказал Мэннеринг.
Женщина взглянула на Эллингема. В этом взгляде не было ни любви, ни страсти – только холодный и ясный расчет. И, возможно, недоверие. Эллингем коснулся рукой своей прически, нервно облизнул губы.
Он сказал:
– Мы займемся этим позже, Мэннеринг.
Было видно, что он старается овладеть собой, но Мэннеринг заметил и другое: Эллингем явно боялся, не хотел продолжения разговора, не хотел, чтобы женщина знала о делах, которые они обсуждали.
– Жаль, – вздохнул Мэннеринг. – Боюсь, у меня больше не будет времени.
Он повернулся к двери. И, стоя сейчас спиной к Эллингему, он уже не опасался нападения. И был совершенно прав. Когда он широко открыл дверь и остановился в проеме – на всякий случай, если Майку все же придет в голову кинуться на него, – он услыхал сзади голос Эллингема:
– Сделайте для мистера Мэннеринга все, что он попросит.
– Слушаю, сэр, – пробормотал Претт.
Мэннеринг вышел в холл. Дверь позади него закрылась, было слышно, как ключ повернулся в замке. Мэннеринг закурил, похлопал рукой по карману, где было оружие. На всякий случай. Но Претт и так выглядел ошеломленным.
– Что… что вы хотите, мистер… э-э?..
– Сколько времени это продолжается? – спросил Мэннеринг, кивая на дверь.
– Э-э… около двух месяцев, – заикаясь, проговорил Претт.
– Кортни нанял Эллингема до всего этого?
– Да… да… задолго.
– Хорошо. Передайте Эллингему, чтобы он пришел ко мне в магазин… в магазин, а не на квартиру… сегодня после полудня. Если его не будет до пяти вечера, я делаю заявление в полицию обо всем, что произошло. И здесь, и в Челси, у меня в гараже… Есть у вас еще автомобиль, креме "даймлера"? Он мне не очень нравится.
– Да, сэр.
– Подгоните к подъезду, Я одолжу его у вас… Пакет с деньгами, а также со взрывчаткой можете не класть.
– Я сейчас же сделаю это, – сказал Претт.
Мэннеринг остался в холле один; он полагал, что теперь никто уже за ним не следит. Впрочем, он и не делал ничего предосудительного, просто стоял и размышлял. Из маленькой комнаты доносились голоса, ко он мог голову дать на отсечение, что на этот раз они не были воркованием и не перемежались поцелуями. Было ясно, что Эллингем пуще всего боится, как бы миссис Кортни не узнала о том, что произошло до ее появления в доме, и сделает все от него зависящее, чтобы предотвратить возможность этого. Следовательно, ей ничего не было известно о попытке продать коллекцию мужа или какие-либо отдельные драгоценности. И если Мэннеринг вознамерится ей сказать об этом, Эллингем попытается заставить его замолчать любыми способами – от подкупа до полного устранения. Сомнений тут быть не могло…
Мэннеринг открыл входную дверь, услышав шум подъехавшей машины. Майк в своем черном шоферском костюме выглядел чересчур мощным за рулем "остина-16". Он остановился у самых ступенек и вышел из кабины.
– Спасибо, Майк, – любезно поблагодарил Мэннеринг и сел за руль.
На Хаммерсмит-Бродвей Мэннеринг остановил машину рядом с газетчиком и купил все три вечерние газеты. В "Ивнинг ньюз" на первой странице большими буквами сообщалось: "ПОХИЩЕНА ДЕВУШКА, ЖИЛЬЦЫ ОДУРМАНЕНЫ". Ничего нового из этого сообщения он не узнал.
Из ближайшего телефона-автомата он позвонил домой. Лорна взяла трубку так быстро, что он понял: она сидит у телефона.
– Хелло. – Голос у нее казался спокойным.
– Много шума из ничего, – сказал Мэннеринг. – Прости, дорогая, я не мог освободиться раньше.
Лорна не отвечала.
– Послушай, я сейчас еду прямо в магазин. Если будут новости, сообщи мне туда, хорошо?
– Если исчезнешь и оттуда, – сказала Лорна, – предупреди меня, пожалуйста. Я не хочу опять сходить с ума от беспокойства.
– Ты не будешь, – пообещал Мэннеринг.
– Джон, не пытайся обмануть меня, – сказала Лорна. – Я сразу поняла по твоему голосу, что у тебя неприятности. Будь осторожен. Очень осторожен.
– Буду, – мягко сказал Мэннеринг. – Даю слово…
Магазин "Квинз" находился в Харт-роу, возле Нью Бонд-стрйт. Это было небольшое узкое помещение, обитое дубовыми панелями, на дверях которого само название было небрежно написано на узкой дощечке старинным английским шрифтом. Короткий переулок под названием Харт-роу был известен, пожалуй, только старожилам или истинным знатокам Лондона. Дальний конец его выходил на пустырь, где когда-то тесными рядами стояли старые дома и магазины. Они исчезли в войну после очередной бомбежки, и их останки – камни и щебень – сменил теперь зеленый газон.
В начале переулка магазины не были повреждены снарядами, только временем. Все они были небольшими и все в своем роде исключительными. Среди них "Квинз" также привлекал внимание многих ценителей и любопытных. В его витрине всегда было выставлено что-нибудь примечательное: на сегодняшний день – усыпанная бриллиантами шкатулка на черно-синем бархатном фоне. За шкатулкой, в полумраке, размещались всевозможные старинные вещи – казалось, разбросанные в беспорядке, но это был искусственный беспорядок. Само помещение магазина было довольно длинным, поэтому представлялось более узким, чем на самом деле.
Мэннеринга, когда тот вошел, встретил высокий седовласый мужчина.
– Добрый день, сэр.
– Привет, Родни. Как идут дела в магазине?
– Ничего такого, о чем бы вы не знали.
– Кто-нибудь спрашивал меня?
– Утром звонила женщина, сказала, что у нее к вам личное дело, она позвонит еще. Имени не назвала.
– Ага. А где Ларреби?
– В мастерской. Занимается полировкой.
– Пойду погляжу на него. Если кто-нибудь будет звонить, позовите меня, пожалуйста.
Он прошел в конец магазина, миновал небольшой служебный кабинет справа, через узкий с нависшим потолком коридор вышел к короткой крутой старинной лестнице. Все здесь, в "Квинзе", было старым – в том числе и потолок над лестницей, о выступы которого столетиями ударялись чьи-то головы. Мэннеринг привычно нагнул свою, пострадавшую уже сегодня, и начал подниматься наверх. Поднявшись, открыл дверь большой комнаты верхнего этажа, в которой складировалась мебель. Самая различная, но исключительно неординарная, о которой заботился и над которой колдовал Джошуа Ларреби. В комнате стоял запах политуры.
Ларреби отвел взгляд от крошечного комода времен регентства, который он сейчас полировал. У него было круглое лицо совершенно безгрешного человека, курчавые седые волосы и мягкий голос.
Джош Ларреби имел все основания быть благодарным и верно служить Мэннерингу. Что он и делал.
– Добрый день, мистер Мэннеринг.
– Устали заниматься этим делом? – спросил тот.
– Не слишком, сэр. Но если у вас есть для меня что-то другое в данное время, то я…
– Есть, и вам оно придется по вкусу. – Мэннеринг прикрыл дверь, уселся на край небольшого письменного стола. – Доходили до вас какие-нибудь слухи о жемчуге из коллекции "Карла", которая принадлежит Кортни?.. Ее не выбрасывали на рынок?
– Нет, сэр. Я бы сообщил вам об этом.
– Тем не менее такие слухи упорно ходят. Я хочу знать, предлагалась ли эта коллекция, кто в ней заинтересован и, наконец, кто – персонально – мог бы распространять подобные сведения.
Ларреби понимающе кивнул, лицо его было серьезно.
– И еще одно, – продолжал Мэннеринг. – Жена владельца, миссис Кортни, сейчас в Англии, но ее муж – за границей. Мне необходимо знать, говорила ли сама миссис Кортни где-либо об этой коллекции, и если да, то что именно. Если это не сможете выяснить, то узнайте хотя бы, с кем она видится… Ее знакомства, связи…
– Дело срочное? – спросил Ларреби.
– Чрезвычайно.
– Могу я взять себе в помощники одного друга или я не должен ни с кем делиться?
– Если ваш друг не болтун, пусть помогает вам. Все эти сведения будут хорошо оплачены. Но пускай держит язык за зубами. Никому не должно быть известно, кто стоит за расследованием.
– Мой друг абсолютно надежен, – произнес Ларреби с достоинством, даже чуть-чуть обиженно.
– Прекрасно, г – Мэннеринг достал пухлый бумажник, отсчитал двадцать фунтов, протянул Ларреби. – Не жмитесь, я дам больше, если нужно"
– Я постараюсь, чтобы вы платили только за достоверную информацию, – сказал Ларреби с вежливой улыбкой. – Я должен так понимать, что вас совсем не удивит, если некоторые из интересующих вас лиц окажутся… э-э… людьми не вполне достойными?
Мэннеринг хмыкнул.
– Просто мошенниками и аферистами! Они неплохо стукнули меня по голове сегодня утром.
Лицо Ларреби приняло самое благочестивое выражение.
– Я лично не слишком боюсь по отношению к себе подобных последствий, – сказал он, но затем в его глазах промелькнуло искреннее беспокойство. – Надеюсь, вы не очень пострадали, сэр?
– Сейчас уже все в порядке, – сказал Мэннеринг.
– Будьте осторожны. Очень осторожны…
"Они словно сговорились сегодня, – подумалось Мэннерингу. – Сначала инспектор Бристоу, потом Лорна, теперь Ларреби".
Он мысленно вернулся к недавним событиям.
Лорна права, считая, что Алисия Хилл не говорит всей правды. Да и зачем ей?.. Интересно, напугана ли она по-настоящему? Объясняется ее состояние длительным нервным стрессом или это умелая игра?.. Начались ее неприятности только с той минуты, как Найджел Кортни передал ей драгоценности, о существовании которых, по ее утверждению, она даже и не знала? Потому что не вскрывала пакет. Или она намеренно лжет, чтобы обелить Найджела?
И в какой степени подобная ложь может помочь ему?..
А где же сам Найджел? Известно ли полиции, что он закадычный приятель Алисии?..
В этой таинственной истории пока что ясны по крайней мере три вещи. Первая – что бриллианты украдены. Вторая – Тельма Кортни сама обратилась к нему, Мэннерингу. И третья – появился некто Эллингем. Исследуя все эти дорожки, можно, пожалуй, пересечься и с другими, еще неизвестными… Но существует и четвертое направление: нападение на Алисию и кража украденных ранее драгоценностей, а также связанный с этим испуг Найджела, что было явно видно – вернее, слышно – по телефону… В общем, сам черт ногу сломит…
Ну а что успел уже сделать он? – спросил Мэннеринг самого себя. И не без самокритичности резюмировал: пустил полицию по собственному следу, а также дал повод Эллингему не питать к себе особенно большой любви. Интересно, чего теперь ждать от него: новых яростных атак или попытки заключить союз?
Этот вопрос привел Мэннеринга почему-то к пятому предположению: тот факт, что один из бриллиантов, украденных Найджелом, оказался поддельным, говорит ли о том, что все остальные такие же?..
Его размышления прервал приглушенный звонок у двери магазина. Он услышал, как Родни сказал:
– Добрый день, мадам.
– Здесь мистер Мэннеринг? – спросил женский голос.
– Не уверен, мадам. Сейчас узнаю.
Шаги Родни зазвучали в глубине магазина. Не было сомнений, что сюда пожаловала сама миссис Тельма Кортни.
– Проведите ее в кабинет, – попросил Мэннеринг своего служащего.
Глава 8
Еще немного правды?
Мэннеринг встал, когда она вошла. Одета она была так же, как у себя в загородном доме, – превосходно сшитый бутылочного цвета костюм. Она машинально улыбнулась и села на стул, который он пододвинул для нее к своему столу. Комната была так мала, что они сидели почти рядом друг с другом и голова ее едва не задевала книжные полки на противоположной стене.
Итак, она пришла. Что ж, пусть начинает первая и, видит бог, он не желает ей помогать в разыгрываемом гамбите.
– Что привело вас в Кортни-Грейндж, мистер Мэннеринг? – спросила она.
– Простое любопытство.
– В отношении чего?
– Вас.
– Вы могли бы удовлетворить его, повидав меня в городе. Это избавило бы вас от длительного путешествия… Буду признательна, если скажете мне правду.
– То же самое с вашей стороны не слишком бы обременило меня. Если мы собираемся действовать сообща, то оба должны быть несколько откровеннее.
– Вы приняли мое предложение?
– Да.
Это, казалось, принесло ей облегчение, но выражение недоверия не исчезло с ее лица.
– И вы отправились в Грейндж именно для того, о чем сказали?
– Я хотел увидеть Эллингема и вообще оценить обстановку.
– Для чего?
– Вы упомянули о двух возможных похитителях – прислуге и пасынке, но я подумал, что может быть и третий… – Это звучало правдоподобно. Если, конечно, Эллингем не раскрыл ей всей правды – что очень было сомнительно. Надо было бы прибавить еще два-три убедительных штриха. – Для меня не составило особого труда выяснить, – снова заговорил он, – что ваш муж доверил своему секретарю вести все его дела на время отсутствия. И я предположил… что кто-то из вашего загородного дома мог быть причастен к похищению драгоценностей. Поэтому отправился туда взглянуть… Но мы с Эллингемом не понравились друг другу. Было бы куда полезнее для дела, если бы ваши друзья могли стать моими друзьями, но этого, к сожалению, не произошло… Эллингем знает о краже?
– Да. Он вполне заслуживает доверия.
Мэннеринг позволил себе легкую усмешку. Тельма Кортни не отвела взгляда, не смутилась, хотя ему показалось, что щеки ее слегка порозовели.
Он сказал:
– Простите, но будет ли мистер Кортни так уж в этом убеждая, если узнает то, что знаю теперь я?
– Это не имеет значения. В делах мой муж может вполне положиться на мистера Эллингема. Он работает у него много лет и знает обо всем не меньше хозяина. Во всяком случае, больше кого-либо другого. Можете быть уверены, что мистер Эллингем не похищал этих бриллиантов.
– Как раз в этом я не уверен.
– Вы говорите вздор!
– Я взялся найти пропажу, так? – спокойно сказал Мэннеринг, – Когда я начинаю действовать, то обычно ищу везде, где возможно. Вы продолжаете подозревать вашего приемного сына. Вчера вы сделали все, чтобы подтвердить ваши подозрения… очернять его… Почему?
– Возможно, я что-то преувеличила, – ответила она. – Если так, то сделала это бессознательно. Но я совершенно определенно знаю, что у него постоянные денежные затруднения, и, чтобы разрешить их, он вполне способен украсть… Если надеется, что это пройдет незаметно. Кроме того, он знает, что я никогда не обращусь в полицию.
– В чем заключаются его финансовые проблемы?
– Долги. В основном из-за того, что он игрок.
– Женщины тоже?
– Вероятно. Хотя не думаю, что это главное. – Ее голос был холоден, как льдинки в бокале. – У него недавно появилась девушка, которая не вызывает у меня особого уважения. Не знаю, каковы их отношения, но, насколько могу судить, она вряд ли побуждает его к излишним тратам. Я уже сказала вам, что он азартный игрок. Я пыталась этому помешать, урезая его месячное содержание, которое слишком велико, как я думаю, для молодого человека двадцати четырех лет. Но ничего не добилась. Хотя очень старалась…
– Подождите, – сказал Мэннеринг. – Вы лишили его денег и, таким образом, бросили в финансовую яму?
– Он сидел в ней и раньше. Не вылезал из нее. Просто она стала немного глубже. Он вполне мог, если бы хотел, получить кредит на несколько месяцев и расплатиться с долгами. Урезая содержание, я только надеялась подтолкнуть его к этому. Но он не пожелал… А его кредиторы – некоторые из них – попытались получить долги с меня. Как они наверняка получали раньше с его отца… Я им отказала. Но выяснила, что эти суммы куда больше, чем он мог бы себе позволить даже при таком щедром содержании.
– А Найджел невзлюбил вас как виновницу своих трудностей, верно? Эти бриллианты были вашими. Почему бы, решил он, не воспользоваться ими, чтобы вылезти из долгов, а заодно и доставить вам неприятности. Так, по-вашему, он мог рассуждать?
– Вполне возможно.
– Вы считаете, что именно так? – повторил Мэннеринг.
– Да, – ответила она.
– А не мог Найджел, минуя вас, обратиться к отцу?
– Если бы мог, он бы это сделал. Но он не знал, где именно находится отец. Не знаю этого и я. Он уехал в Соединенные Штаты по сугубо личному секретному делу. Мне он регулярно давал о себе знать, а свои письма я посылала по условленному адресу. У Найджела нет этого адреса. Я убедила мужа, что для его сына будет полезно, если в течение нескольких месяцев он займется сам своими делами. Слишком часто он полагался на других – в основном на отца. – Тон миссис Кортни не изменился, не изменилась и спокойная холодноватая манера держать себя, что не могло не вызывать уважения. Она добавила: – Полагаю, при данных обстоятельствах вам следует знать всю его подноготную, мистер Мэннеринг, хотя, по правде говоря, я не знаю, насколько это может помочь… Все, что я от вас хочу, – чтобы вы выяснили, кто украл бриллианты.
– Я знаю, кто сделал это.
Она вздрогнула. Это было впервые, когда он увидел, что хоть что-то может вывести ее из равновесия.
– Вы уверены, что знаете? – спросила она.
– Да. Это Найджел. Он передал их своей девушке. Ее зовут Алисия. Вы не читали ничего в вечерних газетах?
– Я нигде не останавливалась, чтобы купить их, – сказала она резко. – Зачем?
Мэннеринг протянул ей "Ивнинг ньюс", сложенную так, чтобы был виден заголовок на первой странице. Она наклонилась над ней, нахмурилась и принялась читать, выкручивая пуговицу на своем костюме, что выдавало ее крайнюю степень напряжения. "Неужели, – подумал Мэннеринг, – вся ее спокойная манера поведения – лишь умелая игра?"
– Что все это значит? – спросила она, закончив чтение.
Вряд ли она хотела, чтобы Мэннеринг повторил ей содержание прочитанного, – просто нужно было подтверждение.
Мэннеринг пожал плечами.
– Найджел вовлек девушку в свои дела, – сказал он. – Об этом узнал кто-то еще. Этот "кто-то" проследил за ними…
– Зачем им ее похищать?
– Не знаю. Найджел давал о себе знать сегодня?
– Нет.
Она была бледна, когда откинулась назад, терзая в руках сумку. Теперь уже она окончательно потеряла всю свою сдержанность и уверенность, которыми отличалась раньше. Мэннеринг раскрыл портсигар, предложил ей сигарету. Она взяла. Он дал ей прикурить и наблюдал, как она постепенно приходит в себя.
Потом она сказала:
– Мой муж прекрасно отдает себе отчет в слабостях Найджела. И все же он обожает сына… То, что произошло… – Она на минуту замолчала. – В лучшем случае будет тяжелым ударом для него. В худшем… – Она опять помолчала. – В худшем он поймет, что сын насквозь развращенный человек. Это не очень приятно для отца.
– Вы не видели сегодня Найджела? – повторил Мэннеринг свой вопрос.
– Нет.
– Когда встречались с ним последний раз?
– Вчера утром. Я оставили его одного в квартире, когда ушла. Не считая прислуги.
– Дайте мне, пожалуйста, его адрес и телефон, – попросил Мэннеринг, протягивая свои блокнот и ручку.
Она сделала это быстро и спокойно, волнение прошло. Принимая из ее рук блокнот, Мэннеринг сказал:
– Зачем вам понадобились фальшивые бриллианты вместе настоящих, миссис Кортни?
Она вздрогнула во второй раз. Поля ее шляпы задели книжную полку, что была сзади нее, шляпа сдвинулась на лоб, почти прикрыв глаза, но все равно было видно, как она потрясена. Ее рот приоткрылся, она всплеснула руками – снова все ее существо пришло в смятение, куда большее, чем за несколько минут до этого, или когда Мэннеринг застал ее наедине с Эллингемом. Она выронила сигарету, та упала на стол, покатившись к его краю. Мэннеринг успел подхватить ее и положить в пепельницу.
Миссис Кортни небрежно поправила шляпу, не очень заботясь о том, как она сама сейчас выглядит. Краска, отхлынувшая от щек, медленно возвращалась обратно.
– Это все, как вы знаете, очень старые трюки, – сказал Мэннеринг. – Но кража все равно есть кража, независимо от того, украдено ли поддельных камней на сорок фунтов или бриллиантов на сорок тысяч. Правда, ни полиция, ни страховые компании не будут в восторге от того, что все так перемешалось… Да и Найджелу не слишком понравится, что он рисковал свободой из-за нескольких грошовых пустячков.
– Как вы узнали, что они ненастоящие? – спросила она охрипшим голосом.
– Какая разница? Ведь это так.
– Да, – сказала она. – А настоящие… – Она помолчала, колеблясь и краснея, затем продолжила, решительно и резко, как бы сказав самой себе, что хватит всех этих глупостей, пора говорить правду, одну только правду. – А настоящие были украдены еще раньше. До этого. Точно не знаю когда… И я подозревала все того же Найджела… У меня были точно такие же искусственные. Я надевала их во всех случаях, кроме самых значительных… Тогда я ничего не сказала о пропаже… Никому…
– Продолжайте, – проговорил с вниманием Мэннеринг.
– Я никому не сообщила, – повторила она. – Узнала же это почти случайно, неделю назад. Мои подлинные бриллианты хранились в сейфе в специальной комнате. И я не заглядывала туда иногда по несколько месяцев. Но недавно мне предложили бриллиантовую брошь, очень похожую на ту, что уже была у меня. Предложение сделал один вполне уважаемый торговец… Тогда я и открыла сейф, чтобы сравнить. И обнаружила пропажу. Причем у грабителя, несомненно, были все необходимые ключи. Или он знал, где их добыть… Как я уже говорила, я сразу заподозрила Найджела. Но ни с кем не поделилась…
– Даже с Эллингемом?
– Мет.
– Выходит, вы не так уж доверяете ему?
– Я не хотела делиться ни с кем. Кроме самых близких друзей, у которых спросила совета, к кому из частных детективов обратиться. Мне назвали ваше имя. Я бы в любом случае пришла к вам, но вчерашняя, вторая кража напугала меня и ускорила решение… Если Найджел совершил первое ограбление, то нет никакого резона подозревать его во втором… Не так ли?.. После второй кражи я уже собирались рассказать обо всем Эллингему… Но… что-то помешало мне…
– Что именно? – спросил Мэннеринг.
– Это не будет понятно, если хорошо не знать моего мужа. Он долгие годы оставался вдовцом, и Найджел был для него всем на свете. Влияние этого мальчишки на отца беспредельно… Найджел – это… если хотите… его злой гений. Да, да… Вот почему я была рада, даже поддержала идею о поездке мужа в Штаты на полгода или около того…
Мэннеринг позволил себе иронически хмыкнуть. Но на этот раз миссис Кортни не смутилась.
– Я хотела, – продолжала она, – чтобы отец и сын пожили в разлуке друг с другом. Их постоянное общение вредно обоим… После первой кражи, в которой, как я была уверена, замешан Найджел, я была сравнительно спокойна и готова бросить ему вызов. Побороться с ним… Как? Еще не знала… Но вторая кража – ее всего вероятнее мог совершить тот же Найджел… Она вывела меня из равновесия и, как я уже говорила, испугала. Стало ясным, что кто-то может свободно входить в нашу квартиру, в комнату, где находится сейф, открывать его…
– Все подозрения ведут к мистеру Эллингему, – заметил Мэннеринг.
– Я так не думаю. Но, если вы собираетесь заняться расследованием, в вашей власти делать и думать все, что считаете нужным, – спокойно сказала миссис Кортни. – Я только не хочу, чтобы мое личное отношение влияло на ваши суждения. Пытаюсь быть объективной, мистер Мэннеринг. Если сумеете доказать, что этот человек виновен… если будут доказательства, не догадки… что ж, я приму любой вариант.
– Понятно. Где выдержали ваши фальшивые драгоценности?
– В коробке на туалетном столике.
– Хорошо. Что еще?
– Что вы хотите еще знать? – спросила она.
– Зачем вы недавно объезжали подряд нескольких торговцев драгоценностями?
И снова она не сдержала удивления. В комнате воцарилась тишина, которую нарушил смех. Это было так неожиданно, что Мэннеринг слегка испугался. Миссис Кортни запрокинула голову, продолжая смеяться, и смех этот был веселым и искренним и звучал приятно… Оболочка треснула – под ней показалось живое тепло человеческого существа. Мэннеринг почувствовал, что и сам расплывается в улыбке, прикидывая все же, действительно ли все это так ее забавляет или она умело играет, пытаясь провести его.
– Есть вообще что-то, чего вы не знаете? – спросила она, опять становясь серьезной. – Я начинаю думать, что надо было обратиться к вам гораздо раньше… Так что вы намерены делать?
– Узнать, кто взял поддельные бриллианты из комнаты Алисии Хилл, Это первое… Найти, если сумею, похитителей подлинных драгоценностей. Скорее всего, их уже раскололи на мелкие камни и распознать их сейчас будет почти невозможно. Украденное редко сохраняют в оригинальном виде. Это ведь опасно. И затем… я собираюсь узнать, что вы хотели от тех ювелиров и торговцев, с которыми встречались.
– А вы не можете догадаться?
– Думали выяснить, не предлагалось ли им что-то из пропавшего у вас?
– Конечно.
– Но это только половина ответа. Я так и не понял до конца, зачем вы целую неделю молчали о пропаже. Рано или поздно она все равно бы открылась.
– Я уже говорила вам. Не хотела ничего делать такого, что дало бы повод для слухов, которые могли дойти до мужа. Когда он вернется, я все ему расскажу. Это тяжелая потеря, но все равно; даже если страховка не будет восстановлена…
– Вы ее уже потеряли. Вам скажут, что вы нарушили правила страхового полиса тем, что задержали сообщение о пропаже и не дали возможности немедленно начать поиски, которые могли бы привести к положительному результату.
Слова Мэннеринга ее не взволновали.
– Я понимаю, – сказала она спокойно. – Но совершенно уверена, что мой муж предпочтет потерю денег, только чтобы Найджел не был публично заподозрен в краже… Итак, что еще вы собираетесь предпринять?
– Выяснить, чего хочет от меня Эллингем.
– Вы говорили, кажется, что сами отправились повидать его.
Мэннеринг прокашлялся.
– Остерегайтесь поспешных умозаключений. Я сказал только, что у нас с Эллингемом могут быть какие-то дела.
– У меня прекрасная память, мистер Мэннеринг.
– Я не сомневаюсь в достоинствах вашей памяти и вашего ума, мадам, – сухо сказал Мэннеринг. – И потому, поверьте, не стал бы без особой на то причины наносить визит мистеру Эллингему. Скажу больше: он сам пригласил меня. Я уже успел побывать там до того, как мы увиделись с вами в загородном доме, и ехал обратно, когда вы проскочили мимо меня в машине. Кстати, о чем вы тогда так глубоко задумались?
Она не ответила.
– Мне не очень нравится все это дело, – мягко продолжал Мэннеринг. – Вы дали достаточно правдоподобное объяснение тому, почему не хотите обратиться в полицию, но… Но если бы я верил всем правдоподобным объяснениям, я бы недалеко ушел в своих расследованиях… Увидев вас в машине, я повернул обратно – узнать, какие у вас могут быть дела с Эллингемом. Ваши служащие не хотели меня пускать – отсюда несколько напряженная атмосфера. Но в конце концов я понял, что вы приехали не только для того, чтобы поговорить о краже… Скорее вашу цель можно было назвать… э-э… романтической… Это позволило мне заключить, что у меня больше причин верить вам, чем наоборот.
Она холодно улыбнулась.
– Благодарю вас.
– Прекрасно! Но я так и не смог понять, что хотел Эллингем от меня. Мы не сумели толком поговорить… Наверное, потому, что не почувствовали друг к другу симпатии с первой минуты встречи. Очень жалко, не правда ли?
Тельма Кортни промолчала.
Снова еле слышно зазвенел колокольчик у входной двери. Судя по шагам, Родни как обычно направился встретить посетителя. Мэннеринг поднялся со стула.
– Прошу простить меня, – сказал он, – я вернусь через минуту.
Он вышел, прикрыв за собой дверь, и остановился возле лестничной площадки, где в углублении висело зеркало – висело так, что, глядя в него, можно было видеть, кто входит в магазин. Мэннеринг стоял в полумраке, смотря в зеркало, и видел неширокую спину Родни, скрывавшую вошедшего. Когда Родни отошел в сторону, Мэннеринг узнал Эллингема.
– Мне нужен мистер Мэннеринг, – отрывисто произнес тот. – По срочному делу. Скажите ему.
Судя по голосу и по виду, Эллингем еще не совсем оправился от шока после их последней встречи.
– Сейчас посмотрю, сэр, здесь ли он, – вежливо сказал Родни.
– Он должен быть здесь. Он ждет меня. Мое имя Эллингем.
– Прошу немного подождать, сэр, – повторил Родни.
Он повернулся и медленно пошел внутрь магазина. По его походке можно было заключить, что первое впечатление от мистера Эллингема было не вполне благоприятным. Обнаружив Мэннеринга около лестницы, в укрытии, Родни понял, что тот все видел и слышал, и поэтому не произнес ни слова.
– Пошлите его сюда, – прошептал Мэннеринг.
Родни молча прошел дальше, ненадолго исчезнув из поля зрения Эллингема, затем повернулся и вновь предстал перед гостем. Вслед за ним показался Мэннеринг.
Эллингем бросился к нему:
– Мэннеринг, я хотел…
– Тише, – прервал тот. – Здесь магазин. Мой кабинет вон там. Входите.
Он повернул дверную ручку и настежь открыл дверь.
Тельма Кортни не сразу повернула к ним голову: она смотрела в ручное зеркало. Эллингем шагнул через порог и, увидев Тельму, остановился как вкопанный. Она подняла глаза – лицо ее окаменело.
Эллингем бросил быстрый свирепый взгляд на Мэннеринга, а затем резко сказал:
– Тельма! Не ожидал встретить вас здесь.
– Приятно, когда друзья встречаются неожиданно, – любезно заметил Мэннеринг.
Он вошел вслед за Эллингемом, закрыл дверь и остановился, опершись на нее спиной.
