Город Помпея был уничтожен лавой, излившейся из кратера вулкана Везувий.
Античная Помпея была уничтожена не лавой, а пеплом и камнями, выброшенными в окружающую среду при извержении Везувия 24 августа 79 года. Причиной смерти большинства жителей города стали удушающие ядовитые газы, сопровождавшие извержение. Если бы Помпея была накрыта лавой, как соседний Геркуланум, она бы не сохранилась в прежнем виде в течение 17 веков. Но именно благодаря пеплу, который накрыл Помпею слоем толщиной от 7 до 8 метров, а затем спекся в толстую корку, когда после извержения прошел дождь, город остался в том виде, который открылся археологам нового времени.
Попугаи живут дольше людей.
Разных видов попугаев очень много, и один из них – какаду – действительно живет до 100 лет. Все же это на 20–30 лет меньше, чем рекорд долголетия, установленный людьми. Из птиц дольше всех – почти столько же, сколько человек, – живут вороны. Единственные животные, которые живут дольше человека, – гигантская черепаха и осетр. Они могут жить и до 150 лет (если их не поймают охотники или рыбаки).
Это выражение известно со времен, когда Потемкин, фельдмаршал, гросс-адмирал Черноморского флота и фаворит русской императрицы Екатерины II, построил по пути следования Екатерины в Крым картонные декорации домов и деревьев, как в нынешнем кино. Это вымысел, который распространили в Петербурге завистники Потемкина. Царица была слишком умна, чтобы купиться на столь дешевый обман, да и современники ни о чем подобном не упоминают. История эта была впервые поведана миру в 1797 году в мемуарах саксонского дипломата Хелбига, когда и императрицы, и Потемкина уже не было в живых. С легкой руки Хелбига эта легенда и пошла гулять по миру.
Как часто история доносит до нас великолепные фразы умирающих людей, которым на самом деле, увы, было совсем не до того, чтобы, умирая, произносить исторические фразы. Вот только несколько примеров.
«Больше света» – так, якобы, сказал умирающий Гете.
Во-первых, утверждают остряки, он сказал бы на франкфуртском диалекте что-то вроде «Досадно и обидно, что света не видно».
А во-вторых, ничего такого он не говорил. Правда, незадолго до смерти он, кажется, действительно потребовал поднять занавески на окне, чтобы комната была лучше освещена.
И ты, Брут!
Тоже придумано. По свидетельству большинства современников, Цезарь, умирая, вообще ничего не сказал (какие, там разговоры, если все тело истыкано кинжалами).
Какой великий артист умирает!
С этими словами кончил счеты с жизнью Нерон, который действительно почитал себя большим артистом. Видимо, ему приписал эти слова римский хронист Светоний.
На самом же деле, когда посланцы римского сената объявили его вне закона и сместили с престола, Нерон уже попытался покончить с жизнью. По словам биографа, когда начальник сенатской стражи вырвал из тела бывшего императора кинжал и прижал к ране тогу, чтобы остановить кровь, он воскликнул: «Вот это верность!» На самом деле центуриону был отдан приказ по возможности доставить Нерона на суд живым.
Я так устал повелевать рабами.
Эти «последние» слова Фридриха Великого заимствованы из его письма, направленного барону Гольцу в Кенигсберг. Король повелел осушить болота в поместьях, принадлежавших Гольцу: «Крестьяне, которые осели на ваших землях, должны считать их своими и не быть рабами».
О, моя Родина! Как же я тебя покину!
С этими словами умер Уильям Питт-младший, который был потрясен исходом битвы под Аустерлицем, столь неблагоприятным для Англии. На самом же деле (по воспоминаниям его мажордома) последними словами Питта было: «Надеюсь, что мне удастся еще поесть паштетов в ресторане Беллами».
Из всех моих учеников только один понимал меня, да и то ложно.
Таковы были, по преданию, последние слова знаменитого прусского философа Гегеля. Считается, что он имел в виду совершенно забытого сейчас философа и своего ученика Георга Габлера (1786–1853). Жена Гегеля, описывая его кончину в письме к сестре Гегеля, об этих словах не упоминает. Пожалуй, их придумали впоследствии поклонники великого философа.
Последние восемнадцать стаканов виски хорошо пошли.
Думаю, что это – рекорд.
С такими словами якобы покинул мир большой поэт Дилан Томас. Он их действительно произнес, но не в день своей смерти, а однажды после попойки в гостинице Челси в Нью-Йорке. И он действительно умер от пьянства, однако лишь несколько дней спустя.
Это – знаменитое клише, посредством которого американская писательница Гертруда Стайн определила ветеранов Первой мировой войны – современников Эрнеста Хемингуэя. Писатель однозначно аттрибутирует эти слова, вынеся их на обложку одной из своих книг.
Впоследствии, правда, когда отношения Стайн и Хемингуэя стали более прохладными, Эрнест стал иначе интерпретировать эти слова. Он уже не приписывал их Стайн, да и вообще перестал считать их типичной характеристикой всего своего поколения. «Когда мы вернулись из Канады и жили на улице Нотр Дам де Шамп, Стайн попросила починить свой старый „форд“ модели „Т“ одного юного механика, который работал в соседнем гараже. Молодой человек или не имел опыта работы с подобными машинами, или просто не спешил начать ремонт. Стайн пожаловалась хозяину гаража, а тот ответил: „Вся эта молодежь – потерянное поколение“».
Так что нельзя считать, что Хемингуэй столь уничижительно отзывался о себе и своих товарищах.
Немецкая армия в Первой мировой войне никогда не проигрывала на поле битвы, ее вероломно предали тыловики.
Было время, когда эта сказка повторялась всеми. Теперь в нее мало кто верит, и мы останавливаемся на этом вопросе лишь для того, чтобы раз и навсегда поставить тут точку, да и потому, что, не будь такие воззрения некогда столь популярными, история XX века могла бы выглядеть по-другому.
14 августа 1918 года Верховное командование германской армии дало знать императору, что оно больше не может надеяться «сломить боевой дух наших противников с помощью военных действий» (из письма генерала Людендорфа кайзеру Вильгельму II). После нескольких безуспешных наступлений немецких полков, последнее из которых произошло в июле на Марне, союзные войска неприятеля сломили немецкий фронт у Амьена и Сент-Квентена. Превосходство начало ощущаться и на других участках сражений, в частности благодаря появлению свежих американских дивизий. Союзники отпадали от Германии один за другим, и с военной точки зрения война стала безнадежной.
Чтобы обеспечить упорядоченное отступление, генерал Людендорф настаивал на том, чтобы кайзер предложил перемирие, и лишь потом, когда немцы уже перестали искать счастья на военных полях, начался хаос в самой Германии.
Статистика продолжительности жизни подсказывает, сколько в среднем нам удастся прожить.
«Официальная» продолжительность жизни в Германии составляет для мужчин 73 года, для женщин 79 лет. Но исходя из этих цифр абсолютно невозможно вычислить примерный срок собственной жизни.
То, что некоторые из нас живут меньше, а другие больше, известно каждому, однако эти цифры и в усредненном варианте не так уж верны – скорее всего, они занижены. Если не наступит Третья мировая война или на нас не упадет комета Галлея, мы, скорее всего, проживем дольше, чем говорят статистические данные.
Продолжительность жизни какой-то группы людей (демографы в этом случае используют выражение «когорта») – не что иное, как среднее количество лет, которое проживет человек, относящийся к этой группе. Чтобы подсчитать это среднее количество, надо подождать, пока все люди, относящиеся к этой группе, перемрут – тогда можно будет сложить все сроки их жизней, поделить на количество людей, и полученный результат будет отражать среднюю продолжительность жизни людей этой группы.
Однако ни Федеральное статистическое ведомство ФРГ, ни кто-нибудь иной на этой земле не знают, когда умрет последний немец на планете, поэтому статистика основывается на исторической экстраполяции. Предполагается, что в будущем столько же 40-летних умрут, не дожив до своего 50-летия, и столько же 60-летних не доживут до 70 лет, как и прежде. Однако медицина, питание и гигиена делаются все более совершенными, и вполне можно ожидать, что наша продолжительность жизни, пусть и усредненная, будет выше статистической.
Люди простужаются от холода.
Простуда возникает от вирусов, а не от холода. Мы простужаемся, заразившись, а не потому, что продрогли или промочили свое платье.
Между тем, действительно, холод и сырость идут рука об руку с простудными заболеваниями. Тут есть несколько причин. Одна из них – в холодное время года мы чаще оказываемся в одном помещении с заболевшими людьми, чем в теплое. Отсюда и повышенная опасность переноса вируса. К тому же холод ослабляет защитные способности организма. В общем, каковы бы ни были причины простуды – холод как таковой тут ни при чем.
Легче предупредить болезнь, чем ее лечить.
Предотвращать болезни, конечно же, лучше, чем лечить. Но кто сказал, что это дешевле? Не будем упускать из виду, что предупрежденная болезнь только уступает место какой-то иной. Профилактика, увы, не спасает от смерти, и окончательная смертность все еще равна 100%.
Подсчитывать прибыли и убытки здравоохранения – вообще сомнительное дело, но давайте попробуем. Возьмем мужчину 45 лет. Он много курит, его вес несколько превышает положенный. Вероятность того, что в ближайшие 6 лет у него может случиться инфаркт, составляет 32%. Если прибегнуть к профилактическим мерам (стоимостью 3 тысячи марок), вероятность инфаркта снижается до 4%. 100 лечений обойдутся в 300 тысяч марок. В то же время лечение 29 предотвращенных инфарктов обошлось бы в 24 000 х 29 = 696 000 марок. Получается чистый выигрыш для здравоохранения (больничных касс): 696 000 – 300 000 = 396 000 марок.
На самом деле за эти 6 лет человек может, избавившись от инфаркта, заболеть другими болезнями, например СПИДом, и вся наша экономия обратится в прах.
Некоторые авторы вообще ставят под сомнение экономность профилактики по сравнению с лечением. Например, известный ученый Луиза Рассел в книге «Экономика профилактики» подвергает сомнению экономическую пользу прививок, которые делают всем, в то время как заболевают немногие, и деньги, потраченные на массовые прививки, разумно было бы расходовать на лечение конкретных случаев болезни – например, кори.
Другое дело, что экономия и забота о здоровье населения – понятия разные, а часто и противоречащие друг другу.
Больше профилактики – больше здоровья.
Нет никаких сомнений: за счет более высоких стандартов гигиены и питания, благодаря успешной профилактике таких болезней, как тиф, оспа, чума и холера, средняя продолжительность жизни людей возросла за последнее столетие с 40 до 70 лет. Наивно полагать, что дальнейшие профилактические меры будут так же значительно увеличивать срок жизни людей. Рак и сердечно-сосудистые заболевания оказались куда более крепким орешком, чем инфекционные болезни.
Сейчас же представляется более эффективным лечить явные заболевания, чем подвергать всех скрининговым процедурам (рентгену, прививкам, обследованиям). Врачи ставят под сомнение целесообразность прививок от коклюша, которые несут многочисленные побочные эффекты, от клещей, которые уносят больше жизней, чем сами укусы клещей, от малярии («Опасность тяжелых последствий малярийных прививок для здоровья человека ничуть не меньше, чем опасность самой малярии», – утверждают специалисты по тропическим болезням).
Мы не против прививок, мы только хотим предупредить распространенное заблуждение, состоящее в том, что профилактика исчерпывает весь набор средств охраны здоровья людей.
Протекционизм помогает создавать рабочие места в собственной стране.
Увы, это заблуждение. Страна, которая пытается защитить свою промышленность от иностранной конкуренции таможенными тарифами или иными ограничениями, как правило, косвенно наносит ущерб другим отраслям собственной индустрии. Известно например, что активную протекционистскую политику проводила Америка при президентстве Рейгана. За счет, например, пошлин на ввозимую сталь удалось спасти 17 тысяч рабочих мест в сталелитейной промышленности, но зато другие компании вынуждены были платить больше за сталь, которую они использовали в своих изделиях – автомобилях, самолетах и т.п. Их товары стали менее конкурентоспособными, и соответствующие потери имели результатом сокращение 53 тысяч рабочих мест.
Так что мы рекомендуем очень осторожно относиться к призывам политиков увеличить таможенные сборы, чтобы защитить собственное производство. Возможно, в какой-то отрасли это и позволит спасти рабочие места, но если рассматривать проблему в целом, результат наверняка получится отрицательным. Нельзя забывать, что любая протекционистская мера удорожает, прямо или косвенно, производимый в стране продукт, и это немедленно отражается на всей экономике. Японцы платят за одежду и текстильные товары вдвое больше, чем могли бы, а за хлеб и рис – в три-семь раз больше. Соответственно возрастает оплата труда – и цена производимой в стране продукции.
Если «Фольксваген» и «Даймлер Бенц» жалуются на трудности сбыта автомобилей за рубежом – это следствие того, что они вынуждены платить вдвое-втрое больше за энергию и сталь по сравнению с иностранными государствами, где шахтеры и сталевары не так основательно изолированы от конкуренции, и когда по автомобильным заводам прокатится волна увольнений, уволенные должны в первую очередь «поблагодарить» за это собственную таможню.
Из-за противозачаточных пилюль снижается рождаемость.
Снижение темпов рождаемости, наблюдаемое сейчас во всем мире, отнюдь не результат применения различных противозачаточных средств, как полагают многие. Темпы рождаемости упали в развитых индустриальных странах задолго до появления противозачаточных пилюль, и скоро эта тенденция проявится и в странах третьего мира.
Вот некоторые данные: в Таиланде в 1975 году у каждой женщины было в среднем 4,6 ребенка, в 1987 – 2,3, в Колумбии в 1976 году 4,7, в 1990 – 2,8 и так далее во всех странах Азии и Африки. Конечно, можно обнаружить некоторое соответствие между падением темпов рождаемости и распространением противозачаточных средств, но с таким же успехом можно отслеживать связь между рождением ребенка и появлением венценосных журавлей. На самом деле надо искать иные причины этого.
Одна из них – изменение родительских представлений о том, сколько детей надо иметь в семье. Представление о том, каков должен быть размер семьи, всегда было краеугольным камнем демографии общества. Конечно же, всегда был некоторый процент нежеланных детей (именно на эту составляющую могут повлиять противозачаточные средства), но в принципе во всем мире родители так или иначе добивались того, что имели столько детей, сколько планировали. Скажем, в начале XIX века в семье европейского крестьянина было в среднем четыре ребенка, а американского – шесть, но не потому, что американские матери были более плодовитыми, – просто в Европе земля была уже заранее поделена в расчете на возможное число наследников, а в Америке фермеру достаточно было послать подросшего сына подальше на Запад.
Так что когда некоторые фантасты из бюрократов предлагают «усеять всю Африку ковром из презервативов, сброшенных с самолета», то результатом будут только новые миллиарды долларов, выброшенные на ветер, – в Африке также имеют детей столько, сколько захотят.
В старой Пруссии чиновники были неподкупны.
Одна из любимых немецких легенд – и совершенно ложная. Если к чиновникам аппарата Фридриха Вильгельма или Фридриха II приложить те же критерии неподкупности или продажности, которыми мы пользуемся сейчас, большинство из них оказались бы за решеткой.
Начиная с последней королевской фрейлины и кончая первым министром двора, который брал взятки от англичан, французов и, наконец, от австрийского посланника, все они снабжали иностранцев теми сведениями, которыми располагали. О чем там говорить, если собственный сын «солдатского короля» Фридриха Вильгельма, сам ставший впоследствии королем, получал втайне от отца ежегодную мзду от австрийцев в размере 2500 дукатов, чтобы оплачивать свои многочисленные долги.
Птицы могут замерзнуть холодной зимой.
Суровыми зимами под кустарником и деревьями подчас находят замерзших мертвых птиц. Но они не замерзли от холода, они погибли от бескормицы. Если бы у них было достаточно пищи, никакой мороз им не был бы страшен.
Пуритане всегда вели пуританский образ жизни.
Пуритане начали переселяться из Европы в Америку в XVII веке. Эти переселенцы, как утверждает солидный историк Карл Деглер, отличались весьма разнузданным образом жизни и были, скорее, эпикурейцами.
Свою нынешнюю репутацию пуритане стали зарабатывать лишь в XIX веке, когда проповедники начали призывать отказаться от плотских и светских утех и проводить время в молитвах. Лишь тогда «выяснилось», что наслаждения являются преградой на пути к райскому блаженству.
Работа приносит радость.
Как часто цитируют это место из Библии, а ведь там этой фразы вовсе нет. Правда, в лютеровском переводе псалма 90 говорится: «Жизнь наша продолжается 70 лет, а то и 80, и если она была в радость, то только благодаря труду». На самом же деле автор оригинала имел в виду как раз обратное: нам приходится маяться всю жизнь, но даже, несмотря на это она кажется нам радостной.
Последние переводы Библии намного точнее: «Число лет нашей жизни обмерено и составляет 70, а при особом долголетии – 80. И вся наша жизнь протекает в трудах и заботах, и даже радость жизни – не что иное, как печальный обман».
И все же не хочется совсем исправлять эту ошибку великого реформатора – без некоторых иллюзий жизнь казалась бы еще горше.
Часть суммы по договору о работе платит работодатель.
Ничего подобного – работодатель не платит ни копейки. Работающий выплачивает все расходы по договору, так же, как он платит все налоги, аренду, проценты и так далее. Несмотря на то, что, согласно законам ФРГ о социальном обеспечении, работодатель несет половину стоимости всех этих выплат, на самом деле это – трюк карманного воришки.
С чисто экономической точки зрения все расходы работодателя на одного человека, занятого на его предприятии, относятся к брутто-зарплате, независимо от того, идет ли речь об отпуске, о премии к Рождеству, служебной машине, квартире, нанятой за счет фирмы, доплате на питание в заводской столовой или взносах со стороны предприятия в страховой фонд. Абсолютно все расходы, понесенные со стороны предприятия, входят в заработную плату занятого. Тут все ясно. Скажем, в Федеративной Республике Германии в 1993 году эти расходы на одного работающего составили в среднем 4900 марок в месяц (в 1970 году – 1350 марок). Лишь 54% от этой суммы действительно причиталось работающему, остальное уходило на отчисления в пользу государства (15%) и на социальное страхование (31%). В этом и популярность мифа о рабочем договоре – люди не замечают, как их обманывают, им кажется, что кто-то другой оплачивает их расходы на социальную помощь.
Это – чистой воды иллюзия. Работодателю на самом деле безразлично, как будут потрачены эти 4900 марок, и все равно, в каком соотношении деньги будут распределены между рабочим, министерством финансов и службами страхования. Владельца предприятия интересует только пропорция между расходами на производство и брутто-зарплатой, определяющей его чистую прибыль.
Причиной гражданской войны в Соединенных Штатах было освобождение рабов.
Причиной гражданской войны, которая велась между южными и северными штатами Америки в 1861–1865 годах, не была проблема освобождения рабов (по крайней мере, она не была непосредственной причиной). Война была вызвана решимостью севера во что бы то ни стало предотвратить раскол страны и отделение южных штатов.
К началу войны у президента Линкольна была только одна забота – единство нации. Об освобождении рабов в южных штатах, стремившихся стать независимыми, он вовсе не думал или считал это второстепенным. В наши дни нелегко понять фанатизм, с которым Линкольн пытался удержать страну единой, особенно когда мы стали свидетелями того, как прежний Советский Союз почти бескровно распался на отдельные государства. Для Линкольна же главным было единство страны, и ради этого он примирился бы и с рабством. В своей знаменитой речи «Разделенный дом», которую он произнес в 1858 году, Линкольн сказал следующее: «Дом, который распался на куски, не может стоять. Я полагаю, что наша система управления, в которой половина стоит за рабов, а половина – за отмену рабства, не может быть стойкой. Я не хочу ждать, пока Соединенные Штаты распадутся, я не хочу дожидаться, пока наш дом упадет. Попытки разделить его должны быть прекращены. Так или иначе, он должен быть единым».
Сам Линкольн отнюдь не относился к аболиционистам, как называли борцов за освобождение рабов. Он неоднократно обещал южным штатам, стремившимся к независимости, не вмешиваться в их дела, в том числе и в вопросы рабства. Чтобы сохранить единство нации, он обещал южанам, что закон о выдаче беглых рабов будет действовать и на севере, где рабства не было. «Лишь в ваших, а не в моих руках, о мои злосчастные соплеменники, находится столь сложный вопрос, как гражданская война, – говорилось в президентской речи Линкольна. – Правительство не собирается на вас нападать. Если вы сами не нападете, войны не будет. Вы не приносили небесам клятву, которая обязывала бы вас уничтожить правительство, я же принес торжественную клятву сохранить и защитить его».
Как раз в этом – в защите центрального правительства от центробежных региональных интересов – видел Линкольн свою главную задачу. Ему самому рабство было противно, но ради его отмены он никогда не начал бы войны. Еще в августе 1862 года, т.е. через год после начала войны, он пишет: «Если бы я смог сохранить союз, не освободив ни одного раба, я бы это сделал. И если бы я смог сохранить союз, освободив некоторых рабов и не освободив других, я бы так и поступил. Все, что я делаю в отношении рабства и цветной расы, я предпринимаю, потому что верю, что это может помочь спасти Соединенные Штаты».
Соответственно, освобождение рабов лишь тогда стало целью войны, когда Линкольн увидел в этом потенциальное преимущество – а именно к концу 1862 года, когда стало ясно, что южан уговорить не удастся. Чтобы привлечь на свою сторону основные европейские державы, которые почти всегда симпатизировали южанам, Линкольн издал указ, согласно которому с 1 января 1863 года все рабы в мятежных штатах объявлялись свободными людьми. Этот указ касался только мятежных штатов, а не тех лояльных южных штатов, которые не собирались отделяться, но Линкольн переломил общественное мнение Европы в свою пользу – теперь уже никто не вступал в пакт с южанами и война тем самым была выиграна.