Константин Бальмонт
Будем как солнце! (сборник)

Выше, выше

 
Я коснулся душ чужих,
Точно струн, но струн моих.
Я в них чутко всколыхнул
Тихий звон, забытый гул.
 
 
Все обычное прогнал,
Легким стоном простонал,
Бросил с неба им цветы,
Вызвал радугу мечты.
 
 
И по облачным путям,
Светлым преданным страстям,
Сочетаньем звучных строк
За собою их увлек.
 
 
Трепетаньем звонких крыл
Отуманил, опьянил,
По обрывкам их помчал,
Забаюкал, закачал.
 
 
Выше, выше, все за мной,
Насладитесь вышиной,
Попадитесь в сеть мою,
Я пою, пою, пою.
 

Моя душа

 
Моя душа – оазис голубой,
Средь бледных душ других людей, бессильных.
Роскошный сон ниспослан мне судьбой,
Среди пустынь, томительных и пыльных.
 
 
Везде пески. Свистя, бежит самум.
Лазурь небес укрылася в туманы.
Но слышу я желанный звон и шум,
Ко мне сквозь мглу подходят караваны.
 
 
Веселые, раскинулись на миг,
Пришли, ушли, до нового свиданья,
В своей душе лелеют мой двойник,
Моей мечты воздушной очертанья.
 
 
И вновь один, я вновь живу собой,
Мне снится радость вечно молодая.
Моя душа – оазис голубой,
Мои мечты цветут, не отцветая.
 

Я не из тех

 
Я не из тех, чье имя легион,
Я не из царства духов безымянных.
Пройдя пути среди равнин туманных,
Я увидал безбрежный небосклон.
 
 
В моих зрачках – лишь мне понятный сон,
В них мир видений зыбких и обманных,
Таких же без конца непостоянных,
Как дымка, что скрывает горный склон.
 
 
Ты думаешь, что в тающих покровах
Застыл едва один-другой утес?
Гляди: покров раскрыт дыханьем гроз.
 
 
И в цепи гор, для глаза вечно-новых,
Как глетчер, я снега туда вознес,
Откуда виден мир в своих основах!
 

Ожесточенному

 
Я знаю ненависть, и, может быть, сильней,
Чем может знать ее твоя душа больная,
Несправедливая и полная огней
    Тобою брошенного рая.
 
 
Я знаю ненависть к звериному, к страстям
Слепой замкнутости, к судьбе неправосудной
И к этим тлеющим кладбищенским костям,
    Нам данным в нашей жизни скудной.
 
 
Но, мучимый, как ты, терзаемый года,
Я связан был с тобой безмолвным договором,
И вижу, ты забыл, что брат твой был всегда
    Скорей разбойником, чем вором.
 
 
С врагами – дерзкий враг, с тобой – я вечно твой,
Я узнаю друзей в одежде запыленной.
А ты, как леопард, укушенный змеей,
    Своих терзаешь, исступленный!
 

Лесные травы

 
Я люблю лесные травы
    Ароматные,
Поцелуи и забавы
    Невозвратные.
 
 
Колокольные призывы
    Отдаленные,
Над ручьем уснувшим ивы
    Полусонные.
 
 
Очертанья лиц мелькнувших
    Неизвестные,
Тени сказок обманувших
    Бестелесные.
 
 
Всё, что манит и обманет
    Нас загадкою
И навеки сердце ранит
    Тайной сладкою.
 

Аромат Солнца

 
Запах солнца? Что за вздор!
Нет, не вздор.
В солнце звуки и мечты,
Ароматы и цветы
Все слились в согласный хор,
Все сплелись в один узор.
 
 
Солнце пахнет травами,
Свежими купавами,
Пробужденною весной
И смолистою сосной.
 
 
Нежно-светлоткаными
Ландышами пьяными,
Что победно расцвели
В остром запахе земли.
 
 
Солнце светит звонами,
Листьями зелеными,
Дышит вешним пеньем птиц,
Дышит смехом юных лиц.
 
 
Так и молви всем слепцам:
Будет вам!
Не узреть вам райских врат.
Есть у солнца аромат,
Сладко внятный только нам,
Зримый птицам и цветам!
 

Затон

 
Когда ты заглянешь в прозрачные воды затона
Под бледною ивой, при свете вечерней звезды,
Невнятный намек на призыв колокольного звона
К тебе донесется из замка хрустальной воды.
 
 
И ты, наклонившись, увидишь прекрасные лица,
Испуганным взором заметишь меж ними себя,
И в сердце твоем за страницею вспыхнет страница,
Ты будешь читать их, как дух, не скорбя, не любя.
 
 
И будут расти ото дна до поверхности влаги
Узоры упрямо и тесно сплетенных ветвей,
И будут расти и меняться, – как призраки саги
Растут, изменяясь в значеньи и в силе своей.
 
 
И всё, что в молчании ночи волнует и манит,
Что тайною чарой нисходит с далеких планет,
Тебя в сочетанья свои завлечет – и обманет,
И сердце забудет, что с ними слияния нет.
 
 
Ты руку невольно протянешь над сонным затоном –
И вмиг всё бесследно исчезнет, – и только вдали
С чуть слышной мольбою, с каким-то заоблачным звоном
Незримо порвется струна от небес до земли.
 

‹1899›

Закатные цветы

 
О, краски закатные! О, лучи невозвратные!
Повисли гирляндами облака просветленные.
Равнины туманятся, и леса необъятные,
Как будто не жившие, навсегда утомленные.
 
 
И розы небесные, облака бестелесные,
На долы печальные, на селения бедные
Глядят с состраданием, на безвестных – безвестные,
Поникшие, скорбные, безответные, бледные!
 

Путь правды

 
Пять чувств – дорога лжи. Но есть восторг экстаза,
Когда нам истина сама собой видна.
Тогда таинственно для дремлющего глаза
Горит узорами ночная глубина.
 
 
Бездонность сумрака, неразрешенность сна,
Из угля черного – рождение алмаза.
Нам правда каждый раз – сверхчувственно дана,
Когда мы вступим в луч священного экстаза.
 
 
В душе у каждого есть мир незримых чар,
Как в каждом дереве зеленом есть пожар,
Еще не вспыхнувший, но ждущий пробужденья.
 
 
Коснись до тайных сил, шатни тот мир, что спит,
И, дрогнув радостно от счастья возрожденья,
Тебя нежданное так ярко ослепит.
 

Как паук

 
Как паук в себе рождает паутину,
И, тяжелый, создает воздушность нитей, –
Как художник создает свою картину,
Закрепляя мимолетное событий, –
 
 
Так из Вечного исходит мировое –
Многосложность и единство бытия.
Мир один, но в этом мире вечно двое: –
Он, Недвижный, Он, Нежаждущий – и я.
 

«Нам нравятся поэты…»

 
Нам нравятся поэты,
Похожие на нас,
Священные предметы,
Дабы украсить час –
 
 
Волшебный час величья,
Когда, себя сильней,
Мы ценим без различья
Сверканья всех огней, –
 
 
Цветы с любым узором,
Расцветы всех начал,
Лишь только б нашим взорам
Их пламень отвечал, –
 
 
Лишь только б с нашей бурей
Сливался он в одно,
От неба или фурий –
Не всё ли нам равно!
 

«Мой друг, есть радость и любовь…»

 
Мой друг, есть радость и любовь,
Есть всё, что будет вновь и вновь,
Хотя в других сердцах, не в наших.
Но, милый брат, и я и ты –
Мы только грезы Красоты,
Мы только капли в вечных чашах
Неотцветающих цветов
Непогибающих садов.
 

Сентябрь 1898

Ялта

Оттуда

Я обещаю вам сады.

Коран

 
Я обещаю вам сады,
Где поселитесь вы навеки,
Где свежесть утренней звезды,
Где спят нешепчущие реки.
 
 
Я призываю вас в страну,
Где нет печали, ни заката,
Я посвящу вас в тишину,
Откуда к бурям нет возврата.
 
 
Я покажу вам то, одно,
Что никогда вам не изменит,
Как камень, канувший на дно,
Верховных волн собой не вспенит.
 
 
Идите все на зов звезды,
Глядите: я горю пред вами.
Я обещаю вам сады
С неомраченными цветами.
 

Чет и нечет
Медленные строки

 
    Утром рано
    Из тумана
Солнце выглянет для нас.
    И осветит,
    И заметит
Всех, кто любит этот час.
 
 
    Ночью, скучно,
    Однозвучно,
Упадает звон минут.
    О минувшем,
    Обманувшем
Их напевы нам поют.
 
 
    Точно с крыши,
    Тише, тише
Капли падают дождя.
    Все прольются,
    Не вернутся,
Этот темный путь пройдя.
 
 
    Звук неясный,
    Безучастный
Панихиды нам поет.
    «Верьте, верьте
    Только смерти!
Чет и нечет! Нечет, чет!
 
 
    «Чет счастливым
    И красивым,
Слабым – нечет, недочет!
    Но, редея,
    Холодея,
Чет и нечет протечет!»
 
 
    Звук неясный,
    Безучастный,
Ты поешь, обман тая.
    Нет, не верю,
    И в потерю
Смысл иной влагаю я.
 
 
    Верьте, верьте
    Только смерти
Нас понявшего Христа!
    Солнце встанет,
    Не обманет,
Вечно светит Красота!
 
 
    Цель страданья,
    Ожиданья
Всем нам светлый даст отчет.
    В мир согласный,
    Вечно ясный,
Чет и нечет нас влечет.
 

‹1899›

Индийский мотив

 
Как красный цвет небес, которые не красны,
Как разногласье волн, что меж собой согласны,
Как сны, возникшие в прозрачном свете дня,
Как тени дымные вкруг яркого огня,
Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит,
Как звук, что в слух идет, но сам себя не слышит,
Как на поверхности потока белизна,
Как лотос в воздухе, растущий ото дна, –
Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья
Есть сновидение иного сновиденья.
 

‹1899›

Майя

 
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветущий в столетие раз,
Пряный, дышал между гор, на вершинах.
Месяц за скалы проплыл и погас.
 
 
В темной пещере задумчивый йоги,
Маг-заклинатель, бледней мертвеца,
Что-то шептал, и властительно-строги
Были черты сверхземного лица.
 
 
Мантру читал он, святое моленье;
Только прочел – и пред ним, как во сне,
Стали качаться, носиться виденья,
Стали кружиться в ночной тишине.
 
 
Тени, и люди, и боги, и звери,
Время, пространство, причина, и цель,
Пышность восторга, и сумрак потери,
Смерть на мгновенье, и вновь колыбель.
 
 
Ткань без предела, картина без рамы,
Сонмы враждебных бесчисленных «я»,
Мрак отпаденья от вечного Брамы,
Ужас мучительный, сон бытия.
 
 
К самому небу возносятся горы,
Рушится с гулом утес на утес,
Топот и ропот, мольбы и укоры,
Тысячи быстрых и звонких колес.
 
 
Бешено мчатся и люди и боги…
«Майя! О, Майя! Лучистый обман!
Жизнь – для незнающих, призрак – для йоги,
Майя – бездушный немой океан!»
 
 
Скрылись виденья. На горных вершинах
Ветер в узорах ветвей трепетал.
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветок вековой, отцветал.
 

‹1899›

Жизнь

 
Жизнь – отражение лунного лика в воде,
Сфера, чей центр – повсюду, окружность – нигде,
Царственный вымысел, пропасть глухая без дна,
Вечность мгновения – миг красоты – тишина.
 
 
Жизнь – трепетание моря под властью луны,
Лотос чуть дышащий, бледный любимец волны.
Дымное облако, полное скрытых лучей,
Сон, создаваемый множеством, всех – и ничей.
 

Бледный воздух

 
Бледный воздух прохладен.
Не желай. Не скорби.
Как бы ни был ты жаден,
Только Бога люби.
 
 
Даль небес беспредельна.
О, как сладко тому,
Кто, хотя бы бесцельно,
Весь приникнет к Нему.
 
 
В небе царствуют луны.
Как спокойно вкруг них!
Златоцветные струны
Затаили свой стих.
 
 
Скоро звезды проснутся.
Сочетаясь в узор,
Их намеки сплетутся
В серебристый собор.
 
 
Звезды – вечные души.
Звезды свечи зажгли.
Вот все глуше и глуше
Темный ропот земли!
 
 
Нет границ у лазури.
Слышишь медленный звон?
Это прошлые бури
Погружаются в сон.
 
 
Тихо в царстве покоя.
Круг заветный замкнут.
Час полночного боя
Отошедших минут!
 
 
Воздух чист и прохладен.
Этот миг не дроби.
Как бы ни был ты жаден,
Только Бога люби!
 

Молитва вечерняя

 
Тот, пред Кем, Незримым, зримо
Всё, что в душах у людей,
Тот, пред Кем проходят мимо
Блески дымные страстей, –
 
 
Кто, Неслышимый, услышит
Каждый ропот бытия,
Только Тот бессмертьем дышит,
В нераздельно-слитном я.
 
 
Тот, в чьём духе вечно новы
Солнце, звёзды, ветер, тьма,
Тот, Кому они – покровы
Для сокрытого ума, –
 
 
Тот, Кто близко и далёко,
Перед Кем вся жизнь твоя
Точно радуга потока, –
Только Тот есть вечно – я.
 
 
Все закаты, все рассветы
В нём возникли и умрут,
Все сердечные приметы
Там зажглись, блистая – тут.
 
 
Все лучи в росе горящей
Повторяют тот же лик,
Солнца лик животворящий,
В Солнце каждый луч возник.
 
 
Всё, что – здесь, проходит мимо,
Словно тень от облаков.
Но очам незримым – зрима
Неподвижность вечных снов.
 
 
Он живёт, пред Кем проводит
Этот мир всю роскошь сил,
Он, Единый, не уходит,
В час захода всех светил!
 

Мост

 
Между Временем и Вечностью,
Как над брызнувшей водой,
К нам заброшен бесконечностью
Мост воздушно-золотой, –
 
 
Разноцветностью играющий,
Видный только для того,
Кто душою ожидающей
Любит бога своего, –
 
 
Кто, забыв свое порочное,
Победил громаду зол
И, как радуга непрочная,
Воссиял – и отошел.
 

Белая страна

 
Я – в стране, что вечно в белое одета,
Предо мной – прямая долгая дорога.
Ни души – в просторах призрачного света,
Не с кем говорить здесь, не с кем, кроме Бога.
 
 
Всё, что было в жизни, снова улыбнется,
Только для другого, – нет, не для меня.
Солнце не вернется, счастье не проснется,
В сердце у меня ни ночи нет, ни дня.
 
 
Но еще влачу я этой жизни бремя,
Но еще куда-то тянется дорога.
Я один в просторах, где умолкло время,
Не с кем говорить мне, не с кем, кроме Бога.
 

Из книги «Будем как Солнце»
1903

Я в этот мир пришел, чтоб видеть солнце.

 

Анаксагор

«Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце…»

 
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
    И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
    И выси гор.
 
 
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море
    И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
    Я властелин.
 
 
Я победил холодное забвенье,
    Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
    Всегда пою.
 
 
Мою мечту страданья пробудили,
    Но я любим за то.
Кто равен мне в моей певучей силе?
    Никто, никто.
 
 
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
    А если день погас,
Я буду петь… Я буду петь о Солнце
    В предсмертный час!
 

«Будем как солнце! Забудем о том…»

 
Будем как солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному –
К новому, к сильному, к доброму, к злому –
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному
В нашем хотеньи земном!
 
 
Будем, как солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и всё золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как солнце, оно – молодое.
В этом завет Красоты!
 

‹1902›

Голос заката

1

 
Вот и солнце, удаляясь на покой,
Опускается за сонною рекой.
И последний блеск по воздуху разлит,
Золотой пожар за липами горит.
 
 
А развесистые липы, все в цвету,
Затаили многоцветную мечту.
Льют пленительно медвяный аромат,
Этой пряностью приветствуют закат.
 
 
Золотой пожар за тканями ветвей
Изменяется в нарядности своей.
Он горит, как пламя новых пышных чар,
Лиловато-желто-розовый пожар.
 

2

 
Я – отошедший день, каких не много было
На памяти твоей, мечтающий мой брат.
    Я – предвечернее светило,
    Победно-огненный закат.
 
 
Все краски, сколько их сокрыто в силе света,
Я в мысль одну вложил, которая горит,
    В огонь рубиновый одета
    И в нежно-дымный хризолит.
 
 
Многоразличные созвучия сиянья
По небу разбросав, я все их слил в одно:
    В восторг предсмертного сознанья,
    Что мне блаженство суждено.
 
 
Так пышно я горю, так радостно-тревожно,
В воздушных облаках так пламенно сквозя,
    Что быть прекрасней – невозможно,
    И быть блаженнее – нельзя.
 
 
Гляди же на меня, о дух мечты печальной,
Мечтатели земли, глядите на меня:
    Я блеск бездонности зеркальной
    Роскошно гаснущего дня.
 
 
Любите ваши сны безмерною любовью,
О, дайте вспыхнуть им, а не бессильно тлеть,
    Сознав, что теплой алой кровью
    Вам нужно их запечатлеть.
 

‹1 сентября 1901›

Гимн огню

1

 
Огонь очистительный,
Огонь роковой,
Красивый, властительный,
Блестящий, живой!
 

2

 
Бесшумный в мерцаньи церковной свечи,
Многошумный в пожаре,
Глухой для мольбы, многоликий,
Многоцветный при гибели зданий,
Проворный, веселый и страстный,
Так победно-прекрасный,
Что, когда он сжигает мое,
Не могу я не видеть его красоты, –
О красивый Огонь, я тебе посвятил все мечты!
 

3

 
Ты меняешься вечно,
Ты повсюду – другой.
Ты красный и дымный
В клокотанье костра.
Ты как страшный цветок с лепестками из пламени,
Ты как вставшие дыбом блестящие волосы.
Ты трепещешь, как желтое пламя свечи
С его голубым основаньем.
Ты являешься в быстром сияньи зарниц.
Ты, застывши, горишь в грозовых облаках –
Фиолетовых, аспидно-синих.
Ты средь шума громов и напева дождей
Возникаешь неверностью молний,
То изломом сверкнешь,
То сплошной полосой,
То как шар, окруженный сияющим воздухом,
Золотой, огневой,
С переменными красными пятнами.
Ты – в хрустальности звезд и в порыве комет.
Ты от солнца идешь и, как солнечный свет,
Согревательно входишь в растенья
И, будя и меняя в них тайную влагу,
То засветишься алой гвоздикой,
То зашепчешь, как колос пушистый,
То протянешься пьяной лозой.
Ты как искра встаешь
Из глухой темноты,
Долго ждешь, стережешь.
Кто пришел? Это ты!
Через миг ты умрешь,
Но пока ты живешь,
Нет сильней, нет страшней, нет светлей красоты!
 

4

 
Не стану тебя восхвалять,
О внезапный, о страшный, о вкрадчивый!
На тебе расплавляют металлы.
Близ тебя создают и куют
Много тяжких подков,
Много кос легкозвонных,
Чтоб косить, чтоб косить,
Много колец для пальцев лилейных,
Много колец, чтоб жизни сковать,
Чтобы в них, как в цепях, годы долгие быть
И устами остывшими слово «любить»
Повторять.
Много можешь ты странных вещей создавать:
Полносложность орудий, чтоб горы дробить,
Чтобы ценное золото в безднах добыть,
И отточенный нож, чтоб убить!
 

5

 
Вездесущий Огонь, я тебе посвятил все мечты,
Я такой же, как ты.
О, ты светишь, ты греешь, ты жжешь,
Ты живешь, ты живешь!
В старину ты, как Змей, прилетал без конца
И невест похищал от венца.
И, как огненный гость, много раз, в старину,
Ты утешил чужую жену.
О блестящий, о жгучий, о яростный!
В ярком пламени несколько разных слоев.
Ты горишь, как багряный, как темный, как желтый,
Весь согретый изменчивым золотом, праздник осенних листов.
Ты блестишь – как двенадцатицветный алмаз,
Как кошачья ласкательность женских влюбляющих глаз,
Как восторг изумрудный волны океана,
В тот миг как она преломляется,
Как весенний листок, на котором росинка дрожит и качается,
Как дрожанье зеленой мечты светляков,
Как мерцанье бродячих огней,
Как зажженные светом вечерним края облаков,
Распростерших свой траур над ликом сожженных и гаснущих дней!
 

6

 
Я помню, Огонь,
Как сжигал ты меня
Меж колдуний и ведьм, трепетавших от ласки Огня.
Нас терзали за то, что мы видели тайное,
Сожигали за радость полночного шабаша, –
Но увидевшим то, что мы видели,
Был не страшен Огонь.
Я помню еще,
О, я помню другое: горящие здания,
Где сжигали себя добровольно, средь тьмы,
Меж неверных, невидящих, верные – мы.
И при звуках молитв, с исступленными воплями
Мы слагали хваленья Даятелю сил.
Я помню, Огонь, я тебя полюбил!
 

7

 
Я знаю, Огонь,
И еще есть иное сиянье для нас,
Что горит перед взором навеки потухнувших глаз.
В нем внезапное знанье, в нем ужас, восторг
Пред безмерностью новых глубоких пространств.
Для чего, из чего, кто их взял, кто исторг,
Кто облек их в лучи многозвездных убранств?
Я уйду за ответом!
О душа восходящей стихии, стремящейся в твердь,
Я хочу, чтобы белым немеркнущим светом
Засветилась мне – смерть!
 

29 декабря 1900

Влияние Луны

 
Я шел безбрежными пустынями,
И видел бледную Луну,
Она плыла морями синими,
И опускалася ко дну.
 
 
И не ко дну, а к безызмерности,
За кругозорностью земной,
Где нет измен и нет неверности,
Где все объято тишиной.
 
 
Там нет ветров свирепо дышащих,
Там нет ни друга, ни врага,
Там нет морей, себя не слышащих
И звонко бьющих в берега.
 
 
Там все застывшее, бесстрастное,
Хотя внушающее страсть,
Затем, что это царство ясное
Свою нам передало часть.
 
 
В нас от него встают желания,
Как эхо, грянувшее вдруг,
Встает из сонного молчания,
Когда уж умер самый звук.
 
 
И бродим, бродим мы пустынями,
Средь лунатического сна,
Когда бездонностями синими
Над нами властвует Луна.
 
 
Мы подчиняемся, склоняемся
Перед царицей тишины,
И в сны свои светло влюбляемся
По мановению Луны.
 

Завет бытия

 
Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
 
 
Я спросил у могучего моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
 
 
Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»
 

«Я – изысканность русской медлительной речи…»

 
Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
 
 
Я – внезапный излом,
Я – играющий гром,
Я – прозрачный ручей,
Я – для всех и ничей.
 
 
Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая –
Всё пойму, всё возьму, у других отнимая.
 
 
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я – изысканный стих.
 

‹1901›

Воля

Валерию Брюсову

 

 
Неужели же я буду так зависеть от людей,
Что не весь отдамся чуду мысли пламенной моей?
 
 
Неужели же я буду колебаться на пути,
Если сердце мне велело в неизвестное идти?
 
 
Нет, не буду, нет, не буду я обманывать звезду,
Чей огонь мне ярко светит и к которой я иду.
 
 
Высшим знаком я отмечен и, не помня никого,
Буду слушаться повсюду только сердца своего.
 
 
Если море повстречаю, в глубине я утону,
Видя воздух, полный света, и прозрачную волну.
 
 
Если горные вершины развернутся предо мной,
В снежном царстве я застыну под серебряной луной.
 
 
Если к пропасти приду я, заглядевшись на звезду,
Буду падать, не жалея, что на камни упаду.
 
 
Но повсюду вечно чуду буду верить я мечтой,
Буду вольным и красивым, буду сказкой золотой.
 
 
Если ж кто-нибудь захочет изменить мою судьбу,
Он в раю со мною будет – или в замкнутом гробу.
 
 
Для себя ища свободы, я ее другому дам,
Или вместе будет тесно, слишком тесно будет нам.
 
 
Так и знайте, понимайте звонкий голос этих струн:
Влага может быть прозрачной – и возникнуть как бурун.
 
 
Солнце ландыши ласкает, их сплетает в хоровод,
А захочет – и зардеет, и пожар в степи зажжет.
 
 
Но согрею ль я другого, или я его убью,
Неизменной сохраню я душу вольную мою.
 

Январь 1902