Константин Александрович Костин
Остров сокровищ
Глава 14. Первая клюква
Сперва я хотел затихариться в кустарнике, но вовремя сообразил, что меня вычислят по следам на песке. И, стараясь не шуметь, начал углубляться в чащу. Заблудиться я не боялся – остров не такой уж и большой. К тому же практически в самом его центре возвышался отличный ориентир – скала со срезанной вершиной.
Сначала я попал в болото, заросшее тростником. Промочив ноги и немного поматерившись, я обошел топь, оказавшись на песчаной равнине, поросшей пальмами. Довольный, что ушел от бандитов, я продолжил путь. Здесь и там пели птицы. Росли неведомые растения и цветы. И пальмы, пальмы, пальмы! Словно я и в самом деле был на курортном острове, а не на клочке земли, по которому, кроме меня, бродило еще полтора десятка людей, вполне возможно – желающих пустить мне кровь. Причем далеко не в медицинских целях.
Задумавшись, я чуть было не наступил на змею. Она мне не понравилась! Но, похоже, и я ей тоже. Зашипев, гадина уползла прочь.
Наконец, я нашел укромное местечко. Первым делом я снял промокшие кроссовки. Из рюкзака я достал камуфляж, надел его. Затем – берцы, тщательно затянул шнурки и перемотал скотчем. Нож, выпрошенный мною у кока, я повесил на пояс и уже запихивал маслята в магазины пистолета, жалея, что запасной всего один, вдруг, щебеча и хлопая крыльями взлетела стая птиц. Я сразу догадался, что идет кто-то из нашего экипажа, и не ошибся. Вскоре я услышал голос, который, приближаясь, становился все громче. Ему ответил второй голос. И снова – первый. И теперь я узнал его! Это был Серебряков! Он говорил, не умолкая. Второй отвечал редко и резко. Похоже, они о чем-то спорили.
Загнав патрон в патронник "Стечкина", я затаился. Голоса замолчали. Судя по тому, что птицы перестали кружить над чащей и вернулись на свои насесты, спутники остановились. Еще пару секунд страх боролся с любопытством, но в итоге второе взяло вверх и я по-пластунски пополз туда, где слышал разговор в последний раз.
Казалось, я ползу вечность. Каждый треск, каждый непроизвольный шорох казался мне громовым раскатом. Казалось, я ползу уже несколько километров. Хотя, на деле, не преодолел и тридцати метров.
Выглянув в просвет между листьями, я увидел Евгения Серебрякова и того самого парня, что помогал выбраться ему из катера. Они стояли на лужайке друг против друга и о чем-то разговаривали. Кок говорил много, медленно, вкрадчиво. Гена отвечал коротко, горячо и громко.
– Нет, я сказал!
– Дружище, дорогой ты мой человек! – мурлыкал одноногий. – Поздно пытаться что-то изменить, все уже сделано! Ты пойми – у тебя два выхода. Или ты с нами, или против нас! И ты не представляешь, как тебе повезло, что с тобой разговариваю я! Думаешь, стал бы с тобой разговаривать Макс? Или Рашпиль? Да они бы уже пустили тебе пулю в голову – и всех делов! Я тебе жизнь спасаю, дурак!
– Другое у меня воспитание, – ответил Гена. – Я Родиной не торгую.
Слава Богу! Есть еще, по крайней мере, хотя бы один человек, кто на нашей стороне!
– Какой Родиной, дебил? – взъярился Буш. – Ты за кого помирать собрался? За этого капитана, у которого мозоль от бескозырки? Или за Торопова, который наворовал столько, что не знает, куда девать? Или за доктора, который своими собственными руками на операционном столе приговорил народу столько, сколько ты и представить себе не можешь?
– Хватит!
Гена дернул с плеча автомат, передернул затвор и наставил оружие на Серебрякова.
– Руки в гору, а то изрешечу в…
Матроса прервала автоматная очередь, донесшаяся издалека. Крик, еще одна очередь. Вся армада птиц снова поднялась в вышину. Получается, был еще один честный человек среди экипажа! Да только в том-то и дело, что был…
Гена сделал одну ошибку – вздрогнув, обернулся на звуки выстрелов, чем и воспользовался кок. Одноногий сделал одно быстрое, неуловимое движение, и парень, захрипев, начал оседать на землю. Дышать ему мешала рукоять ножа, торчавшего из горла. Одной рукой матрос пытался нащупать ручку мессера, а второй – поднять ствол автомата. Но ему не удалось ни то, ни другое. Заливая траву кровью, матрос рухнул в изумрудную зелень.
У меня в груди похолодело. Впервые вот так, на дистанции вытянутой руки от меня, убили человека! Много ли трупов я видел до сего момента? Лишь одного – Полковника. Но тот умер своей смертью. Без лужи крови.
Когда я пришел в себя, одноногий уже вытирал клинок об одежду убитого. Я поднял пистолет, намереваясь нажать на спуск. Пусть я стрелок аховый, но с такого расстояния, да еще и очередью – вряд ли промахнусь. И понял, что не смогу! Да, Серебряков только что замочил парня на моих глазах, и да – он собирается завалить всех нас. Даже просто из логики – убить кока и обезглавить всю шайку – было бы как минимум разумно. Но я не мог! Тогда, когда я подслушал разговор в холодильнике, вот тогда я не раздумывая шлепнул бы Буша, но тот момент давно прошел. Я просто не мог вот так взять и наделать дырок в человеке, даже в весьма поганом человечишке!
Пока все это проносилось в моей голове, одноногий уже убрал нож в ножны, подобрал автомат и подсумок с запасными магазинами и захромал в чащу. Момент, в любом случае, был упущен!
Вернувшись к рюкзаку, я достал флягу и только тут сообразил, что она пустая! Черт побери! У меня с собой была пушка, жратва и даже таблетки для обеззараживания воды в брикете сухпая, но не было самой воды! Это я здорово лоханулся!
Конечно, вода, скорее всего, была во фляге у Гены, но я вряд ли заставил бы себя вернуться на то место. Похоже, меня ждет медленная и мучительная смерть от жажды… а вот умирать-то как раз и не хотелось!
– Стоп!
Если на этом острове есть реки, то они откуда-то же вытекают! И в этом где-то должна быть чистая, пресная вода! И, трезво рассуждая, это где-то должно быть в скалах!
Нахлобучив кепи, я отправился на поиски воды.
Глава 15. Амазонка
Я медленно брел по джунглям, прислушиваясь к каждому шороху. Ведь гарантий, что я снова не наткнусь на кого-нибудь из шайки, не было. "Стечкина" с пристегнутым прикладом я сжимал в руке.
Пушка, конечно, добавляла уверенности, но ненамного. Я прекрасно понимал, что хорошо вооруженным, намного лучше меня, бандитам, да еще и прекрасно обученным, я вряд ли окажу достойное сопротивление. От той же змеи пистолет меня точно не защитит. И уж точно не спасет от жажды. Я уже раскаивался в том, что смалодушничал и не забрал флягу с водой у Гены. А еще – в том, что не смог застрелить одноногого. Но больше всего – в том, что вообще покинул "Скиф". Сидел бы сейчас в своей каюте, да попивал водичку из холодильника.
Так, потихоньку, я вышел к скале. Черт, какой же я молодец! Я оказался прав в предположении, что хотя бы одна из двух рек берет начало в холмах. Так оно и было! Здесь, с уступа высотой метров десять, свергался водопад, вымывший за десятки, сотни, а то и тысячи лет приличную пойму, сверкающую волнами на солнце и дающую начало реке.
Я упал на песок у самой кромки воды, с секунду поколебался, а затем припал к водопою. Вода была теплая, как парное молоко, противная, но без посторонних привкусов, так что был хороший повод надеяться, что я не подхвачу дизентерию или еще чего похуже. Напившись, я понял, что жизнь не настолько плоха…
Вконец осмелев, я разделся, спрятав одежду под кустом и, прихватив флягу, вошел в воду. Чем дальше к водопаду, тем становилось все глубже и прохладнее, правда, ни то, ни другое не беспокоило меня. Скорее – наоборот. Встав под потоки ледяной воды, вздрогнув, фыркнув, я, вроде, окончательно включил голову. Набрав флягу, я вернулся на берег…
И обомлел. Аккуратно свернутый кулек с одеждой кто-то основательно переворошил! Совершенно беспардонно разбросал одежду и вещи из рюкзака. Первой мыслью было, что бандерлоги нашли мое временное убежище, но они забрали бы и пистолет! А так – самой значимой потерей был брикет сухпая. Его бы я еще списал на зверей, но пропавшая пачка сигарет вызывала сомнения. Курящих животных я еще не видел!
Теряясь в догадках, я поднял "Стечкина"… и услышал шорох в кустах! Ступая босыми ногами по песку пляжа, выставив руку с пистолетом, я дошел до зарослей, раздвинул ветки и увидел человека! Даже больше – женщину!
Хотя она и сидела спиной ко мне, хрустя галетами, но длинные волосы и хрупкая фигура в какой-то выцветшей на солнце робе однозначно указывали на пол пришельца.
– Руки вверх! – тихо произнес я.
Никакой реакции!
– Руки! – повторил я громче. – Вверх!
Не прекращая грызть печеньки, девушка обернулась. На вид ей было слегка за тридцать, с приятными чертами лица, черными-черными волосами. Я даже смог идентифицировать ее одежду – поношенный летный комбинезон.
Окинув меня быстрым взглядом, амазонка вернулась к растерзанному брикету сухпая.
– М-м-м, – простонала она. – Полтора года! Полтора года без кусочка хлеба! Одни кокосы, устрицы, рябчики и перепелиные яйца. Господи, как вкусно, кто бы знал!
– Полтора года? – осторожно спросил я, обходя ее, не отпуская пистолета.
Зубами разорвав пакетик с солью, оно высыпала содержимое на язык.
– И без соли! За сигареты отдельное спасибо! Может, у тебя и выпить чего есть?
– Нет, – покачал я головой. – Чего нет, того нет.
– Это плохо…
Еще пару минут она хрустела остатками галет, после чего буквально проглотила шоколадку.
– Знал бы ты, как я соскучилась по нормальной, человеческой еде! – промурлыкала мадам. – А ты знаешь, чего мне еще не хватало на острове?
Я уже обратил внимание, что по мере насыщения, женщина все больше сверлила глазами то место, которого у них, у женщин – не бывает. Вернее – бывает, бывает помногу, но исключительно внутри! В принципе… я и сам с момента отплытия, то есть около двух недель, был вынужден воздерживаться. А фигура у нее была весьма… короче, я и сам был не против!
– Мужчины? – с надеждой спросил я.
Я бы даже сказал – с такой хорошей, крепкой надеждой!
– Бритвы! – возразила островитянка, задирая штанину и обнажая голень, покрытую черными, длинными, вьющимися волосами.
– Да-да, – поспешно согласился я, пытаясь побороть рвотный рефлекс. – Бритва была бы в самый раз! А ты, собственно, кто?
– Вы! – резко отрезала она, подняв руку с моим ножом, пропажу которого я сразу и не заметил.
– Чего?
– К девушке с ножом следует обращаться на "вы"! Сам-то откуда?
Не видя особого повода таиться, я рассказал ей. Вкратце, зато – почти от начала и до конца.
– Серебряков, гнида! – воскликнула островитянка. – И он здесь! Выжил, сволочь! А остальные?
Она называла имена, а я – просто кивал – да или нет. Тех, что "да" было больше.
– Саныча, конечно, жалко, не такой плохой мужик был, как могло показаться вначале. А на счет этой черножопой стервы ты меня порадовал! Чтобы ей в аду тошно было! Чтобы ее черти во все дыры пялили!
– А ты…
– Вы!
– Ладно, пусть так. Вы-то кто?
– Я? Эмбер. Эмбер Баррелз. Росла нормальной девочкой, а потом что-то случилось… нет, не что-то. Просто не захотела быть простой девочкой Эмбер из Канзаса. Я как раз и пилотировала вертолет, когда нас сбили в Намибии. И карту Иваныч передал Григорьеву на моих глазах! Серебряков… ему ногу в фарш раздробило – не думала, что выкарабкается.
– Ты…
– Вы!
– Хорошо. Вы отлично говорите по-русски, – заметил я.
– У меня мама русская, – ответила американка.
– Здесь-то ты как оказались?
– Длинная история…
– Времени у меня полно!
– Хорошо. В общем, когда Иваныч испустил дух, мы все разбрелись кто куда. Я сама успела пожить и в Йоханнесбурге, и в Рио, и в Лос-Анджелесе. Но потом… с деньгами-то жить везде хорошо, но как-то они кончились, а заработать их можно, как говорили, только в России. И я поехала в страну предков. Открыла салон красоты и, по большому счету, все бы хорошо, если бы я не взяла ипотеку. С ипотеки все и началось! Дима, слышишь, никогда не бери ипотеку, никогда! Когда я поняла, что меня грабят – было уже поздно. Мне самой, чтобы расплатиться с банком, надо было начать грабить! Но я решила проще! Ведь я знала, где этот остров, остров, где Иваныч спрятал камушки и золотишко, я сама отвозила его сюда несколько раз! Я купила путевку на Мадагаскар, там угнала "Выдру"…
– Кого? – удивился я.
– Гидроплан DHC-3 "Otter", – пояснила Эмбер. – И прилетела сюда. Правда, я не учла одного – остров находился после точки не возврата… Топлива на обратный путь не было. Но жажда денег лишила меня разума! Не из-за жадности – вовсе нет. Все из-за этой долбанной ипотеки! Нет ничего страшнее ипотеки, слышишь?
– Да слышу я, слышу, – отмахнулся я. – Так в проливе лежит твой… ваш самолет?
– Мой, – кивнула Баррелз. – Вот так я здесь и оказалась. И живу тут полтора года без хлебушка, соли и бритвы…
Летчица говорила все медленнее и медленнее, местами вообще бормотала еле разборчиво. Это все из-за галет и шоколадки. По себе знаю – стоит поесть, как кожа на животе натягивается и глаза закрываются.
– И вот теперь я богата! Сказочно богата! Но разве могу я купить здесь пачку сигарет? Или, хотя бы, баночку лосьона для кожи? Нет! Зато в золоте и брюликах купаться могу!
Я уже начал думать, что девочка основательно повредилась головой за время, проведенное на острове в одиночестве. И все из-за ипотеки!
– Димочка, я тебе доверяю! Мы теперь крепко повязаны. Я никуда не денусь без вас, а вы – без меня. И я готова щедро заплатить за свое спасение! А этот твой… Торопов – сколько он даст за свое спасение?
Хотел бы я сказать, что подполковник – самый щедрый человек на всем свете, но не мог! А потому ответил просто:
– Достаточно.
– И я могу рассчитывать на долю?
– Всенепременно! – заверил я.
– И, конечно, вы заберете меня отсюда? Мне не обязательно в Штаты, хотя бы в Сингапур или Индонезию.
– Если нам повезет остаться в живых – не сомневайся.
– И даст мне бритву?
– Ну это в первую очередь, – усмехнулся я. – Но ты, похоже, упустила главное. Я и бандиты – здесь, на острове. А Петрович с Палычем и остальными – на корабле. Черт, да я даже не знаю, как теперь попасть на корабль!
– Нет ничего проще! – сверкнула глазами Влада. – У меня есть лодка! Хорошая, крепкая, я сама ее построила, вот этими руками! И спрятала под красной скалой!
Я еще сдержал смех. Но, видимо, недостаточно сдержал – островитянка заметила это. Еще бы! Женщина – судостроитель! Так я скоро начну борщи варить!
– Не вижу ничего смешного! – отрезала она. – Я сделала катамаран из поплавков самолета. Когда стемнеет – мы сможем незаметно подплыть к кораблю…
В этот момент громыхнул выстрел. Эхо пронесло его по всему острову. Затем еще один. Но стреляли не здесь, не на самом острове, а на "Скифе"!
– Там пальба! – крикнул я. – Бежим!
И мы понеслись к берегу. Эмбер бежала впереди и я невольно залюбовался ее формами, но, стоило вспомнить лохматые лодыжки, на которых косы можно было вить, я сосредоточился на дыхании. Бежали долго, перепрыгивая через поваленные деревья, продираясь через кустарник. И, конечно, опоздали. Когда мы прибыли к берегу, остановившись в тени деревьев, на волне качались лишь обломки, куски фанеры и пластика. А рядом плыл катер с головорезами.
– Кажется, мы остались одни… – растерянно сообщил я.
Но выстрелы возобновились. На этот раз – на самом острове. Работал уже не гранатомет, а автоматы. Бандиты на лодке напряглись, выставив оружейные стволы, всматриваясь в зелень леса. Мы же с островитянкой сочли за лучшее залечь в кустранике.
Не знаю, долго ли мы лежали – глядя на ее хорошую, округлую грудь, вздымающуюся и опускающуюся при дыхании, я потерял счет времени.
Затем примерно в полукилометре от нас взвился ярко-красный, со звездой, серпом и молотом, флаг.
Глава 16. Здесь и далее рассказывает военврач. Как был покинут "Скиф"
Оба катера отчалили от "Скифа" около часа дня. Капитан, замполит и я сидели в каюте и совещались по поводу нашего дальнейшего существования. Смольный мрачно пошутил, что так страшно ему было один раз в жизни – когда вез груз из десяти тысяч кукол, которые, когда судно накренилось на волне, одновременно сказали "Мама".
Конечно, первой мыслью было захватить судно и уйти в море. Но Витя, отправленный на разведку, заявил, что двое бандитов с пулеметом укрепились в машинном. Выбить их оттуда без несоизмеримых потерь было попросту невозможным. Торопов предложил запустить туда пару гранат, но Смольный убедил его оставить эту мысль – взрыв мог бы повредить турбины и судно стало бы бесполезным как нам, так и одноногому. Слава еще и заметил, что куда-то пропал Дима, скорее всего – уплыл с бунтовщиками.
Нет, мы ни единой секунды не думали, что нас старинный друг – предатель, но и увидеть его вновь живым уже не надеялись. Мы поднялись на палубу. Жара стояла невыносимая. Два бандита с автоматами стояли на мостике, остальных не было видно. Катера блестели металлом на песке в устье речушки.
Мы прекрасно понимали, что на корабле, когда вернутся злодеи, нам не спастись. Они попросту задавят нас числом! Единственным вариантом оставалась старая британская крепость, обозначенная на карте. Если, конечно, она еще жива. Посовещавшись, мы решили, что я с Виктором поеду на разведку.
Но вот незадача! Оба катера забрали бандиты, у нас остались лишь спасательные надувные лодки! Чтобы не привлекать внимания, мы спустили на воду одну из них через иллюминатор и уже в воде дернули чеку, наполняя лодку воздухом из баллонов. Мы направились в то место, где на карте был форт. Из оружия у нас было только два пистолета, так что меня сильно беспокоила вероятность появление людей Серебрякова у катеров, но, к счастью, берег в этом месте выгибался, образуя нечто вроде мыса, который и заслонил нас от причала, где шайка оставила катера. Выскочив на берег, я понесся к форту и метров через триста уже уперся в стену.
Время не пожалело крепость… непогода частично разрушила кладку и в этом ей помогла буйная растительность – из нескольких трещин торчали самые настоящие пальмы! Однако, форт еще мог нам послужить! Постройка внутри была сложена из камня и толщина ее стен позволяла не опасаться не только легкого стрелкового оружия, но даже и гранатомета, который на какой-то черт взял Петрович! Здесь могли разместиться не меньше полусотни человек. Окна изначально планировались как бойницы – узкие, но высокие. Или же это бойницы служили еще и окнами? Вокруг здания находилось широкое пространство, некогда вычищенное, но теперь поросшее травой и кустарником, обнесенное стеной, тоже каменной, метра два высотой. Вот как раз стена и пострадала больше всего. Не знаю уж, что и когда здесь приключилось, но в некоторых местах зияли отверстия, явно от пушечных ядер.
Больше всего меня обрадовал бьющий из земли ключ. В каюте "Скифа" тоже довольно неплохо – есть и оружие, и боеприпасы. Есть даже провиант и коньяк. Но вот чего там не было в достаточном количестве – это пресной воды! А здесь она была, причем в избытке!
Я уже развернулся обратно, когда раздалась автоматная очередь. Я – боевой офицер, смерть видел не единожды. Да еще и врач – многие умирали прямо у меня на столе. Отдельно хочу отметить, что это не означает, что я хреновый врач! Но от этих звуков мне стало по-настоящему больно… я решил, что погиб Дима Хо.
Не теряя больше ни минуты, я вернулся в лодку. Витя, на счастье, оказался отличным гребцом и мы просто пролетели по воде, как на глиссере.
Новость о гибели Дмитрия обескуражила моих соратников.
– Хочу у всех попросить прощения, – мрачно произнес подполковник. – Сложившейся ситуацией мы во многом обязаны моему раздолбайству. Все могло бы быть куда лучше, если бы не мои старания! Простите меня, мужики.
– Бог простит, – ответил Смольный. – И если мы и дальше будем распускать нюни, как медузы – мы с ним очень скоро встретимся, рынду мне в ухо.
Один из матросов, сидевших на баке, сам был белее бумаги. Положив автомат на колени, он нервно грыз ногти.
– Этот опарыш, – капитан кивнул в его сторону. – Уже почти раскаивается. Когда он услышал пальбу – едва из карасей не выскочил. Чуть подтянуть болты – и он будет наш.
Я рассказал про крепость. Немного посовещавшись, мы выработали план. Конечно, далекий от идеала, но какой есть!
Михалыча мы поставили в коридоре. Старик ни за что не хотел расставаться со своей "Арисакой". От автомата он тоже наотрез отказался, предпочтя дробовик с картечью. Витя подвел лодку к иллюминатору и мы со Славой начали загружать ее оружием, патронами, провиантом и прочим, что может понадобиться на необитаемом острове.
Тем временем Торопов и Смольный вышли на палубу. Капитан вызвал Матвеева, который рулил ограниченным контингентом шайки на "Скифе".
– Вынь затычки и распахни сюда уши, червь гальюнный, – сказал моряк. – Нас здесь двое. И у каждого по автомату. И тот из вас, кто подаст какой-нибудь сигнал тем, кто на берегу – отправится на корм рыбам, порезанный на ремни для бескозырок. Вопросы есть?
Разбойники растерялись. Видимо, такое раннее раскрытие их карт не входило в планы, так что и соответствующих распоряжений от кока не было. Кто-то кинулся к тамбуру, чтобы обойти нас с тыла, но там их ждал Михалыч с дробовиком. Чья-то голова высунулась из люка.
– Майнуй, недоумок подкильный, – крикнул капитан.
И голова исчезла. Все четверо, кто не был занят охраной машинного отделения, забились в щели, кто куда, и не высовывал носа.
Мы со Славой нагрузили лодку доверху и понеслись к берегу. Основы тактики подсказывали, что нужно вывести из строя катера, беспечно брошенные без охраны, но на это не было времени.
Мы причалили к тому же месту, что и в прошлый раз. Груженые, как верблюды, потащили груз в крепость. Оставили для охраны Славу, вручив ему автомат и пару гранат, и снова вернулись к лодке. Опять взвалили тюки на спину и потащили их в форт. Так, работая без передышки, вымокнув, как лягушки, мы перетаскали все, что привезли. Витя со Славой остались в укреплении, а я поплыл обратно к "Скифу".
Конечно, это было рискованно – оставить в крепости двоих, но не настолько, как это могло показаться с первого взгляда. Витя, прежде чем поступить на охрану к Торопову, служил в ВДВ, прошел Чечню и Югославию. Слава – тоже не пальцем делан, холуаевец. Вдвоем они могли оказать достойное сопротивление бандюганам, тем более – под защитой стен.
Мы решили еще раз нагрузить лодку. Но теперь, уходя, мы выбросили за борт все, что пролезло в иллюминатор – автоматы, патроны, гранаты. Глубина в проливе была не больше десяти метров и мы видели, как блестят на песчаном дне маслята. К сожалению, не пролез АГС-17, и это нам позже аукнулось.
Начался отлив. Ветер донес с берега голоса – оттуда, где остались катера бандитов. С одной стороны это был плюс – значит, шайка еще не обнаружила Витю со Славой, да и вообще находится далеко от них. А, с другой стороны, нам следовало поторапливаться. Михалыч прыгнул в лодку и мы зашли с другой стороны, чтобы забрать капитана.
– Эй, рвань подкильная, – громко крикнул Смольный. – Меня кто слышит?
Никто не ответил.
– Котов! Сергей! Я к вам обращаюсь!
Тишина.
– Котов, мы бросаем якоря, медузу мне в печень, и я предлагаю тебе сойти с нами. Что тебя ждет с этими тупыми камбалами? Будешь, как картошка: зимой не съедят – весной посадят. Даю тебе тридцать секунд, после отчаливаю.
Снова молчание.
– Фок-грот-брамсель мне в левое ухо! Подумай, на что ты им? Пока мы живы – ты им нужен, как винт буксиру. А как порешат нас – захотят ли они с тобой делиться тем, что сами награбили? Не думаю, шпигат мне в селезенку! Будешь им нужен, как кнехт в море.
Послышался шум борьбы, звон металла. Наконец, на палубе показался Сергей. Из пореза на животе хлестала кровь, но я после осмотрел рану – она была поверхностной и не представляла опасности.
– Кэп, я с тобой!
Они оба спрыгнули в лодку и мы отчалили.
