Константин Александрович Костин
Остров сокровищ
Глава 11. В холодильнике
– Бандит, ха! – воскликнул кок. – Иваныч никогда не был бандитом. Башка у него варила… ты знаешь, почему он назывался Николасом Буте? Да потому, что у Наполеона… да-да, того, что Бонапарт, был личный оружейник – Николас Ноэль Буте. Его-то имя и взял Николай Иванович. И он никогда не был простым торгашом! Он торговал за… за идею! Еще когда Горби затеял свою Перестройку – Иваныч понял, что Союз летит в тартарары и свинтил, куда подальше. Видел, старый черт, куда все катится! Если хочешь знать – один только Иваныч спас этот проклятый мир не один десяток раз! Он никогда – слышишь – никогда не торговал с проклятыми капиталистами! У капиталистов он мог только украсть! Как по мне, так Иваныч – и вовсе африканский Робин Гуд! Он воровал оружие у богатых и продавал его бедным! Ты, кстати, знаешь, что по закону в Африке нельзя проводить больше одной революции в сутки?
– Ну-ну, – услышал я еще чей-то голос.
– Там людей жрут, как куриц, а ты "ну-ну", – продолжал одноногий. – Люди в Африке делятся на два типа – кому нужно оружие и те, кто продает оружие. И далеко не всегда они хотят встречаться. Это же неиссякаемый рынок! Продаешь одним "Шпагины", вторым – "Калаши". Первым уже тоже нужны "Калаши", а третьим – бронетранспортеры. А теперь – нужны гранатометы и танки, чтобы бороться с БТРами. Одним продал мины, другим сразу – миноискатели. Иваныч был далеко не дурак… ты знаешь, левши хранят деньги в левом кармане, правши – в правом. Те, кто считают себя умными, хранят деньги в банке. А Иваныч был в самом деле умным – он сховал деньги в земле. Бабла было.. ты не представляешь! Даже не бабла, нет! Откуда там деньги? Платили алмазами, золотом, женщинами. Не представляешь, как выгодно можно перепродать десяток негритянок! Как-то раз вообще подфартило – поменяли три ящика гранат за двух черномазых, а их – выменяли на британскую журналистку, за которую потребовали выкуп миллион фунтов стерлингов. Ты представляешь себе, что такое – миллион фунтов стерлингов?
– Представляю, – мечтательно произнес голос.
Теперь я его узнал! Это был один из молодых матросов, самый молчаливый из всех! Рома, кажется…
– Черта лысого ты представляешь, – рассмеялся Серебряков. – А потом нас подбили над Намибией. Меня, Григорьева и Иваныча. Девчонка еще с нами была, пилот… эта, как ее? Черт, забыл… в общем, очнулся я в сраной больнице в Китовом заливе. Был бы там нормальный доктор – наверно, ногу смогли бы спасти… хрен там! Погрузили меня на железку и отправили в Виндхук, где уже и отфигашили ее. Она уж попахивать начала. Температура у меня была – под сорок. Думал – кони склею. Нет, выжил! И все для чего? Чтобы узнать, что Иваныч отдал карту этому гандону Сашке, прежде чем сам дубу дал?
– Слышь, Буш, я одного не понимаю, – спросил Матвеев. – А нафига Саныч в этой вонючей гостинице прятался? Прямо у нас под боком? Шарик-то большой – затихарился бы так, что вовек бы не сыскали!
– Пес его знает… может, думал, что у себя под боком искать не будем? Оно же так и получилось! Исколесили обе Америки, всю Африку и Европу, а он вон где оказался!
– Ага, – усмехнулся матрос. – А что в итоге-то? Деньги – жене, рыбу – стране, самому – хрен в руке?
– Да не гони ты! Заработать – это полдела. Нужно еще сохранить. Ты посмотри… да хоть на Макса! Макс, сколько у тебя было? Не меньше половины мульта бакинских? И где все?
– Просрал, – грустно ответил старпом.
– Вот видишь! Есть люди, которым бабки руки жгут. Сорвал куш – и поехало. Телки, тачки, красивая жизнь. Кто сторчался или спился. Вон, Дядя Степа. Все в Вегасе просадил. Бьянка опять же… что сделала? Побежала по салонам красоты, хирургам, сиськи, жопу себе сделала. А нафига? Мозги себе сначала сделай! Через год уже папика себе искала, а ведь ее трахал сам Иваныч! Ты знаешь, какие цацки он ей дарил? Там килограммы золота! Все на сиськи спустила! Баба, что с нее взять? В итоге у нее… как сказал бы наш капитан – "как шпигат с новостроя". И посмотри на меня… поставил скромненький такой барчик, купил пару рыбацких лодок, сдал в аренду. И журчит ручеек.
– Только где оно все будет теперь?
– Сам-то как думаешь? Моя женушка уже продала и бар, и лодки, и все остальное, что было. И сквозанула в старую добрую Англию. А британцы еще никогда никого не выдали! Куплю себе замок в Шотландии и буду жить себе спокойно!
– И в юбке ходить, – усмехнулся Макс.
– Дорогой мой друг… если у меня будет замок в Шотландии – я вообще голый ходить буду!
– А женушка не кинет?
– Вот что я тебе скажу… доверие – это роскошь. Роскошь, которую можно себе позволить, только если у тебя есть репутация. А она у меня есть. Бьянка – еще та чертовка была, ее многие боялись. Еще больше боялись Иваныча. А меня боялся сам Иваныч! Кто меня кинет – долго не протянет. Вон, посмотри на Саныча. Где он? В земле!
– Что-то мне подсказывает, что после всего услышанного у меня нет другого выхода… – произнес матрос. – В общем, я согласен.
Я слушал все это, изумленно раскрыв рот! Вот здесь, прямо здесь и прямо сейчас бандиты завербовали в свою шайку еще одного человека! И кто его знает – возможно, последнего человека на корабле, кто еще не был на их стороне? Появилось желание выскочить из холодильника и пустить каждому по пуле в лоб двумя очередями, но, к сожалению, "Стечкин" остался лежать в сумке в моей каюте. Да и уверенности, что смогу справиться с коком, даже с пистолетом в руке, у меня не было. Оставалось только ждать. А становилось уже прохладно…
Некоторое время было тихо, но я понимал – раз не слышал шагов, то никто и не уходил.
– Скажи, Буш… – раздался голос Матвеева. – Долго мы еще будем терпеть этих товарищей господ? Не представляешь, с каким удовольствием я проветрил бы голову капитану!
– Мнда… – протянул кок. – Мнда… Макс, твоя башка поистине бесценна!
– Серьезно?
– Серьезно! Она ничего не стоит потому как в ней нет мозгов! И никогда не было! Поверь – выживают не сильнейшие, а хитрейшие.
– Но ведь мы почти подошли к острову!
– Да, почти подошли… но ты знаешь, где они прячут карту? Или ты сможешь провести корабль до обитаемых мест? Если хочешь знать – я бы кончал наших нанимателей в последний момент. Как минимум – после того, как они выкопают сокровища. И погрузят на корабль. Что касается капитана – я бы и вовсе позволил ему довести судно хоть до Анголы, еще лучше – Либерии, прежде чем пускать ему клюкву.
– Да со "Скифом" даже ребенок справится!
– Ребенок-то справится, но сможет ли проложить курс? Ты знаешь, что такое – получать воду по чайной ложечке? А я знаю! И не хочу болтаться в океане неизвестно где! Поэтому мне очень грустно, когда я понимаю, что придется кончать капитана там же, где и всех – на острове.
– Я согласен с тем, что котелок у тебя варит, Буш, но тебе не кажется, что ты много на себя берешь? У Потапа, Саныча, да и у Бьянки соображаловка работала не хуже твоей, но никто из них не строил из себя большого начальника. Они и сами жили, и другим не мешали!
– Кто-кто? Бьянка не строила из себя начальника? Да она крутила Иванычем, как хотела! А на счет Потапа и Саныча… ты не хуже меня знаешь, где они.
– Ладно-ладно, твоя взяла. А что будем делать с ними, когда найдем сокровища?
– Это вопрос… Иваныч – добрейшей души человек, оставил бы их на острове. Потап или Саныч – отправили бы их в штаб к Духонину.
– Да-да, Саныч любил говорить – "мертвые не потеют".
– Но теперь он сам мертв и может проверить свои слова. Вопрос даже не в том, кто что сделал бы. Вопрос в том, что этот тупой хрен Петрович полюбому разболтал всем, где этот остров. И их будут искать. Идеальный вариант – кончать их и списать все на сомалийских пиратов.
– Думаешь, поверят? Ты же понимаешь, что Петрович занял кучу бабла у серьезных людей, которые будут копаться, искать… в пиратов они вряд ли поверят. А за такие бабки нас найдут хоть у черта в жопе!
В воздухе повисло напряжение. Чувствовалось, что этот разговор одноногому неприятен. Мне даже пришла в голову мысль, что инсценировать нападение пиратов он хочет, положив немало своих людей, если не всех. А что? Так и делиться меньше!
– Нас многие искали… нашли? – ответил после долгого молчания Серебряков.
– Но мы же нашли Саныча!
– Денис, дружище, что-то у меня в глотке пересохло. Посмотри в холодильнике – там водичка есть. Принеси сюда бутылочку.
Несмотря на мороз, меня бросило в жар! Сейчас меня обнаружат, и все – хана!
Но в этот момент загрохотали чьи-то сапоги, жалобно скрипнула рывком открытая дверь камбуза.
– Остров!
Глава 12. Дурацкий план
Корабль взорвался. Не в прямом, конечно, смысле, а фигурально выражаясь. Все забегали, засуетились. Только это и позволило мне незаметным улизнуть из холодильника, когда камбуз опустел. Я намеренно прошел по коридору и поднялся на палубу по другому трапу – подальше от вотчины кока, дабы не быть заподозренным в чем-либо.
Здесь уже собралась вся команда. Крупная, полная луна освещала вдалеке вожделенный остров – два низких холма, а между ними, почти по центру – третий, повыше. Все три были правильной конической формы, лишь самый высокий заканчивался площадкой, словно некто срезал его верхушку гигантским ножом. Вероятно, это и была та самая высота 183, возле которой закопан клад.
Рядом стоял Листьев. Чуть поодаль – Торопов. Еще дальше – капитан, выкрикивавший приказания. Когда все утихомирились, Смольный спросил:
– Ну что, сыновья трески и камбалы, кто из вас видел этот остров ранее?
– Я видел, – вызвался Серебряков. – Мы тут пару раз прятались от шторма, когда я плавал коком на канистре.
– Кажется, бросить якорь лучше всего с юга – за этим маленьким островком? – спросил капитан.
– Так точно. Этот островок называется Остров Десяти Покойников. Там, по преданиям, когда-то убили десятерых пиратов. А там, на большом острове, остался британский форт, еще времен колониальных войн. Поговаривали, что сперва здесь была военно-морская база Соединенного Королевства, которая защищала от пиратов почти половину Индийского океана. А потом, после Первой Мировой, этот остров облюбовали пираты, которые, соответственно, наоборот – грабили.
– Все? – осведомился Петрович.
– Ну… еще, наверно, насиловали и убивали – куда без этого? – закончил одноногий.
– У меня есть букварь, – сказал моряк. – Посмотри, тот ли это остров?
Глаза Евгения засверкали, но стоило карте оказаться в его руках – сразу потухли. Естественно, это была не та карта, что я нашел в планшетке Григорьева, а ее точная копия. Конечно, с названиями, промерами глубин и даже отмеченным на ней старым фортом, но без крестиков и пояснений, где, чего и сколько копать. Впрочем, коку удалось скрыть разочарование и не выдать себя. Правда, не для меня. Я-то знал, что одноногий знает гораздо больше, чем хочет показать, а потому и следил за ним в оба. И не мог не заметить, как он погрустнел, разглядев карту.
– Да-да, это именно этот остров. Кстати, хорошо нарисован. Это явно не военная и не морская карта. Интересно, откуда она у вас?
И, сообразив, что никто не собирается отвечать, Буш продолжил:
– Вот здесь – довольно сильное течение к югу, а у западного берега оно сворачивает к северу. Нам лучше обогнуть островок и зайти в пролив с южной стороны. Да тут и фарватер обозначен! В общем, лучшего места для стоянки не найти!
– Благодарю, – холодно ответил Смольный. – Если у меня возникнут сложности с навигацией, я лучше запишу на бумажке "спереди – нос, сзади – корма", чем обращусь за советом к коку. Можешь идти.
И, все же, я был удивлен тем, как хладнокровно одноногий обнаружил свое знакомство с островом. Видимо, был настолько уверен, что все задуманное удастся и уже готовил панихиду по нам.
Пробурчав что-то невразумительное и явно неодобрительное, Серебряков подошел ко мне.
– Замечательный остров, дружище, – произнес он, похлопав меня по плечу. – Пальмы, пляжи. Если здесь поставить бунгало – будет просто золотое дно! Девочки в бикини… с хорошими, здоровыми буферами и смачными задницами. Только чтобы никакого силикона – терпеть его ненавижу. Димон, если захочешь прогуляться по острову – скажи мне, я дам тебе пару сухпаев.
– Обязательно, – ответил я.
Когда кок ушел, я оглянулся в поисках военврача. Он казался мне наиболее адекватным и в сложившейся ситуации был единственным человеком, кто не наломает дров впопыхах. Листьев как раз о чем-то разговаривал с капитаном и замполитом. Однако вокруг было слишком много лишних ушей и мне совершенно не хотелось привлекать ненужное внимание. Вскоре все разрешил Торопов.
– О, Димыч! – воскликнул он. – Как на счет пропустить по граммульке за прибытие?
– Я всецело за! – согласился я.
– А нам? – загомонили матросы. – Две недели по сухому идем!
–Цыц мне тут, зелень подкильная! – прикрикнул Смольный. – Никакого газу, пока не бросим якоря!
– Думаю, стоит поощрить команду, – предложил я, подмигнув Палычу.
– Да с какого… а… – до военврача начало что-то доходить. – Капитан, думаю, не стоит быть таким строгим. Мужики хорошо потрудились, заслужили отдых.
– Поддерживаю! – добавил Торопов.
– Да вы охренели? – рассвирепел моряк. – На море – я тут царь, не забыли?
– Так надо, – коротко пояснил доктор.
И было в его тоне нечто такое, что Смольный сразу сдался без дальнейших пререканий.
– Ну… надо – так надо, – кивнул он. – Значится так, товарищи без товарок, слушай приказ: коку достать два ящика газа, старпому назначить всенощную вахту, всем включить машину времени до четырех ноль-ноль!
– Ура! – завопила команда. – Ура капитану!
Мы же спустились в каюту замполита. Торопов сразу достал бутылку коньяка, четыре алюминиевые кружки и плитку шоколада.
– Раздавим по маленькой, – произнес он, потирая руки.
– Постой, – возразил Листьев. – Я так понимаю, у Димы есть разговор…
– Есть, – кивнул я.
И выложил все, что я услышал, сидя в холодильнике. Меня слушали, не перебивая. Лишь подполковник, примерно в средине рассказа, налил коньяка, почти до краев кружки, и осушил ее в один присест.
– Абордажный лом с хреном мне во все дыры триста тридцать три раза, черви гальюнные! – первым нарушил тишину капитан.
– Мнда… – протянул Петрович. – Мнда… похоже, я должен извиниться. Вы были правы, а я – нет. Бывает… теперь я согласен полностью вам подчиняться и жду распоряжений!
– Триста якорей тебе в зад! – взревел Смольный. – То есть теперь, когда хрен к жопе подкрался, ты сваливаешь все на меня?
– Какой умный человек этот Серебряков, – задумчиво произнес доктор.
– Настолько умный, что не мешало бы проветрить ему голову, – добавил Торопов, доставая из ящика пистолет.
– Поздно открывать кингстоны, – заметил моряк. – Нужно действовать тоньше, тактичнее, три тысячи чертей мне на румпель.
– Ты здесь капитан, ты и командуй, – ответил замполит.
Мне пришло в голову, что если они минуют смерти от рук бандитов, то совершенно точно сами друг друга кончают.
– Первое – поздно ложиться в дрейф, – заявил капитан. – Мы уже в чужих территориальных водах, шпигат мне в ухо. Выйдем на связь по радио – поймают в пеленг. И захапают нас тепленькими на корабле, полном приблуд. Я лучше пойду кормить морских черепах, чем окажусь в африканское тюрьме.
В этом месте все согласно закивали.
– Если я прикажу лечь на обратный курс – нас немедленно порвут на щупальца осьминога. Второе – у нас есть запас времени, хотя бы пока найдем сокровища. Третье – я надеюсь, что среди команды не все скурвились, что есть люди, которым можно доверять. Но, кошку мне в пятку, рано или поздно нам придется принять бой, и я предлагаю воспользоваться эффектом неожиданности. Будем делать вид, что ничего не знаем, а в подходящий момент рванем кольцо.
– Да, но сколько нас вообще? – поинтересовался я.
– Ну, во-первых, мы можем положиться на людей Петровича, – начал перечислять доктор. – Это Гена, Слава и Михалыч. Уже трое.
– Плюс – нас трое. И капитан. Уже семеро, – подсчитал я.
– Думаю, еще можем положиться на тех, кого Петрович нанимал без участия Серебрякова, – продолжил военврач.
– А вот тут хренушки, – возразил замполит. – Я и Матвеева сам нанимал. А что оказалось?
– Я и сам думал, что Максу можно доверять, – развел руками моряк.
– То есть, говоря объективно – нас семеро против девятнадцати, – подвел я итог. – Хреновастенький такой расклад получается!
– Если учесть, что из тех девятнадцати больше половины – наемники, имеющие подготовку и реальный опыт ведения боевых действий в условиях тропических джунглей – расклад получается еще более хреновый, – добавил подполковник.
– А что, медузу мне в печень, может, открыть кингстоны и отправить всех кормить рыб? – предложил Смольный.
– А вот это – совсем хреновый вариант, – ответил Листьев.
– Тогда действуем согласно утвержденного плана, – заключил Торопов.
– Вы будете удивлены, но сейчас два наших главных козыря – Дима и Серебряков, – произнес военврач.
– Это еще почему? – удивился Петрович.
– Дима – потому что команда относится к нему с доверием, особенно – Серебряков. Могут сболтнуть что-нибудь лишнее, – пояснил Олег Павлович. – А сам Серебряков… ну тут вообще все понятно – он заинтересован в том, чтобы бунт начался как можно позже.
– Это да, – согласился замполит. – Димыч, не подкачаешь?
– План дурацкий, но я согласен. Не покачаю, – заверил я.
Но самому сделалось не по себе от груза ответственности, который свалился на меня. Фактически от меня сейчас зависели жизни всех нас. От меня! Полгода назад я бы посоветовал всем застрелиться, чтобы не мучиться, но теперь у меня была уверенность, что я оправдаю возложенное на меня доверие.
Глава 13. Как я оказался на суше
Утром я пожалел, что отказался от предложенного мне в порту Владика "Макарова". "Стечкин", даже без кобуры, спрятать под одеждой оказалось совершенной фантастикой. Зимой или осенью – еще куда не шло, но здесь, в тропических широтах, когда из одежды – шорты да футболка – спрятать оружие попросту невозможно.
Это капитан с момента выхода из Золотого Рога не снимал китель. Петрович с Палычем тоже постоянно ходили в куртках, чем вызывали здоровое недоумение экипажа. Но я, появись я сейчас в куртке на палубе – вызвал бы ненужное подозрение! В общем, пистолет пришлось оставить. Не без сожаления
При свете солнца остров выглядел совсем другим, нежели вчера ночью. Не таким зловещим. Мы стояли примерно в километре от его восточного берега. Большую часть острова покрывали ярко-зеленые леса, отделенные от воды полосой желтого песка. Да, одноногий был прав – из этого острова вышел бы отличный курорт, однако ему было суждено стать объектом дьявольских страстей.
Свободными от растительности оставались только верхушки холмов. Зеленые пояса заканчивались на всех трех высотках примерно на одном уровне. И где-то там, среди всей этой красоты, был старый британский форт и были сокровища, заработанные торговлей оружием – предметами грабежа и убийств. Короче говоря – кровью.
А еще я почувствовал, что соскучился по твердой земле. Нет, конечно, я не страдал от качки. Но сейчас, когда я видел конечную цель нашего путешествия, мне больше всего захотелось почувствовать под ногами землю. Побродить босиком по прибрежному песку. Наконец, искупаться в море. И плевать и на сокровища, и на бандитов, что хотят вывести нас всех в расход из-за этих сокровищ.
Ночью капитан не рискнул ввести "Скифа" в узкий пролив между двумя островами. Но теперь, при дневном свете, корабль самым малым ходом двигался по воде. Несмотря на то, что фарватер был обозначен на карте, на носу стоял лоцман.
Солнце отчаянно пекло и моряк, видя, что на промерах глубина была гораздо больше отмеченной, нещадно матерился, проклиная бесполезную и никому не нужную работу.
– Этот пролив прорыт отливами, – пояснил Серебряков. – И углубляется с каждым отливом.
– Слава Богу, скоро все это закончится, – прошипел лоцман.
За что сразу получил тычок в бок от кока. Я все это заметил и счел дурным знаком. Вообще, чувствовалось напряжение в воздухе. Затишье, которое бывает перед бурей. Члены команды кучковались в группы по два-три человека и шептались о чем-то.
Мы остановились примерно в том месте, где на карте значился якорь. От большого острова до "Скифа" оставалось около полукилометра и примерно столько же до Острова Десяти Покойников. Вода была настолько прозрачная, что даже на такой глубине я мог пересчитать песчинки на дне при большом желании. В пролив впадали две небольших, кристально чистых речушки. С обоих сторон зеленели густые леса, а на берегу торчал из песка хвост самолета. Не знаю, давно ли здесь лежало воздушное судно и кто на нем прилетел, но тогда, по тому, насколько его успели закопать волны прибоя, мне показалось, что очень-очень давно.
Загрохотала якорная цепь, вспугнув сотни птиц. Со дна поднялось облако песка, замутив воду, но скоро успокоилось. Как и птицы, которые вернулись в кроны деревьев. Воздух оставался совершенно неподвижен. Стояла странная тишина, которую нарушал лишь шелест волн, больше похожий на тихий шепот.
Всех матросов поразила зараза неповиновения. Даже самые пустяковые распоряжения они выполняли неохотно, ворча при этом под нос. Удивительно, как команда терпела две недели, не высказывая никаких признаков недовольства, но теперь, когда остров был на расстоянии вытянутой руки, котел был готов взорваться, дойдя до точки кипения. Назревал бунт. Чувствовали это не только мы. Серебряков тоже понимал, что его головорезы готовы сорваться с цепи. А потому переходил от кучки к кучке, уговаривал людей, убеждал, где-то угрожал. И старался показать личный пример. Любое распоряжение он бросался исполнять первым, гремя своей деревяшкой:
– Да! Есть! Так точно!
И в этом было нечто зловещее. Но самым сложным для нас было не замечать всего происходящего. Капитана чуть ли не матом посылали, а он продолжал делать вид, что все в порядке, все идет, как и надо.
Мы собрались на очередной совет.
– Хреново дело, медузу мне в печень, – произнес моряк. – Эта подкильная зелень ползает по палубе, как мандавошки и посылает меня через слово. Если я отвечу – нас порвут на британский флаг. А если не отвечу – одноногий смекнет, что или морская болезнь высосала нам мозги, или мы все знаем. Итог будет один – мы будем лежать на песочке ровным рядочком, а чайки будут срать нам на грудь. Впутываясь во все это, я понимал, что не буду вертеть дырки, но и в пасть морскому дьяволу отправляться не собирался.
– И какие у нас варианты? – спросил Торопов, нервно барабаня пальцами по столу.
– Предлагаю дать им возможность проветрить мозги, – щелкнул пальцами доктор. – Наш самый верный союзник в этом деле – именно кок. Так отпустим их на берег, где он сможет спокойно переговорить со своими людьми, успокоить их, убедить. Разрядить обстановку.
– Если поедут все – мы захватим корабль, – продолжил замполит мысль хирурга. – Если поедет лишь часть – одноногий доставит их обратно шелковыми котятами.
– А если вообще не поедут? – предложил я третий вариант.
– Маловероятно, – отмахнулся Листьев. – Вопрос в другом – давать ли им оружие?
– Однозначно – нет! – ударил кулаком по столу подполковник. – Предлагаю наоборот, пока голубчики прохлаждаются – вооружиться самим и дать бой!
– Однозначно – да, – возразил Смольный. – Эти рыбьи потроха далеко не идиоты. Они сами перетаскивали ящики и понимают, что в них. Если не дать приблуды – то даже последний баклан поймет, что дело нечисто. И…
– Да-да, – кивнул я. – Я все помню. И про британский флаг, и про чаек.
На том и порешили. Первым делом – открыли карты перед Славой, Витей и Михалычем. Первые двое восприняли ситуацию на удивление спокойно, старик же поворчал, что так он и знал, но тоже вскоре успокоился. Затем Смольный вышел на палубу, собрал команду и задвинул речь.
– Товарищи матросы и старшины! Мичманы и офицеры! – гаркнул во всю силу своего командирского голоса капитан. – В связи с успешным выполнением поставленной боевой задачи, мною было принято решение поощрить команду в виде схода сроком на одни сутки. Ура, товарищи!
Над "Скифом" прокатилось нестройное "Ура".
– Капитан, мы не дети малые, – вышел вперед одноногий. – Мы прекрасно знаем, что на корабле есть целая куча оружия. И мы понимаем, для чего оно… так ведь, ребята?
Со всех сторон послышался одобрительный гул. Хотя, на самом деле, думаю, почти никто на самом деле не понимал, что имеет в виду кок. Вернее, понимали по-своему.
– Воды здесь беспокойные, – продолжил Серебряков. – И, кто его знает, кто там – на острове? Может, там уже сомалийские пираты нам джихад готовят? Конечно, всем хочется почувствовать под ногами твердую землю. Но никому не хочется в этой земле оказаться! Так что я предлагаю перед высадкой вооружить ребят!
Гул перерос в восторженные вопли:
– Да! Так! Правильно Буш говорит!
– Согласен, – кивнул моряк. – Приблуды вы получите.
И все дружно двинулись к оружейке. Вернее – к каюте, где мы сложили ящики. Там уже сновали Слава с Витей. Я, конечно, с некоторых пор тоже догадывался, что мы отправились не с пустыми руками, но такого арсенала увидеть не ожидал! Автоматы и винтовки, ружья и пистолеты, даже пулемет, гранатомет и гранаты… складывалось ощущение, что замполит готовился не выкопать в земле небольшую ямку и достать из нее то, что покладено, а развязать войну в Индийском океане. У людей, которых нанял Торопов, лица и так были далеко не ангельские, а получив в руки автоматы, вчерашние матросы превращались в настоящих зверей с горящими глазами и дикими оскалами. Как, все же, оружие меняет человека… И, по злой иронии судьбы, то оружие, что должно было спасти нас, мы сами отдавали в руки людей, которые мечтают отправить нас на тот свет!
Но и выбора у нас не было. Если не отдадим – то порвут нас, как Тузик грелку, прямо сейчас. Если отдадим – будет шанс.
Вооружившись, команда собралась на палубе. Радостные, словно дети, дорвавшиеся до конфет. По обрывкам разговоров я понял, что эти дурни вообразили, что найдут сокровища, стоит им ступить на берег! Если среди них и оставались не перевербованные матросы – они были настолько редкостными дебилами, что ничего не замечали и не понимали.
Начался спор. Все хотели сойти на берег, но одноногий настаивал на том, что кто-то должен остаться на судне. Или каждый боялся, что его облапошат соратники, захапав львиную долю сокровищ себе, или никто не хотел брать грех на душу, марать руки нашей кровью. Все же, я более склоняюсь к первому – не стоит забывать, что команда в большинстве своем состояла из бывших наемников, да еще и торговавших оружием в Африке. Убивать им не впервой. Наконец, решили, что шестеро останутся на "Скифе", а тринадцать поедут на остров.
И тут встала другая дилемма. Ехать втринадцатиром тоже никто не хотел! Вот уж не думал, что эти злодеи настолько суеверны! Кок охрип, убеждая, что все это глупости, как вдруг заметил меня.
– Димон! – воскликнул он. – Айда с нами!
Поразмыслив, я пришел к выводу, что раз на судне осталось шестеро бандитов, то захватить его не удастся ни с моей помощью, ни без нее. То есть, что я, по большому счету, ничего не решаю! А на острове я, наоборот, смогу принести какую-никакую пользу! Ведь никто не будет сразу мочить меня, скорее – попытаются переманить на свою сторону. А я, конечно, соглашусь. Для виду. Поиграю, так сказать, в Штирлица.
Метнувшись в каюту, я выудил из сумки "Стечкина" и переложил его в рюкзак. Туда же отправился брикет армейского сухпая, берцы, куртка и еще несколько мелочей, после чего я снова выскочил на палубу. Один катер с бандитами, рыча мотором, уже несся к острову, я еле успел во второй. И сразу похолодел. В этом катере был и Серебряков!
– А, Димон, вот и ты, – подмигнул он мне.
Я в ответ лишь слабо кивнул.
Расстояние до острова мощный катер проделал за считанные минуты. Люди из первой лодки уже достигли кромки леса. Мы тоже выгрузились на берег. Один из молодых матросов, кажется, Гена, помог одноногому выбраться из катера. Следом вышел я.
И только ступив на землю, твердую землю, я понял, как же сильно соскучился по суше. Как же мне опостылел этот корабль, качающаяся на волнах палуба и все остальное! Я присел на корточки, набрал в руку песка и процедил его сквозь пальцы. Земля! Я понял, почему моряки древности так радовались, достигая берегов. Своих, чужих – без разницы. Главное, что был берег! Земля!
Правильно говорят, если бы Бог хотел, чтобы люди бороздили моря и океаны – дал бы ласты вместо рук и ног. Суша – вот стихия человека, но никак не море.
– Каррегар! Каррегар! – прокричал где-то впереди Тимоха.
Убедившись, что в мою сторону никто не смотрит, я направился в заросли. Но по другую сторону от тех, куда ушел экипаж. Сначала – неторопливо, прогулочным шагом. Затем – все быстрее и быстрее, наконец – перешел на бег.
– Димон! – донес до меня ветер голос кока. – Димон, ты где?
