Кирилл Ликов
Борей
Глава третья. Посадка
То ли корабль так был спроектирован, то ли глиссаду пилоты перед смертью выбрали правильно, но летели они еще очень долго. По часам, встроенным в интерфейс визора шлема, бреющий полет занял часа три, а вот по внутренним биологическим часам того же Борея, это продлилось куда как бо́льшую часть его жизни. Ожидание смерти или чего-то плохого – это всегда хуже и расходует больше нервов, чем само событие, которого ждешь.
Самое пугающее в жизни – это неизвестность. Казалось бы, чего пугаться смерти? Большинство людей, верящих в высшие силы, знают, что их ждет на том свете. Ни одна религия не говорит, что там будет плохо для праведника, а сулит вечные мучения только ярым грешникам. Что такое попадание снаряда привода в голову или ее отсечение? Это моментальная боль, которую при ярком выбросе адреналина в кровь человек может даже не ощутить, но пугает не это, пугает неизвестность. Да, любые жрецы любой религии обещают после смерти райские кущи, застолье с предками с пивом, множество девственниц в услужении и кучу еще всяких возможных и невозможных благ. Но вот в чем парадокс: почти все верующие, а иногда и сами жрецы не уверены в правдивости тех мифов, в кои они верят, и узнавать истину не спешат. А вдруг они верили в миф и ничего там нет, кроме забвения? Не сомневаются только фанатики, истово верующие во все религиозные догмы, но они-то как раз идут обычно на смерть, не задумываясь, уверенные во всех загробных благах их религии. У обычного человека сомнения есть всегда, и если даже не в наличии обещанной благости после смерти, так в заслуженности ее при жизни. За душой у любого человека, какой бы святой жизнью он ни жил, всегда найдется маленький грешок, способный отравить и перечеркнуть все хорошие дела, совершенные до этого и после. Всегда есть сомнения, достоин ли ты обещанных благ? Или, может, тот маленький грешок пересилит все доброе, что ты сотворил, и твой путь после смерти лежит в геенну огненную? А у обычных людей куда как больше грешков за душой, чем один или два, и они страшатся неизвестности после смерти сильней. Вот и сейчас все, кто был на корабле, пристегнулись и молились о выживании. Никто не хотел умирать раньше времени. И даже те, кто никогда не верил ни в Дисциплину, ни в Свободу, Волю и Солнце, шептали какие-то мольбы. Нет, они не начали верить, просто человек слаб и если есть шанс спастись с помощью молитвы, им нужно пользоваться, даже если ты не веришь ни в Бога, ни в Дьявола.
Посадка могла оказаться любой. Совсем любой; и это страшно, когда ты этим не управляешь. Корабль мог легко разбиться о выросшую впереди скалу, рухнуть в воду и пойти на дно, разбиться о землю, и многое чего могло произойти, но не произошло. Неизвестно, каким именно богам воздавать хвалу, но сели они мягко. Первые люди решили пошевелиться только спустя десять минут после прекращения движения.
– Сели? – поинтересовался кто-то из горожан.
– Видать, сели, – ответил ему голос со стороны лесовиков.
– Слишком уж мягко для корабля без экипажа…
Борей посмотрел в иллюминатор, но ничего не увидел. Что-то белое засыпало стекло.
– Парни, у всех ничего не видно в иллюминаторах? – спросил он вслух.
Парни и девки, коих, кстати, тоже было немало среди членов экспедиции, прильнули к своим оконцам. Но картина у всех была та же. О чем каждый из лесовиков не замедлил сообщить начальству. Горожане же высказали свое общее мнение устами Василия Доброва.
– Странно, – пожал плечами воевода, – куда это мы угодили?
– Так это же снег, – спокойно сказал один из разведчиков.
– Так нехолодно же, – возразил Борей, – да и вылетали мы сегодня, а утром еще лето было.
– Нехолодно, потому что у нас тут климатические установки работают и создают комфортную для человека среду, – ответил тот же разведчик, – но это ненадолго.
– Почему?
– Автоматическая подзарядка аккумуляторов происходила через реле в кабине управления, а сейчас этого реле нет, как и самой кабины, и как только батареи разрядятся…
– Мы окажемся в темноте и холоде, – невесело закончил за парня Борей.
– Так точно.
– Ну вот, богатырь пятого класса, – обратился начальник экспедиции к своему заместителю, горожанину, – а ты хотел все просчитать наперед и распределить между всеми обязанности на первые минуты прибытия на место.
– Никто не предполагал такого форс-мажора, – пожал плечами Василий.
– Его никто обычно не предполагает, а он случается именно тогда, когда его совсем не ждешь,– вздохнул Борей, – итак, первой задачей у нас будет осмотреться и наладить связь с Китежем или Городом, или хоть с кем-то из них. Вторая, не менее нужная, задача – остановить разрядку аккумуляторных батарей, а лучше обеспечить их подзарядку. Есть те, кто понимает в батареях и подзарядке их?
– Сыщутся, – ответили из становища горожан, – у нас тут целый взвод энергетиков прибыл. Мы должны были обеспечить энергообеспечение будущего лагеря, так этим и займемся.
– А как, если не секрет?
– В отсеках есть пара генераторов, соединим их с энергетической системой корабля и подключим напрямую, только для этого нам наружу выйти надо.
– Всем надо, – кивнул Борей, – итак, разведчики, первые выходите вы, и если нет какого-либо сопротивления снаружи, сразу оцепляете и проверяете местность диаметром в километр от корабля. Василий, твои середнячки организуют круговую оборону. Это понятно?
– Угу, – ответил командир разведчиков.
– Так точно, – рапортнул богатырь пятого класса.
– Связисты, вы готовите связь с Городом и Китежем, если что, можете достучаться и до Древослава, – продолжал воевода, – все остальные приказы будут после осмотра местности и ситуации вокруг. А теперь без паники и суеты выходим наружу.
Благо у ворот в хвосте «птицы» было не только автоматическое управление из кабины, но и ручной привод. Древние были умными людьми и продумывали все возможные ситуации. Но, видимо, им не пользовались со времен постройки корабля и он изрядно заржавел, так как при включении рычага долгое время ничего не происходило, и только через десять секунд внутри обшивки что-то заскрежетало и створки начали медленно отворяться. Правда, открылись они все равно не до конца и трое дюжих горожан в тяжелых доспехах помогли им разинуть нутро транспортника до максимально возможной величины. Перед экспедицией открылось невообразимо огромное снежное пространство. Кроме снега вокруг ничего видно не было.
Как глава экспедиции, не умеющий отсиживаться за спинами воинов, Борей шел впереди всех, грудью встречая любую опасность. Хвост корабля открывался тремя створками, одна из которых образовывала трап. Дойдя до края трапа, Борей встал, за ним остановились идущие следом разведчики. Сильный ветер продувал доспехи насквозь, и воеводе, как, впрочем, и всем вышедшим из теплого корабля, пришлось включить дополнительный обогрев своих бронекостюмов. Доспехи, видимо, не были рассчитаны на условия эксплуатации при пониженных температурах и имели множество щелей и зазоров между пластинами, и этим пользовался безжалостный колючий северный ветер. Борей.
– Ну здравствуй, тезка, – тихо проговорил воевода.
Можно было надеть под доспехи теплые вещи, лежащие в хранилище корабля, но это займет слишком много времени. Потом, все потом. Сначала нужно было разведать местность, зачистить ее, наладить радио- или психофизическую связь с базами или хотя бы одной, а уже потом утепляться и ждать прихода подмоги. Если такая будет. Что она будет, Борей не сомневался. Во-первых, ни лесовики, ни горожане своих не бросают. А во-вторых, экспедиция – слишком значимый для всех проект, чтоб его остановить на первой же неудаче.
Разведчики исчезли в дали снежной степи, караул статуями стоял в пределах видимости, контролируя отведенный им периметр, связисты налаживали оборудования, посреди этого действия еще несколько колдунов, чародеев и ведунов пытались, связаться с коллегами, пользуясь своими психофизическим силами. Борей посреди всей этой вакханалии мерз. Основная часть экспедиции осталась внутри «птицы», так как делать на открытом пространстве им пока было нечего. Ставить лагерь и начинать исследования? А смысл? Тут нет точного места залегания полезных ископаемых, да и вряд ли они тут останутся надолго. Нужно всего лишь дождаться спасательной эвакуации, и все, а это проще и теплее было сделать внутри корабля, пока аккумуляторы еще заряжали систему климатического оборудования. Воевода тоже мог пойти на корабль и ждать исполнения своих приказов и доклады там, в тепле, как многие. Ну сами посудите: докладчикам будет трудно пройти несколько шагов, открыть дверь, зайти на корабль и доложиться? Наверняка нет. Но он не пошел. Его еще с малых ногтей учили переносить с подчиненными все тяготы и лишения воинской службы.
– Чтоб знать, в чем нуждается самый последний солдат, нужно влезть в его шкуру, – говаривал его непосредственный командир Мал Твердович, – а как ты в эту шкуру вылезешь из теплого бункера?
Северный ветер находил самые мелкие трещинки и щелки в бронекостюме, залезал между пластин и сковывал тело и разум ледяным холодом. Возможно, при наличии солнца и его отражения от снега было бы немного теплее, но, даже в сильный ветер, небо над головой было затянуто свинцовыми неприглядными тучами, не дающими просочиться через свои серые внутренности ни одному видимому спектру солнечных лучей. Борею было холодно, но он терпел, понимая, что другим может быть еще хуже. Его костюм воеводы был сделан качественнее и подогнан лучше, чем стандартный боевой доспех рядовых воинов. А значит, в обычном бронекостюме еще холодней, чем в его.
Какой умный деятель древности сказал, что проблемы нужно решать по мере их возникновения? Видимо, у этого парня никогда не было серьезных проблем. Обычно если что-то случается, то одновременно.
– Борей Микулович, – принял вызов одного из командиров разведчиков воевода, – тут у нас следы странные, таких никто ни в моем отряде, ни в других еще не видел.
– Какие еще следы? – буркнул в рацию воевода, кривя рот, видя, как к нему направляется глава связистов и один из ведунов Древослава, Ньял.
– Я бы сказал, что это крысиные следы, будь они в десять раз мельче.
– Крысиные? Мельче? – удивился сказанному начальник экспедиции. – Вас, что там, испугали следы гигантской крысы?
– Никак нет, не испугали, – было ему ответом, – просто я думал, вас заинтересует наличие тут, возможно, совершенно не изученных нами форм животных.
– Меня это заинтересует, когда ты принесешь мне трупик этого животного или притащишь на аркане живого, объяснив все его повадки. А пока не засоряйте эфир вторичными сообщениями.
Командир разведчиков выключился, а Борей развернулся в направлении спешащих к нему связиста и ведуна.
– Что у вас случилось? – встретил он их словами.
– Связи нет, – пожал плечами инженер.
– Оборудование поломалось при посадке? – понимающе поинтересовался Борей.
– Никак нет, – стало ему ответом, – оборудование все цело, но связи нет.
– Как так? – опешил воевода.
– Не могу знать, – пожал плечами глава связистов, – оборудование функционирует нормально, все тесты на отлично, а связи все равно нет.
– Идите и устраняйте неполадки! – гаркнул Борей Микулович.
– У вас что? – спросил воевода ведуна, глядя в спину удаляющемуся связисту.
– У нас тоже нет связи, – опустил глаза Ньял.
– И у вас?!
– Да, – кивнул ведун, – мы пробовали с Лукасом и вместе, и поодиночке, и даже привлекали незадействованных горожан и лесовиков – связи на психофизическом уровне нет. Точнее, она есть, но потом упирается в стену, и все, дальше мы пробиться не можем.
– Эй, связист! – окликнул Борей уходящего инженера. – Стой! Это, кажется, не ваша личная проблема со связью, тут, походу, системная ошибка. Видимо, кто-то очень не хочет, чтоб мы связались с базами и вызвали подмогу.
Сколько ни бились над проблемой связисты и ведуны с колдунами и чародеями, а связь так и не наладили. После многочасовых безрезультатных попыток Борей решил созвать совещание для обсуждения, что же теперь делать. Общее собрание он отмел сразу. Гвалт в двести глоток не способен решить проблему, а разведет только никому не нужную демагогию. Посему воевода созвал к себе всех командиров подразделений. Не десятников, а сотников и выше. Народу, конечно, собралось не сильно много. Да и откуда им взяться, если даже две сотни, поделив на сто человек, сколькими должен командовать сотник, таких должно было оказаться всего двое. Но их было, конечно, больше. Пришел командир разведчиков сотник Сил Ольгович, главный у горожан Василий Добров, с ним был начальник охраны богатырь шестого класса Борис Северов, старший из двух ведунов Ньял, главный инженер Дмитрий Александров.
– Ну что, судари мои, – обвел всех присутствующих тяжелым взглядом Борей Микулович, – ситуация складывается не в нашу пользу. Связи нет, все, что мы взяли с собой в экспедицию, несильно подходит под место и условия. Есть предложения?
– Я предлагаю определиться, где мы примерно находимся, и идти к ближайшей нашей базе, – предложил Сил Ольгович.
– Двести человек вереницей пойдет? – поинтересовался Василий Добров.
– А что тут такого? – пожал плечами Сил. – Все в бронекостюмах, как-нибудь дойдем. А чего сидеть на попе ровно посреди сугроба, да еще и без связи?
– Вопрос в том, куда идти? – проговорил Ньял. – Ни мы, ни ваши колдуны, ни ваши связисты не могут не только связаться хоть с кем-то, но и засечь нашу геолокацию. Для скорых на ногу парней имею сообщить, что мы не знаем, куда мы приземлились и в какой части планеты находимся.
– На севере, – буркнул Сил, – а значит, идти нужно на юг.
– А где юг? – поинтересовался Ньял.
– По компасу посмотреть – не судьба? – скорчил раздраженную морду разведчик.
– А вы сами-то пробовали? – уперся глазами в оппонента ведун. – Если да, то должны были видеть, что стрелка крутится и не указывает стороны света. Или у вас по-другому?
Сил ничего не ответил, ибо у него с компасом было так же, как у Ньяла, но признавать поражение своей идеи он не хотел.
– Отрицательный результат – тоже результат, – кивнул Борей, – теперь мы знаем из доклада двух наших коллег, что компасы у нас не работают, геолокацию свою мы не знаем, связи нет никакой и идти наобум тоже бессмысленно, ибо можем уйти не к базам, но от них. Повторюсь: ваши предложения?
– Может, просто поставим лагерь и будем ждать спасительную операцию? – предложил начальник охраны Борис Северов. – Ну должны же наши власти нас искать?
– С учетом отсутствия геолокации, поиск будет долгим, это нужно всю планету прочесать, а на это уйдут годы, – спокойно констатировал Василий Добров, – я бы на это не рассчитывал. Но искать будут, безусловно.
– Сидеть и ждать спасения – тоже вычеркиваем, – подвел черту начальник экспедиции, – остается только одно: возводить лагерь и приниматься выполнять все поставленные задачи руководства.
– Так задачи были поставлены с расчетом на совершенно другое место! – удивился Василий Добров.
– А кто сказал, что тут нет ископаемых? – поинтересовался Борей Микулович. – Мы уже выяснили, что дергаться всем табором и сидеть ровно на месте и ждать бесполезно. Значит, нужно просто продолжать жить в новых условиях. Построим лагерь и будем работать. Провизии у нас много, а если будет не хватать, добудем охотой – разведчики вон видели следы какого-то животного. А если есть животные, то есть и провизия.
– А вода? – спросил Борис Северов.
– Вода вокруг нас, – усмехнулся Ньял, – если вам неизвестно, сударь, то снег – это замерзшая вода и есть.
– Вы будете пить талую воду из снега? – глаза горожан округлились.
– И вам советую, – ответил Ньял, – во-первых, ее много, а во-вторых, она тут не тронута нашими отходами и чище, чем прошедшая ваши фильтры.
– У нас есть фильтры, – успокоил Василия и Бориса Борей, – и мы можем пропускать получившуюся от таяния снега воду через них.
Горожане кивнули оба.
– Хорошо, еще идеи и предложения есть? – оглядел воевода собравшихся. – Если нет, то давайте начинать обустраивать лагерь и налаживать разведывательные мероприятия, не оставляя попыток связаться с базами. Вот будет здорово, когда прилетевшие нас спасать увидят тут не умирающих от голода и холода людей, а ведущих добычу ресурсов воинов.
Задачи поставлены, цели заложены – можно работать на благо общества и себя. Но это только с первого взгляда так, а со второго понимаешь, что ничего не получается, что везде бардак и вакханалия, а с третьего вешаться хочется, но нельзя.
– Командир! – окликнули Борея, идущего по своим делам.
Голос принадлежал Силу Ольговичу.
– Да, сотник?
– Прости, командир, что обращаюсь с таким вопросом, но у меня людей для разведки не хватает.
– Как так не хватает? – опешил воевода.
– Так у меня всего двадцать человек в подчинении, четыре пятерки, – начал объяснять Сил, – а мне нужно организовать разведку и дальнюю охрану базы. Как я это все четырьмя пятерками закрою?
– А как это планировалось по ранее одобренному плану?
– План подразумевал отсутствие опасности вокруг, из-за договора с псевдами, а также разведку местности – опять же, из-за договора. Нашей задачей было сопровождение добытчиков в геологической разведке, а для этого четырех пятерок за глаза. Две работают, две отдыхают.
– Так можно и сейчас так поступать, две пятерки исследуют местность вокруг, две отдыхают, – пожал плечами Борей.
– Тогда дальше пяти-десяти километров вокруг базы ничего не исследовано будет.
– Почему? – удивился воевода.
– Потому что пока группа по глубокому снегу выйдет на дистанцию, пройдет половина отведенного на рейд времени, и остается очень мало на разведку, – объяснил командир разведчиков, – к тому же холод и снег уменьшают время работы аккумуляторов бронекостюмов и сильно воздействуют на выносливость людей, они за рейд выполняют намного меньший объем работы, чем могли бы.
Разговаривающие стояли посреди бегающих по своим делам людей. Жизнь вокруг упавшего корабля кипела.
– Но насколько я помню, разведчики и охотники уходили из Китежа на несколько дней в Лес. Вы не можете так?
– Спать в снегу? Можем, но боюсь, так мы быстро кончимся, – ухмыльнулся Сил Ольгович, – если вам не нужны разведчики вообще, мы можем это организовать.
– Все ты со своим ехидством, – буркнул Борей Микулович, – ты серьезно говори. Что тебе нужно и как это можно организовать.
– Мне нужны люди, – был короткий и емкий ответ.
– И где я тебе разведчиков еще наберу? Из самого Китежа выпишу?
– Вот тут я не подсказчик, – развел руками глава разведчиков, – мое дело указать начальству на проблемы, а решать – это ваша прерогатива.
– Хорошо, – кивнул глава экспедиции, – я тебя услышал, не обещаю решить полностью твою проблему, но приложу все усилия.
Выдохнув и приведя мысли в порядок после разговора с главой разведчиков, воевода отправился дальше по своим делам, но прошел немного. Шагов пять, может быть, шесть, но точно не больше семи. И уперся в командира караульной службы Бориса Северова.
– Разрешите обратиться? – богатырь не стал произносить звание начальника экспедиции, боясь спутать лесные и неправильно перевести в городские.
– Обращайтесь, – кивнул Борей.
Воеводе где-то даже нравилась четкость горожан и их приверженность субординации. Это отличало их от расхлябанности лесовиков. И что для воеводы было приятно – ими было проще командовать. Они не лезли в обсуждение приказов и способов их выполнения, а исполняли поставленные им задачи.
– Сударь начальник, я хочу обратиться с просьбой к вам.
– Обращайтесь.
– Нам не хватает людей для караула периметра базы.
– А вам-то зачем люди?
– Как вы предполагаете охранять периметр с подразделением из двадцати человек? Это получается две смены. Одни спят, другие бродят, у парней вообще нет свободного времени. Плюс с таким холодом приходится уменьшать время караула и не получается организовать ни нормального охранения, ни нормального сна.
– Переформируйте людей в три смены?
– По семь человек? – в глазах командира караула читался священный ужас. – Как вы предполагаете разбить состоявшиеся пятерки? Мало того, что семь человек не обеспечат периметр, так и люди не могут нести службу в уменьшенном составе. Мои парни натренированы действовать в группах по пять человек, не более и не менее. Десять человек в смене – это два полноценных отряда, которые работают, помогая друг другу и перекрывая зоны. Вы же предлагаете полностью перечеркнуть устав караульной службы и оголить периметр?
– Я ничего не предлагаю, – всплеснул руками Борей, как это ни трудно и ни удобно было сделать в доспехе, – я понимаю в караульной службе чуть-чуть, ибо занимался этим в Китеже, и знаю, что оголять периметр нельзя и разбивать группы нельзя, но другого выхода у нас нет. Если бы я мог послать в Город за подмогой, я бы это сделал, но, увы, мы изолированы от наших родных домов и помощи ждать неоткуда. Тут или подстраиваться под обстоятельства, или держаться старых привычек, но скрежетать зубами от бессилия.
– Понятно, – обреченно молвил Борис, – разрешите идти?
– Я услышал ваши слова богатырь, – успокаивающим тоном произнес воевода, – я постараюсь решить вашу проблему, но не вот прямо сейчас, в данный момент. Идите.
Нужно было что-то делать. Борей это понимал. Холод уменьшал выносливость людей и их работоспособность. Все, что в обычных условиях человек мог сделать за день, тут он делал за два, а то и за три дня. Из этого следовал вывод: людей нужно втрое больше. А откуда их взять?
– Василий Добров, – связался Борей с главой горожан, – зайдите в мою палатку, пожалуйста.
Такой же вызов получил Ньял, старший из ведунов. Палатку для командира поставили в первые часы после приземления. Нужно же было где-то производить собрания, не на открытом же воздухе. А на корабле не хотелось. Корабль – пока единственное место, которое снабжалось теплом от аккумуляторов, кои подзаряжали генераторы, и тратить это тепло на собрание и тому подобное было преступлением. На корабле люди спали ночью и отдыхали между патрулей и рейдов, все остальное время они проводили на свежем, морозном, лютом воздухе. Тепло жалели, так как источников его было немного, да и автоматические фабрики еще не развернули, чтоб для людей сделать жилые и рабочие боксы, а также возвести бокс для собраний.
– Итак, судари мои, – упер руки в стол, стоящий за ним Борей, – у нас проблемы.
– Какие из этих проблем вы имеете в виду? – изогнул бровь в вопросе Ньял.
– Нехватку людей для караула и разведки.
– А эти, – вздохнул ведун, – я уж думал, что-то серьезное произошло.
– А это разве несерьезно? – удивился сказанному Борей. – Это, на минуточку, наша безопасность!
– Так делайте из двадцати человек не четыре пятерки, а, например, пять четверок, а можно добавить одного бойца и сделать семь троек. Вокруг никого и вряд ли что-то сильно изменится в ближайшие дни, а то и недели. Если тут и обитали когда-то живые существа, падение нашего корабля их распугало надолго.
– Сделать из пятерок четверки? – возмущению Василия Доброва не было пределов. – Тройки, семерки? Да что вы понимаете, ведьмак?! У вас там под командованием вашего Кощея ум за разум зашел? Вот своих псевдов у себя там на тройки и четверки делите! Вы знаете, сколько занимает выучить бойцов действовать в пятерках? Их учат с детства! Это заложено в их крови! Вы, что ли, переметнувшийся ренегат, напишите им новый устав по тройкам и четверкам?
Ньял начал вскипать.
– Я не ренегат! – процедил ведун полушепотом. – Да, я перешел в той войне на другую сторону, но и обратно не вернулся, когда вы победили. Каким бы ни был Кощей, он открыл нам, колдунам и чародеям, другие грани реальности, которые непонятны простым людям. Если еще раз назовешь меня предателем…
На ладони Ньяла начал свой яркий восход маленький белесый шарик, источающий вокруг себя небольшие электрические всполохи.
– Ну, попробуй, – проговорил Василий, спокойно доставая привод и нацеливая его в лоб ведуна. – Испытаем, что быстрее убивает людей?
– Отставить! – рявкнул Борей. – Убрать оружие и прекратить свои психофизические воздействия! Мы здесь собрались не выяснять, кто есть, кто, и не бередить старые раны с обидами! А ну-ка, пожали друг другу руки!
Противостояние горожанина и ведуна продлилось еще минуту, после чего быстро, как и появился, исчез шар на ладони Ньяла. Затем медленно опустился привод.
– Прости, – протянул Ньял руку Василию, – я не знал, что изменение численности в группах горожан ты воспримешь так болезненно.
– Я тоже чуть превысил разумное, когда назвал тебя перебежчиком и ренегатом, – так же медленно, как и убирал привод, произнес глава горожан и пожал протянутую ладонь оппонента.
– Мы с рождения чтим Дисциплину, – ответил Добров, – а она не предусматривает изменения в уставе даже в экстремальных условиях. Перейти на четверки или тройки для нас – крушение всех основ.
– Мне кажется, мы все скоро увидим крушение наших основ.
– Насчет разделения на тройки и четверки, – проговорил Борей, – лесовики не лучше, дорогой Ньял. Это только, кажется, что мы сражаемся кучкой, без жесткого устава и нам все равно, сколько человек в отряде. Мои люди тоже всасывают умение сражаться в пятерках с молоком матери, только тренируются они не на основе общего устава, а изучают слитность действия в команде. Поэтому они могут воевать отдельными отрядами и использовать инициативу, но вот разделить их по четверкам или тройкам не получится. Но нам позарез нужно найти откуда-то людей. Вопрос: откуда?
– Снять с других работ? – спросил Ньял.
– Как снять с работ? – хором произнесли Василий и Борей.
– Насколько у меня, ренегата, – он сделал ударение на последнем слове, – осталась в памяти жизнь в Лесу, то я помню, что все лесовики проходят воинскую службу. В Городе все так же?
– Да, – кивнул глава горожан.
– Вот вам и ответ, – улыбнулся Ньял, – можно составлять боевые группы из рабочих. Из горожан – караул, из лесовиков – разведку.
– А работать кто будет? – спросил Василий.
– Они и будут, – пожал плечами ведун, – в сутках двадцать четыре часа, восемь часов – разведка, восемь часов – работа, восемь часов – сон.
– Я смотрю, ты решил мне не только разведчиков и караульных извести отсутствием отдыха, но работяг обычных, – мрачно заметил Борей, – в этом свете нападение Горынычей не кажется случайностью, а выводится четким планом по срыву нашей экспедиции.
– А вот этого мне не приписывайте, – помотал головой Ньял, – нам эта экспедиция не менее важна, чем вам.
– Хорошо, – кивнул воевода, – я принял решение. У нас слишком много командного состава, который только руководит. Собираем четыре отряда из глав отделов и их заместителей и формируем из них по две команды караульных и разведки соответственно. Во главе одной – ты, Василий, вторую лично я возглавлю. Вы ведуны также будете входить в боевые группы, как обычные колдуны и чародеи. Ты, Ньял, – в мою, Лукас – под начало Василия. Понятно? Возражения есть?
– Есть, – тут же вставил Ньял, – а вам не кажется, что я уже чуток стар, идти в разведку простым колдуном?
– Так и командир в моем лице у тебя будет не самый молодой и быстрый, – хохотнул начальник экспедиции, – не отстанешь по дороге, не бойся.
– В моем доспехе только по Лесу бегать, – продолжал возмущаться Ньял.
– Так мы не по Лесу, а по снегу, – весело ответил Борей, – но могу тебя чуть обрадовать: у меня тоже нелегкий «Невр» с мимикрией, как ты можешь догадаться, глядя на меня.
