bannerbannerbanner
Мамочки и папочки

Катрин Корр
Мамочки и папочки

Полная версия

Пролог

Нетерпеливый взгляд Алисы проносится над моей головой, точно стрела, выпущенная из лука одним из заждавшихся меня гостей. На её понимание рассчитывать не стоит. За последние семь месяцев, что я работаю в этом паршивом заведеньице, она ни разу не позволила мне уйти на десять минут раньше. Не то, чтобы я часто просила об этом… Но всё же!

– Не могу понять, – отвечает мне с такой интонацией, словно именно она спасает меня от жизни впроголодь, – тебе что, не нужна работа? Не нужны деньги? У тебя нет счетов, которые нужно оплачивать регулярно? Учеба твоя стала вдруг бесплатной?

– Именно поэтому мне очень нужен аванс. Сейчас.

– А мне нужна новая резина на зиму. На днях начнутся первые заморозки, а я по прежнему на «лете» езжу. Понимаешь, Лея, когда люди чего-то очень хотят, они работают. Потому что работа приносит деньги. Насколько мне известно, ты учишься в университете на… как же там? Дизайнер? Модельер?

– Модельер-конструктор.

– Точно! Уверена, ты мечтаешь открыть свой дом моды и наряжать богатых дам. Когда-нибудь, – улыбается натянуто, – лет так через сорок. И для этого необходимы средства. Причем большие. А чтобы они у тебя появились, нужно уметь всё просчитывать. Иначе ты рискуешь остаться на улице, без диплома и должной хвалы своих любимых родителей, которые всё это время верили в тебя и поддерживали. Зарплата была три дня назад, – напоминает она, задрав тонюсенькую бровь. Бог мой, это уже давно не в моде! – До аванса ещё две недели.

– Я знаю, что так не положено. Но я прошу тебя, пожалуйста. У меня… безвыходное положение. До конца следующего месяца я возьму все ночные смены.

– Да ты что! – Алиса складывает руки на груди и откровенно оценивает меня. – А спать ты когда собралась, позволь узнать? У тебя ведь учеба в университете с самого утра? Хочешь потом слоняться от столика к столику, как переваренная сосиска?

– Такого не будет.

– Будешь на энергетиках жить? Ты и без того уже вторую неделю похожа на овощ, Лея! В моем баре персонал всегда доброжелателен. Официанты рады приветствовать каждого гостя. Я бы точно не хотела, чтобы меня обслуживала девица с кислой физиономией, как у тебя. Честное слово, смотришь и прям… тошно становится. Улыбнись! Немедленно! Аванс будет через две недели, – заключает она, окинув повелительным взглядом забитый гостями зал. – Советую тебе чаще улыбаться, потому что от этого тоже зависит размер твоих чаевых. Работай, девочка! Работай!

Смотрю ей вслед, отчаянно борясь с желанием закричать во всё горло. Беспрекословно соглашаюсь с доводами рассудка – сама виновата. Знаю! Но когда устремляю взгляд на толпу беззаботных и пьяных лиц, отдыхающих этим пятничным вечером в шумном баре, мысленно машу кулаками, отбиваюсь, борюсь за свою непричастность к краху моей молодой жизни. Я не виновата! Я жила и действовала по совести, по зову наивного сердца и что получила по итогу?

– Девушка? Долго нам ждать ещё свой заказ?

– Давайте уже как-нибудь поживее!

Смотрю на четверку подружек. Трое недовольны длительным ожиданием, а одна снимает себя на камеру телефона и с улыбкой машет своим подписчикам.

– Прошу прощения. Сейчас всё будет.

По пятницам здесь всегда оживленно. Офисные клерки наведываются сразу после работы и они всегда самые шумные. Пьют на спор, разбивают стопки и смеются во всё горло. Наверное им тяжело всю неделю сохранять деловой вид и обходиться короткими, но умными фразами. А здесь они отрываются по полной. Приходят сюда большими и маленькими компаниями, много и одиночек, пожелавших остаться наедине со своими мыслями. Чаще всего они садятся у барной стойки, будто им неловко занимать целые столы, заказывают несколько порций крепкого алкоголя и как-то по-особенному подпирают голову рукой. Впрочем, не похожими на других их делает отрешенный взгляд, уставший от лиц близких, рабочей суматохи и в принципе всей этой поганой жизни. Из небольшого разнообразия гостей, эти мне нравятся больше всего. Иногда, конечно, и они умудряются начудить, но в целом, одиночки самые тихие, вежливые и щедрые.

К половине второго ночи гости начинают постепенно расходиться. Громкая музыка продолжает сотрясать стены и, как обычно, на крошечном танцполе остаются пять-семь человек, которым остается совсем чуть-чуть до полной утраты бешеной энергии. Собираю грязную посуду с очередного столика, мятые салфетки и чувствую вибрацию в заднем кармане джинсов. Достаю сотовый с треснутым дисплеем, не опасаясь быть пойманной Алисой, которая обожает штрафовать за телефонные разговоры в рабочее время. Телефон даже в руках держать запрещено!

– Эй, привет! – говорит Элина. – Почему не звонишь? Как прошло? Стерва согласилась?

– Нет. Денег мне Алиса не дала. Покрутилась здесь немного и свалила.

– Вот же проклятая сучка! Как я её ненавижу! Не удивительно, что у такой мерзавки нет мужика.

Продолжая составлять грязную посуду на поднос, вновь ощущаю эту огромную и неподвластную мне волну полнейшей безнадежности. За работой и беготней от столика к столику я немного забыла, насколько моя жизнь увязла в дерьме. И, хотя, у меня есть возможность исправить положение, я ни за что ею не воспользуюсь. Нет. Даже, если буду спать на коробках под мостом. Нет! Никогда!

– Слушай, сегодня дежурит эта ненормальная Макаровна. Мы с девчонками придумали, как отвлечь её, чтобы ты прошла в нашу комнату…

– Нет, не беспокойтесь об этом! – До чего же унизительно. Моя подруга подговаривает своих, чтобы те помогли мне проникнуть в их общежитие и переночевать. – Сегодня тут драка была, – вру, глянув на барную стойку, за которой сидят лишь двое мужчин. – Нужно всё убрать к утренней смене. Сама знаешь, если этого не сделать, Алиса всех оштрафует.

– Хочешь сказать, что ты останешься ночевать на работе, – вздыхает Элина. Возможно, она и понимает, что я обманываю её, потому что мне слишком совестно перед ней и её соседками по комнате, которые уже несколько дней позволяют мне жить у них. – Лея, как всё закончишь, сразу позвони мне и приезжай в общежитие. Утром на вахте будет Юля Борисовна. Если не застанешь меня, то ключ от комнаты возьмешь у нее. Она хорошая.

– Да, она очень милая тетушка… – Мне с трудом удается сдержать слезы. Теперь в этом мире остался лишь один человек, которому я могу довериться, и это Элина. – Слушай, мне тут бежать надо! Увидимся утром.

– Конечно. И знаешь, Лея, не волнуйся! Мы что-нибудь придумаем. У моих девчонок тоже есть друзья и… всё будет хорошо! Утро вечера мудренее, так?

– Да. Целую.

Хватаю поднос и несу его на мойку. Полусонная и уставшая, Маргарита молча забирает очередную порцию грязной посуды, продолжая слушать очередную аудиокнигу с лихо закрученным сюжетом. Наушники у нее настолько здоровенные, что голова на их фоне похожа на горошинку.

Может Маргарита даст мне взаймы? Пока нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, ко мне подходит мой коллега Степа и сгружает сразу три тяжелых подноса.

– Ого! – комментирую. – Ты сильный.

– А то! Не зря в качалку хожу, – смеется. – Слушай, там тебя один мужик спрашивает. Худощавый.

– Какой мужик? – настораживаюсь, но стараюсь не подавать виду.

– Солидный, – улыбается Степа, забирая свои пустые подносы. – Он сюда частенько захаживает. Уже не раз обслуживаю его. – Осторожно выглядываю из-за выступа. – Пятый столик. На нем белая рубашка и темный пиджак.

Пятый столик расположен у окна и отделен от общего зала невысоким деревянным ограждением. Алиса называет этот угол VIP-зоной, но по факту это такой же столик, как и другие, но к нему возможно подойти через калитку. Для официантов она, как заноза в заднице. Калитка, я имею в виду. Впрочем… И Алиса тоже. Смотрю на темноволосого мужчину в белой рубашке и судорожно перебираю варианты.

Представитель коллекторского агентства?

Представитель банка?

Судебный пристав, предпочитающий нетрадиционные способы поиска и взаимодействия с должниками? Тьфу ты! Какой ещё пристав? Никаких постановлений на мое имя нет! Пока ещё нет…

– Знаешь его?

– Нет. Если будет спрашивать, скажи, что я уже ушла домой.

– Проблемы какие-то?

– Типун тебе! – изображаю улыбку. – Просто я держусь подальше от подозрительных и пьяных типов.

– Он не пьяный. Ни разу алкоголь не заказывал. Только минеральную воду и какой-нибудь салат. Хочешь, я спрошу, что ему от тебя нужно?

– Нет! – Этого мне ещё не хватало. Чтобы все на работе узнали, в каких проблемах я увязла. – Игнорируй его. А спросит обо мне, скажи, что ушла домой. Я тут пока… Маргарите помогу. Бедняжке совсем тяжело одной.

– Как скажешь.

Тронутая моей помощью Маргарита предлагает мне заняться стеклянной посудой, которую нужно сгрузить в две посудомоечные машины. Я не тороплюсь, хотя делов-то не так много. Но тревога становится причиной моей неуклюжести, и я разбиваю сразу два высоких стакана с толстым дном.

– Черт!

Испугавшись, Маргарита смотрит на меня во все глаза. Говорю ей, что всё уберу и осторожно перешагиваю разбитые стекла. Мне очень неудобно.

– Лея? – обращается ко мне мужской голос через перекидную столешницу. Тошнота моментально поднимается к моему горлу. – Рад, что мне удалось застать тебя прежде, чем ты уйдешь. Хотя твой коллега сказал, что смена закончилась.

С опаской оглядываюсь на Маргариту. Не хочу, чтобы о проблемах, которые пришел обсудить со мной этот мужик, ей стало известно. Она, конечно, не отличается разговорчивостью, но всё же…

– Мы можем поговорить? – спрашивает меня, а потом устремляет сощуренный взгляд карих глаз на Маргариту. – С глазу на глаз.

– Я ещё работаю. – Хочу сказать, что мне не о чем с ним разговаривать, ведь мы незнакомы. И делать этого я не собираюсь. Но тогда есть риск, что он мне тут же представится, не забыв упомянуть о своей должности… Наверное, он точно коллектор. И пока ещё вежливый. – Сегодня я здесь буду до самого утра, так что… в другой раз.

 

– Алисы здесь нет, – вдруг говорит Маргарита, сдвинув в сторону правый наушник. – Да и я сама справлюсь. Иди.

– Полагаю, Алиса – хозяйка бара? – спрашивает мужчина с улыбкой.

Маргарита молча кивает и, вернув наушник в исходное положение, отворачивается, продолжая споласкивать посуду.

– Лея, я не отниму у тебя много времени, – говорит мужчина намного тише. Его осторожный тон располагает к себе, хотя я и догадываюсь, о чем именно пойдет речь. Может, если я объясню ему, каким образом оказалась в столь отчаянном положении, он поймет и не станет… предпринимать никаких устрашающих действий? – Скажу сразу, я очень хочу тебе помочь.

Сейчас скидку какую-нибудь предложит или отсрочку по выплате… Нерешительно киваю и снова оглядываюсь. Надеюсь, Маргарита не услышала его слова.

* * *

Отстегиваю бейдж с именем и прячу его в карман темно-коричневого фартука, а потом снимаю и его. Аккуратно складываю часть своей униформы и кладу на соседний стул, чувствуя на себе внимательный взгляд гостя.

– Лея, не желаешь выпить чего-нибудь?

– Нет. Давайте перейдем сразу к делу.

Незнакомец согласно кивает и опускает руки на стол. Сложив длинные пальцы в замок, он издает не предвещающий ничего хорошего лично для меня вздох. На его правой руке красуются дорогие часы. Ремешок кожаный и широкий, а крупный циферблат наверняка из белого золота. Зажиточный однако коллектор.

– Для начала представлюсь, – говорит он серьезно, вынуждая меня нервничать ещё больше, – меня зовут Янис. Я не живу в этом городе. Приехал исключительно по работе.

– Ясно. – Прячу вспотевшие руки под столом.

– Лея, тебе не о чем беспокоиться. Понимаю, эти слова от малознакомого типа не внушают доверия, но это действительно так. Я хочу предложить тебе работу, которая в последствии станет для тебя намного большим… И пока, к сожалению, я не могу подобрать правильные слова, чтобы не усиливать твою тревогу.

– «Работу»? – смотрю на него, не моргая. – Вы что, не представитель… банка?

– Нет, – улыбается мужчина. – Но я точно знаю, что мое предложение решит все твои финансовые проблемы. Их ведь не мало, не так ли?

– У вас плохо получается не усиливать мою тревогу, – говорю, нервно озираясь.

– Понимаю, – усмехается этот Янис, – и прошу прощения за всё, что в следующие минуты может показаться тебе несколько… необычным. Но времени у меня не так много и я не имею возможности подготовить почву. – От волнения в ушах начинает звенеть. – Могу я тебя попросить кое о чем? Помимо того, чтобы ты обращалась ко мне на «ты»? Для меня это очень важно, потому что я, как и ты, впервые оказываюсь в подобной ситуации. – Молча киваю, хотя и не понимаю, что вообще ему нужно и какого черта здесь происходит. – Можешь ли ты сохранять молчание, пока я буду говорить? Когда тебя что-то удивит, поразит или даже заденет, чего бы мне, конечно, не хотелось, ты всё равно позволишь мне закончить и только после этого выскажешь свое мнение и задашь вопросы. Буду рад ответить на них.

Янис пронзительно смотрит в мои глаза. Мне даже кажется, что… с искренней мольбой.

– Хорошо.

Мой ответ будто переключает танцевальный плейлист на убаюкивающий. Скользящий, как шелк, женский голос едва слышно напевает слова о любви, а музыка шепчет так тихо, будто не хочет стать лишней в этом пока ещё мне непонятном разговоре.

– Неделю назад я стал невольным слушателем твоего разговора с подругой, – начинает Янис, похитив мое дыхание. Меня моментально обдает опаляющей волной стыда. – В здешнем туалете очень тонкие стены. Ты плакала, потому что парень, которого ты любила, предал тебя по всем фронтам, а из университета отчислили… Короче говоря, Лея, я слышал всё. Возможно, глупо и бесчеловечно мне, как постороннему, говорить об этом, но так я лишь хочу напомнить тебе о причинах, которые, я надеюсь, подтолкнут тебя согласиться на мое предложение. Оно целесообразно во многих смыслах. Что ж, это было лишь маленькое отступление. А теперь, пожалуй, я начну. – Сделав несколько глотков воды, мой собеседник протирает вспотевший лоб бумажной салфеткой. На мгновение ясный взгляд замирает в неведомой точке, словно его хозяина ещё терзают сомнения. Но, взмахнув редкими ресницами, мужчина уверенно расправляет плечи и вздымает вверх квадратный подбородок. Он смотрит на меня так, словно собирается поведать о всех своих грехах и встретиться лицом к лицу с осуждением и наказанием. – Меня зовут Янис. Мне тридцать два и меньше, чем через год я умру. У меня нет семьи. Нет братьев, нет сестер. Есть родственники, но они давно живут заграницей и мы, можно сказать, друг друга не знаем. Но у меня есть деньги. Их достаточно, чтобы больше не работать и жить, ни в чем себе не отказывая. Но здоровья на них не купишь. Тут они, к несчастью, бессильны. Впрочем, в моем случае, возможно, что это даже и к лучшему. Всю свою взрослую жизнь я посвятил карьере, отказываясь признавать важность самых простых для каждого человека необходимостей… За то короткое время, что мне осталось, я уже не смогу этого достичь. Не думал, что когда-нибудь скажу такое красивой девушке, но с каждым днем я становлюсь всё слабее, – усмехается Янис, опустив глубоко опечаленный взгляд на собственные руки. – Я хочу быть уверен, что после меня останется что-то очень хорошее. Что-то полезное. Несомненная необходимость для тех, кто забыл, что в этом мире есть что-то намного более ценное, чем власть, богатство, успех и величие. Точнее, есть кто-то, – уточняет Янис, вернув мне свой взгляд. – Мне нужен ребенок. Жаль, что это желание всегда обходило меня стороной, но в момент полного разрушения устоявшихся в моей голове иллюзий, я вдруг осознал, что после меня не останется ничего в этом мире. Деньги растратятся, у бизнеса появится новый хозяин, а я буду стерт с лица нашей земли. Мою ветвь никто не продолжит, потому что просто не кому этого делать. У меня нет ни сына, ни дочери. Есть только я и у меня уже истекает срок годности. Я предлагаю тебе, Лея, выбрать меня в качестве отца твоего первенца. Между нами ничего не будет. Беременность наступит путем искусственного оплодотворения и оно не подразумевает тебя в качестве суррогатной матери. Ты станешь этому ребенку настоящей мамой. Вы сделаете друг друга счастливыми. Вероятнее всего я даже не успею увидеть малыша… Но у него будешь ты. Помоги мне оставить частичку себя в этом мире и я отплачу тебе в стократ. Вы с ребенком никогда и ни в чем не будете нуждаться. Ты сможешь осуществлять свои мечты, увидеть мир, прожить жизнь так, как тебе и не снилось. Я знаю, что твой бывший парень набрал кучу кредитов на твое имя и просто исчез. Тебя отчислили из университета за неуплату, выселили из квартиры и последние недели ты почти не вылезаешь из этого бара, потому что тебе нужны деньги. Тебе двадцать два года, ты молода, умна и красива. Ты оказалась втянута в проблемы просто потому, что полюбила не того человека. И в этом нет твоей вины. Я бы сейчас многое отдал за то, чтобы узнать что это – влюбиться? Пусть с ошибками, которые бы дорого мне обошлись, но всё же… Тебе здесь не место, Лея, и ты это знаешь. Гены у меня превосходные. Я предоставлю тебе целую брошюру, которую ты сможешь внимательно изучить…

Янис запинается и снова пьет воду. Высокий лоб покрывается капельками пота, которые он снова стирает бумажной салфеткой.

– Извини. Издержки моего теперешнего состояния и волнения. – Мужчина, который выглядит намного старше своих лет, смотрит на меня с искренней надеждой в уставших светло-карих глазах. Ещё несколько минут назад их цвет был насыщенным, глубоким, как жареный орех, а теперь их будто накрыла бледно-матовая пелена. – Теперь я готов выслушать тебя. Что скажешь?

– Ты больной?

Янис смеется и мне становится неловко за свои слова.

– Вообще-то да. Я действительно больной.

– Извини… Я не имела в виду…

– Я понял, Лея. – Широкая улыбка подчеркивает неглубокие впадинки под глазами. Я была так озабочена мыслями о том, кто именно он такой, что даже не заметила бросающийся в глаза нездоровый вид. Думаю, некоторое время назад Янис был намного справнее, нежели теперь. – На меньшую реакцию я и не рассчитывал.

– Слушай, мне очень жаль, что с тобой такое случилось. Я знаю, как тебе нелегко. Моя мама тоже болела и это всё сложно переживать… Странный разговор, если честно. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя и то, что ты наговорил мне сейчас… Такие вещи нужно обсуждать не с официанткой в баре, Янис. У тебя ведь есть друзья, близкие, те, кто волнуется, переживает и готов всегда прийти на…

– Таких нет, – перебивает он меня. – Я уже сказал, что у меня нет семьи. А друзья уходят, приходят – в моей жизни они никогда не задерживались. Если ты думаешь, что мое предложение не предусматривает юридическое сопровождение, то ты ошибаешься. Я человек деловой. Я с самого рождения понимаю необходимость документирования. Ты ничем не рискуешь, соглашаясь на мое предложение. Будешь только в плюсе.

– Знаешь, мне нужно идти, – отодвигаю стул и поднимаюсь. – У тебя всё будет хорошо, Янис… Прощай.

– Лея, это твой шанс! – говорит он, не обращая внимания на стекающую по виску капельку пота. Его болезненный взгляд так сильно напоминает мне маму. – Ты создана для большего. И я отдам тебе всё, что у меня есть, только помоги мне всё исправить и оставить что-то хорошее после себя. Прошу. Пожалуйста.

Сумасшедший.

– Мне нужно идти. Прощай, Янис.

1. Лея

Среди плотного потока только что прибывших бледнолицых пассажиров ко мне навстречу мчится настоящее пламя огня. Ярко-красные кучерявые волосы стали ещё пышнее и забавно обрамляют смуглое лицо, как воздушное облако. Короткие шорты цвета спелой клубники, белый топ и стильные кроссовки Nike с неоново-желтой подошвой… Что ж, моя лучшая подруга и дня не может прожить без буйства ярких красок.

– А-а-а! – набрасывается она на меня, бросив на пол кожаную сумку с вещами. – Наконец-то!

– Раздавишь меня!

– А ты стала ещё сочнее и желаннее! – верещит Элина, обнимая мое лицо ладонями.

– Тише ты! – смеюсь, глядя по сторонам. – Что ты сделала с волосами?

– Нравится? – взбивает свои пушистые пружинки пальцами. – Проведя несколько недель в сказочной Африке, я решила, а почему бы мне, помимо потрясающих фотографий, не привезти и кусочек африканской моды? На выбор были косички и кучеряшки! Я отдала предпочтение второму.

– Радует, что в этот раз ты не побрилась налысо.

– Это ты ещё мои соски не видела, – заговорщически добавляет Элина. – На них вот такие кольца!

– Юмористка! Пойдем уже получать багаж!

– Постой-постой! А где моя пышечка?

– Твоя пышечка ждет тебя дома, – отвечаю, повесив на плечо кожаную сумку. – С пяти утра на кухне.

– С ума сойти! И она просыпается в такую рань? – Мы проходим в зал выдачи багажа. Лента с чемоданами уже движется. – И что меня ждет на этот раз?

– Имбирное печенье.

– О! Обожаю имбирное печенье.

Меня пробирает смех, потому что Элина на дух его не переносит.

– Ну, хотя бы не сырой пирог, – вздыхает она.

– Я пыталась её отговорить от этой затеи, но в сказке о «Принцессе золотых песков» упоминается о том, как поцелованная солнцем красавица приходит в восторг от имбирного печенья, которым её угощает помощник Короля снегов. В сказке даже рецепт есть.

– Паршивые сказки нынче пошли. Хочешь сказать, что твоя пятилетняя дочь сейчас одна дома и печет печенье?

– Конечно! Я же претендую на звание матери года, которая спокойно уезжает за несколько километров от дома и оставляет ребенка один на один с газовой панелью и работающим духовым шкафом. – Мы с Элиной переглядываемся. Её ошарашенный взгляд продолжает забавлять меня. – С ней Марта.

– А разве она не уехала?

– Через пару часов за ней приедет такси. Вообще-то, они с Мари давно испекли это печенье. Говорю же, с пяти утра! Она очень хотела поехать со мной, но от недосыпа у нее голова разболелась. Сказала мне, что не могла уснуть всю ночь, потому что очень ждала встречи с Элиной.

– Да моя ты хорошая! – расплывается в улыбке Элина. – Самый прекрасный ребенок на свете! Я готова съесть целую миску имбирного печенья мое сладкой малышки!

– Кажется, Мари напекла три миски.

– Вот же черт, – вздыхает Элина, потянувшись за своим чемоданом.

Через двадцать минут мы уже едем по узкой и извилистой дороге, обнимающей зеленые холмы вблизи лазурного побережья. Асфальт уже плавится от яркого солнца. Наши волосы треплет горячий ветер, а в нос проникает приятный запах морской воды, который никогда мне не надоест.

– Да здравствуют летние каникулы! – кричит Элина, поднимая вверх руки. – Я так счастлива!

С последней нашей встречи прошло полгода. Элина уже несколько лет работает штатным фотографом и автором в одном из старейших и известнейших изданий о путешествиях, и потому редко сидит на месте. Когда она сообщила по телефону, что собирается остаться у нас до конца лета, я сразу заподозрила неладное, но о деталях спрашивать не стала. Если Элина и приезжала к нам, то оставалась на неделю, не больше, потому что её жизнь захлестнули регулярные командировки по всему свету. Очень надеюсь, что ничего серьезного не приключилось.

 

Белые решетчатые ворота медленно отъезжают в сторону, открывая очаровательный вид на ухоженную лужайку, яркие цветы, карликовые пальмы, в которых обожает прятаться Мари, и обновленную ровную тропинку из серо-коричневого камня. Прошлый её вариант оказался слишком опасным для езды на велосипеде и роликах. Сквозь широкие вертикальные отверстия ворот видно, как к нам навстречу бежит ярко-желтое пятно. Элина не дожидается, когда мы заедем во двор. Просто выпрыгивает из машины и ловит в объятия свою крестницу, которой меньше, чем через месяц, исполнится целых пять лет.

Разве можно сдержать улыбку, слыша радостный детский смех? Мой бальзам на душу. Крепкая дружба между моей зеленоглазой малышкой Мари и лучшей подругой Элиной зародилась в родильном зале одной из частных клиник курортного города почти пять лет назад. Сложно поверить, что я мама яркого солнышка в желтом платьице. А ведь кажется, будто это случилось только вчера.

* * *

– Видела я твой взгляд, – говорит Элина, потягивая молочный коктейль из широкой трубочки. Мари решила вдоволь накормить её не только имбирным печеньем, но и напоить ледяным молочным коктейлем с добавлением нескольких капель кокосового молочка. – Такой глубокий и вдумчивый, но летающий где-то на поверхности воздушных облаков, под которыми сгущаются тучи. Что бы это значило?

Мы загораем на деревянных шезлонгах у бассейна, в котором плещется Мари со своими новыми надувными игрушками. В очередной раз Элина осчастливила её подарками. У самой воды сидят все куклы Барби. Мари нарядила их в купальники, которые мы шили вместе, и теперь куклы смотрят на то, как она плескается в ярко-оранжевых нарукавниках и пытается взобраться на огромную сороконожку.

– А у тебя там точно кокосовое молочко? – киваю с ухмылкой на высокий стакан.

– Сейчас только одиннадцать! Через час можно добавить что-нибудь покрепче. – Мы улыбаемся друг другу. – Так и серьезно, что это ещё за взгляд у тебя такой?

– Какой?

– Как будто скоро начнется настоящий ливень, а ты потеряла ключи от дома и у тебя нет зонтика.

– Мари стала задавать один и тот же вопрос с частой периодичностью. И с каждым днем мне становится всё сложнее повторять одно и то же.

– Ну, для правды она ещё слишком мала.

– А сказка, в которую я сама же заставила её поверить, отказывается развиваться. Она-то ведь ждет именно этого. Будь я тогда умнее, придумала бы что-то другое.

– Но эта безобидная история была частью вашего договора. Так хотел Янис.

– Да, хотел. И я соблюла все условия. Выполнила всё, чего он желал. Только Мари растет и становится старше, а история с папой, который уехал возводить огромные волшебные города, с каждым разом заставляет её грустить всё больше. Потому что я говорю ей одно и то же. Потому что у меня язык не поворачивается сказать, что папа-волшебник останется там навсегда. В этой долине чудес, где людям и говорящим зверькам очень нужны дома! Что для него они важнее, чем она.

– Ты злишься.

– Конечно, я злюсь, – говорю полушепотом. Мари машет нам и пытается снова залезть на надувную сороконожку. – Мне дышать становится тяжело, когда я вижу, как она качается на качелях и с надеждой в глазах смотрит на ворота. Если кто-то проходит мимо, у нее волосы дыбом становятся. У нас тут новый почтальон появился. Я в мастерской была, пока она в саду играла. А потом вижу, как она к калитке прижалась и говорит с ним. Когда я подошла, бедняга был краснее помидора.

– Что она ему сказала? – смеется Элина.

– Он всего-то принес корреспонденцию, а попал на сто пятьсот вопросов о том, как отправить письмо за море в долину чудес, где сейчас находится её папа. Что ей очень нужна помощь, ведь папу нужно поторопить. Марта говорит, что это просто такой период. И его нужно пережить.

– Правильно говорит. Взрослая и повидавшая многое женщина обладает особой мудростью и знаниями.

– Сомневаюсь, что в ближайшем будущем Мари оставит эти пустые надежды, на которые я сама же её и обрекла. Если бы я знала, что такое ребенок и что значит быть мамой, я бы внесла правки в этот пункт. Мы с Янисом придумали бы что-то другое.

– Мама!

– Да, солнышко?

– А Марта уже встретилась с сестрой?

– Думаю, что нет. Они с подругой только-только приехали на вокзал! А ехать им предстоит три дня!

– А почему они не сели на самолет? Разве самолет не быстрее поезда?

– Значительно быстрее! Но Марта боится летать. Так что выбор пал на поезд.

– Хоть бы папа не боялся летать! А то я его совсем не дождусь. Элина, смотри, как я умею!

Мари надувает щеки и делает кувырок под водой. Ну, почти кувырок.

– Умница! – хлопает Элина. – Сейчас допью твой крышесносный коктейль и покажу, как умею я! – Когда Мари начинает разговаривать со своими куклами, Элина издает тяжелый вздох и понимающе смотрит в мои глаза. – Да уж. Нелегкий период.

– Это катастрофа. Я ни за что не скажу ребенку, что её отец давно умер и никогда не вернется. Даже, если к годам шестнадцати она сама этого не поймет, я всё равно не смогу сказать ей правду. Но, чем дольше я молчу, тем больше подвергаю риску наши с ней отношения. Что, если в какой-то момент она воспримет мое молчание за ложь? Хотя, по сути это так и есть. Я обманываю её. Говорю же, катастрофа!

– Слушай, придет время и вы поговорите о Янисе. Ты расскажешь ей правду… Не всю, а только ту, что касается её отца. Марта права, у нее просто такой период. Перетерпи его. К тому же, я здесь! С вами! Мы будем кататься на лошадях, ходить в кино, на пляж, в аквапарк съездим! Мы с ней лучшие подружки!

– Это точно.

– Да и я могу приглядывать за ней, пока ты занимаешься своей личной жизнью, – многозначительно играет Элина бровками. – Давно ли ты оставалась ночевать у парня?

– Я предпочитаю спать в своей постели, – прячу улыбку за стаканом газировки. – Одна. Но идея мне нравится. Насчет «приглядеть».

– Ну-ка, ну-ка? – переворачивается она на бок. – Я чего-то не знаю?

– Ничего особенного. Так, просто флирт на один раз.

– Ну, знаешь! Просто флирт способен перерасти в нечто большее.

– В нечто большем я не нуждаюсь. Больше ни за что. У меня есть дочь – мой маленький огромный мир, к которому я не подпущу никого. – Смотрю на счастливую Мари и чувствую сладкий запах её нежной кожи. Молочный, сливочный, сахарный – я не могла и до сих пор не могу им надышаться. – Поэтому, моя личная жизнь заключается в кратковременных встречах, которые меня вполне удовлетворяют.

– «Удовлетворяют», – понимающе кивает Элина и хитро ухмыляется. – Что ж, если ты счастлива, то и Мари счастлива, а я и подавно! Идем плавать! – подскакивает Элина, расплескав свой коктейль. – Ох! Какая жалость! Я такая неуклюжая!

– Не переживай! – хохочет Мари. – Я тебе ещё приготовлю!

– Вот как! Отлично, милая! Отлично, – безнадежно вздыхает Элина и смотрит на меня. – Спасите. Помогите.

Плещемся в бассейне до тех пор, пока не сморщивается кожа на пальцах. Когда солнце становится невыносимым, мы возвращаемся в дом, сохраняющий прохладу летом, а тепло зимой. Мари выглядит уставшей, но довольной. Отказывается обедать и я не настаиваю. Она столько времени провела в бассейне под солнцем, что сейчас быстро провалится в обеденный сон.

После душа протираю её нежные темные волосы полотенцем и, прыснув на них немного детского масла, осторожно расчесываю назад.

– Мама, а Элина правда надолго приехала?

– Надеюсь. Во сяком случае, она так сказала.

– Она больше не будет путешествовать?

– Будет. – Мари разворачивается ко мне и чешет остренький носик. – Но пока она решила взять перерыв, и я думаю, что это очень хорошо. Как считаешь?

– Это очень хорошо, мамочка!

Кладу расческу на тумбу в ванной комнате и помогаю дочке сменить махровый халатик на кремового цвета пижаму, которую она надевает на время обеденного сна. Для ночного у нас особенная – звездочки на штанах и майке светятся в темноте. Забравшись в свою кровать, Мари кладет рядом своего затасканного и не раз заштопанного дельфина, который стал её любимцем в трехлетнем возрасте.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru