Катерина Траум
Последняя кража
– Как, похож я на приличного пижона? – дурачась, я надул щёки, и она прыснула от смеха, возвращаясь к стопке одежды. – Эй, а как будешь маскироваться ты?
– О, я тут нашла один вариант, – она достала чёрный парик, предполагающий сделать из его носительницы жгучую брюнетку с ровным каре. – Что скажешь? Дополню каблуками и плащом, получится этакая леди без возраста, если ещё и посмелей накраситься. Фредди во мне точно не признает блондинку с хвостиком.
– Знаешь, ты ведь вовсе не обязана идти. Зачем так рисковать? Справимся без тебя, трёх свидетелей будет достаточно, – представив, как она будет выглядеть в таком образе, я ощутил неприятный укол интуиции. Подвергать Софи малейшей опасности совсем не хотелось.
– Брось. Во-первых, я самый ценный свидетель: не мне тебе рассказывать, как к блэксайдовцам относится шериф. Вам могут не поверить без меня. А во-вторых, Эрика – моя подруга, и втянула её я. Так что отвечаю за её сохранность.
– В таком случае, я отвечаю за твою, – тихо заметил я, мысленно себе пообещав, что приоритет моих интересов только в этом. Если что-то пойдёт не по плану, если только ей будет что-то угрожать, я непременно буду рядом. И готов получить десяток новых шрамов, лишь бы только эта невыносимая девчонка осталась цела. Если надо – буду драться хоть со всем Блэксайдом разом.
Потому что, оказывается, она мне дороже себя самого.
9. Выпускной
Полумрак. Лишь мерцание экрана ноутбука разбавляет темноту гостиной. Не замечаю, когда становится так темно, потому что слишком увлечён стуком по клавишам. Наконец, с тихим победным выдохом поставив точку, удивлённо гляжу на собственные пальцы. Сделал. После всех умоляющих взглядов Софи, сейчас так удобно и чуть нагло опирающейся на моё плечо и уткнувшейся в какую-то книгу – закончил. Финал вышел с неоднозначной, странной нотой, и мнение своего главного критика о таком повороте узнать хочется немедленно. Впервые за прошедший час повернув голову, тихо зову:
– Соф?
И только сейчас понимаю, что она давно уснула, выронив свою книгу на пол. Мерно дыша, неловко опустив голову. Я как можно осторожней убираю с ног ноутбук, закрыв крышку. Придерживая спящую малышку за плечи, чуть двигаю и устраиваю её поудобней: за неимением других вариантов, просто укладываю светлую голову себе на колени, боясь даже коснуться лишний раз, чтобы не разбудить. Но Софи не шевелится, и без свечения экрана ничто не мешает ей спать. Откинувшись на спинку дивана, я прикрываю глаза, почти задыхаясь от счастья достигнутой цели: наконец-то она мне доверяет. Настолько, что может, не боясь, уснуть рядом. Что не чувствует, как мои пальцы невесомо касаются спутавшихся волос, знакомясь с мягкостью прядей. Маленькая муза, ставшая за неделю центром вращения мира. Понятия не имею, когда это произошло, но отныне все мысли, желания и мечты крутятся вокруг Софи. Я не просто посвятил ей свой первый рассказ. Я позволю отдать его в печать, под псевдонимом. И напишу ещё, ведь когда она так близко, вдохновение никак не уходит. Напишу о солнце в голубых глазах, о ветре, треплющем её хвостик и даже о ноже, когда-то приставленном к горлу. Напишу, чтобы открыть новую страницу.
Кажется, засыпая в тёмной комнате с головой Софи на своих коленях, я осознаю, что уже не смогу повернуть назад.
***
В гостиной всё аккуратно прибрано, ни на одной горизонтальной поверхности не видно и пылинки. В воздухе витал аромат пасты «карбонара» с беконом и итальянскими травами. Это стало почти праздничным блюдом, потому что знаменовало собой последний совместный ужин на моей маленькой кухне. Понедельник пронёсся быстро: мы оба явно спешили куда-то, и сами не понимали, куда. Словно хотели обогнать само время, пока Джеймс торопливо красил качели во дворе, а я старательно гладила выбранные на завтра наряды. Но от тикающих часов не сбежать, и когда на Ньютаун спустились сумерки, мы устало рухнули на диван и включили первый попавшийся развлекательный канал. Говорить не хотелось. Ложиться спать тоже, потому что стоит закрыть глаза – и откроешь их уже утром вторника, который будет вновь требовать спешки, чтобы оказаться в парке к десяти. И потому в доме чувствовался лёгкий привкус сожаления, словно крохотная сказка подошла к концу.
Я больше не пряталась на другом конце дивана. Напротив, уверенно подползла к Джею, доверчиво прижимаясь к тёплому боку, и накрыла нас любимым мягким пледом. Он и не отстранялся, мирно приобняв меня за плечи. На экране мелькала какая-то старая банальная комедия про подростков, внезапно обменявшихся телами, но тыкать каналы не хотелось. Правда, несколько раз я тихо хохотнула, пряча лицо на крепкой груди, и Джей тоже не сдерживал смешков: фильм был пошлый и глупый, но забавный. Да ещё и невольно улавливалась какая-то параллель с героями: хорошей девочкой-отличницей и парнем из неблагополучной семьи…
Я и не собиралась возражать на то, как примерно на середине фильма Джей начал осторожно перебирать пальцами мои распущенные волосы. Никаких хвостиков. Никаких оков. Кино катилось к финалу. И, как положено любой подростковой комедии, на экране замелькали огни выпускного бала. Джеймс вдруг с лёгкой ехидцей протянул:
– Да уж. Так вот, как выглядит выпускной: все напяливают самые блестящие тряпки и кланяются главной выскочке школы и квотербеку? Тогда даже хорошо, что я не пошёл.
– На самом деле, не всё так плохо, – усмехнулась я, погружаясь в воспоминания. – У нас королём и королевой были Эрика и Лиам Кемпбелл. Они тогда встречались, так что вышло мило…
– Я же сказал: выскочка и футболист, – только ещё более убеждённо хмыкнул Джей.
Я неуверенно поёрзала в его руках и подняла голову с твёрдой груди. Нет, мне не показалось: в этом пренебрежении сквозила лёгкая горечь. Бал, который он не посетил. И под моим долгим взглядом он глухо выдавил:
– Если бы я и пришёл тогда, то только, чтобы увидеть тебя.
– А я ждала. Весь вечер ждала, что ты появишься и наконец-то пригласишь меня потанцевать.
Я и сама испугалась этого признания. Прикусила губу, чётко ощущая заливающий лицо румянец. Как же глупо. Может, виноват сам фильм, а может, прочитанный уже с разрешения автора рассказ, в котором теперь безо всяких сомнений видела, что одноклассник был когда-то в меня влюблён. Но прошло семь лет, и танца, который бы решил всё для нас обоих, так и не случилось. И потому я ничего не могла поделать с прозвеневшей в голосе обидой:
– Почему тебя не было, Джей? Знаешь, когда я собиралась на выпускной, то думала только о том, как ты снова будешь смотреть на меня. Мне всегда так нравились эти взгляды…
Я протянула руку и осторожно коснулась его щеки кончиками пальцев, соединяя родинки. Ужасно жаль, что была в школьные годы такой стеснительной. Не смогла подойти к нему сама, не смогла хотя бы ободряюще улыбнуться. А может, та девочка в розовом платье никогда бы и не приняла вечно голодного блэксайдовца с чёрной змеёй на боку. Она видела лишь оболочку.
– Я хотел прийти. Ужасно хотел. Но у меня не было костюма, – одними губами прошептал Джей, смотря мне в глаза с незнакомым благоговением, как смертный на снизошедшего ангела. Мотнув головой, он вдруг вскочил с дивана, роняя на пол плед. Громко прочистил горло и протянул мне раскрытую ладонь в приглашающем жесте: – Мисс Аттвуд, не окажете ли вы мне честь потанцевать?
Он так заметно и смешно волновался, как школьник, который наконец-то решился сделать первый шаг. И пусть у него до сих пор нет костюма, только старая майка и шорты. Всё равно. Я уже не та девочка, и смотрю не на змею, а на шрам под ней. Знаю, что он это чувствовал.
Широкая, счастливая улыбка расползлась на лице. Я целиком верила этим дымчатым глазам. Нащупав рядом с собой пульт, машинально переключила давно никого не интересующий фильм на музыкальный канал. Как раз играла неспешная, плавная мелодия, которая узнавалась с нескольких нот. Только после этого я уверенно вложила пальцы в шершавую мужскую ладонь и встала с дивана.
– Хочешь отдать должок? – игривый наклон головы. И правда – за те годы, что он буравил взглядами мою спину, между нами словно образовалась негласная договорённость: решиться на выпускном. Как сорванное свидание, которое наконец-то состоялось спустя семь лет.
– Очень хочу, но я не умею танцевать, – виновато признался Джей. Обхватив руками мою талию, он глубоко и жадно вдохнул. Будто воздух рядом со мной вкусней обычного.
– Это не сложно, – я положила руки на его плечи: – Думаешь, подростки сплошь великие танцоры? Просто покачивайся в такт музыке. Это же «Аэросмит».
– Я не смыкаю глаз, просто боясь уснуть, упустить мгновение наедине. И даже если в сладких снах ты будешь приходить, поверь, даже в это время я скучаю по тебе…6
Джеймс явно пытался двигаться плавно, но его неуклюжесть в подобных делах то и дело проскальзывала, а ритм не ловился. Его пальцы на моей талии сжимались сильней, а взгляды в очередной раз пересеклись, и в дымке было столько несказанного, что щипало под рёбрами. Окончательно сбившись с темпа, с которым он покачивал меня в своих руках, Джей всё-таки наступил мне на ногу.
– Мля, прости, – пробормотал он хрипло: – Хреново у меня выходит быть хорошим парнем.
– У тебя выходит замечательно. Потому что настоящий ты и есть хороший парень.
Сама придвинулась ещё тесней, наслаждаясь каждым мгновением: полумраком комнаты, тихой, спокойной мелодией, но главное – ощущением надёжности, символом которой стал аромат ментола и ладони на талии. Я абсолютно не сомневалась, что дорога́ ему. Осознавала в полной мере, что без этого ощущения безопасности и лёгкости, которое аурой витало вокруг Джея, уже не смогу спать. И если он вдруг исчезнет из этого дома, то на его месте останется огромная дыра, которую не заткнешь вазой или вторым котом. А значит – нужно просто не отпускать его. Положив голову на крепкое плечо, я прикрыла веки и глубоко вдохнула, решаясь на вопрос. Но всё равно начала издалека. Танца уже почти не получалось, скорее всё сильней нагревающиеся объятия, придающие уверенности.
– Джей, в твоём рассказе… Эдди постоянно думает о том, как сильно был влюблён в детстве в свою одноклассницу. Я не дура, и понимаю, что у героя есть реальный прототип, но всё же…
– «Она вошла в класс, и её аккуратные светлые хвостики покачивались в такт шагам. Голубые глаза смотрели на учителя, как на настоящего бога, а крохотные ручки крепко прижимали к груди розовый рюкзак, слишком большой для её роста», – процитировал Джеймс строчку из собственного рассказа. – Чёрт возьми, Софи, неужели ты не узнала себя? Неужели не помнишь своего первого появления в классе? Потому что мне кажется, что я запомнил это на всю грёбанную жизнь.
Я повернула голову и поймала его взгляд, полный настолько чистого обожания, что во рту пересохло. Получив подтверждение своим несмелым догадкам, могла только лихорадочно прокручивать в голове всё прочитанное. Каждую строчку, где слова обо мне оказались реальны, а не вымышлены. Наполнены самыми светлыми и чистыми чувствами. Именно эта часть рассказа поразила больше всего – то, как в простых мелочах автор безупречно передал глубину любви к героине. На секунду потеряв дар речи вовсе, я несмело прошептала:
– Одно мне в твоем рассказе не понравилось. Эдди не верит, что его чувства могут быть взаимны. Он так в этом убеждён.
– А они могут?
– Давно, Джей. Давно взаимны.
Он тут же подался вперёд, решительно накрывая поцелуем мои губы, только что сказавшие невозможное. Я сама не осознавала, что открылась ему до конца. Но верила, что моё бешено стучащее по рёбрам сердце будет последней кражей в его жизни.
Ладони с нежностью скользнули вдоль его шеи. Я так давно мечтала об этом – ощущать в воздухе, что нужна. Что меня не покинут и не обманут, сберегут наконец-то распахнувшиеся чувства. Позволяя его грубым, но таким отчаянно нужным рукам обвивать талию и словно нечаянно спускаться всё ниже, я растворялась в обезоруживающем тепле. От затянувшегося поцелуя дыхание сбилось, а пульс стучал в горле, когда я всё-таки набралась смелости и осторожно запустила пальцы в небрежные чёрные вихры, оказавшиеся на удивление мягкими. Как животное, привыкшее в первую очередь защищать голову, Джей нервно дёрнулся.
– Ты больше не будешь от меня прятаться…? – мой шёпот похож одновременно и на вопрос, и на утверждение. Я помнила, что было в последний раз, когда попробовала коснуться дремлющего хищника, перешла окружающие его границы.
Вот только теперь их не осталось. И в подтверждение этому на лице Джея заиграла игривая улыбка, тут же утонувшая в новом жадном слиянии губ. Сигналами тела ему говорить явно привычнее. Горячими руками, незаметно пробирающимися под мою майку, так слепо ищущими полоску обнажённой кожи. Всё глубже поцелуй, играя языками и обжигая короткими выдохами. Острый, яркий укус, ушедший импульсом в низ живота. Пропустила между пальцами гладкие прядки его волос, а Джей только сильней впечатал меня в себя, как будто каждым жестом объяснял, где отныне моё место. Рядом с ним, и никак иначе.
Бешеный стук пульса легко перекрыл сменившуюся песню в телевизоре. Джей провёл ладонью вдоль моего позвоночника, нагло запустив руку под майку, и мурашки окатили до подворачивающихся пальцев ног. Он довольно улыбнулся прямо в поцелуй. Знал, что делал со мной, знал, как будить все самые откровенные желания. Дьявол. Я требовательно впилась ногтями в его плечи, а затем собрала в кулак футболку и потянула, говоря без слов, как мне нужно чувствовать его всего, без преград. Эта потребность горела в животе столь настойчиво, что проступала влагой между ног. Хочу. Сейчас.
Он разорвал поцелуй на секунду, необходимую, чтобы рывком стянуть майку с меня и отправить следом свою. Тут же вернулся, накрывая ртом чувствительное место на моей шее, где так уверенно разгонялся пульс. Но долго не задержался, прокладывая влажный путь вдоль плеча. Трепет, мурашки, пропавший вдох.
– Моя. Мой ангел…
В этом хриплом зове какой-то невесомый надрыв, потребность, заражающая меня больной лихорадкой. Не осталась в долгу, уходя пальцами вдоль торса, упиваясь твёрдостью развитых мышц. Приятное томление растеклось лавой внутри, и я сама впилась в его горьковатые губы, слизывая привкус мятного чая.
В мыслях проносились все сны – самые неприличные, из-за которых утрами за завтраком теряла нить разговора, в мечтах раздевая Джея и проводя языком от ярёмной впадины до пресса… и даже ниже. Но теперь глупо стесняться желаний, потому что все барьеры смыло, все плотины разнесло ураганом новых ощущений. Нужен. До треска статического электричества на кончиках пальцев, до лёгкой волны судорог по ногам, дающей пьяной слабостью в колени. Но упасть больше не страшно, потому что уверена – он поймает.
От нового укуса нижней губы я рвано выдохнула, сильней впиваясь в его торс ногтями, и тут же срываясь к рельефу пресса. Джей дёрнулся, и хриплый рык вырвался из его горла – его звери, его персональные демоны, которым попала в лапы добыча. Не сразу заметила, как он ловким, профессиональным и незаметным щелчком расстегнул застёжку моего лифа, избавляя от лишнего. Освободившись, грудь налилась ноющей тяжестью, впечатываясь в жилистое тело, и контакт кожа к коже разодрал горло молящим стоном.
– Не надо сдерживать себя, – жарким шёпотом выдохнул Джей. – Я твой, и ты можешь делать абсолютно всё, – словно знал, сколько барьеров идеальности ещё сидело во мне, ведь я вообще не имела раньше возможности наслаждаться мужским телом. Упиваться. Но настоящее никогда не бывает идеальным.
Словно в туманной дымке пыталась осознать эти слова, пока его ладони беззастенчиво сжимали ягодицы, а губы ушли короткими чувственными поцелуями к груди. Стыдно признаться: в свои двадцать пять я могла похвастаться всего одним партнером, секс с которым ограничивался толчками под одеялом при выключенном свете. И никогда это не было даже чем-то подобным: жадно, с такой алчностью, так необходимо, что дрожали руки. Когда Джей захватил зубами твёрдый сосок на ноющем полушарии, дразняще прикусывая и тут же обводя языком, я непроизвольно прикрыла веки и закусила губу, заглушая вздох удовольствия. И только тогда дошло.
Мне. Разрешили. Всё.
Резко распахнула глаза, задыхаясь осознанием свободы. Попробовала свои мысли на вкус, для проверки цепляясь за сильные плечи, но в следующий момент правая ладонь Джея захватила вторую грудь, настойчиво сжимая. Вместо пробы возможностей протяжно проскулила, ногти впились в надёжную спину до лёгких царапин. Жар скрутил вены, уплывая волной чистого возбуждения в живот, и когда я поймала достаточно воздуха, чтобы выпалить извинение, меня перебил страстный, охрипший баритон с властными нотками:
– Чёрт, да, малышка! Чем громче ты стонешь, тем больше я хочу тебя, – в подтверждение своих слов Джей прижался пахом к моему бедру. И я сама почувствовала потрясающее давление под тканью. Одна короткая фантазия, представляя, как он ворвётся внутрь, каких глубоких точек затронет внутри, и терпению пришёл конец.
– Тебе это мешает, – выпалила я, подцепив резинку его шорт. Негнущимися пальцами сдёрнула их вместе с бельём, и лишняя одежда свалилась к нашим ногам. Тут же прижалась к нему бедром снова, но на этот раз к оголённой плоти, с непередаваемым чувством торжества слушая его сиплый рык. А ещё с коротким страхом осознала размеры этой каменной твёрдости, но мимолётный испуг быстро сменился предвкушением. Он будет мой, весь, целиком, прямо сейчас – и от пульсации между ног свело голодом мышцы.
– Согласен, – сдавленно прохрипел Джей, а затем снова принялся терзать мои губы. Всё глубже, и я не отставала, пылко отвечая, собирая языком общий жар.
Смелость, решительность, кипяток бурлящих артерий. Уперев ладони в его торс, с торжествующими фанфарами свободы действий мягко толкнула Джея на диван. Он не сопротивлялся, послушно сев и распахнув объятия в ожидании. Приглашающе ухмыльнулся, когда я прошлась одуревшим от желания взглядом по его рельефному телу, татуировке, возбуждённому члену:
– Иди ко мне, малышка.
Всего миг, сбрасывая шорты и бельё. Понимала, что он видел каждый мой изгиб, но неловкости не осталось, только удовольствие от ощупывающего фигуру жадного взора. Внутри проснулся самый древний женский инстинкт, и, подойдя к Джею вплотную, дразняще протянула:
– Я тебе нравлюсь?
– Соф, – жалобно простонал он, рывком обхватывая мои ягодицы и подтаскивая на себя. Я безропотно села сверху, скользнув ногтями вдоль его торса. – Ты само совершенство, – выдохнул Джей, чертовски горячими касаниями оглаживая мои бёдра.
Довольно улыбнувшись, вжалась в него, потянувшись за новым поцелуем. Непроизвольно толкнулась бёдрами ему навстречу, чётко ощущая его эрекцию, от которой мутилось в голове. Он поедал мои губы, раздвигал их языком, врывался глубже, а затем мягко посасывал. Низ живота скрутило от потребности получить больше. Мои пальцы безошибочно нашли бугры шрама на боку. От них словно веяло аурой силы, вызывая острое желание быть покорённой до конца. Весь окружающий мир сузился до Джеймса, до крепких рук, обжигающих ягодицы, до терпко-мятных губ и потрясающего запаха мужчины. До прерывающегося дыхания и стука пульса в висках, до шума гулко бьющегося сердца, которое явно хотело выпрыгнуть в крепкие шершавые ладони.
Я и представить не могла, что когда-либо мне так сильно захочется касаться кого-то. Оторваться от путешествия по напряжённому торсу не получалось, очерчивая каждую бугрящуюся мышцу и прекрасно ощущая, как его тело отзывалось дрожью, импульсами возбуждения, так безупречно передающегося мне. Уже не думая, ушла порхающими касаниями к ждущей ласк твёрдости, дотрагиваясь максимально нежно. Меня вели любопытство и желание, а ещё понимание, что впервые разрешено так много.
Джей жадно прикусил мою губу, но всё равно хрипло простонал, когда я мягко обхватила его член. Пусть такие касания были неуверенными, пробными – для меня впервые так откровенно – но он всё равно непроизвольно толкнулся им навстречу. Джей потянулся к моей шее, дыша всё громче, превращая рваные поцелуи в мимолётные укусы, втягивая в себя кожу до остроты сладкой боли. Я не мешала ему оставлять свои метки, всё настойчивей проходясь ладонью по всей длине его члена, размазывая проступившую на головке смазку. Наконец, он сдался и глухо простонал:
– Блядь… детка… чёрт!
– Хочу тебя, Джей. Прошу… Ты мне так нужен, – заставив себя оторваться от увлекательного занятия, прошептала я ему на ухо, напоследок прикусив мочку. В доказательство своих слов прижалась к нему тесней, чувствуя, как пульсирующий от напряжения член упирался между ног, между которых так отчаянно мокро.
Он больше не ждал. Подхватывая меня под ягодицы, рывком завалил на диван, вынуждая обнять бёдрами. И тут же, безо всяких промедлений, ворвался в меня одним резким толчком.
– Да-а-а! – мой тонкий крик облегчения и победы, разрывающего сознания чувства наполненности до самых краёв.
Джей заткнул мой рот глубоким поцелуем, и по позвоночнику пронеслась волна колкой дрожи. Он не спешил двигаться, дав привыкнуть к невозможному давлению, осознать его в себе, глубоко до искр в глазах. Вцепилась в напряжённые плечи, умоляя продолжить, кусая его губу. Подаваясь навстречу и утопая в этой цельности – что-то совершенно новое, потому что Джей везде, повсюду, затопил собой каждый вдох.
От нового толчка грудь разрезал протяжный стон, который заглушила, кусая его плечо. Нестерпимо много, а хотелось ещё больше, быстрей, резче. Зубы впились в кожу сильней, бездумно, без правил. Хрипло рыкнув, Джей в ответ едва не покинул моё тело до протестующего хныканья, чтобы затем ворваться до предела и выбить блаженный выкрик.
– Кричи! Кричи для меня, – властный приказ в его огрубевшем голосе, а темп проникновений неизбежно ужесточался. Закрыв глаза и полностью отдаваясь во власть этого обезумевшего хищника, я тонко проскулила на грани сознания:
– Ещё! Чёрт, сильнее…
Звук сорвался, захлебнувшись в попытке вырвать немного воздуха, который сгорал от трения тел. Следующий толчок, на миг замерев, растягивая момент. Вместо нового поцелуя – острые укусы, дразнящие, яркие, уходящие под кожу с ударами пульса. Яростный, неистовый ритм с разницей амплитуд, заставляя меня скулить от этого натиска и прочерчивать узоры ногтями на его спине. Он так плотно и жарко скользил внутри, что от восторга пропадал воздух. Мой, во мне. Крик чистого удовольствия от каждого рывка.
– Джей… Да, да, да… – с отчаянием вжималась в него, спасаясь от жаркой волны, которая уже подбиралась от точки сплетения тел, от невыносимой глубины, уплывая к подворачивающимся пальцам ног. Жалобно захныкала от конвульсий, которые острыми иглами впивались в тело, сдавливали внутри горячий и пульсирующий член. По пылающей щеке скатилась странная слезинка, у которой нет оправдания.
– Соф… – обречённо и хрипло простонав, Джей в последний момент покинул меня, с дрожью изливаясь на живот. Она обоюдна, и я бездумно нашла его губы, плавая в подступающей расслабляющей неге освобождения. Бешеный стук сердца не утихал, молотя в рёбра, и я готова жить этим моментом вечно, ощущать на себе приятную тяжесть его веса, мягкость успокаивающего касания губ. Неприличное счастье принадлежности и вместе с тем – обладания.
Джей уронил голову мне на плечо, зарываясь носом в волосы. Тяжело и глубоко дышал, пока я гладила взмокшую спину, исполосованную моими ногтями. Чёрт, не знала, что я так могу. Не знала, что за одну ночь можно умереть и родиться заново. И до ненормального нуждаться в ком-то…
– Я люблю тебя, – одними губами прошелестел среди громких судорожных вдохов мой робкий шёпот, идущий откуда-то из глубины безнадежно сворованной души.
Джеймс приподнялся, ловя мой потрясённый самой собой взгляд. Неверие. Я знаю, как это глупо. Неделя. Ему её хватило.
– Я люблю тебя, Софи, – через улыбку безумца ответил он и поцеловал меня снова – с такой разрывающей грудь нежностью, что даже не сразу поняла смысл слов.
Кажется, наконец-то спальня в этом доме будет общей. Пусть и всего на одну ночь.
