Карл Генрих Маркс
Капитал. Том второй

Но ведь другая его часть также «фиксирована» в заработной плате и в сырьё. Далее, машины, «орудия труда… и другие подобные вещи… приносят доход, или прибыль без перехода от одного хозяина к другому, или без дальнейшего обращения. Такие капиталы можно поэтому с полным правом назвать основными капиталами» [т. II, стр. 254].

Возьмём для примера горную промышленность. Сырой материал здесь вовсе не применяется, так как предмет труда, например, медь, есть продукт природы, который ещё должен быть присвоен при помощи труда. Медь, которая ещё только должна быть добыта, – это продукт процесса, лишь после окончания которого она будет обращаться как товар, соответственно – как товарный капитал; эта медь не образует элемента производительного капитала. Никакой части стоимости производительного капитала в медь не вложено. С другой стороны, другие элементы процесса производства – рабочая сила и вспомогательные материалы, как-то уголь, вода и т. п. – вещественно также не входят в продукт. Уголь потребляется целиком, и только стоимость его входит в продукт, совершенно так же, как входит в продукт часть стоимости машины и т. д. Наконец, рабочий сохраняет такую же самостоятельность по отношению к продукту, к меди, как и машина. Только стоимость, произведённая его трудом, есть теперь составная часть стоимости меди. Таким образом, в этом примере ни одна из составных частей производительного капитала не меняет «хозяина» («master»), или ни одна из этих частей не совершает дальнейшего обращения, так как ни одна из них вещественно не входит в продукт. Итак, где же здесь оборотный капитал? Ведь по собственному определению А. Смита, весь капитал, применяемый на каком-нибудь медном руднике, состоял бы исключительно из основного капитала.

Возьмём, напротив, другую отрасль промышленности, применяющую сырьё, которое образует субстанцию продукта, а также вспомогательные материалы, которые входят в продукт физически, а не только по стоимости, как входит, например, каменный уголь, сжигаемый для отопления. Вместе с продуктом, например, с пряжей, сырьё, т. е. хлопок, из которого состоит этот продукт, меняет хозяина и переходит из процесса производства в процесс потребления. Но пока хлопок функционирует как элемент производительного капитала, собственник не продаёт его, а обрабатывает, заставляет делать из него пряжу. Он не выпускает хлопка из своих рук. Или, употребляя грубо неверное и тривиальное выражение Смита, собственник не извлекает прибыль посредством «отделения продукта», «перемены им хозяина» или посредством «его обращения». Он не пускает в обращение свои материалы точно так же, как не пускает и свои машины. Эти материалы закреплены в процессе производства подобно прядильным машинам и фабричным зданиям. Ведь часть производительного капитала должна быть постоянно закреплена в форме угля, хлопка и т. д., закреплена точно так же, как в форме средств труда. Различие состоит лишь в том, что хлопок, уголь и т. д., необходимые, например, для недельного производства пряжи, целиком потребляются при производстве недельного продукта и, следовательно, должны постоянно возмещаться новыми экземплярами хлопка, угля и т. д.; таким образом, эти элементы производительного капитала, хотя они остаются тождественными по своему роду, постоянно состоят из новых экземпляров того же самого рода, между тем как одна и та же отдельная прядильная машина, одно и то же отдельное фабричное здание продолжают принимать участие в целом ряде повторных недельных процессов производства, без замены их новыми партиями того же рода. Как элементы производительного капитала все его составные части постоянно закреплены в процессе производства, потому что без них последний вообще не может совершаться. И все элементы производительного капитала, основные и оборотные, составляя производительный капитал, одинаково противостоят капиталу обращения, т. е. товарному капиталу и денежному капиталу.

То же самое относится и к рабочей силе. Часть производительного капитала постоянно должна быть фиксирована в ней, причём в любой отрасли один и тот же капиталист в течение более или менее продолжительного времени применяет одни и те же тождественные рабочие силы, подобно тому как он применяет одни и те же машины. Здесь различие между рабочей силой и машиной состоит не в том, что машина покупается раз навсегда (это не имеет места, например, тогда, когда уплата за машину производится в рассрочку), а рабочий не навсегда, а в том, что труд, затрачиваемый рабочим, целиком входит в стоимость продукта, в то время как стоимость машины переходит на продукт лишь по частям.

Смит смешивает различные определения, характеризуя оборотный капитал в противоположность основному следующим образом:

«Капитал, применённый таким образом, не приносит дохода или прибыли своему владельцу до тех пор, пока он остаётся в его владении, или пребывает в одной и той же форме» (т. II, стр. 254].

Он ставит на одну доску тот чисто формальный метаморфоз товара, который продукт, т. е. товарный капитал, проделывает в сфере обращения и который опосредствует переход товаров из рук в руки, с тем физическим метаморфозом, который различные элементы производительного капитала совершают во время процесса производства. Превращение товара в деньги и денег в товар, куплю и продажу, он без дальнейших рассуждений смешивает здесь с превращением элементов производства в продукт. Приведённый им в качестве примера оборотный капитал есть купеческий капитал, превращающийся из товара в деньги, из денег в товар; это – смена формы, присущая товарному обращению: Т – Д – Т. Но такая смена формы в процессе обращения имеет для функционирующего промышленного капитала то значение, что товары, в которые обратно превращаются деньги, суть элементы производства (средства труда и рабочая сила), что, следовательно, при посредстве указанной смены форм осуществляется непрерывность функционирования промышленного капитала, осуществляется процесс производства как непрерывный процесс, или как процесс воспроизводства. Вся эта смена форм совершается в обращении; именно эта смена форм опосредствует действительный переход товаров из одних рук в другие. Напротив, метаморфозы, совершаемые производительным капиталом в пределах процесса его производства, являются метаморфозами, присущими процессу труда, необходимыми для того, чтобы превратить элементы производства в продукт, который намечено произвести. А. Смит останавливается на том, что часть средств производства (средства труда в собственном смысле слова) служит в процессе труда (что он неправильно выражает словами: «приносит прибыль своему хозяину»), не меняя своей натуральной формы, а лишь постепенно изнашиваясь, между тем другая часть, т. е. материалы, изменяется и именно вследствие этого изменения выполняет свою роль в качестве средств производства. Однако эта различная роль элементов производительного капитала в процессе труда образует лишь исходный пункт различия между основным и не основным капиталом, а не само различие, как это ясно уже из того, что указанная различная роль в одинаковой мере существует для всех способов производства, капиталистических и некапиталистических. Но этой различной вещественной роли элементов производительного капитала в процессе труда соответствуют определённые способы перехода стоимости на продукт, а последним соответствуют опять-таки определённые способы возмещения стоимости посредством продажи продукта; только это и составляет искомое нами различие. Следовательно, капитал является основным не потому, что он фиксирован в средствах труда, а потому, что часть его стоимости, вложенной в средства труда, остаётся фиксированной в них, в то время как другая часть обращается в качестве составной части стоимости продукта.

«Если он» (капитал) «применяется для получения в будущем прибыли, то он должен доставить эту прибыль или оставаясь у него» (у «владельца»), «или переходя в другие руки. В первом случае это будет основной, во втором – оборотный капитал» (стр. 189).

Здесь прежде всего бросается в глаза грубо эмпирическое представление о происхождении прибыли, заимствованное из обычных воззрений капиталиста и стоящее в полном противоречии с более глубоким, эзотерическим воззрением самого А. Смита. В цене продукта возмещается как цена материалов, так и цена рабочей силы, но в то же время и та часть стоимости орудий труда, которая переносится на продукт вследствие износа орудий труда. Это возмещение ни в коем случае не может быть источником прибыли. В зависимости от того, возмещается ли путём продажи продукта авансированная для его производства стоимость целиком или частями, разом или постепенно, может изменяться только способ и время возмещения; но в обоих случаях оно остаётся возмещением уже затраченной стоимости и отнюдь не превращается в созидание прибавочной стоимости. Здесь в основе лежит обычное представление, что прибавочная стоимость, – раз она реализуется только путём продажи продукта, путём его обращения, – и возникнуть может только из продажи, из обращения. То, что А. Смит говорит здесь о различных способах возникновения прибыли, в действительности является лишь ошибочным выражением того факта, что различные элементы производительного капитала играют различную роль, в качестве производительных элементов неодинаково функционируют в процессе труда. Наконец, это различие выводится не из процесса труда, соответственно – не из процесса увеличения стоимости, не из функции самого производительного капитала, а, согласно А. Смиту, имеет лишь субъективное значение для отдельного капиталиста, которому одна часть капитала представляется полезной в одном, другая – в другом отношении.

Напротив, Кенэ выводил эти различия из самого процесса воспроизводства и его необходимых закономерностей. Для того чтобы процесс этот мог совершаться непрерывно, стоимость произведённого за год продукта должна целиком возмещать стоимость ежегодных авансов, в то время как стоимость основного капитала [Anlagekapital] должна возмещаться частями, так что только в течение ряда лет, например, десятилетия, она возмещается и, следовательно, воспроизводится целиком (замещается новыми экземплярами того же самого рода). Таким образом, А. Смит делает большой шаг назад по сравнению с Кенэ.

Следовательно, в определении основного капитала у А. Смита остаётся только одно, а именно – это средства труда, которые в противоположность продуктам, созиданию которых они содействуют, не изменяют своей формы в процессе производства и продолжают служить производству до тех пор, пока не износятся полностью. При этом он забывает, что все элементы производительного капитала в своей натуральной форме (как средства труда, материалы и рабочая сила) неизменно противостоят продукту и притом продукту, обращающемуся в качестве товара; он забывает также, что различие между частью, состоящей из материалов и рабочей силы, и частью капитала, состоящей из средств труда, по отношению к рабочей силе заключается только в том, что последняя постоянно покупается заново (а не на всё время своего существования, как покупаются средства труда), а по отношению к материалам – только в том, что в процессе труда функционируют не одни и те же тождественные, а постоянно новые экземпляры того же рода. Вместе с тем создаётся иллюзия, будто стоимость основного капитала не вступает в обращение, хотя А. Смит раньше и указывал, что износ основного капитала, конечно, составляет часть цены продукта.

Противопоставляя оборотный капитал основному, А. Смит не подчёркивает, что эта противоположность существует лишь постольку, поскольку оборотный капитал представляет собой ту составную часть производительного капитала, которая должна быть целиком возмещена из стоимости продукта, должна, следовательно, целиком участвовать в его метаморфозах, в то время как по отношению к основному капиталу этого нет. А. Смит, напротив, смешивает оборотный капитал с теми формами, которые принимает капитал, переходя из сферы производства в сферу обращения, выступая здесь как товарный капитал и денежный капитал. Но обе эти формы, товарный капитал и денежный капитал, являются в равной степени носителями стоимости как основной, так и оборотной части производительного капитала. Обе они суть капитал обращения в противоположность производительному капиталу, а не оборотный (текучий) капитал в противоположность основному.

Наконец, совершенно неверно представление, будто основной капитал создаёт прибыль, оставаясь в процессе производства, а оборотный – покидая процесс производства и циркулируя в сфере обращения; такое представление приводит к следующему: та одинаковая форма, которую в процессе оборота принимают переменный капитал и оборотная часть постоянного капитала, скрывает существенное различие между ними в процессе увеличения стоимости и образования прибавочной стоимости, и, таким образом, вся тайна капиталистического производства ещё более затемняется. Общее обозначение «оборотный капитал» уничтожает это существенное различие. Политическая экономия после А. Смита пошла в этом отношении ещё дальше, установив противоположность не между постоянным и переменным, а противоположность между основным и оборотным капиталом как существенную и единственно подлежащую разграничению.

Обозначив основной и оборотный капитал как два различных способа помещения капитала, каждый из которых сам по себе приносит прибыль, А. Смит говорит:

«Никакой основной капитал не может приносить какой-либо доход иначе, как только при помощи оборотного капитала. Самые полезные машины и орудия труда не могут ничего произвести без оборотного капитала, доставляющего материалы, которые они перерабатывают, и средства содержания рабочих, применяющих их» (стр. 188).

Здесь выясняется, что́ означают прежние выражения: «приносить доход», «извлекать прибыль» и т. д., а именно, они означают, что обе части капитала являются факторами образования продукта.

Далее А. Смит приводит следующий пример:

«Та часть капитала фермера, которая вложена в земледельческие орудия, есть основной капитал, а та, которая вложена в заработную плату и средства содержания его рабочих, есть оборотный капитал».

Следовательно, здесь различие между основным и оборотным капиталом правильно сводится исключительно к различному обращению, к различному обороту различных составных частей производительного капитала.

«Фермер извлекает прибыль из первого, удерживая его в своей владении, а из второго – расставаясь с ним. Цена, или стоимость его рабочего скота, представляет собой основной капитал» – здесь опять-таки правильно то, что в основу различия кладётся стоимость, а не вещественный элемент – «точно так же, как и цена орудий его хозяйства; средства содержания его» (рабочего скота) «суть оборотный капитал, как и средства содержания рабочих. Фермер извлекает прибыль, удерживая в своём владении рабочий скот и расставаясь со средствами его содержания».

Фермер удерживает корм скота, не продаёт его. Он использует его именно как корм для скота, а самый скот он использует как орудие труда. Различие состоит лишь в следующем: корм, идущий на содержание рабочего скота, потребляется целиком и должен постоянно возмещаться новым кормом непосредственно из продукта земледелия или посредством продажи последнего; между тем самый скот замещается лишь по мере того, как отдельные экземпляры его становятся неработоспособными.

«И цена скота и средства содержания скота, покупаемого и откармливаемого не для работы, а для продажи, являются оборотным капиталом. Фермер извлекает свою прибыль, расставаясь с ним» [т. II, стр. 255–256].

Всякий товаропроизводитель, а следовательно, и капиталистический производитель, продаёт свой продукт, результат своего процесса производства, но вследствие этого его продукт не составляет ни основной, ни оборотной части его производительного капитала. Напротив, его продукт находится теперь в такой форме, в какой он выталкивается из процесса производства и должен функционировать как товарный капитал. Откармливаемый скот функционирует в процессе производства в качестве сырого материала, а не в качестве орудия труда, как рабочий скот. Он входит поэтому в продукт как субстанция, и вся его стоимость целиком входит в этот продукт, как и стоимость вспомогательных материалов {кормов}. Именно поэтому он и является оборотной частью производительного капитала, а вовсе не потому, что проданный продукт, т. е. откормленный скот, имеет здесь ту же самую натуральную форму, что и сырьё, т. е. ещё неоткормленный скот. Последнее – просто случайное обстоятельство. Но в то же время А. Смит мог бы увидеть из этого примера, что не вещная форма элемента производства, а лишь его функция в процессе производства определяет заключённую в нём стоимость как основную или оборотную.

«Также и вся стоимость семян есть, собственно говоря, основной капитал. Хотя семена и перемещаются всё время из амбара в поле и обратно, они никогда не меняют хозяина и, следовательно, не совершают обращения в собственном смысле этого слова. Фермер извлекает свою прибыль не посредством их продажи, а за счёт их прироста» [т. II, стр. 256].

Здесь с особой яркостью обнаруживается вся нелепость установленного Смитом различия. По его теории семена были бы основным капиталом, если бы не происходило «смены хозяина», т. е. если семена возмещаются непосредственно из годового продукта, удерживаются из него. Но они, напротив, оказались бы оборотным капиталом, если продаётся весь продукт и часть стоимости последнего употребляется на покупку семян у другого хозяина. В одном случае «смена хозяина» имеет место, в другом – нет. Смит здесь опять смешивает оборотный капитал с товарным капиталом. Продукт есть вещественный носитель товарного капитала. Но, конечно, этим носителем является лишь та часть его, которая действительно вступает в обращение и не входит опять непосредственно в тот самый процесс производства, из которого она вышла в качестве продукта.

Удерживаются ли семена непосредственно как часть продукта или продаётся весь продукт и часть его стоимости превращается в семена, купленные на стороне, – в обоих случаях имеет место лишь возмещение стоимости, и посредством этого возмещения не создаётся никакой прибыли. В одном случае семена вместе с остальной частью продукта вступают как товар в обращение, в другом случае они фигурируют лишь в бухгалтерии как составная часть стоимости авансированного капитала. Но в обоих случаях они остаются оборотной составной частью производительного капитала. Они потребляются целиком при изготовлении продукта и целиком должны быть возмещены из него, чтобы стало возможным воспроизводство.

«Сырой материал и вспомогательные вещества утрачивают ту самостоятельную форму, в которой они вступили в процесс труда как потребительные стоимости. Иначе обстоит дело с собственно средствами труда. Инструмент, машина, фабричное здание, бочка и т. д. служат в процессе труда лишь до тех пор, пока они сохраняют свою первоначальную форму, пока они завтра могут вступить в процесс труда в той самой форме, как и вчера. Как во время своей жизни, т. е. процесса труда, они сохраняют по отношению к продукту свою самостоятельную форму, так сохраняют они её и после своей смерти. Трупы машин, орудий, мастерских и т д. продолжают по-прежнему существовать отдельно от продуктов, образованию которых они содействовали» («Капитал», книга I. глава VI. стр. 192^{85}).

Эти различные способы применения средств производства для образования продукта, когда одни средства производства сохраняют свою самостоятельную форму по отношению к продукту, а другие видоизменяют или совершенно утрачивают её, это различие, присущее процессу труда как таковому, хотя бы он и был направлен исключительно на удовлетворение собственных потребностей, например, патриархальной семьи, без всякого обмена, без товарного производства, А. Смит представляет в ложном свете, так как он 1) привносит совершенно не относящуюся сюда категорию прибыли, которую одни средства производства доставляют своему собственнику, сохраняя свою форму, другие – утрачивая её; так как он 2) смешивает изменения части элементов производства в процессе труда с той переменой формы, которая присуща обмену продуктов, обращению товаров (купле и продаже) и которая в то же время включает в себя переход собственности на обращающиеся товары от одного лица к другому.

Оборот предполагает, что воспроизводство опосредствуется обращением, т. е. продажей продукта, его превращением в деньги и обратным превращением из денег в элементы его производства. Но поскольку капиталистическому производителю часть его собственного продукта снова непосредственно служит средством производства, то производитель выступает в качестве продавца этого продукта самому себе, и именно в таком виде фигурирует эта операция в его бухгалтерии. Следовательно, эта часть воспроизводства осуществляется не при посредстве обращения, а непосредственно. Но та часть продукта, которая таким образом снова служит средством производства, возмещает оборотный капитал, а не основной, поскольку 1) стоимость соответствующей части капитала целиком входит в продукт и 2) поскольку сама эта часть капитала in natura целиком возмещена новым экземпляром из нового продукта.

А. Смит затем говорит нам, из чего состоит оборотный и основной капитал. Он перечисляет и те предметы, те вещественные элементы, которые образуют основной капитал, и те, которые образуют оборотный капитал, как будто такое предназначение присуще предметам вещественно, от природы, а не вытекает, напротив, из определённых функций этих предметов в капиталистическом процессе производства. И, однако, в той же самой главе он замечает, что хотя известный предмет, например, жилой дом, предназначенный для непосредственного потребления, «может приносить доход своему владельцу и таким образом выполнять для него функцию капитала, но он не может приносить какой-либо доход обществу или выполнять для него функцию капитала, и доход всего народа никогда ни в малейшей степени не может быть увеличен таким путём» (книга II, гл. II, стр. 186).

Здесь А. Смит, следовательно, вполне ясно высказывает мысль, что свойство быть капиталом принадлежит вещам не как таковым и не при всяких обстоятельствах, но является функцией, которую они, в зависимости от обстоятельств, то выполняют, то не выполняют. Но что справедливо относительно капитала вообще, справедливо и относительно его подразделений.

Одни и те же вещи образуют составную часть оборотного или основного капитала в зависимости от того, какую функцию они выполняют в процессе труда. Так, например, скот в качестве рабочего скота (средство труда) является вещественной формой существования основного капитала; напротив, в качестве скота, откармливаемого на убой (сырой материал), он образует составную часть оборотного капитала фермера. С другой стороны, одна и та же вещь может то функционировать как составная часть производительного капитала, то входить в фонд непосредственного потребления. Например, дом, функционируя как помещение для работы, есть основная часть производительного капитала; функционируя в качестве жилого дома, он вовсе не имеет формы капитала, а является просто жилым домом. Одни и те же средства труда могут во многих случаях функционировать то как средства производства, то как предметы потребления.

Такова одна из ошибок, вытекающих из воззрений Смита: характерные свойства основного и оборотного капитала рассматриваются как свойства, присущие вещам. Уже анализ процесса труда («Капитал», книга I, глава V) показывает, как определения средств труда, материала труда, продукта меняются в зависимости от различных ролей, которые одна и та же вещь играет в этом процессе. Но определения основного и не основного капитала основываются, в свою очередь, на тех определённых ролях, которые эти элементы играют в процессе труда, а следовательно, и в процессе образования стоимости.

Кроме того, при перечислении вещей, из которых состоит основной и оборотный капитал, совершенно ясно обнаруживается, что А. Смит смешивает различие между основными и оборотными составными частями капитала, действительное и имеющее смысл только в отношении к производительному капиталу (к капиталу в его производительной форме), с различием между производительным капиталом и формами, присущими капиталу в процессе его обращения, т. е. товарным капиталом и денежным капиталом. Он говорит в том же самом месте:

«Оборотный капитал состоит… из продовольствия, материалов и готовых изделий всякого рода, находящихся на руках у соответствующих продавцов, и из денег, необходимых для обращения и распределения их…»

– В действительности, если мы присмотримся ближе, то увидим, что здесь, в противоположность вышесказанному, оборотный капитал опять отождествляется с товарным капиталом и денежным капиталом, т. е. с двумя формами капитала, которые вовсе не присущи процессу производства, которые образуют не оборотный (текучий) капитал в противоположность основному, а капитал обращения в противоположность производительному капиталу. Только наряду с этими формами капитала фигурируют затем составные части производительного капитала, авансированные на материалы (сырьё или полуфабрикаты) и действительно включённые в процесс производства. А. Смит говорит:

«…Третью и последнюю из трёх частей, на которые естественно подразделяется весь капитал общества, составляет оборотный капитал, который характеризуется тем, что он приносит доход только путём обращения или смены хозяев. Он составляется, в свою очередь, из четырёх частей: во-первых, из денег…»

Но деньги никогда не являются формой производительного, функционирующего в процессе производства капитала. Они всегда представляют собой лишь одну из тех форм, которые капитал принимает в процессе своего обращения.

– «Во-вторых, из запасов продовольствия, которыми обладают мясник, скотопромышленник, фермер… и от продажи которых они рассчитывают извлечь прибыль… Наконец, в-четвёртых, из изделий, уже изготовленных и законченных, но находящихся ещё в руках торговца или мануфактуриста». – И «в-третьих, из материалов, совершенно сырых или более или менее обработанных, из одежды, предметов обстановки, зданий, которые ещё не приобрели окончательно ни одну из этих трёх форм и остаются в руках сельских хозяев, мануфактуристов, торговцев шёлком и сукном, торговцев строевым лесом, столяров и плотников, кирпичников и т. д.» (стр. 187, 188).

Пункты 2 и 4 не заключают в себе ничего, кроме продуктов, которые как таковые вытолкнуты из процесса производства и должны быть проданы; одним словом, это – продукты, функционирующие теперь как товары, поэтому соответственно как товарный капитал; следовательно, обладающие такой формой и занимающие такое место в процессе, что они не образуют элемента производительного капитала, каково бы ни было их конечное назначение, т. е. входят ли они в конечном счёте в индивидуальное или производительное потребление, соответственно той цели (соответственно их потребительной стоимости), которой они должны служить. В пункте 2 эти продукты суть предметы питания, в пункте 4 – все другие готовые продукты, которые, следовательно, опять-таки состоят только из готовых средств труда или готовых предметов потребления (иных, чем содержащиеся в пункте 2 предметы питания).

То, что Смит говорит при этом также и о купце, лишь обнаруживает всю его путаницу. Раз производитель продал купцу свой продукт, то этот продукт уже вообще не образует никакой формы его капитала. С точки зрения общества этот продукт, правда, всё ещё остаётся товарным капиталом, хотя он и находится уже в других руках, а не в руках своего производителя; но именно потому, что это товарный капитал, он не может быть ни основным, ни оборотным капиталом.

При всяком производстве, не направленном непосредственно на удовлетворение собственных потребностей производителя, продукт должен обращаться как товар, т. е. должен быть продан, – не для того, чтобы получить таким образом прибыль, а для того, чтобы производитель вообще мог существовать. При капиталистическом производстве к этому присоединяется ещё и то обстоятельство, что при продаже товара реализуется также и заключающаяся в нём прибавочная стоимость. Продукт в качестве товара выходит из процесса производства и потому не есть уже ни основной, ни оборотный элемент этого последнего.

Впрочем, А. Смит опровергает здесь самого себя. Все готовые продукты, какова бы ни была их вещественная форма или их потребительная стоимость, их полезный эффект, являются здесь товарным капиталом, т. е. капиталом в одной из форм, присущих процессу обращения. Как находящиеся в этой форме, они вовсе не являются составными частями производительного капитала их собственника; это, конечно, отнюдь не мешает тому, что, будучи проданы, они становятся в руках покупателя составными частями производительного капитала, всё равно – оборотного или основного. Здесь обнаруживается, что те самые вещи, которые в течение известного времени выступали на рынке как товарный капитал в противоположность производительному капиталу, позднее, после их извлечения с рынка, могут функционировать или не функционировать в качестве основной или оборотной части производительного капитала.

Продукт фабриканта-хлопкопрядильщика, т. е. пряжа, есть товарная форма его капитала, есть товарный капитал для него. Пряжа не может снова функционировать как составная часть его производительного капитала ни в качестве материала труда, ни в качестве средства труда. Но, оказавшись в руках владельца ткацкой фабрики, который купил эту пряжу, она включается в его производительный капитал как одна из оборотных составных частей последнего. Для фабриканта-прядильщика пряжа есть носитель части стоимости его капитала, как основного, так и оборотного (прибавочную стоимость мы оставляем в стороне). Равным образом машина, как продукт фабриканта машин, есть товарная форма его капитала, товарный капитал для него, и до тех пор, пока она сохраняет эту форму, она не является ни оборотным, ни основным капиталом. Будучи продана одному из фабрикантов, применяющих её в своём производстве, она становится составной частью основного производительного капитала. Даже в том случае, если продукт имеет такую потребительную форму, что отчасти может в качестве средства производства снова войти в тот самый процесс, из которого он вышел, как, например, уголь при добыче угля, – даже здесь как раз та часть продукта, та часть угля, которая предназначена для продажи, не является ни оборотным, ни основным, а товарным капиталом.