Иван Бурдуков
Изгой
– Что за генерал Гончаров? – спросил вдруг я.
– Помнишь мента, который остановил нас на трассе? – Барон засмеялся. После этого случая неприязнь всей ситуации смягчилась.
Мы шли по парку, в котором не знали, как оказались. Всё смешалось.
– Ты помнишь где машина? – спросил меня Барон.
– Должна быть на стоянке, у торгового центра. Только вот где этот торговый центр.
– Тогда давай вспоминать. Машину нужно найти непременно и желательно раньше, чем её найдут полицейские – в ней видимо осталось всё нелегальное, которое тянет на проведение двух жизней за решёткой.
Мы протаскались по городу в поиске машины около часа. Хорошо, что попалась хорошенькая старушка, божий одуванчик, которая объяснила нам как добраться до торгового центра.
Много ли таких как мы? Отчаянных и действующих назло системе людей. Очень мало. Раньше такими людьми наполнялись субкультуры и они действовали открыто. Теперь забитые остатки таких людей собираются кучками где-нибудь в подвале, и потихоньку читают проповеди, как Иисус однажды. Христос был запрещён и он создал субкультуру-религию. Теперь этой субкультуры придерживаются миллиарды людей, и, видимо жертва Иисуса была не напрасной. Тотальная истина кроется в моментах истории.
Самое ужасное будет, если не останется противодействующих системе элементов. Тогда – система победит окончательно и навсегда. Система – это огромный зверь, медуза Горгона, Левиафан, змей Горыныч. Она питается людьми, пока люди молятся ей.
На дворе было утро, а для нас это всё был один не прекращающийся день. Мы устали тратить деньги, курить траву, пить, нюхать порошок, поэтому, как только сели в машину, сразу же отключились.
4
– Господи, сейчас звонил Вася и пригласил нас отметить Новый год у них, – разбудил меня Барон.
– Какое число сегодня?
– Тридцатое декабря! Представь себе, чёртово тридцатое декабря.
– Ну и как, пойдём к ним?
– Думаю, можно. Правда, Васька, если напьётся – то держись – у него абсолютно съезжает крыша. Поверь мне, сколько бы мы с ним ни пили, поначалу всё ничего, но как доходит до кондиции – фенита ля комедия.
– Я думаю, всё будет нормально.
Со всеми нашими приключениями, мы вовсе позабыли о надвигающемся Новом годе. Да и погода особо не спешила нам об этом напоминать: была осенняя грязь, температура едва опускалась ниже нуля.
Мы решили снять номер в ближайшей гостинице и привести себя в надлежащий вид. Плечо Барона пришлось ещё раз обработать и обеззаразить. Потом мы зашли в парикмахерскую, где Барон было начал заигрывать с молоденькой парикмахершей. После, решили пройтись по магазинам, чтобы обновить свой гардероб – денег было полно и тратить их сплошное удовольствие. Мы были полностью обмундированы, чисты и гладковыбритые.
По пути в гостиницу, мы отобедали в прекрасном ресторане на тридцать две тысячи рублей – причём чаевых мы оставили на три тысячи. Потом заскочили в магазин, купили сигарет и бутылку хорошего виски. Придя в гостиницу, я сразу лёг на чистую постель. Барон включил телевизор и начал громко комментировать новости. Я был в состоянии полусна и половину его монолога совершенно не запомнил. Неожиданно я уснул и проснулся поздно вечером.
– Слушай, эти америкосы что вообще из себя представляют? – сразу спросил меня Барон, будто я совсем не спал.
– Какие америкосы?
– Американцы. Ты новости смотришь? – Он лежал на своей кровати в майке, трусах и носках, курил сигарету и выразительно жестикулировал руками.
– Нет. У меня нет телевизора. – Я сел на кровать и протёр глаза.
– Нет телевизора? – Он посмотрел на меня круглыми глазами и тоже сел на кровать.
– Ну да. Не имею привычки смотреть телевизор. Тем более нет никакой уверенности в достоверности той информации, которую тебе преподносят. Поэтому я выбросил его, чтобы лишний раз не искушаться. Его ещё тогда помню, бомж подобрал, не успел я отойти от помойки, – улыбнулся я.
– Достоверность, – насмешливо сказал Барон и улёгся обратно. – Это же новости – там рассказывают о событиях, которые произошли. Как они могут быть недостоверными? Ты чего?
– Вот так и могут быть. Понимаешь, тебе показывают не прямые события, а уже пережеванные, то есть уже с той стороны, с которой на них нужно смотреть. Ты разве не замечал этого? Чтобы иметь представление о каком-либо событии, его нужно видеть своими глазами, иначе – это всего лишь пересказ, либо сплетня, даже из источников новостей.
– Погляди-ка на него – лекцию начал мне читать. Я понял, но мне кажется, что ты слишком паришься. Будь проще: все эти теории заговора ни к чему не приведут. Ты параноик.
– Может быть. Просто я не хочу быть обманутым. Причём, ты сейчас сидишь, смотришь и веришь во всю эту информацию. Просто заочно веришь, потому, что не можешь не верить. А вдруг это ложь? Ты об этом не задумывался? Это же как религия.
– А что ты имеешь против религии? – сказал он и вновь посмотрел на меня, оторвавшись от телевизора. Видимо я ненароком затронул его за волнующую тему.
– Ничего особенного. Просто сравнил её с телевизором – вот и всё.
– Ну, знаешь, религия – это святое и если ты не веришь в бога, что очень прискорбно, если это действительно так, всё равно это не даёт тебе права оскорблять его.
– Слушай, я не хотел сказать ничего плохого насчёт религии. Просто, пойми… вот ты религиозный человек?
– Да.
– И ты можешь допустить отсутствие бога? Просто позволить отпустить свою веру.
– Думаю, нет. Да я и не буду этого делать.
– Просто ты не хочешь, а потому не сможешь понять правду. Для начала нужно просто допустить попробовать поверить в то, что религия – туфта.
– И что тогда будет? Прозрение? – засмеялся Барон.
– Понимание того, что бог не помогает людям, и все молитвы – это пустые слова в никуда; все поклонения и исповеди – это желание быть оправданным; все притчи о рае и аде – неизбежность человеческой участи; все эти грехи и праведность – это ограничение человеческих действий и ограничение мыслей. Ты тратишь время на всё это, вместо того, чтобы действовать. Ты этого не понимаешь и мои слова пропускаешь сейчас мимо ушей, потому что отказаться от религии достаточно трудно. Она заседает в человеке как рак.
– Ты погляди на него. Ты хоть Библию читал?
– Читал. Я верил, так же как ты. И вообще, ты задумывался обо всех этих грехах, об аде и рае? Подумай о том, что существуют смертные грехи. И сколько из них уже осуществил ты? И что-то я не вижу, что все верующие ходят нищие в лохмотьях и подставляют вторую щёку. Ад к чёртовой матери переполнен. В раю тогда сидит Иисус и ревёт по людям, со своими апостолами и ещё десятком людей. Все остальные внизу: и кто раскаялся, и кто верил от всей души. И ты веришь?
– Да. Я хоть и грешен, но признаю все свои грехи. И я не стремлюсь куда-то в рай, я понимаю свою обречённость. Так что я просто верю и понимаю, что я поступаю неправильно. В чём-то ты прав, но ты меня не переубедишь.
– Я и не хочу тебя переубедить. Я изначально сказал, что это трудно. Просто пойми: смысл не в вере, а в делах. Так что, если человек и придерживается религии, то мне кажется он должен соответствовать своему мировоззрению и Писанию. Хотя, мне это не по душе, честно говоря. Но, что поделать.
– А что тогда происходит с человеком после смерти, если не библейский сценарий?
– Не знаю, тогда и узнаем, когда придёт время. Ну а так, чисто гипотетически, то мы просто растворимся в бытии, как сахар в воде.
Мы замолчали. Барон переключил канал и как-то иначе поглядывал на меня. Мы разлили по стаканам виски и смеялись над идущей по телевизору комедией. Больше тему религии мы решили не затрагивать.
Позже Барон уснул, а на меня напало вдохновение. Я достал толстую тетрадь и принялся записывать свои мысли и часть нашего диалога с Бароном. Сначала я написал большими буквами одну фразу: «Стоит ли во имя всемогущего господа жертвовать собой?» – и просто глядел в глухую стену. Я просидел около получаса, потягивая горький виски, размышляя в непрерывной тишине, и записывая все мысли на бумагу.
Потом я лёг на кровать и вслушался в тишину. В тишине, такой мёртвой, у меня случился непонятный звон в ушах. Он не даёт человеку почувствовать эту тишину, ведь тишина сводит с ума. Она по-настоящему может дать человеку проводить чистый, без внешних примесей, диалог самим с собой. Поэтому звон встаёт на защиту психики и говорит: «Не надо слушать тишину – в ней сокрыты воистину важнейшие тайны, познав которые, человек никогда не сможет стать прежним». Я услышал это в этом звоне.
5
Я проснулся днём, тридцать первого декабря, в сильнейшем подъёме духа и желании свернуть горы. Барон встал раньше меня и умывался в ванной.
– Который час? – спросил я.
– Думаю около часа-двух – не больше, – глухо проговорил Барон. – Мне уже позвонил Вася и сказал, что мы можем приехать пораньше.
Мы подготовились и выехали к Васе. Новогоднего настроения я уже много лет не чувствовал, но на данный момент я чувствовал другое, более важное для меня – свою необходимость в этом мире. Мы мчали по дороге, кругом всё говорило о праздничном настроении и как мы это могли не заметить, когда разъезжали по городу? Барон улыбался и курил.
Мы вновь подъехали к дому Васи и зашли в квартиру. По дороге мы купили две бутылки шампанского, чтобы прийти в гости не с пустыми руками.
– Славка! – с порога сказал Вася, встретив нас доброжелательнее, чем в первый раз.
– Представляешь, если бы ты нам не позвонил, то мы бы, наверное, не узнали, что сегодня Новый год, – сказал Барон.
Мы вошли в квартиру, где всё было иначе: везде были украшения, новогодние игрушки, пахло салатами, и ещё я уловил цитрусовый запах мандаринов; от Васи напахнуло водочным перегаром. Теперь уже чувствовался настоящий запах Нового года, и атмосфера уюта благоговейно опьяняла. Странно и то, что Настя глядела на нас тоже по-другому – без ненависти в глазах и с улыбкой на лице.
– Скоро прибудет Дианка, – закричала она с кухни, в адрес Васи.
– Вы ребята, холостые? Эх, Дианка ещё та девка! Только гляди, захомутает! – сказал Вася.
Спустя примерно час, послышался звонок в дверь. Всё это время нам наливал Вася – мы выпивали; мы глядели телевизор в гостиной, где шли новогодние фильмы, которые я, как ни странно, помнил с давних времён. Я уже успел порядочно опьянеть. По Барону я понял его заинтересованность Настей; она тоже не сильно стеснялась. Вася, с каждой выпитой рюмкой, становился всё веселей и безудержно болтал обо всём.
– Вась, открой! – послышалось с кухни.
– Сию секунду, Настенька! – закричал в ответ Вася и сказал нам шёпотом: – Забили уже, чья девка-то будет?
Мы промолчали и глупо улыбнулись.
– Привет! – послышался тонкий и приятый женский голосок в прихожей. – Это вам. – Она что-то подарила Васе и Насте, и они все приятно посмеялись.
Она зашла в комнату. Диана – красивая девушка, с потрясающими чертами лица. Она сразу произвела на меня впечатление, как и на Барона. Вася был прав: она оказалась «ещё той девкой». Как только я её увидел, тотчас же встал и сказал:
– Привет… я – Михаил.
– Привет, Диана. Я – Слава, – послышалось сзади.
– Приятно с вами познакомиться, – сказала Диана и приятно улыбнулась.
– Нам тоже, – сказал Барон, и уселся в кресло.
Забежал Вася со словами:
– С дорожки выпить не пожелаешь?
– С радостью. Если можно вина или шампанского.
– Ну а вы ребята? Водка стынет – гляди, совсем остынет, – обратился Вася к нам и мы в очередной раз выпили.
Время близилось к вечеру. Настроение было просто потрясающим, и я думал, что ещё многое у меня сегодня впереди. Диана обсуждала что-то с Настей на кухне. Вася поставил весёлую музыку; поначалу он поставил шансон, но Настя сказала ему: «шансон иди слушать в машину, а нам включи что-нибудь весёленькое». Мы выпивали и болтали. В основном общались Барон с Васей – вспоминали прошлое, а я сидел и слушал. Мне было довольно интересно. Для полного веселья не хватало травки или кокаина.
Спустя час уже совсем стемнело, и все порядочно охмелели. Пришли ещё гости: две подруги Насти и Васи, одна пришла с мужем; пришёл сослуживец Васи со своей жёной, и квартира наполнилась разными представителями социума. Некоторые из вновь пришедших были уже подвыпившими. Вася вытащил Диану с кухни и танцевал с ней. За ним начали танцевать ещё люди, – постепенно гостиная стала небольшим танцполом.
Вася побежал выпивать, и Диана танцевала без партнёра, в одиночестве – и у неё здорово это выходило. Она поглядывала на меня, а я на неё. Я понимал, что это всё значит, однако мой иммунитет к привязанности не позволял дать волю влюблённости. Она влекла меня к себе, чтобы я схватил её и утащил с собой, и ни секунды больше не размышлял. Но я размышлял – я ведь чёртов мыслитель. Я должен сейчас поддаться своим животным инстинктам и насладиться ей так, чтобы меня потянуло блевать от этого наслаждения. Где здесь подвох? Здесь подвоха нет и не должно быть – он реализуется в будущем, когда пройдёт страсть. Тогда мы будем мыслить трезво, без тумана чувств и эмоции – вот тогда-то я и заплачу за свою нерассудительность.
Хочется сказки, утопии – чего-то чудесного и насыщенного чем-то необычным. В детстве я именно этого ожидал от жизни. Видимо поэтому все с возрастом становятся серьёзнее и мало кто верит в те, детские сказки. Уже и Деда Мороза не существует – его существование зависит от возраста. Но все остаются детьми в любом возрасте, и всё по-прежнему верят в сказки. Только теперь эти сказки становятся другими и льются из других источников, один из которых так любит смотреть Барон. Надоело быть тем, кем я быть не хочу. Хочется исполнения своих заветных желаний, которые вполне реалистичные, при определённых обстоятельствах.
Моя душа разбилась на многочисленные осколки: слишком много моей душе пришлось принять на себя. Теперь в зависимости от случая, я подбираю нужный осколок и использую его за основу – это и называется применение опыта. Сейчас пришло время проявиться самому злосчастному осколку – влюблённости. После прошедших потрясений и всего неудачного опыта с противоположным полом, я уже не могу быть уверенным в чувстве – любви. Любовь представляет собой тяжёлую ношу и массу ответственности. Привязанность и доверие несут за собой заведомо невозможные без них поступки: измену, предательство, подлость.
«К чёрту, старый пень!» – сказал я сам себе и решился поддаться моменту вожделения.
Диана танцевала под музыку. Я подошёл к ней и сказал:
– Привет!
– Привет, – сказала она и кокетливо улыбнулась.
Она повернулась ко мне спиной и продолжала танцевать, теревшись об меня, немного толкая. Я тоже стал пританцовывать, хотя и не умел. «Мы подходим друг другу», – подумал я. Потом она повернулась, и мы продолжали танцевать лицом к лицу, смотря друг другу в глаза. Мы танцевали и смеялись. Я вновь нащупал момент, который предрасположен моему существованию.
Я положил руки на её талию, потом спустил на бёдра – она здорово ими виляла. «Для полного счастья не хватает чёртового кокаина», – думал я. Мы неслись в ритме танца и чувствовали друг друга через прикосновения, движения – наши ауры слились в единую субстанцию.
– Пойдем, выпьем? – сказал я.
Она утвердительно кивнула, и мы направились на кухню. Она схватила меня за руку и повела, лишь раз оглянувшись назад и кокетливо улыбнувшись. До кухни нам не удалось дойти – она принялась меня целовать в коридоре. О, этот поцелуй великолепен, как и сама Диана. Всё на́чало происходить так быстро: встреча, симпатия, и вот мы уже целуемся в коридоре. Всё хорошо и может это правильно, но я понимаю, что это всего лишь страсть – аффект любовного чувства, который может так же быстро испариться, как и возник. Происходят ли настоящие чувства так быстро или им нужно время, чтобы созреть? Трудно отличить чувство страсти от чувства влюблённости, тем не менее, я сам поддался своему искушению.
Спустя минут десять мы всё-таки дошли до кухни и выпили. Настя улыбалась нам – она понимала, что между мной и Дианой происходит. У женщин всегда есть предчувствие на этот счёт, даже без видимых причин, это что-то индивидуальное, присущее чисто женской расе; недоступное мужской.
– Я сейчас вернусь, – сказал я, захватил Барона, и пошёл в машину, чтобы принять кокаина, – душа нуждалась в нём.
Я воспарил духом после приёма порошка. Кайф происходит здесь и сейчас. «Я король этой долбаной земли!» – подумал я.
Когда мы вернулись, Диана сидела и вела беседу с Васей и Настей за столом полным новогодних блюд. «Она – прекрасна. Нельзя потерять её», – подумал я. Мы с Бароном тоже уселись за стол. Я сел рядом с Дианой, она взяла меня за руку, и я посмотрел ей в глаза, в эти чудесные милые глаза.
Все постепенно начали сходиться к столу. Время доходило до половины двенадцатого – скоро закончится этот год. Я поразмышлял и ознаменовал следующий год – годом перемен, в котором всё будет замечательно. Чего бы мне это не стоило, я должен, наконец, стать по-настоящему счастливым.
6
Время пришло – Новый год наступил. Новый – значит совершенный, чем прежний. Я особенно радовался наступившему году – ведь я пророчил себе новую жизнь. Все были рады и счастливы. Мы с Бароном не были лишними в этой компании – это было точно, мы скорее дополняли всех этих людей. Диана позвала меня отойти в коридор, и мы отошли.
– Давай это не останется между нами, и завтра мы будем чувствовать то же самое? – сказала она, держа меня за руку.
– Обещаю, – сказал я и поцеловал её в губы. «Видимо она в меня по уши втрескалась», – подумал я. Плохо это или хорошо предстоит узнать позже. Никакой уверенности в моём ответе не было – я сказал то, что она желала услышать. Она слишком доверчивая и, честно говоря, по-детски наивная. В другой момент я бы, наверное, объяснил ей о чувстве страсти, о времени, которое должно пройти, чтобы полюбить человека. Сейчас, не хотелось ей этого рассказывать.
Все веселились, на улице громыхали салюты, фейерверки. Все пили, ели и танцевали. Спустя два часа после наступления нового года Вася уже лежал на диване и сопел. Барон взял бокал шампанского, встал и начал говорить:
– Спасибо вам всем за то, что мы сегодня с вами в этот счастливый день. Я хочу поблагодарить Настю за её работу для нас с вами – она молодец. – Настя немного засмущалась и налилась девичьей краской. – Хочу поблагодарить ещё и Васю. – Барон повернулся и посмотрел на него – тот сопел. – Но не стану его беспокоить понапрасну. С Новым годом, ребята!
Все принялись чокаться и выпивать. А я подумал, что нужно вырваться из этого места: эта квартира, хоть и наполненная домашним уютом и новогодней атмосферой, но постепенно начинает меня угнетать. Стоило подойти к Барону и сказать «Слава, нужно валить отсюда», как он встал с дивана и громко сказал:
– Господа и дамы, я предлагаю нам поехать повеселиться в другое место. Всё за наш счёт. Право, эта прекрасная ночь заслуживает того, чтобы выжать из неё всё до последней капли.
Все были предельно пьяны и положительно восприняли предложение Барона.
– Куда мы поедем? – спросил я.
– Клуб, бар, сауна – куда угодно! Можно побывать везде.
– Хорошо, надо принять порошка и как следует подумать.
– Мы сейчас вызовем такси и будем ждать вас внизу, – обратился Барон ко всем.
Мы спустились в машину. Там мы, естественно, приняли кокаина, и Барон принялся листать телефонный справочник у себя в телефоне. Туда он успел записать номера некоторых людей, с которыми нам удалось пересечься в то время, когда мы ездили по ночному Московску. Он помнил каждого из них, как ни странно. Он нашёл человека по имени Руслан и набрал его.
– Это тот барыга, который продал нам траву? – спросил я.
– Нет, этот парень хотел нам толкнуть амфетамин, помнишь? – сказал Барон.
– Не помню его, – сказал я и засмеялся, в то время как Барон уже ему дозвонился.
– «Привет. Это я – Слава. Мы с тобой познакомились в клубе, вспоминай… Да-да… Тебя тоже с Новым годом… Слушай, не знаешь, где можно поразвлечься с небольшой компанией, нас человек десять… Бар?.. Как называется?.. А ещё, слушай, можешь сказать номер такси хорошего? Буду признателен… Всё, спасибо, мой дорогой, отбой… Да-да, выручил… Давай… Ага».
– Короче, он сказал про место, под названием «Старые дворы». – Он протянул мне телефон и сказал: – позвони на последний номер – это номер такси, а я пока выйду отлить.
Барон вышел справить нужду, в то время как я дозвонился по номеру и вызвал машину. Всё было схвачено и скоро мы удалимся развлекать свою душу незабываемой новогодней ночью. Ночь была чудесная. Было тепло, снег еле-еле покрывал землю, что было странно для начала второго месяца зимы. Я закурил сигарету и наслаждался действием наркотика. Вообще я не курил сигареты, бывали случаи, когда я закуривал, будучи предельно пьяным, но постоянной привычки курить не имею. Барон забрался в машину и начал что-то тыкать в магнитоле. Я посмотрел на него и спросил:
– Как плечо твоё?
– Забыл про него уже. Хотя зря ты напомнил – заболело. – Он схватился за плечо.
Он, наконец, нашёл нужную песню, прибавил громкость, тоже закурил сигарету и приятно расслабился. Заиграл классический рок, родом из семидесятых-восьмидесятых годов из Америки. Вся ночь была живая, живее минувшего дня: звуки различной тональности доносились из каждой квартиры, и в совокупности с громыханием пиротехники на улице, всё казалось удивительно сказочным. Классика рока неслась из нашей машины на третьем часу Нового года, и мы просто сидели в машине в глубокой безмятежной неге.
7
Машина подъехала. За рулём такси был худой парень в колпаке Деда Мороза. Мы поднялись и оповестили всех, что пора собираться. Вася храпел под музыку, поэтому мы решили его не беспокоить. Все были довольные, громко горланили и смеялись; Диана улыбалась мне, а я улыбался ей.
Все собрались и вышли на улицу. Таксист курил в окно машины. Усевшись, мы выдвинулись.
Бар был населён толпой изрядно убитых алкоголем людьми. Я начал отсчитывать минуты до драки, так как понимал, что столько незнакомых и пьяных людей в одном месте – это как минимум недопонимание плюс алкогольный угар. Нам сказочно повезло, потому что ровно в момент нашего прихода освободился угловой столик, если бы этого не случилось, то нам пришлось бы примкнуть к барной стойке, где и без нас теснились порядком хмельные люди.
Мы начали заказывать всё, что только было в меню. Барон просто произвольно тыкал пальцем в меню, а официантка только успевала записывать и говорить: «хорошо». Наши спутники недоумевали над тем, как Барон разбрасывается деньгами. Для них это было неприемлемым, ведь они были типичными работягами.
Вскоре стол был накрыт всеми блюдами и напитками. Барон разлил всем по стаканам текилу, а сам пил из бутылки. Все были довольны щедростью Барона.
В баре стоял гул. Где-то в другом конце бара стали слышны крики, звуки разбивающихся бутылок, падающие люди и стулья. «Наконец-то, вот и драка», – иронично подумал я. Из бара вывели двух мужиков, пьяных, как говорится, «в дребезги». Все принялись смеяться, а затем торжественно чокаться и выпивать «за Новый год».
В баре мы не задержались долго. Барон разузнал у бармена насчёт отличной сауны, чтобы уехать поскорее из этого кишащего людьми места. Оплатив счёт, и дождавшись таксиста, мы поехали в сауну. Двое из нашей компании изъявили желание уехать домой, – остались самые стойкие.
Когда мы ехали по дороге в сауну, солнце начало проглядываться на горизонте, люди уже слишком много выпили, к тому же продолжали пить. У нас в машине: спереди сидели мы с Дианой, а сзади – Барон с Настей. Диана начала водить рукой по моему бедру, и я устремил взгляд на неё: она улыбалась. Она не пила много, была слегка поддатой и смотрела абсолютно трезвыми глазами, которые слегка блестели. Она двигала рукой вертикально по бедру и всё ближе углублялась в промежность. Я прибавил газу, и чуть было не въехал в машину, где ехали остальные наши спутники. Диана была раскрепощённая и алкоголем и страстью, и продолжала водить своей рукой. Я откинулся назад, расслабился, однако продолжал гнать в голодяевской манере. Случайно взглянув в зеркало заднего вида, я увидел, что Барон уже целуется с Настей. Ситуация была до боли знакомой – в прежние давние годы так происходило слишком часто.
Мы доехали до сауны, и вышли из машины, кто-то, прямо говоря, из неё вывалился. Барон достал из багажника чемодан с кокаином и забрал с собой. Мы сложили деньги, порошок и траву в багажник заблаговременно до того, как направились в бар.
В сауне почти не было посетителей. Был толстоватый мужик с тощим и двумя девушками, и все уже ничего не видели перед глазами, так как изрядно напились. Нас встретила, как мне показалось, средних лет женщина (на самом деле невозможно было понять сколько ей лет), худенькая и привлекательная. Барон сразу же учтиво попросил провести нас в самую дорогую сауну, и сказал, что не знает наверняка насколько нам предстоит там задержаться, поэтому: мы забиваем её без срока. Нам в очередной раз накрыли стол, женщина-администратор предлагала услуги парильщиков, массажа и бильярда, и само собой женщин, но мы отказались. Все попеременно бегали в парилку, напротив которой находился бассейн и так же кричали, веселились, уже изрядно матерились.
Я сидел за столом, все остальные сидели в парилке, ко мне подошёл Барон и сказал:
– Льюис Кэрролл как-то написал в своей книге такие слова: «безумцы всех умней». Эта фраза такая правильная. Посмотри на нас, мы – безумцы. Делаем чёрт пойми что, но несём смысл во всех наших делах. И провались оно всё пропадом, если мы изменимся, – сказал он. – Брат, мы с тобой так похожи – пусть будет так всегда. – Он смотрел мне в глаза и держал меня за плечо.
– Да, пусть всё будет так. – Я протянул ему стакан и мы чокнулись.
– Это ведь так просто: чтобы почувствовать жизнь, нужно просто дать ей волю. Она, знаешь, должна вырваться из человека и устремиться вдаль, умчав за собой человека.
– Ты это чертовски верно подметил.
– Человеческие органы самые дорогие органы, брат. Животные не так важны этой планете, чем люди. Лю-ди – ты понимаешь о чём я?
– Да, человек не ценит своё существование – в этом ты прав.
– Вот ты, брат, понимаешь, что к чему, а все эти остальные… которые люди – они занимаются хернёй и ноют. А что ныть-то? Каждый выбирает, как жить – нытьё никак не способствует.
Барон достал чемодан из-под стола и бросил его на стол, раскрыл и занюхал добрую дозу кокаина. Я сделал то же самое и мир вновь разукрасился приятными красками и стал более благоприятный для существования. Перед глазами всё плыло.
8
Я проснулся от звука блюющего человека. Парня (имя которого я забыл) жестоко рвало – видимо вчера он смешал все доступные для нас напитки и вещества. Новый год определённо настал, и люди были хаотично разбросаны по комнате. Все пили словно это последний год, все кричали, дурачились, кто-то целовался потом; алкоголь был всякого вида и лился литрами. Помню, что было несметное количество дымящихся сигарет и чего покрепче. Бардак вокруг был прямо пропорционален бардаку в моей голове. Голова почти не болела, что странно. Я был всё ещё пьян и, встав с кресла, где я и спал, характерно пошатнулся.
По включенному телевизору шёл «Жил-был пёс». «Самое время», – промолвил я.
Память снова меня подвела – я теперь помнил отрывочные моменты вчерашнего нашего прибытия в сауне. На столе я увидел лежащий чемодан с кокаином и травкой, и при всем количестве, которое вчера пришлось принять, там оставалось ещё на целый батальон. Везде бутылки и люди. Знать хотя бы сколько времени и счет, который нам предстоит заплатить за всё это. Чисто из любопытства. Я заглянул в комнату отдыха, и увидел там лежащих под тонкой простынёй Барона и Настю. «Допустим, – проговорил я. – А где Диана?» Я подобрал бутылку с водкой и отхлебнул, продолжая ходить по руинам торжества.
Я обнаружил Диану на кожаном диване рядом с бассейном. Она лежала, свернувшись калачиком, и подложив руки под голову. Я сел на пол рядом с диваном, опёрся на него и просто смотрел на неё: она так красива, лежит здесь, одна, на холодном диване. У моего сердца есть выбор: отнестись к ней равнодушно или проявить чувства, – оно выбрало чувства. Мне её стало жалко и это по-настоящему правильно. Я смотрел на неё и понимал, что она не вписывается в окружающую меня обстановку.
Она проснулась, когда я уже давно не смотрел на неё, и положил голову на диван, рядом с её коленями. Я просто лежал с закрытыми глазами и думал; она начала гладить меня по голове; я не двигался. Открыв глаза, я увидел, что она смотрит на меня и ласково гладит меня. Мы просто лежали и без слов понимали друг друга. Я схватил руку, которой она меня гладила и начал целовать её кисть, потом продолжил целовать её руку, поднимаясь к плечу. Я дошёл до плеча, посмотрел ей в глаза и поцеловал прямо в губы.
После я пошёл будить Барона. Не знаю, зачем нужно было его будить, но без него я чувствовал одиночество и страх перед неопределённостью. Он, как в принципе и Настя, был голый, и когда я его разбудил, он спокойно встал и закурил сигарету.
– Да, вот это Новый год, – начал говорить Барон. – Как Новый год встретишь – так его и проведёшь… Даже не знаю, что ожидать от этого года, чёрт возьми.
– Вчера было что-нибудь интересное? – спросил я. – А то я всё смутно помню, может быть что-то упустил.
– Вчера всё было интересное, – говорил Барон, одевая трусы и прикрывая простынёй местами оголевшее тело Насти. – Например, этот… как его?.. Дима – во! – он принял порошка, и он ему так воспалил мозг, что он начал бегать, метаться, потом нассал в бассейн и выбежал на улицу в одних трусах. Пришлось его ловить. Мы его когда поймали, то привязали к стулу скотчем. Вот умора была! – Он громко засмеялся. Настя нисколько не пошевелилась.
– И вправду. – Я тоже посмеялся, и мы вышли из комнаты. – Что дальше будем делать?
– Пока не знаю. Для начала, думаю, нужно как следует привести мозг в порядок. – Он указал на чемодан. Мы в очередной раз занюхались порошка.
Дальше мы посидели за столом, выпили и поговорили о том, чем нам придётся заниматься в дальнейшем. Мне в голову въелась идея о переезде в сельскую местность, теперь только с небольшими изменениями – захватив с собой Диану. Он посмеялся надо мной, но сказал: «Если ты действительно этого хочешь, то я думаю тебе нужно поступить так, как охотно тебе самому».
– Я думаю махнуть куда-нибудь подальше, – говорил он. – Давай сделаем так: поделим все, что у нас осталось ровно пополам, и исполним все наши желания. Жизнь в зените, а мы не на своём месте – это неправильно, брат. Нужно менять своё положение, может заводить семью, рожать детей.
