Иван Андреянович Филатов
Бытие как возникновение новизны посредством создания идей
Другими словами, забвение бытия – это «упущение из виду» того, чего никогда у нас на виду и в помине не было. Мы оперировали только тем, что находится в пределах видимости нашего умственного (интеллектуального) взора. Хайдеггер же предлагает нам заглянуть за границы этого предела, за тот горизонт, где происходит «вопрошание» и формирование того, что только потом попадет в сферу нашей видимости. А за тем «горизонтом», как мы уже установили, находится Событие-1 как зарождение и созревание Необходимости в новизне, требуемого самим соци-умом вида.
(Правда, справедливости ради, не следует забывать ту огромную подготовительную работу, которую проделали мыслители прошлого, вводя такие изначально бытийственные понятия, как Логос (Гераклит), Беспредпосылочное начало и Благо (Платон), Перводвигатель (Аристотель), Единое и Ум (Плотин) и т. д. Но это были «звезды на небе», которые мы, хотя и видели, но не знали ни того, далеко ли или близко они от нас, ни того, что они собой представляют, ни того, в какой взаимосвязи они находятся с той средой, в которую заключены. Теперь же мы, хотя и с трудом, но начинаем разбираться в этом. И в дальнейшем предстоит большая работа не только в освоении этого нового «пространства», но и в поиске тех глубин и начал, которые не только определили вид окружающей нас физической, биологической и социальной Вселенной, но и характер нашего продуктивного мышления, способного внедриться в наше окружение и познать его).
Но мы находимся в полном неведении того, почему новизна именно этого вида, – а не какого-либо другого, – и именно в данное время является предметом, затребованным соци-умом. Правда, мы догадываемся, что человек продуктивно мыслящий всегда должен быть уже готовым к тому, чтобы разрешить ту или иную затребованность. Поскольку именно он является подручным средством соци-ума, обладающим метафизическим свойством (сущностью) создавать механизм (идею) разрешения неизвестно как возникшей проблемы. И наша готовность к этому акту есть готовность быть в гармонии с соци-умом как природным видообразованием.
Так что крайне интересным для нас является не только вопрос зарождения и созревания в соци-уме того или иного вида Необходимости в новизне, – хотя мы на сознательном уровне к этому не имеем никакого отношения, – но и вопрос, как «находят» друг друга созревшая в соци-уме Необходимость в новизне данного вида и продуктивно мыслящий человек способный разрешить именно эту потребность и именно в данное время. Эта, последняя задача находится гораздо ближе к нам, поскольку касается нас самих, как подручных средств самого соци-ума. (Тот же случай, когда мы уклоняемся от разрешения соци-умных проблем и решаем свои собственные – эгоистические, престижные, волюнтаристские и т. д. – задачи, будет нами рассмотрен в подразделе ниже). Ведь если что-то не «заказано» соци-умом, не «выдвинуто» им, не «выпирает» из него в виде Необходимости чего-то нового или лишенности в чем-то, то оно и не может быть замечено или обнаружено человеком.
Но совсем другое дело, если что-то «выдвинуто» вперед, но эту уже созревшую Необходимость в новизне обнаружить некому. То, что тогда делает соци-ум, что он предпринимает? Или, может быть, он «выдвигает» нечто «вперед», заранее зная, что найдется тот, кто способен разрешить его проблему? Ведь и наши идеи – в спонтанном акте – проникают из бессознательного в сознание, будучи «уверенными» в том что, у нас найдутся те слова, символы, образы, метафоры, которые способны раскрыть и выразить смысл новой идеи. Вот здесь еще одна аналогия между «умом» соци-ума и умом (интеллектом) человека. И эта аналогия может натолкнуть нас на разрешение вопроса, как же все-таки происходит в соци-уме – да и в Природе тоже – зарождение-созревание того, что ему необходимо.
(Для полноты картины перечислим те аналогии, которые, хотя и не в столь явном виде, были нами обозначены выше: и соци-ум и человек – живые видообразования Природы; в оба эти вида образований Природой внедрено метафизическое свойство: в мозг (ум) человека – способность создавать новизну, а в соци-ум – продуктивно мыслящий человек, снабжающий данный соци-ум той новизной, которая ему необходима и им затребована; оба эти образования какое-то время способны поддерживать не только собственное существование, но и развитие; «продуктом питания» обоих является приток новизны и т. д.).
Так что, в конечном счете, в разбираемом нами случае бытия как возникновения новизны никакого забвения не было – было незнание того, что такое бытие, каким образом оно осуществляется, какие этапы проходит, чем оно вызвано и что является результатом бытия. Ведь для чего-то оно зародилось на заре становления человекоподобного существа и превращения его в существо разумное и способное генерировать все новые и новые виды новизны.
7.12. Каким образом человек «выпал из времени» (М. Сиоран) и подпал под власть «тирании техники» (Хайдеггер)?
В предыдущем подразделе речь у нас шла о человеке как цельном образовании, призванном к тому, чтобы быть Подручным Средством у соци-ума, то есть всецело обращенным на решение тех задач, которые перед ним ставит соци-ум. Но, к сожалению, человек не столь идеален, как могло бы показаться на первый взгляд. Его двойственность создает массу проблем не только для соци-ума в целом, но и для него самого, независимо от того, понимает ли это он сам. Вот об этом у нас и пойдет речь ниже.
Но сначала напомним о тех трех постулатах, которые были положены в основание нами изложенного текста. Это позволит более обосновано подойти к заданному в заглавии вопросу.
1. Бытие есть возникновение Новизны, будь то: Бытие Природы, создающей новые видообразования живой материи; Бытие соци-ума, выдвигающего из своих недр все новые и новые Необходимости в новизне; бытие человека, генерирующего новые идеи, создающего новые подручные средства и производящего новую Продукцию. И бытие потому является возникновением новизны, что оно есть единственное, уникальное и спонтанное Событие, которое происходит только однажды. Но происходя однажды, оно определило и продолжает определять все то, что нас окружает и что является предметом нашего мышления.
Начиная с Большого Взрыва, все ныне существующее было создано внове, включая пространство и время. Не говоря уже о звездах, галактиках, реликтовом излучении, Солнечной системе, Земле, живой Природе на ней, человеке разумном, соци-уме, речи, искусстве, моральных принципах и т. д. Так неужели философия должна упустить из виду столь фундаментальный феномен всей жизни в целом? Конечно же, возникновение новизны (бытие) должно было стать одним из основных, – если не самым главным! – предметов, ею изучаемых. Все остальные вопросы, вопросы существования, взаимодействия внутри сферы существования, восприятия и осмысления существующего (аутентично или неаутентично) и познания окружающего нас мира производны от Бытия. Не будь бытия, нам нечего было бы изучать, да и нас бы самих не было.
11. Соци-ум как природное видообразование способен существовать и бытийствовать только при постоянном притоке новизны в его структуры. Открытость системы соци-ума как со стороны самоорганизации соци-умной «материи», так и со стороны «подпитки» новизной, организуемой креативно мыслящим человеком, делает эту систему «проточной», а, следовательно, и постоянно обновляемой. Что обеспечивает ей процесс генерирования (бытия) все новых и новых Необходимостей в новизне.
111. Этот приток новизны может обеспечить только человек продуктивно мыслящий, благодаря своей способности генерировать идеи. Поскольку у соци-ума нет того «органа», который бы мог создавать для самого себя новизну в виде Продукции, являющейся конечной целью бытия и соци-ума, и человека. У человека же есть такой орган в виде интеллекта (мозга), способного создать тот механизм (идею), посредством которого эта Продукция может быть произведена.
Причем, этой способностью он был наделен самой Природой, которая в «обмен» на это поручила человеку функцию быть Подручным Средством у соци-ума. То есть она «вменила ему в обязанность» создавать новизну именно того вида, потребность в которой постоянно возникает в тех или иных сферах (недрах, структурах) соци-ума в виде Необходимости в новизне.
Вот здесь, в связи с постулатом 111 возникает вопрос: исполняет ли человек, – будучи Подручным Средством соци-ума (в природной идее соци-ума) – свою обязанность снабжать соци-ум затребываемой им новизной в виде Продукции? Не пренебрегает ли он своей обязанностью, той обязанностью, которую ему поручила сама Природа. Или, может быть, свою способность создавать новизну он направил – в основном – в русло удовлетворения своих собственных желаний, амбиций, комплексов, прихотей и т. д., забыв при этом о своих обязанностях перед соци-умом?
Здесь нам надо четко осознать одну крайне опасную «развилку» между человеком и соци-умом. В чем ее смысл? Все дело в том, что Бытие соци-ума заключается в создании Необходимости в новизне, той Необходимости, о которой человек пока что – на «момент» ее создания соци-умом – не имеет никакого представления, поскольку это:
– во-первых, процесс стихийной самоорганизации социальной материи, а не ментальной,
– во-вторых, это процесс, происходящий – как и всякий природный процесс – «втайне» от человека,
– и в-третьих, этот процесс происходит (по времени) до того момента (Событие-1), как человек на сознательном уровне уловит его и обратится к нему (начало События-11).
Так что это процесс, наглухо отделенный от возможности его обнаружения и понимания человеком. И отделенный вплоть до того момента, когда данная потребность соци-ума не проявит себя в виде какой-либо лишенности, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-либо и т. д. Именно этот негативный фактор может побудить человека к собственному бытию. Не будь его, человек продолжал бы пребывать в неведении того, что у соци-ума есть такая потребность (Необходимость).
Но в противоположность Бытию соци-ума бытие человека это не стихийный процесс (за исключением акта рождения смысла самой идеи (то есть, новизны самой по себе) в его бессознательном), а рациональный, поскольку человеком должна быть создана вполне конкретная идея, посредством которой он мог бы удовлетворить потребность соци-ума в затребованной им новизне, а именно, в Продукции. (И эта Продукция, напомним, может быть получена одним-единственным способом – с помощью подручного средства, изготавливаемого по образцу искомого сущего, формируемого, в свою очередь, по «наводке» смысла идеи).
Проблема заключается в том, угадывает ли продуктивно и рационально мыслящий (и чувствующий) человек то, что соци-ум, – стихийно, иррационально «мыслящий» – «хочет» от него получить? Ведь человек со своим рацио должен «влестить» (термин карточной игры) стихийному социальному процессу как можно более точно. Иначе, он не удовлетворит его потребность в новизне данного вида. Другими словами, «стрела» идеи, ненароком, пролетит мимо той цели, которую перед человеком обозначил (поставил) соци-ум.
Но есть и другой, крайне опасный для соци-ума вариант: соци-ум обозначает перед человеком вполне определенные цели, но человек намеренно не видит их и не разрешает. Наоборот, он ставит перед собой свои цели, те цели, которые мало, или вовсе не согласуются с целями соци-ума: это цели эгоистические, престижные, амбициозные, ресентиментные, корпоративно-коррупционные и т. д. Вот где опасная «развилка»!
Именно поэтому нам было важно подчеркнуть этот момент: те цели, которые человек ставит сам по себе (не ориентируясь на нужды соци-ума), никогда не могут совпасть с целями соци-ума, потому что «стрела» рациональной цели никогда не может точь-в-точь попасть в мишень (цель) иррациональную, стихийную. Необходима взаимодополнительная согласованность этих целей. Именно поэтому человек продуктивно мыслящий должен быть человеком продуктивно чувствующим, для того чтобы улавливать запросы соци-ума в новизне (в виде какого-либо негативного фактора), а не только уловить рыночный спрос, положим, на товары массового потребления с целью получения максимальной прибыли. У нас же сплошь и рядом менеджеры – рыночно ориентированные, то есть ориентированные на спрос человеком товаров массового потребления, но нисколько не ориентированные на улавливание спроса самого соци-ума на ту новизну, которая ему необходима. (Есть ли они хотя бы в зачатке?). Ведь от притока именно этой новизны зависит здоровье соци-ума. Не будет здоровья данного вида, не будет и здоровья всех остальных видов: экономического, культурного, нравственного, общественного и т. д. Перефразируя слова известной патриотической песни, можно сказать: «Сначала думай о соци-уме, лишь потом о себе». И здесь примером для нас могли бы быть древние греки, подвергавшие остракизму тех своих граждан, которые шли против интересов соци-ума самого по себе.
(Так что упомянутая выше продуктивная чувствительность человека к запросам соци-ума в новизне не менее важна, чем сама способность этого человека продуктивно мыслить. Потому что чувство витающей в воздухе потребности соци-ума в новизне есть невидимое и неосознаваемое нами – на первых порах – сочленение между соци-умом, генерирующим Необходимости в новизне, и человеком, призванном самой Природой разрешать потребности этого соци-ума. Иначе говоря, соци-ум и человек изначально соединены между собой на уровне чувства, как на уровне чувства соединены между собой мать и ребенок. И лишь только после того как человек уловит потребность соци-ума в новизне, он может приступить к умственному разрешению поставленной перед ним задачи).
И совсем даже не исключено, что развилка между удовлетворением человеком, с одной стороны, нужд, потребностей (Необходимостей) соци-ума, а с другой стороны, своих собственных – амбициозных, ресентиментных, эгоистических, корпоративных и им подобных – потребностей есть та точка бифуркации, после которой развитие соци-ума может пойти либо в направлении дальнейшего собственного развития, либо может пойти (если уже не пошло) в направлении деградации и погибели.
Как мы знаем, в физике справедлив принцип: «Что не запрещено, то дозволено». Так вот, не является ли справедливым в метафизике обратный принцип: «Что не является необходимым соци-уму, то не дозволено». Иначе говоря, является ли дозволенным то, что возникает в соци-уме не по Необходимости его собственного внутреннего природного развития (Бытия самого по себе), а, положим, по воле, по прихоти, по желанию человека? Но, как мы уже знаем, эта воля всегда исходит, и всегда будет исходить не из потребностей соци-ума, – которые, в силу спонтанности самоорганизации социальной «материи» (общества), никогда человеку в принципе не могут быть в точности известны, – а из эгоистических, амбициозных и прочих желаний человека, тех желаний, которые позволяют ему как можно удобнее обустроить собственное существование и даже в ущерб существования общественного и природного.
При этом, изъявляя свою волю, человек, ослепленный своим желанием, не способен увидеть в перспективе, к каким последствиям может привести (и куда увести) потакание своим желаниям, которые, как правило, устремлены на удовлетворение, как оказалось, безграничных материальных и тесно с ними связанных физиологических потребностей. И этот процесс, к сожалению, уже полным ходом осуществляется в современном обществе, благодаря прогрессу в виде «тирании техники» (Хайдеггер). (К этому словосочетанию из «Черных тетрадей» (стр. 392) мы еще не раз вернемся далее в тексте).
Итак, у нас имеются две воли.
1. Воля соци-ума как Необходимость в постоянном притоке той новизны, без которой он не может существовать и приток которой обеспечивает ему человек продуктивно мыслящий, являющийся – или должный им быть – Подручным Средством соци-ума.
2. И воля человека как желание как можно удобнее устроить свое материальное, а значит, и физиологическое существование.
Причем, это, последнее, желание может быть удовлетворено все тем же продуктивно мыслящим человеком. Но человеком, находящимся уже не на «службе» у соци-ума (то есть не у Бытия самого по себе), а на службе у человека массы (das Man, по Хайдеггеру), всегда требующего, условно говоря, лишь одного: «хлеба и зрелищ». И здесь, не кривя душой, надо помнить и учитывать, что человек продуктивно мыслящий в то же время является по своей природе человеком массы, которому не чуждо «человеческое, слишком человеческое» (Ницше).
Как видим, человек продуктивно мыслящий, – в силу своей онтологически-онтической двойственности – оказался между Сциллой и Харибдой. Не здесь ли то испытание, пройдя через которое возможно либо дальнейшее нормальное, природное существование соци-ума, либо существование гибельное для него, существование, названное нами цивилизационным?
Так вот, имея в виду противостояние двух вышеуказанных воль, возникает вопрос: могут ли эти две воли ужиться в одной «берлоге»?
Для того чтобы попытаться ответить на него, сначала обратим внимание еще на один вопрос, который упорно сбивает нас на – уже представленный нами – путь цивилизационного развития, и притом, казалось бы, дает нам оправдание в правильности и надежности этого пути. И вопрос этот звучит следующим образом: а что в том плохого, что человечество испокон веков стремится как можно удобнее обустроить собственное существование? Ведь в этом так много преимуществ, отрицать которые мы никак не можем. Это и улучшение условий жизни, и повышение уровня образованности, и ускорение распространения знания, и расширение границ познаваемого, и раскрытие все новых и новых и все более заманчивых перспектив, и много чего другого. И все это произошло благодаря прогрессу, и в том числе благодаря «тирании техники». И действительно, в этом нет ничего плохого. Это с одной стороны.
Но с другой стороны, у этой медали есть не всегда нами замечаемая оборотная сторона, которая заключается в следующем. Благодаря научно-техническому прогрессу произошло много чего такого, что «расслабило» человека, сделало его изнеженным и ни на что существенное не способным. А главное, не способным услышать ни тот «божественный глагол» (Пушкин), которым к каждому из нас обращается его собственное природное предназначение, ни тот «глагол» (Логос), которым вокруг него говорит Бытие соци-ума. Ведь каждый из нас самой Природой и природой соци-ума предназначен к решению какой-либо новой задачи, той задачи, которая в любое время может быть выдвинута соци-умом. Но готов ли каждый из нас к этому? Не выпадает ли большинство из нас – и это большинство со временем только катастрофически увеличивается – из когорты способных осуществить свое собственное Событие (Хайдеггер)? Боюсь, что мы уже сейчас все дальше и дальше удаляемся от своего природного предназначения, все больше и больше мельчаем, чтобы быть способными на это.
Безмерное удовлетворение своих материальных (а в сущности физиологических) желаний – это топка, в которой сгорает наша человеческая душа. Следствием чего является обездуховленность, как окончательная потеря всех ориентиров, которые ранее направляли человека в русло разумной человечности. Оставленность человека разумом (интеллектом) – это и есть его оставленность бытием, тем бытием, которое он оставил по собственной инициативе, соблазнившись земными благами, как ими – в символической форме – соблазнилась Ева. Но Ева (вместе с Адамом) соблазнилась на познание идеальных ценностей, то есть на познание добра и зла, что было вполне оправданным. Мы же – опять же ослепленные своими безмерными плотскими желаниями – соблазнились на обладание материальными ценностями, и тем самым покусились на то, чтобы обхитрить Природу и расположиться в ней как в собственной постели, ничего не давая ей взамен. Чем это кончится, нам предстоит еще узнать. Если вовремя не одумаемся.
И было бы ошибочным думать, что за последние несколько тысяч лет изменилась природа человека или в будущем, (в последующие тысячелетия) она каким-то образом изменится в лучшую сторону. Не будем уповать на это. Мы живем в реальной среде и должны реально мыслить. А эта реальность говорит нам, что природа человека неизменна, о чем неустанно нам напоминал Шопенгауэр. И неизменным было то, что эгоистическое и ресентиментное начало все время тлело в человеке, даже с появлением у него разумности, то есть способности создавать новизну в виде идей. Изменялась только создаваемая им, самим человеком, окружающая среда, которая либо не воздействовала на это тление, либо поддувала на него, либо раздувала до возгорания пламени, либо вовсе подкладывала новые угли в никогда не затухающий очаг тления.
И у наших великих предшественников были все основания назвать человека и «дезертиром» Природы (Шопенгауэр), и «Почетным больным природы» (Сиоран). Но дезертирство его не в том, что он отказался быть животным существом в достаточно суровом ареале Природы, а в том, что он увильнул – в большинстве своем – от своего природного предназначения быть Подручным Средством у соци-ума. Он решил пуститься в самостоятельное плавание. Но направление его движения оказалось пагубным для него же самого. Вместо того чтобы двигаться в природном фарватере движения соци-ума (Бытия самого по себе) и самой Природы, он решил направить свои стопы в противоположную сторону удовлетворения собственных желаний, а не «желаний» (то есть Необходимостей в новизне) соци-ума.
И если человек – это «Почетный больной природы» (Сиоран, стр. 84, ссылка на ист. Лит. ниже под № 50,), то он, действительно болен. А причина этой болезни – мания величия. Но, к сожалению, это «величие» обернулось для него падением в собственное ничтожество, неспособное даже на то, чтобы выбраться из засасывающего его болота так называемых цивилизационных благ, тех благ, которые уничтожают в нем все человеческое, все более и более приближая его существование к животному существованию, осуществляемому посредством проявления воли к власти. И это прекрасно и метко выразил А. Дугин в цитируемой нами книге.
«Движение воли к власти на самом деле повышает уровень жизни и одновременно степень животности в человеке, поэтому Ницше говорит о «белокурой бестии», то есть о «животном блондине», о кровавом мощном и агрессивном существе с максимально возможной витальностью»49.
Но, спрашивается, к чему это может привести, и отчасти уже привело?
Все дело в том, что мы уже давно вступили в фазу «перезрелости цивилизации». И об этом – уже в середине ХХ века – нам поведал великий провидец и диагност своего времени М. Сиоран. Вот что он пишет в работе «О разложении основ» (1949 г.).
Во всякой перезрелой цивилизации есть некая «перенасыщенность убылью». Инстинкты становятся все более гибкими; удовольствия становятся все более разнообразными и уже не соответствуют их биологической функции; сладострастие становится самоцелью, продление его – искусством, уловки с оргазмом – техническим приемом, сексуальность – наукой. Навеянные чтением приемы и ухищрения, позволяющие разнообразить маршруты желания; воображение, перенапрягаемое, чтобы сделать более разнообразными предварительные ступени наслаждения; разум, вмешивающийся в сферу, чуждую его природе, сферу, которой он вообще не должен был бы заниматься, – все это симптомы истощения организма и болезненной интеллектуализации плоти»50.
В подобном же ключе можно было бы сказать о гипертрофированном культивировании любых других человеческих удовольствий и пристрастий:
– о гурманстве и чревоугодии,
– об «охоте к перемене мест», как «любопытстве» (Хайдеггер), заполняющем вакуум собственных нищенских душевно-духовных интересов;
– о «болтовне» (Хайдеггер);
– о стремлении «сбиться» в толпу, чтобы не оказаться один на один с собственной никчемностью, со своим ничтожеством, со своей неспособностью сказать самому себе что-либо интересное и значимое;
– о стремлении «пустить пыль в глаза» и этим обозначить свое мнимое превосходство перед другими;
– о неодолимой жажде наживы как основе коррупции – самом позорном пятне на теле человеческого рода,
– и много еще о чем другом можно было бы сказать.
Так что вот эта «интеллектуализация плоти», отрыв ее от «биологической функции» есть та развилка, та бифуркация, которая со временем может ввести соци-ум в «помпажный режим», нами никоим образом не прогнозируемого саморазрушения.
Об этих же, охвативших цивилизованное общество пароксизмах желания, – ничем не обоснованных кроме получения физиологического удовольствия, – Сиоран пишет и в работе «Падение во время» (1964 г.).
«Хотеть означает постоянно держать себя в состоянии лихорадочного возбуждения, Всякое усилие утомляет, и нельзя сказать, что человек может долго выдержать его. Полагать, что ему удастся сменить свой удел на удел сверхчеловека, – значит забыть, как трудно просто быть человеком, забыть, что это дается лишь максимальным напряжением воли и сил. Меж тем воля, в которой присутствует какой-то подозрительный и пагубный принцип, оборачивается против тех, кто хочет слишком многого. Хотеть противоестественно или, точнее говоря, хотеть нужно ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить (выделено мною – И. Ф.), а когда человек хочет чего-то большего, рано или поздно у него все разлаживается и он терпит крах. Если отсутствие желаний – болезнь, то и само желание тоже болезнь, еще худшая; именно из-за нее и ее рецидивов – чаще, чем из-за отсутствия желаний, – происходят все несчастья». (Там же, стр. 410).
Как видим, многое, если не все, зависит от того, насколько наши личные плотские желания овладевают нашим интеллектом, а не наоборот: интеллект овладевает и ограничивает желания и руководит ими с той целью, чтобы «хотеть … ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить» и «просто быть человеком». Так что изречение одного из древнегреческих мудрецов (Клеобула): «Лучше всего – соблюдать меру» нисколько не утратило своей актуальности до наших дней, а, может быть, и приобрело более острое звучание оттого, что нарушение меры стало во главу угла выживания цивилизации.
Вот здесь, – на развилке между двумя формами выделенных нами желаний – главенствующую роль приобретает моральная сущность человека (кроме сущности как способности творить новизну в виде идей): куда ему идти, чье желание – и в какой степени – исполнять: то ли улавливать желания (Необходимости) соци-ума и их исполнять, то ли идти на поводу своих безмерных желаний, тех желаний, которые деградируют человека и физически, и душевно, и духовно. Но трагедия заключается еще и в том, что, идя на поводу удовлетворения своих собственных желаний, человек продуктивно мыслящий губит не только самого себя, но и то окружение, в котором он находится. Потому что «болезнь» непременного исполнения своих желаний – это болезнь заразная, «инфекционная». Лицезрение личных успехов предприимчивых людей для большинства обыкновенных людей – зрелище невыносимое. Отсюда желание подражать, чтобы угнаться за ними любой ценой. (Зависть как природную черту человека еще никто не отменял и долго еще не отменит). Так что эта «болезнь» в будущем, подобно чуме, способна скосить не только значительные ареалы проживания людей, но и, в конечном счете, загубить всю цивилизацию.
Вот в этом словосочетании «любой ценой» заключено главное испытание для наших нравственных принципов. Научно-технический прогресс должен уступить место этическому прогрессу, который застопорился на самом начальном этапе создания крайне необходимых моральных принципов, тех принципов, отсутствие которых когда-то тормозило развитие человеческих сообществ. Но сейчас глобальное увеличение народонаселения, катастрофическое ухудшение экологической обстановки и возрастание роли «тирании техники» на нашу жизнь предъявляют новые требования к моральным принципам. Если раньше эти принципы распространялись преимущественно на взаимоотношения между людьми, то сейчас зона морали должна охватить отношение человека и к Природе в целом, и к науке, и, в первую очередь, к технике, тиранизирующей саму человеческую природу в человеке, иначе говоря, убивающей в человеке как разумное, так и душевное начало. То есть, то начало, на создание которого ушли тысячелетия становления человека разумного. Мы же своим безмерным – и бездумным – культивированием научно-технических новшеств и полнейшим небрежением к укреплению прежних моральных принципов и созданию новых отношений с окружающей нас средой стремимся в одночасье изничтожить даже то, что было наработано тысячелетиями. Так что именно этика, – а не технический прогресс – должна заступить на вахту у следующих поколений. Без этого мы – люди без будущего.
Тем более что «тирания техники» все более и более стала склонять нас на гибельные рельсы массового сознания и омассовления самого общества.
Ни для кого уже не секрет, что современная цивилизация генерирует из своих недр полчища людей, не знающих, куда себя деть в свободное время. (И этого времени, на нашу беду, становится все больше и больше). Ведь именно отсюда: Интернет, мобильники, гаджеты, волнения недовольных масс в городах, массовая эмиграция, терроризм и мощная и все более набирающая силу индустрия развлечения. Все эти новшества – есть наглядное осуществление основного девиза массового сознания: «Прочь от самого себя, от собственной духовности и даже нравственности». Похоже на то, что в недалеком будущем в человеке не останется ничего ценного, оригинального и даже интересного. Люди как творческие индивидуальности уже не будут интересовать друг друга, что уже сейчас наблюдается в массовом масштабе. Всех интересуют в основном подробности личной жизни знаменитостей, интриги политических деятелей, криминал, триллеры, бесконечные сериалы и собственные развлечения.
Получается так, что вместе с несомненными достоинствами этих новшеств, последние обретают уродливые – если не сказать, паталогические – формы своего приложения. Причем, приложения в массовых масштабах. Как будто к ложке меда добавляется бочка дегтя, которая, в конечном счете, не только сводит к нулю достоинства этих новшеств, но и неуклонно понижает душевно-духовный статус человечества в целом.
М. Сиоран достаточно метко выразил данную ситуацию в развитии современной цивилизации.
«Покажите мне хотя бы что-нибудь на этой земле, что началось бы хорошо и не окончилось бы плохо! … Всякий «идеал», поначалу вскармливаемый кровью своих приверженцев, изнашивается и рассеивается, когда становится достоянием толпы. Кропильница превращается в плевательницу – таков неумолимый ритм «прогресса»…». (Там же, С. 70.)
