полная версия

Ирма Гринёва
Кто бы мог подумать? А если это любовь, то…

Полная версия

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

       И думал он:…

¹⁶ – Я не отпущу Вас одного, Ваше Высочество!

¹⁷ – Иди к черту! Сейчас не до придворных политесов!

¹⁸ – У меня приказ королевы! И это не подлежит обсуждению, Ваше Высочество.

14

Запись в дневнике Грегера:

«Вчерашний день показал всю степень непрофессионализма руководителя нашего похода. Пингвин ведёт нас по маршруту, который ему не знаком. Все сложности, возникающие на пути, также новы для него, как и для нас. Стало понятно, почему мы ещё ни разу не были на стоянке, оборудованной под естественные человеческие потребности. Но обо всём по порядку.

Утром мы проходили мимо заброшенной деревни с единственным жителем, стариком нищенского вида. Вид этих убогих домишек потрясает. И это подтверждает правильность мнения в нашем обществе об ужасающе низком уровне жизни основного населения России. Потом мы проходили под мостом, ориентируясь на слова этого самого старика (!). Вокруг были сотни брёвен, торчащих из воды. Неудивительно, что дело кончилось серьёзной травмой головы Ф. Вместо того, чтобы вызвать спасателей, и отвезти раненого в больницу, мы продолжили маршрут. Экипаж С. идёт теперь с разными вёслами, поскольку одно весло сломалось у них при переправе под мостом. Запасное весло оказалось алюминиевым. Как Пингвин это допустил? Безответственно и непрофессионально.

Профессионально ведёт себя только Н. Она не отпустила Пингвина, пока не обработала его руки, хотя он сопротивлялся этому, пока на помощь не пришла Т. Зачем было назначать Н. главной медсестрой, если ты сам первый не хочешь подчиняться её требованиям?..»

… Такой эпизод, действительно, имел место. Наташа обратила внимание на красные ладони Андрея, поняла, что он поранился веслом, когда проходил под мостом, и попыталась их осмотреть. Андрей, которому не терпелось уже начать действовать, искренне считал, что парочка заноз для его жестких ладоней сущие пустяки, но эта пигалица не отступала. Потом к ней подключилась Татьяна. И укоризненный взгляд Ксюши сыграл свою роль. Андрей сдался. Чем скорее они от него отстанут, тем быстрее они с Ксюшей уйдут и останутся наедине…

«…Вообще, девчонки пока на высоте. К. умело провела под мостом две лодки. Т. из минимума продуктов сделала вкусный холодный ланч. Бу-тер-б-ро-ды, как это называется по-русски, нельзя, конечно, сравнить с нашими шмёребрёдами¹⁹, но тоже очень вкусно. Интересно, из чего делают колбасу «Докторская»? По виду не скажешь, что там присутствует мясо. Когда я спросил об этом у Т, она ответила, что из бумаги. Видимо, это секрет русских…»

… Грегеру было невдомёк, что шутка Татьяны не так уж была далека от истины, а нежная варёная колбаса на свежем воздухе, да на голодный желудок кому угодно покажется объедением, даже сделанная не из мяса…

«…Е.В. безукоризненно провёл последний экипаж под мостом. Я провёл сухим маршрутом Пингвина по заболоченной местности. А что сделал наш руководитель? Завёл нас на стоянку, где ночью мы были атакованы стадом коров. Это чудо, что обошлось без жертв…»

… Ночью Грегер проснулся от того, что палатка ходила ходуном. «Неужели, землетрясение?» – подумал он. Но – нет, вокруг палатки явно кто-то ходил, и не один, и очень большой. Вокруг всё трещало, шуршало, хрустело. «Ой!», – раздался женский возглас из соседней палатки. Грегер раздвинул занавески, закрывающие окно, и прямо перед собой увидел морду коровы, меланхолично перемалывающей челюстями траву. Корова тряхнула головой, как будто пыталась избавиться от наваждения в виде головы человека, и медленно прошествовала мимо палатки, открыв Грегеру обзор. Везде, куда только доставал взгляд, были коровы. «Ой!», – опять раздалось из соседней палатки. «Коровы! Много коров!», – предупредил в ответ Грегер и услышал, как его слова эхом передаются от палатки к палатке. Обратно вернулось распоряжение: из палаток не выходить, по возможности встать посередине палатки, чтобы не подставлять голову под коровьи копыта.

Когда шум стих и туристы выползли из палаток, они обнаружили, что их лагерь располагается рядом с местом водопоя на поле, сплошь усеянном коровьими лепешками, как минами замедленного действия: свежими, уже засохшими, чуть покрытыми подсохшей корочкой. На часах было 4.50 утра. Занималась заря. Обратно ложиться спать было бессмысленно. Андрей распорядился всем ребятам идти за дровами, а сам вместе с Серёгой и Олегом отправился в деревню.

Деревня уже не спала. Хозяйки готовились к утренней дойке. Ни врача, ни медпункта в деревне не было, так же, как не было их и в соседних деревнях, из которых коровы сгонялись в одно стадо, поскольку пастух-то их, Пашка-ворчун, был один-единственный на три деревни окрест. В районном центре в тридцати километрах от деревни была даже больничка, но добраться туда можно было только на грузовике, который развозил продукты по окрестным деревням. Грузовик приезжал в деревню по пятницам, так что ждать его надо было ещё четыре дня. Ребята посовещались и решили, что они быстрее доберутся до районного центра по реке, там и покажут Фёдора врачам.

Поскольку магазин в деревне был, то грех было в него не заглянуть. Продавщица Клавка обрадовалась появлению городских покупателей (им можно было сбагрить тот товар, который залежался на полках), и с удовольствием открыла магазин в неурочное время. Водки там, конечно, не оказалось, но винишко, какое-никакое, было, и коньяк, хоть и дорогой, но качественный, был тоже. Ребята затарились алкоголем, попутно купили у Клавки домашних яичек, на обратном пути, немного сбившись с правильного маршрута, набрели на бескрайнее картофельное поле, явно колхозной принадлежности, и подкопали молодой картошки. Чтобы её донести, Андрюха пожертвовал своей ветровкой…

«… Пингвин с С. и О. были в ближней деревне, принесли опять алкоголь, яйца и картофель. Мне показалось странным, что картофель был упакован в ветровку Пингвина. На мой вопрос Пингвин ответил, что картофель они по-за-имс-т-во-ва-ли в колхозе и пропел: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!» Подозреваю, что картофель они своровали, но никого это не смутило. Сведения о воровстве и коррупции в российском обществе находят своё подтверждение.

С. интересно приспособил пустую пластиковую бутылку из-под воды под умывальник. Перевернул горлышком вниз, дно сверху отрезал и налил туда теплой воды. Если немного открутить пробку, то вода течёт, как из крана. Вспомнил сказку про Левшу и понял русскую поговорку: голь на выдумки хитра.

Л. приготовила потрясающий завтрак: яичница с колбасой и поджаренные на костре гренки из чёрного хлеба, натёртые чесноком. Надо будет дома попробовать это сделать самому. Вообще, пища на костре мне нравится всё больше и больше. Когда я был скаутом, мы тоже ходили в походы, но на костре только подогревали готовую еду в специальной упаковке. Еда, приготовленная на костре, значительно вкуснее.

Кто меня беспокоит, так это Е.В. Он продолжает добиваться внимания К, но у него ничего не получается. Вчера днём Е.В. рисковал своей жизнью, вызвавшись провести лодку по незнакомой реке, а вечером отдал свой надувной матрас раненому Ф, но К. это никак не оценила. К. явно нравится Пингвин, что лично меня сильно радует. Пингвин в походе с женой Т, но это не смущает К. Моральные качества К. не достойны будущей королевы Дании. Я попытался поговорить об этом с Е.В, но был холодно остановлен. Е.В. отверг мой матрас и демонстративно улёгся спать на туристическом коврике. Было глупо следовать его примеру, поскольку матрас уже был надут, но чувство долга перед своим будущим королём не давало мне заснуть глубоким сном. В итоге, когда случился инцидент с коровами, я проснулся первым, а Е.В. безмятежно спал, пока я его не разбудил»

¹⁹ – многослойный открытый датский бутерброд с большим количеством приправ. Шмёребрёды бывают мясные, рыбные и овощные. В Дании существует более 200 видов шмёребрёдов.

15

День этот же. Продолжение дневника Грегера:

«Через два часа мы натолкнулись на очень красивое место, где решили остаться на днёвку. Об этом попросила Н, поскольку состояние Ф ухудшилось от качки в лодке. Н пересела в экипаж С., чтобы контролировать состояние раненого. К нам пересела, почему-то, Г из экипажа О, а не кто-нибудь из экипажа С. Г – единственная девушка, достоинств которой я пока не смог оценить. Говорит она без умолку, для моей миссии это на руку, но пока ничего достойного внимания не сказала»

Место, где остановились походники, действительно, было шикарным. Высокий крутой берег с узкой песчаной полосой. Пляж, да и только! Огромная, а главное, ровная поляна на опушке соснового бора. Ребята расчистили от шишек место в середине поляны, вкопали вертикально столбик, вытесанный из толстой длинной ветки сосны, и привязали к нему волейбольную сетку. Второй конец сетки примотали к сосне. Получилась отличная волейбольная площадка.

Пока ребята резались в волейбол, девчонки колдовали с запасным брезентом между соснами.

– Душ громоздят! – ответил Пингвин любопытствующему Грегеру.

– Душ? – удивился тот.

– Делать им нечего! Вполне можно искупаться в реке! Вот дойдём до запланированной днёвки, там настоящую баньку организуем! С веничком попаримся!

Грегер проверил температуру реки рукой и понял, что даже для него, закалённого северным морем Дании, вода холодновата. Он пошёл спрашивать разрешения у Тани помыться в их душе.

– Да не вопрос! – ответила Татьяна, – Только девчонки первые. Нам ещё волосы сушить.

И счастливый Грегер поспешил сообщить Кристиану, что он договорился о душе. Ребята после волейбола все вместе сиганули с высокого обрыва в речку, а потом до красноты растёрлись полотенцами. А иностранцы, дождавшись своей очереди, после девчонок пошли в душ.

Собственно говоря, никакого душа не было. Просто брезент, натянутый между удачно стоящими сосенками, образовавшими почти правильный квадрат метр на метр. И два ведра горячей воды. Из одного моешь с шампунем волосы и тело, а потом всё это смываешь, обрушивая на себя водопад из второго ведра.

Грегер и Кристиан пошли в душ вдвоём. Так им показалось удобнее справляться с незнакомой обстановкой. И правильно сделали! В душе Грегер увидел на теле Кристиана, а конкретно на его левой ягодице, странное образование: небольшой тёмный шарик. Тело вокруг шарика было красного воспалённого цвета и твёрдое на ощупь. Какие только мысли не промелькнули в голове Грегера: от фантастических, о внедрении вражеского чипа в тело наследника престола, до приземлённо-испуганных, о каком-нибудь местном заразном вирусе. Они внимательно

осмотрели друг друга, но никаких других образований ни на теле Кристиана, ни на теле Грегера не нашли.

Истина, как всегда оказалась где-то посередине. В Кристиана впился клещ. Вот они, последствия необорудованных туалетов, не заставили себя долго ждать!

Клеща определил Андрей, которого вынужден был позвать Грегер, поскольку Кристиан наотрез отказался показываться Наташе, которую тот привёл первой. Никакого лекарства от клещей в аптечке Наташи не было, в аптечке Грегера и подавно. Он даже не знал об их существовании! Наташа объяснила, что лекарств и не существует. В обычных условиях клещей удаляют с помощью хирургического вмешательства, а им придётся действовать подручными средствами.

Подручными средствами оказалось подсолнечное масло. Андрей обильно смочил ватный тампон маслом и плотно приложил к ягодице Кристиана. Мало того, что Кристиан страдал от унизительности своего положения перед соперником, так Андрей ещё все те двадцать минут, которые нужно было держать тампон, развлекал иностранцев ужасными происшествиями, связанными со здоровьем. Вплоть до летальных исходов. И начал свой рассказ с описания болезней, которыми может заразиться укушенный клещом человек. Испуганный Грегер записывал в своём дневнике: клещевой энцефалит, сыпной клещевой тиф, клещевой боррелиоз, геморрагическая лихорадка… Даже названия звучали устрашающе. А уж последствия этих болезней были просто ужасны! Потом пошли рассказы о службе в армии:

– Это что! Подумаешь клещ! Вот у меня в армии был случай: забросили нас в степь на учения, ночёвка в палатке, а ночью ударил мороз. Да такой, что у нас волосы примёрзли к дну палатки. А тут команда: «Подъём!» Мы как повскакивали, так у некоторых волосы на полу и остались. Да что волосы, некоторым швы пришлось накладывать, так деранулись. С тех пор у меня длиннее ёжика не растут…

– А откуда у меня любовь к водным походам рассказать? Из неё же, из армии родимой. Отрабатывали мы преодоление водных преград. Посадили нас на БТР, в одной руке весло, через одно плечо винтовка, через другое подсумок, второй рукой держусь за что-то. Что попалось под руку, за то и держусь. А БТР мотает из стороны в стороны, вот-вот под колеса упаду. Тут с соседнего БТРа старлей орёт: «Вперед! За родину! Урааааа!» И все начинают прыгать, а БТР даже не притормозил. Я прыгаю, отстегивается подсумок и бьет мне по морде, винтовка зацепилась за что-то и бьет меня прикладом под колено, я приземляюсь на карачки, и весло ударяет меня по башке. Очухиваюсь мордой в земле, наши уже все около реки, старшина голосит благим матом, мой экипаж пытается грести одним веслом, а лодка крутится на месте и тычется в разные стороны. Кое-как я до них доковылял, и мы так начали грести с нервяка, что пришли даже не в числе последних…

– А старшина у нас злой был, как чёрт. Знаете, что новичкам устраивал? Стоишь на посту ночью, дремется же, а он появляется из-за угла и начинает метать штык-ножи. Только уворачивайся, с поста же не сойдёшь…

Грегер не выдержал:

– Это возмутительно! Вы написали на него рапорт?

– Рапорт, – усмехнулся Андрей. – Себе дороже. Старшина в роте и бог, и отец. Да и не ранил он никого ни разу. Хотя, конечно, дело случая. Мог и убить ненароком.

– И что бы тогда было?

– Не знаю, – пожал плечами Андрей, – Только в Чеченскую моему другу его наука жизнь спасла. Так то!

Через двадцать минут всё равно пришлось звать Наташу. Клещ вышел из ранки, но ещё прочно держался своими клешнями. Андрей не смог подцепить его своими толстыми пальцами, а Грегер побоялся сделать что-то не так и нечаянно раздавить (по словам Андрея, яд клещей был смертелен!).

Наташа смело взялась за тельце паразита и тут же повернула его по часовой стрелке. Клещ остался в носовом платке, которым она обернула руку. Наташа деловито пересчитала его конечности, убедилась, что все они на месте и в ранке ничего не осталось. Смазала укус какой-то мазью и отдала тюбик Грегеру, который как зачарованный наблюдал за её ловкими движениями, наказав смазывать ранку три раза в день. «Спасатель», – прочёл Грегер название мази и тут же записал его в дневник. А клеща Наташа поместила в маленький флакончик из-под каких-то таблеток. Во флакончик кинула несколько травинок. Клеща надо было обязательно отдать на экспертизу живым.

– Да не дрейфь! – весело сказал Кристиану напоследок Андрей, хлопнув того по плечу, – Пару дней по-любому ещё протянешь! А там сдадим тебя на пару с Фёдором местным эскулапам!

Грегер был в панике. Если бы его мобильный не сел, он бы позвонил в Данию самой Королеве. Но ни у Грегера, ни у кого-либо другого из членов их группы, мобильники не работали. Никто по этому поводу не переживал. В том и прелесть похода, чтобы оторваться от цивилизации, и быть один на один только с природой. Не заморачиваться никакими проблемами, которые неизбежно, маленькие или большие, есть у каждого в семье или на работе. Только вот от себя самого не убежишь даже в походе…

Кристиан не узнавал сам себя. Куда подевалась его решительность, которую отмечали с детства? Куда испарилось его обаяние, безотказно действующее на любых девчонок? Кроме Ксюши, как оказалось. Как он превратился из весёлого, пожалуй, даже легкомысленного парня, в рефлексирующего меланхолика? Раньше ему хватало одного взгляда, чтобы понять – отвечает на его чувства девушка или нет. Отвечает – о,кей, отлично! Секс на раз-два, а там разберёмся. А, если не отвечает – то и ладно, другую найдём! А вот с любовью всё оказалось гораздо сложнее…

Кристиана всё раздражало. Раздражал Грегер, квохчущий над ним, как курица-наседка. Раздражал Андрей, который, вроде, ничего особенного и не делал, а Ксюша медленно, но верно, уплывала к нему. Раздражало, что он был чужим среди ребят. Он видел, как, не смотря на трудности, кайфуют походники. Причём, все, даже Грегер, глаза которого светятся от возбуждения, как автомобильные фары в ночи…

На ужин ели печёную в золе картошку. Аромат стоял такой, что датчане, заглушив свою совесть тем, что не они же её воровали, тоже присоединились к трапезе. После ужина играли в Алфавит²⁰ и Ассоциации²¹. Хохотали до слёз. Наташе в Ассоциациях досталось показывать слово «кокетство», которое ей было абсолютно не свойственно. Она уморительно корчила рожицы, хлопала глазами, вытягивала губы, ходила вокруг костра, пытаясь вилять задом, и приседала, оттягивая брюки, как будто расправляла юбку. Захлёбываясь от смеха, слово, наконец, угадала Таня. А Фёдор, которому полегчало от целого дня отдыха, даже свалился с бревна от хохота.

На этом игру решили прекратить, и Андрей взялся за гитару. Пели сначала походные песни, а потом, когда гитара перешла к Наташе, запели старые, ещё советские шлягеры. Галя оказалась певуньей с очень приятным низким голосом. Она знала несчётное количество песен, и ребята, помнящие только один-два первых куплета, с удовольствием подхватывали за ней остальные.

Кристиана отпустило раздражение, он впервые почувствовал прелесть похода. А раздражение сменилось на боль. Что он может противопоставить Андрею с гитарой? Своё

королевское происхождение? Что-то подсказывало ему, что Ксюше на это было наплевать.

Одна песня запала Кристиану в душу. Она так была созвучна его внутреннему состоянию, что он попросил Галю записать ему слова и вчитывался в них, пока не выучил наизусть.

Что так сердце, что так сердце растревожено?

Словно ветром тронуло струну…

О любви немало песен сложено,

Я спою тебе, спою ещё одну.

По дорожкам, где не раз ходили оба мы,

Я брожу, мечтая и любя.

Даже солнце светит по-особому

С той минуты, как увидел я тебя.

Все преграды я могу пройти без робости,

В спор вступлю с невзгодою любой.

Укажи мне только лишь на глобусе

Место скорого свидания с тобой.

Через годы я пройду дорогой смелою,

Поднимусь на крыльях в синеву.

И отныне всё, что я ни сделаю,

Светлым именем твоим я назову.

Посажу я на земле сады весенние,

Зашумят они по всей стране,

А когда придёт пора цветения,

Пусть они тебе расскажут обо мне.²²

Запись в дневнике Грегера:

«Над Е.В. нависла реальная угроза тяжёлого заболевания. Хоть Н. и спасла положение, но я не успокоюсь, пока Е.В. не покажется врачу. Пингвин обещает, что завтра появится такая возможность. Е.В. занят только своими чувствами к К. и совершенно не думает о себе. Не мне рассуждать о его готовности занять престол Дании, но, всё же, это очень тревожный сигнал.

Получил от Пингвина интересные сведения об армии русских. Понял значение слова «беспредел». Испытания, которыми русские подвергаются в армии, превосходят все разумные пределы. Неудивительно, что при службе в целый год (а раньше служили два (!) года), русские столь агрессивны и самоуверенны.

У костра играли в интеллектуальные игры. Понравилась игра «Алфавит», получился интересный рассказ про цирк, но никто даже не подумал его записать. Я пожалел, что со мной не было дневника. Попробую восстановить по памяти.

Потом пели грустные песни. Много пили алкоголя. Я заметил, что Е.В. пьёт вместе со всеми. Попытался остановить, а он послал меня матом. Он уже очень хорошо говорит по-русски, особенно, что касается русских ругательств.

Никак не могу составить мнение о русском характере, много несочетаемого: агрессивность, интеллект, сентиментальность. Буду думать и наблюдать»

²⁰ – игра, в которой составляется рассказ, где каждый игрок по кругу должен назвать слово строго по алфавиту от А до Я

²¹ – играющие разбиваются на две команды. Команда загадывает слово и сообщает его одному из игроков противоположной команды. Тот должен без помощи слов, только мимикой и жестами, показать слово своей команде, чтобы она его отгадала.

²² – песня «Что так сердце растревожено?». Музыка – Т.Хренников, стихи – М.Матусовский

16

Из дневника Грегера:

«Утром я спросил у Пингвина: насколько им безопасно садиться за вёсла после вчерашней попойки? В ответ он рассказал ещё один случай из его службы в армии. Как он стоял под дождём во время грозы на посту около штабеля с 500 ящиками со снарядами. Вот это было страшно, и то он не ушёл. На русских, действительно, последствий вчерашнего пьянства не заметно, а вот у Е.В. явно болит голова.

День прошёл без происшествий. Мы добрались до районного центра. Дома здесь уже каменные, низкие в один, два этажа. Больница ужасная, вся в облупившемся кафеле. Е.В. сказали, что раз нет температуры, то всё в порядке. Не могу доверять местным врачам, а анализ будет готов только через 2 недели. Е.В. воспринял диагноз равнодушно. Ф осмотрели только визуально (никакой аппаратуры в больнице нет) и разрешили плыть дальше. Не понимаю, как можно поставить диагноз без аппаратуры. С врачом Пингвин расплатился водкой. И как эти русские выживают?

Вечером у костра опять играли в интеллектуальную игру – Балда наоборот²³. Это было не так весело, как Ассоциации, но интересно. Опять пели песни и пили».

²³ – первый игрок называет букву, второй в неё прибавляет свою, но так, чтобы не получилось слово. Проигрывает тот, кто вынужден будет завершить слово.

17

Утром сильно похолодало. Небо затянуло тучами, подул сильный ветер. Андрей на завтраке объявил, что через час они выйдут на большую воду. Если ветер будет дуть вдоль течения, то они быстро проскочат большую воду. Если против течения, то будут высокие волны. Тогда надо держаться не ближе пяти метров от берега, чтобы не выбросило на камни, но и не дальше десяти, чтобы не утянуло на середину реки. Но главное – надо поймать ритм, чтобы вёсла загребали воду, а не бултыхались в воздухе. Огромная ответственность была на тех, кто сидел на корме. Надо было и руль удерживать, и дистанцию до берега соблюдать, и правильно отдавать команды загребному.

В своём экипаже Андрей сел на вёсла сам, за рулём были Татьяна и Стас, а ещё они забрали к себе Фёдора, которого разместили на носу, отправив в экипаж Сергея Николая. Кристиан, внимательно наблюдавший как распределил обязанности Андрей перед сложным переходом, повторил его схему: он – на вёслах, Грегер и Ксюша – на руле, Наташа – на носу.

Наташа вернулась в экипаж после визита Фёдора к врачу к огромной радости своего экипажа. Галя была, конечно, хорошей девушкой, и певуньей замечательной, но уж больно её было много: дородное тело, громогласный голос, пулемётные очереди из слов. Для Кристиана в его состоянии она была дополнительным источником раздражения. И даже Грегер от неё устал, тем более что ничего полезного из её бесконечных разговоров выудить не удавалось. С возвращением Наташи на лодке восстановилась благодатная тишина.

Андрей перекрестился, сказал: «Ну, с Богом!», и 5 лодок начали свой путь к высокой воде.

На реке был шторм. Ветер играл огромными волнами. Вода вздыбливалась вертикально вверх и, как будто ударившись о невидимую преграду, рассыпалась фонтанами брызг. Стенка на стенку, ветер против реки – так это выглядело со стороны.

И ветер, и река отбрасывали лодки назад, в протоку, из которой те хотели выбраться, не желая лишних свидетелей своей схватки. Первым со стихиями справился экипаж Андрея. Не сразу, но они поймали ритм, и начали продвигаться вперёд. У остальных ничего не получалось.

Грегер никак не мог почувствовать реку и подавал Кристиану команды так, что у того вёсла всё время бесполезно чиркали в воздухе. Наконец, Кристиан понял свою ошибку в рассадке экипажа: Андрей и Татьяна были опытными водниками, и друг друга чувствовали, как никто другой. И он скомандовал вернуться в протоку. Там они ползком поменялись местами с Грегером, Кристиан твёрдо взялся за руль, оттеснив Ксюшу, и они предприняли очередную попытку пройти большую воду.

На этот раз всё получилось! Кристиан быстро поймал ритм, от волнения перейдя на датский, а Грегер его подхватил:

– Og igen! … Og igen! … Rigtigt! … Begge! … Og igen! … Og igen!²⁴ …

Ксюша залюбовалась Кристианом. Эта его гортанная обрывистая речь, светлые волосы, развевающиеся на ветру, щетина, которой был покрыт его подбородок, делали его похожим на викинга. Викинг уверенно вёл корабль, налегая на руль, и совершенно не обращал на неё внимания. Это было что-то новенькое.

Ксюша чувствовала тепло и нежность, с которой относился к ней Кристиан, это было лестно, конечно, но не более того. Её тянуло к Андрею. Если бы не Татьяна, они бы уже давно были вместе. Но постепенно, образ сильного цельного человека начал рушиться в её глазах. Этому поспособствовала и Наташа, всё-таки доказавшая ей, что Андрей женат, и отнюдь не на Татьяне. Да она и сама начала замечать в Андрее и его бахвальство, и его тягу к спиртному, и его отнюдь не влюблённый взгляд, особенно, когда выпьет. Этот тяжёлый взгляд пугал её больше всего. Было в нём что-то злое, первобытное…

И вот, только её внимание начало переключаться на Кристиана, как он, вдруг, стал холоден с ней. Вот как сейчас. Даже не улыбнётся, как бывало, когда ловил её взгляд. Не прижмётся локтём к её руке, как раньше, когда они вдвоём оказывались у руля на корме. Она попыталась помочь ему удерживать руль, но он молча убрал её руку. Даже не взглянул…

Экипаж Кристиана зашёл в спокойные воды протоки следом за Андреем. Потом появился экипаж Олега. Ещё через полчаса в протоку выгреб Сергей. Последней лодки под руководством Сашки видно не было. Прождав ещё полчаса, Андрей с ребятами вернулись по скалистому берегу назад, чтобы посмотреть, не случилось ли беды с последним экипажем. Дойдя уже до поворота протоки в реку, они увидели последнюю лодку, за вёслами которой сидела… Галя.

– Однако! – протянул озадаченно Фёдор.

Уже когда пятая лодка благополучно присоединилась к остальным, Галя со смехом сама рассказала их перипетии с выходом на большую воду. Оказывается, им трижды пришлось возвращаться, чтобы, наконец, найти удобную рассадку экипажа. Сначала Галя с Костяном сидела на корме. Когда они выдвинулись в реку и на них обрушился первый шквал ветра и воды, их лодка задрала нос, как катер. Но мотора-то у них не было, а вёсла едва доставали до воды, так что грести не было никакой возможности. Они вернулись, пересадили Галю на нос, опять сунулись на большую воду. Теперь их лодка клевала носом и крутилась вокруг своей оси. Тогда они ещё раз вернулись и вынуждены были усадить Галю в середину лодки, то есть на вёсла. Лодка была устойчива, но Галя никак не могла поймать волну, всё время загребая воздух. Помогла песня. Галя от отчаяния запела: «Э-эй, ухнем! Э-эй, ухнем! Ещё разик! Е-ещё раз!» Песню подхватил Сашок, и Галя чудесным образом стала попадать вёслами в воду. Так они и дошли!

Погода окончательно испортилась. Начал накрапывать мелкий дождик. Андрей остановил движение у первого же подвернувшегося места, где можно было высадиться и привязать лодки.

Они едва успели установить палатки и растащить вещи, как дождь припустился в полную силу. Тент над костром, из которого девчонки сооружали душ на днёвке, натягивали уже под ливнем. Ребята одели плащ-палатки, натянули сапоги и ушли за дровами, а неэкипированные иностранцы разводили костёр под тентом, таскали воду из реки, а потом пилили и кололи дрова.

Всех удивила Люда. Она, оказывается, с утра замочила в котелке горох для супа, и умудрилась не расплескать его в болтанке перехода по большой воде.

У костра посидели не долго. Погреть у него можно было только одну половину тела. Так что, когда лицо расплавлялось от жара, мёрзла спина, а когда народ разворачивался, чтобы погреть спину, тут же отмерзали руки и нос. Андрей проследил, чтобы все выпили по полстакана водки, «для профилактики простуды», как он сказал, и распорядился разойтись по палаткам.

Единственное, что записал Грегер в своём дневнике о сегодняшнем дне, это были восторги по поводу Людиного супа. Дождь уютно барабанил по палатке. Спальник был сухой и теплый. Водка приятно грела изнутри. И Грегер заснул сном младенца.

Кристиан тоже быстро уснул. Сегодняшний день прошёл для него легче, чем все предыдущие дни похода. Всё-таки, он принял правильное решение об игнорировании Ксюши. Это было трудно, стараться не замечать её, не смотреть в её сторону, когда она была так рядом, но получалось же? А завтра будет получаться ещё проще!

Ксюшина душа была в раздрае. В Андрее она разочаровалась. Кристиан сам к ней охладел. И что же ей теперь прикажете делать? Только когда простенькая мысль, что она никому не обязана возвращаться из похода с великой любовью в сердце, и отправилась она сюда не за новым возлюбленным, а за свежими впечатлениями, а их тут хватает сполна, дошла до её сознания, она спокойно уснула.

²⁴ – И раз! … И раз! … Правым! … Оба! … И раз! … И раз! …

18

Благодать! Кругом была благодать! Грегер не раз встречал это слово в русской литературе, примерно понимал, что оно означает, но весь его глубинный смысл прочувствовал только сегодня, здесь и сейчас.

Утро было такое солнечное, теплое, на небе ни облачка, не то, чтобы тучи. Даже не верилось, что вчера хлестал холодный колючий дождь и трепал палатки злой ветер. Кругом стояла звенящая тишина, только размеренный плеск вёсел и далёкий щебет птиц. Солнышко было такое ласковое, что хотелось поднять к нему лицо и закрыть глаза. Но тогда начинала кружиться голова, и можно было запросто свалиться с лодки. А ещё Грегеру казалось, что гладь протоки выпуклая, как стеклянная линза. Он несколько раз мотал головой, закрывал и открывал глаза, но наваждение не исчезало. Вот оно, подтверждение того, что земля круглая.

Кристиан, видимо, тоже чувствовал окружающую благодать, потому что выглядел умиротворённым. Это слово тоже было знакомо Грегеру по литературе. У-ми-рот-во-рён-ный, значит, в согласии с самим собой, в гармонии с природой, в мире с окружающим. Ни слова «благодать», ни слова «умиротворённый» не было в датском языке, а их аналоги были слишком бледной копией того состояния, которое ими описывалось русским языком. «Слишком красивый язык для варваров и агрессоров», – впервые озадачился несоответствием Грегер.

Кристиан, действительно, сегодня в первый раз за поход не был занят ни мыслями о Ксюше, ни погружён в себя. Он тоже заметил окружающую красоту и тишину, а между плесканием вёсел расслышал даже тоненькое журчание воды.