Ирина Мухаметова
Тургенев – детектив
– Да?
– И это решено на небесах.
– На небесах? А если бы вы, Аркадий, узнали, что кто-то из людей помог ей уйти?
– Я? Что? Что вы сказали? Да я бы…
– Что вы?
– Лиза! Сестра Мария! Нет, этого не может быть! Она сама… Сама…
– Видите, вы до сих пор любите Анну. Ничего не изменилось, хотя ее уже нет. И мне тоже жаль Анну Сергеевну, но я очень хотела бы, чтобы на ее месте была Варвара Павловна. Забавно, что она всегда завидовала Катиной сестре, потому что та была свободной и богатой, и вот теперь ее нет, а Варвара жива и здорова.
– Лиза!
– Да, я знаю, что это грех! Знаю! Вот зачем она живет? Зачем? Я никак не могу избавиться от этой мысли, от этого вопроса.
– Лиза, я бы тоже все отдал, чтобы Варвары не было, а Аня была бы живой. Потому что Варвара … Она гадкая женщина… Я знаю…
– Я тоже это знаю, но, к сожалению, она жива….
– Пока жива.
– Аркадий, что вы такое говорите?
– Правду, Лиза! Просто я верю, что на свете все-таки есть высшая справедливость.
– Справедливость? Вы так думаете? Вы верите в это?
– Конечно. И как я рад, Лиза, извините, сестра Мария, что вы, наконец, сюда приехали. Мы всегда были с вами друзьями. Мне не надо с вами притворяться. Но ответьте мне, как у вас с Лаврецким?
– Не знаю, встретились, поздоровались и все. Наверное, у нас уже все в прошлом.
–Но, может быть, вам надо с ним все-таки поговорить?
– Нет. Это очень тяжело. Вот увидела его сейчас и поняла, что все может опять вернуться. Мои мучения, бессонные ночи, слезы. А я не хочу! Не хочу! Зачем? Он женат, он чужой муж. Вот если бы Варвары не стало… По справедливости, как вы говорите…
– Лиза!
– Что поделать! Любовь зла. И этого не изменить.
– Это да.
У ворот поместья они остановились.
– Но вот мы и пришли, Аркадий, и у вас, наверное, много дел. Не буду вам мешать. Пойду поищу Катю.
– Смотрите, Лиза! Лаврецкий! Оказывается, он шел за нами и, наверное, хотел догнать, но не успел этого сделать.
– Нет, нет, я не могу с ним сейчас говорить.
И они оба поспешно вошли в дом. Лаврецкий тоже хотел это сделать, но его неожиданно на ступеньках остановила, непонятно откуда взявшаяся жена Варвара. Похоже, она пряталась за колонной и там ждала его появления. Федор Иванович даже вздрогнул.
– А.. Это ты, Варя…
– Да, это я, Федя.
– Что тебе?
– Мне? Мне надо с тобой поговорить. Пойдем погуляем по саду.
– О чем?
– Давай отойдем сначала подальше отсюда.
– Зачем? Что с тобой происходит? Тебя что-то волнует?
– С каких пор тебе это стало интересно?
– Мы могли поговорить обо всем дома.
– Могли, но я только сейчас сложила два и два.
– Что?
– Понимаешь, я уверена, что у Ани не было никакого желания так уходить! Еще вчера утром она мечтала влюбить в себя Берсенева, а тут …
– Ты хочешь, Варя, сказать, что ее убили? Только, пожалуйста, не увиливай от ответа. Ответь мне прямо.
– Я не знаю.
– Ты только это хотела мне сказать?
– Да, а что?
– А то, что в пирамиде, когда Берсенев выбежал за Еленой, а Катя пыталась разбудить сестру, я случайно посмотрел в твою сторону, и у тебя почему-то было такое спокойное лицо…
– Что ты говоришь, Федор? Я была в ужасе! Я никак такого не ожидала!
– Нет, не была! На твоем лице даже улыбка мелькнула.
– Нет, конечно, нет! Мне было так страшно!
– Варвара! Не лги мне! Не было тебе страшно.
– Федя! О чем ты?
– Все о том же! Скажи, я требую! Скажи, ты знаешь, кто и как это сделал? Что там на самом деле произошло в пирамиде?
– Я не знаю. И откуда мне знать?
– Не хочу больше с тобой разговаривать. Вон Аркадий идет, пойду к нему.
– А я? Мне-то что делать?
– Не знаю! Иди погуляй в саду.
– Ты что? Я боюсь туда идти, там пирамида!
– Тогда иди на луг.
– И зачем я только сюда приехала!
– Не знаю. Вот, честное слово, не знаю, зачем ты сегодня это сделала.
– Вон там вдали есть скамейка, пойду на ней посижу.
– Посиди.
И Федор Иванович быстрым шагом поспешил навстречу Аркадию, а, тот, увидев его, остановился.
– Федя! Как хорошо, что хоть ты тут. Поговорить-то ведь не с кем. Лиза молится. Катя вся в заботах. Послала в Марьино за соответствующей одеждой для нас, и мне, получается, придется надеть темный костюм.
– Скоро все будут здесь.
– Знаешь, Федя, я сегодня ночь провел в Аниной комнате.
– Понимаю.
– Федя, ее больше нет. Нет! А я ее любил.
– Знаю, знаю.
– А она меня нет.
– А она тебя, Аркадий, нет. И я тоже это знаю.
– Так зачем мне траур по ней носить? Зачем переодеваться?
– Аркадий, она была сестрой твоей жены, так положено.
– Да-да, так положено. Но я ведь ее ненавидел, Федя. Понимаешь, я сегодня первую ночь спал спокойно. Лежал среди платьев в ее комнате и спал! Ее больше нет, Федя! Какое это счастье! Она злая, ненавистная мне женщина. Поэтому я должен быть в белом костюме, а мне доставят, как я предполагаю, черный.
– Аркадий, прекрати!
– Из-за нее Базаров умер, мой друг! Ты это знаешь?
– Знаю. Аркадий, теперь ее нет! И все закончилось!
– И я ведь мог тоже умереть! Понимаешь? Знаешь, я вот только сейчас понял, как я ее ненавидел. Каждый раз приезжал сюда и знал, что она будет на меня так хитро подглядывать, даже руку даст поцеловать… А теперь ее нет…
– Аркадий, успокойся! Притом я хотел с тобой поговорить о другом.
– О чем?
– Знаешь, Варвара, как я понял, заметила что-то странное вчера возле пирамиды или внутри нее, но не сказала, что именно.
– И что это может быть? Я хотел бы знать!
– Да? А зачем? Ведь теперь у тебя все хорошо. В семье деньги появились, ты начинаешь успокаиваться…
– Это да, но я должен быть уверен, что к ее уходу никто не причастен, потому что иначе…
– Что иначе?
– Ничего… Но что мы все обо мне и обо мне. Ты-то как? Разговор с Лизой будет?
– Не знаю. Что я ей скажу?
– Да, странная у вас сложилась ситуация. Конечно, грешно так говорить, но лучше бы на месте Ани была твоя жена. Прости, конечно, Федя.
– Нет, ничего. Знаешь, я тоже об этом сегодня подумал, но увы… Варя никогда не рискнула бы участвовать в таком представлении в пирамиде, уж слишком она себя любит.
– Это так. Анька была такой смелой! Была…
– Была… Но понимаешь, Аркашка, я очень хочу быть счастливым, а с Варварой и без Лизы – это невозможно. Какой же из всего этого выход?
– Не знаю, наверное, нам всем надо, в конце концов, успокоиться, но я, Федя, слишком много болтаю. А ведь, считается, что мы никому не должны показывать свои чувства, никто ни о чем не должен догадываться. Ладно, мне пора идти в дом, костюм уже должны привезти.
– А я еще погуляю по саду.
Но через какое-то время раздался женский крик. Потом еще и еще. Аркадий и выскочивший из сада Лаврецкий побежали в ту сторону, откуда он раздавался.
Скоро к ним присоединились Лиза и Катя. Крики продолжались. Наконец, они увидели скамейку, недалеко от которой стояла и кричала Наталья Волынцева. Ее прижимал к себе Сергей Павлыч, но ему никак не удавалось ее успокоить. На скамейке же сидела Варвара Павловна, и в ее груди торчал нож, за который она держалась обеими руками. А по ее светлому наряду расплывалось красное пятно. Все словно остолбенели, но первым в себя пришел Лаврецкий!
– Варя! Варя! Что это? Зачем?
Волынцев попытался все объяснить. По его словам, выходило, что он вслед за женой шел по тропинке, которая разделала сад и луг. На этой мнимой границе уже давно на лугу рос раскидистый клен и под ним стояла скамейка, на которой все любили сиживать. И тут он увидел, что около нее вполоборота стоит жена Лаврецкого и как бы что-то ищет в своей бархатной сумочке, с которой она никогда не расставалась. То есть это он так подумал, что она в ней что-то искала. Неожиданно она резко села на скамейку. Ничего плохого Сергей тогда и не заподозрил, лишь догнал жену, и они вместе по траве пошли к Варваре Павловне. Но приблизившись, они неожиданно увидели, что в груди жены Лаврецкого торчит нож.
– Вы думаете, что это она сама?
Лаврецкий тихо сказал.
– Да кто же еще мог это сделать? На кого тут вообще можно подумать? Притом сегодня она почему-то была какой-то нервной…
Катерина Сергеевна это подтвердила.
– Да, она точно утром была какой-то странной, я тоже это заметила. Но я и подумать не могла….
Катя повернулась к Наталье и Сергею.
– Значит, к ней никто не подходил?
Волынцев отрицательно покачал головой.
– Конечно, нет. Никто к ней не приближался, это точно! Я даже не сразу ее приметил, хотя скамейку эту видно издалека. Но если бы кто-то вышел из сада и пошел бы на луг, мы бы точно его увидели. Наташа же, подойдя к скамейке, закричала. Я обнял ее, а тут и все остальные прибежали. Да, скорее всего, Варвара привстала со скамейки, стала что-то искать в сумочке, и, как мы теперь понимаем, это был нож. И потом вот – раз! Всадила его в себя и упала на скамейку.
– Получается, в этот момент она и покончила с собой. Не хотела, значит, чтобы кто-то видел такой ее отчаянный шаг. Но откуда у нее этот ножик?
Неожиданно все услышали стон, а затем еще один. Это была Лиза, которая стонала, раскачиваясь из стороны в сторону. Вдруг она пошатнулась, и если бы не Лаврецкий, который бросился к ней на помощь и поддержал, то упала бы на траву.
Катя, вспомнив, наконец, о том, что теперь она здесь хозяйка и надо позвать людей, поэтому обратилась за помощью к Волынцеву.
– Да-да! Я сейчас же за ними отправлюсь.
Хотя, казалось, он сначала засомневался в том, что можно оставить жену, но Наталья Алексеевна успокоила его, сказав, что уже полностью взяла себя в руки, и он теперь просто обязан помочь Кате. После этого Волынцев быстрым шагом пошел по направлению к деревне, и тут все посмотрели на Катиного мужа, который, казалось, был явно не в себе. И он не упал лишь только потому, что стоял, прислонившись к дереву рядом со скамейкой. Неожиданно он заговорил громким голосом, указывая рукой на сад.
– Это все пирамида, пирамида! Не надо было ее трогать!
Катя прикрикнул на мужа.
– Аркадий, прекрати истерику! Ты прекрасно знаешь, что это обычный погреб, а не пирамида.
Но тот не унимался.
– Нет, нет! Это пирамида, пирамида! Вот же она за деревьями! Всего несколько метров до нее!
Наталья согласно кивнул головой.
– А ведь он говорит правду. Пирамида совсем рядом. И что бы это значило?
Аркадий обернулся к ней и буквально прокричал.
– Как что? То, что мы все обречены, кто там был! Все обречены! Вот и все!
Катя уже начинала сердиться, но тут он сполз на траву и затих. Лаврецкий же смотрел на Лизу, которую держал в объятиях, и которая стала понемногу приходить в себя.
– Лизонька! Лизонька! Милая! Все хорошо! Все теперь будет хорошо!
Наконец, Лиза открыла глаза
– Федя! Феденька!
Но тут она вспомнила, что произошло, и попыталась освободиться из рук Лаврецкого.
– Федя, поверь, это не я!
– Конечно, Лизонька, не ты. Конечно, не ты.
И тут на тропинке появились Берсенев и Елена Инсарова.
– Что здесь опять произошло? Почему вы все на лугу?
– Варвара Павловна покончила с собой.
Елена вскрикнула.
– Как? Почему?
– Неизвестно.
Она обернулась к Андрею Петровичу, и тот обнял ее за плечи.
– Все хорошо, Леночка, все хорошо! Я с тобой. Ничего не бойся!
Затем он подошел к Варваре Павловне, поднял ее расшитую сумочку, лежащую у ее ног на траве, и положил на скамейку.
Потом в поместье приехало много людей, все что-то осматривали, но, в конце концов, выдали вердикт, что Варвара Павловна совершила самоубийство по причинам, известным только ей одной, но, скорее всего, потому, что она очень тяжело переживала уход подруги.
Нож же, как выяснилось, был Анны Сергеевны, она приобрела его совсем недавно вместе с восточным костюмом, в котором и ушла в мир иной. Догадались об этом по одинаковым узорам и по специальному украшению на платье, к которому этот ножик должен был пристегиваться. И в тот роковой вечер она, по-видимому, его специально отстегнула, чтобы случайно не уколоться. А Варвара Павловна, судя по всему, взяла его у нее в комнате, хотя никто не видел, когда она туда заходила.
Скоро ее тело тоже повезли в церковь, и туда, конечно, отправился муж Федор Иванович и, что было удивительно для всех, сестра Мария, она же Лиза Калитина. На Лаврецкого было просто больно смотреть, так он сразу как будто постарел. Лиза же вообще была, как в каком-то сне…
Все остальные присутствующие разъехались по домам. Волынцевы, казалось, после пережитого волнения уже вполне успокоились, только Наталья была почему-то очень молчалива, но Сергей этого как будто не замечал. Берсенев же отвез Елену к родителям, где передал ее им из рук в руки, а сам затем уехал к себе.
Катя и Аркадий тоже отправились домой в Марьино, чтобы немного передохнуть от пережитых волнений и рассказать новости Николаю Петровичу, отцу Аркадия, и его жене Фенечке.
Словом, в Никольском никого не осталось, и на него, наконец, опустилась ночь.
Следующим утром же, Андрей Петрович, приехав туда, прямиком направился к пирамиде. Она, как магнит, притягивала его к себе, хотя он и не мог объяснить себе, чем именно. Но неожиданно внутрь он не зашел, а сел около нее на траву.
Нет, сначала надо подумать. Ведь абсолютно понятно, что должна быть какая-то причина, почему эти две дамы покончили с собой почти одновременно. То есть определенно между этими двумя уходами должна существовать какая-то связь! И не я один могу так думать. Тот же практичный и неглупый Сергей Павлыч тоже, скорее всего, придет к такому же выводу, если уже не пришел. И я этому не удивлюсь.
Словом, чем эти два самоубийства связаны? Вроде ничем, притом даже способы уйти из жизни у этих женщин были разные. Но может ли так быть, что целью, например, была смерть Варвары, а уход Анны был случаен? Может! Но тогда получается, что кто-то после несчастного случая в пирамиде как-то на расстоянии смог зарезать жену Лаврецкого, потому что просто ее ненавидел? А такой странный уход Анны Сергеевы напустил на все туман, что убийце было только на руку. Впрочем, может, действительно, во всем виновата пирамида и чей-то дух, там обитающий, так и хочется сказать, какого фараона, всех губит?
Нет, так дело не пойдет. Хотя почему? Нужно подумать, кому выгоден уход Варвары. Ну, во-первых, конечно, Лаврецкому! Он, наконец, становится вольным человеком, тут уж не убавить, не прибавить.
Во-вторых, естественно, Лизе. И тоже из-за того, что Федор стал свободным.
Так, двое уже есть. Еще кому? Думай, Андрей, думай! Тогда, например, тому, кто отравил Анну Сергеевну, но об этом как-то узнала Варвара или что-то увидела. То есть опять возвращаемся к уходу Ани.
А кому выгодно, чтобы той не стало? Однозначно сестре Катерине Сергеевне, потому что она теперь богата. Также это выгодно и Аркадию. Ведь теперь и с бедностью покончено, и он освободился от своей любви к Анне, хотя способ, которой он выбрал, если это, конечно, был он, мягко скажем, странный.
Кто еще остался? Чета Волынцевых – Сергей и Наталья. Могли они убить Варвару Павловну, а потом сказать, что видели, как она это сделала сама? В принципе, могли, но зачем им это нужно? Никакой выгоды! Впрочем, как и от ухода Анны! Хотя, насколько я заметил, Сергею очень нравилась Анна Сергеевна. То есть, если уйти ей помог Волынцев, а Варвара об этом узнала, то, получается, что она была обречена, и Наталья однозначно была бы на стороне мужа.
Или, может быть, Варька лишь заметила, что в смерти Анны Сергеевны есть что-то подозрительное? Предположим, что она догадалась, кто это сделал, и в этом было ее несчастье, потому что она себя как-то выдала, а убивец все сразу и понял. Нет, мне это все мерещится! Ну, или вполне возможно, что она вдруг поняла, что вести тот образ жизни, который она вела до сегодняшнего дня, дальше невозможно, а не жить так она не могла. Уж не знаю, каким образом она к этому выводу пришла, под воздействием пирамиды, ухода Анны или еще как. Но это и хорошо, теперь мне никто не будет мешать посвятить свою жизнь Елене, моей любви! Нет на свете больше этих двух противных женщин!
А вот и Волынцев! Он-то тут зачем? Но тот тоже его заметил.
– Я только что приехал и искал вас, Андрей Петрович!
– А я вас, Сергей Павлыч!
–Знаете, я всю ночь ломал голову, но так и не понял, что здесь произошло. Вы как-нибудь можете все это объяснить? И имеет ли ко всему этому какое-то отношение пирамида?
– Пирамида?
– Да, я уже начинаю думать, что Аня, отворив дверь в нее, выпустила на свет какую-то злую силу.
– Ну, это, Сергей, уж слишком. Конечно, то, что две женщины ушли одна за другой, несколько странно, но чего в жизни не бывает?
– Может быть, вы и правы! Но вы хоть что-нибудь понимаете, Андрей Петрович?
– А вы?
– Не знаю. Хотя в этом действительно надо разобраться.
– Да-да!
– Но обещайте мне, что если вы хоть что-то узнаете, что если кто-то скажет вам что-то важное, вы мне об этом скажете!
– Конечно, обещаю… Один ум хорошо, а два лучше.
На этом Берсенев и Волынцев разошлись, а Андрей Петрович решил переговорить еще с одним человеком.
Но впереди были похороны Анны Сергеевны, и поэтому они отправились в сельскую церковь. Потом все приехали в Никольское, а после поминального обеда Берсенев взял Катю под руку и отвел ее в сторону.
– Катерина Сергеевна!
– Что?
– Катя! Доверьтесь мне!
– Довериться? В чем?
– Вы знаете в чем, Катенька! Я вижу, как вам тяжело.
– Да, это так! Ведь все вокруг думают, что я рада, что моей сестры не стало.
– Рада? И кто это все?
– Все! Ведь я теперь стала богатой. Но поверьте, я любила сестру, и для меня ее уход – это очень нелегко…
– Катя! Катерина Сергеевна!
– Удивительно, но даже Аркадий доволен всем происходящим, хотя он Аню тоже любил … А я себе места не нахожу!
– Но Катя, вы же догадываетесь, что Анна Сергеевна была не очень хорошей женщиной.
– Не говорите так!
– Но ведь это правда, поэтому никто о ней особо и не тужит…
– Я, я тужу…
– И Варвара Павловна тоже была откровенно плохой женщиной! Очень плохой! Порочной! И вы же понимаете, что об ее уходе тоже никто не жалеет. Даже ее муж!
– Не говорите так! Не надо! Но вы знаете, почему она нож в себя воткнула? Вам это известно?
– Какая вам сейчас разница?
– Нет, вы скажите! Вы думаете, это она дала что-то Ане? И не смогла этого пережить?
– Не знаю.
– Не верю!
– Хорошо, да, я допускаю, что, зная характер Варвары, такое вполне могло быть. Ведь в чем-то они с Анной были все-таки соперницами.
– И вы говорите это так спокойно, значит, вы верите в то, что….
– Вполне. Но правду мы никогда не узнаем.
– Недавно они были такие живые, их любили мужчины, ими восторгались, а теперь их нет!
– Да, сейчас они обе ушли, и это надо принять. И это означает, что Лиза, наконец, может быть вместе с Лаврецким.
– Да, может! А вы с Еленой…
– Надеюсь… И поверьте мне, Катя, теперь все будет хорошо.
– Не знаю. Ох, как мне тяжело… Андрей Петрович, но я хочу вам еще кое-что сказать…
– Говорите! Не томите меня!
– Знаете, люди все-таки правы.
– В чем?
– Я хотела, чтобы сестры не было. Он меня не обижала, нет, но ей никогда не приходило в голову, что мы с Аркадием в чем-то нуждаемся, и она ни разу не предложила мне денег.
– Вас это задевало?
– Да. Потому что она утром своего последнего дня сказала, что мне надо обновить свой гардероб… И это прозвучало, как издевка! Ведь она знала, что у меня нет на это средств! Это так обидно!
– Понимаю… Вы плачете?
– Увы…
– Не надо.
– Почему?
– Я думаю, что такова ваша судьба.
– Вы, в самом деле, так считаете?
– Катерина Сергеевна! Катя! Верьте мне, я ваш друг! И вы, по-моему, заслуживаете счастья!
– Да? Спасибо! Спасибо, Андрей Петрович!
И они разошлись в разные стороны. Катя пошла в дом, Берсенев же долго смотрел ей вслед, а потом отправился на луг, ища Елену.
Про Аркадия же все как будто забыли, поэтому он отправился в сад к пирамиде.
Аня, Аня, что ты наделала… Нет, надо собраться. Почему я заранее не знал, что Аня в этом страшном месте что-то затевает? Я ведь мог ее отговорить! Убедить! Но все произошло так неожиданно. Ведь это древнее сооружение, и получается, что там при ремонте что-то повредили и разбудили зло. Как я это понимаю! Вот я нахожусь здесь, и со мной тоже уже что-то происходит.
Нет, надо продолжить жить в Марьино и сюда не приезжать, пусть все эти злые силы тут успокоятся. И нужно уговорить Катю так поступить. Я не могу здесь больше находиться. Зло, зло, везде зло… Нет, от себя не убежишь!
Аня! Аня! Что же ты сотворила! Была бы ты со мной немного поласковей! И Варвара та еще штучка! Я случайно посмотрел на нее в тот момент в пирамиде и понял, что с ее лицом что-то не так, то есть она явно что-то знала. А теперь и ее нет!
Аркадий все-таки решил зайти внутрь пирамиды. Там было темно. Он поискал в кармане заранее приготовленную свечку. Кое-как она разожглась. Аня, Аня! Аркадий закрыл глаза и постарался все вспомнить. Я стоял здесь у входа, а остальные? Где была моя жена? Не помню! Ничего не помню! Увидел Аню такую красивую, такую чудесную и остановился, а очнулся только тогда, когда ее стали выносить на воздух. Кто ее нес? Берсенев? Нет, не он.
