bannerbannerbanner
полная версияМуж-озеро

Ирина Андрианова
Муж-озеро

Полная версия

– Оленька, помоги, пожалуйста! Я просто не знаю, как быть…

– Вот гады, и сюда добрались, – уныло ответила Оля. Она недавно пришла с работы, и сопереживать танюшиным проблемам у нее не было сил. – Ладно, ладно, я все поняла. Сделаю пост, обещаю. Только не знаю, чем это поможет.

«Белое озеро застраивают. Какая-то мразь решила построить себе на берегу коттедж. Все чиновники в доле. Еще одним чистым лесным водоемом в нашем регионе станет меньше. А ведь мы только-только убирали там мусор. Видимо, кому-то приглянулась чистота», гласила подпись под фотографиями с субботника, выложенными Олей спустя пару часов во «Вконтакте». Под постом быстро выстроилась вереница однотипных комментариев: «Чтоб они сдохли», «Захватчики Земли Русской», «Всех к стенке!», «Стрелять таких мало» и т.д.. Танюша не видела поста, но догадывалась, что он получился именно таким – тривиальным и невыразительным, как и все подобные материалы. Чтобы достучаться до сердца аудитории, нужно было писать как-то по-другому. Как – она пока не понимала, но думала, что сама смогла бы найти нужные слова. Она уже хотела было срочно собирать вещи и ехать в город, к своему запылившемуся ноутбуку, но… тут же поняла, что не в силах покинуть Озеро. Враги были на подходе; Танюшу ужаснула мысль, что, вернувшись, она уже не найдет его таким, как прежде. «Нет, я останусь здесь, с Тобой, – решила она. – Пусть даже ничего не смогу сделать».

Но смириться, что она ничего не сможет сделать, было невыносимо. Поэтому всю неделю до выходных Танюша провела, бегая вдоль берегов и кидаясь к каждой новой компании, чтобы рассказать о том, что всех их ждет. Одни слушали внимательно и с готовностью возмущались; другие были недовольны, что непонятная тетка испортила им настроение «на шашлыках», и стремились поскорее от нее избавиться. Кто-то сентенциозно изрекал, что плетью обуха не перешибешь, и что жаловаться бесполезно. Другой, наоборот, советовал немедленно жаловаться, причем сразу президенту («я видел у него на горячей линии, он реально звонит и разбирается»). Сидевший тут же третий начинал с жаром доказывать, что президенту точно жаловаться глупо, потому что он сам все первый и захватил, и дружкам своим раздал. Они начинали громко спорить, позабыв о первоначальном предмете и углубившись в российскую историю и геополитику, и Танюша потихоньку уходила, так и не найдя ответа на свой вопрос «что же делать». Люди постарше обычно реагировали охотнее. Молодые чаще всего ограничивались лозунгом «но пасаран!» и заверением, что «душой мы с вами», и терпеливо ждали, когда же она уйдет.

Тем временем строительство дороги продвигалось все ближе к Озеру, и на самом мысу присутствие будущего дома ощущалось все сильнее. Всю неделю в лесу злобно визжали бензопилы. К вечеру пятницы дорога была расширена, выровнена и отсыпана щебнем, а у станции новая бригада таджиков начала класть асфальт. Параллельно другая бригада устанавливала столбы для линии электропередачи. В субботу на них уже были протянуты новенькие провода. Хвосты этих проводов были прикреплены к бытовкам, которых теперь стало три штуки. С появлением электричества от них по Озеру стала разноситься восточная музыка, а ночью сквозь листву желтели квадратные освещенные окошки. Танюша наблюдала за ними, издали выглядывая из-за деревьев: подходить к рабочим она теперь не решалась. Она поняла, что была права, когда решила не уезжать: если бы она вернулась и увидела все эти перемены разом, то не выдержала бы и умерла. Так, во всяком случае, она думала. Да и сейчас ее от отчаяния спасало лишь то, что она постоянно что-то делала; хоть деятельность и заключалась в обходе стоянок и сообщении новым отдыхающим о том, что у них крадут любимый водоем. Преодоление неловкости от общения с людьми отвлекало от большого горя, а большое горе отвлекало о маленьких неловкостей. Так Танюша и жила в эти дни, удерживаясь на плаву благодаря непрерывному стрессу. Она почти ничего не ела и мало спала; даже если она ложилась, то не могла уснуть, думая о том, что прямо сейчас на том берегу какие-то чудовища кромсают ее Озеро. Благосклонный сон забирал ее в свои объятия лишь тогда, когда умолкали звуки с мыса. Это означало, что работы прекратились, таджики частью уехали, частью легли спать в бытовках, и что Озеро получило краткую ночную передышку. Тогда передышку получала и измученная Танюша. Как была, в одежде и грязная (она уже несколько дней не переодевалась и не умывалась), она засыпала поверх спальника. А утром, вскочив, она первым делом бежала на мыс, чтобы со странным мазохистским наслаждением увидеть, как нож стройки все глубже входит в тело леса и в ее душу. Неизвестность была больнее, поэтому она жадно впивала в себя каждый шаг рабочих, каждое срубленное дерево, каждый новый метр асфальта. В воскресенье (работы не прекращались даже в выходные), украдкой подойдя к мысу по берегу, она увидела ряд свежеврытых металлических столбов. Они явно предназначались для забора. У самого берега, как полагается по классике российских берегозахватов, линия столбов спускалась вниз, и последний торчал уже из воды. Танюша отошла немного назад и вгляделась в противоположный край стройплощадки: там столбы тоже спускались в воду. Кудимов откусил, как кусок торта, сектор берега длиной метров в сто. «Надо же, как он соблюдает законы жанра. Хоть бы на шаг отклонился в сторону», – подумала Танюша, не заметив, что уже подшучивает над своим горем. Точка крайнего напряжения была пройдена: самое страшное уже свершилось. Надеяться на чудо больше не приходилось, но, как ни странно, именно это придало Танюше сил. «Они методично захватывают мое Озеро, а я буду методично бороться, – сказала она себе. – Это такое же служение, как с мусором. Разве я могла надеяться решить мусорную проблему раз и навсегда? Нет. Но я не прекращала борьбу, потому что знала, что это моя судьба. И с этой стройкой – тоже судьба. Значит, так оно положено». Она не часто говорила с собой в высокопарном стиле, и даже это показывало, что ее устами глаголет нечто большее, чем она сама. А значит, стоило в это верить.

Действительно, экстенсивное расширение стройки на этом пока что закончилось; началось интенсивное. На металлических столбах появились глухие секции из профлиста. Мыс скрылся из виду: теперь его можно было наблюдать только издали. Впрочем, Танюша быстро обнаружила место, где секции неплотно прилегали друг к другу: там была щель, сквозь которую можно было обозревать небольшой участок стройплощадки. Глубоко вздохнув и пообещав себе перенести все, что бы она не увидела, Танюша в первый момент все же пала духом: почвенный слой за забором был снят, вместо зеленой лужайки и кустов малины торчали искореженные гусеницами экскаватора земляные увалы. На самом высоком месте среди них копошились рабочие: судя по всему, они ладили опалубку для фундамента. Хозяин всего этого кошмара, похоже, действительно был большим человеком, потому что на объекте одновременно находилось не меньше двух десятков человек и несколько единиц тяжелой техники. Работы велись ударными темпами. Постоянно слышался рев моторов и визг болгарок. Иногда включалась и бензопила, и однажды Танюша издали увидела, как с тихим шелестом полетела вниз и с глухим стуком упала большая сосна; должно быть, она не вписалась в архитектурную концепцию.

Тем временем пришло первое летнее тепло. Берега снова наполнились отдыхающими, которых не становилось меньше даже в будни. Они по-прежнему жарили шашлыки и включали музыку, но теперь надо всем этим господствовали победные и злобные, как атакующая артиллерия, звуки стройки. Теперь Танюше не нужно было оповещать людей о проблеме. Видя ее с неизменным мусорным мешком в руке, люди сами рвались поделиться своими эмоциями. Даже самые наглые шашлычники на фоне происходящего казались себе маленькими и жалкими, а Танюша ассоциировалась с каким-никаким законом и порядком.

– Вы видели, что там происходит? – возмущенно-растерянно кидались к ней дамы с накладными ресницами и ногтями, прежде такие высокомерные. – Ни хрена себе! Мы все жизнь сюда ездим-отдыхаем, с детьми… И вот приехали – и видим такое! Какой-то козел мыс купил, огородил забором… Полный беспредел!

– Да, – спокойно отвечала Танюша, подбирая с земли мусор. – Увы, это типичная картина для всей России. Законы не работают. Сейчас только ленивые берега не захватывают.

– Но как же всякие службы… прокуратура… э-э по природопользованию? – с трудом выговаривала блондинка с ботоксными губами незнакомые слова. – Всякие же штрафы есть… «зеленые»… гринпис…

– Да у них там все куплено! – с видом знатока отвечал ей пузатый муж в плавках и темных очках. – Занесли, кому надо, и все шито-крыто.

– В общем-то, никому и не надо заносить, – корректно поправляла Танюша. – Так как контрольно-надзорные органы у нас бездействуют, то захватить берег и лес может, в общем-то, любой желающий. Нам еще повезло, что все озеро пока не застроили. Впрочем, это пока.

На самом деле ей было страшно даже подумать о таком варианте. Но она верила, что называние опасности по имени поможет ее отвратить. А еще надеялась, что самая мрачная перспектива скорее подвигнет людей на активные действия… Хотя это казалось маловероятным.

– Пальнуть бы туда разок из винтовки, – мечтательно говорил, затягиваясь сигаретой, другой мужик, испещренный модными татуировками. – Сразу бы уе…ли вместе со своими тракторами.

– Гм, у вас есть конкретные предложения? – совершенно серьезно спрашивала Танюша.

Мужик неопределенно замычал, и на помощь пришел его товарищ:

– Какое уе…ли? Там у них такая крыша, что тут целый арсенал нужен. Как бы нас самих не уе…ли.

– Мне один пацан в магазине сказал, что там какой-то друг губернатора строится. Или прокурор…

– Ну, если арсенала нет, то, значит, все плохо. Скоро и на этой поляне уже нельзя будет стоять. Наверняка и сюда забор протянут, – уверенно сказала Танюша, поднимая наполненный мешок.

– Как протянут? А люди куда же? У нас же дети! – взвизгнула толстая жена татуированного мужика.

 

– Надо хотя бы писать жалобы.

– Девушка, бесполезно! Неужели вы в это верите? – почти хором сказали оба мужика с привычной наставительной интонацией.

Должно быть, они ждали, что Танюша кинется их опровергать. Но она лишь вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.

– Дело хозяйское. Хотите – пишите, хотите – не пишите. Но если ничего не делать, то точно весь берег огородят. Видят, что никто не сопротивляется, и пойдут по беспределу. – Танюша старательно пыталась стилизовать, как ей думалось, манеру речи своих собеседников. – А если хотя бы попробовать, то, может, что-то и получится.

– Да откуда мы знаем, как писать-то? У нас же дети! – крикнула вдогонку толстая жена.

Непонятно было, почему наличие детей негативно влияет на способность письменно формулировать свои мысли. Возможно, подсознательно тетка надеялась, что из уважения к ее материнству жалобу напишет сама Танюша, но та была готова к такому повороту:

– На жалобы реагируют, только если их много и они идут от разных людей, – сказала она, останавливаясь. – Тогда чиновники воспринимают их как типа массовое народное недовольство, а недовольства они боятся…

– Боятся, козлы, что президент их за жопу возьмет, – хихикнул пузатый мужик.

– Да никого он не возьмет, он сам такой же, – отозвался татуированный.

– Короче, особого выбора у нас нет. Или мы не будем жаловаться, и нас всех отсюда повыгоняют, или будем жаловаться, и тогда возможны варианты. Кстати… – Танюша словно вспомнила что-то и полезла в карман, – вот, у меня тут случайно образец письма остался.

Она вытащила вырванный из тетрадки листок, наполовину исписанный аккуратными печатными буквами – чтобы всем было понятно. Ботоксная дама взяла его пальцами с расписными ногтями и принялась неловко вертеть.

– А это… куда отправлять-то? – разочарованно спросила она.

– Там все написано. На сайт областного министерства по природным ресурсам, а еще в природоохранную прокуратуру. Там у них электронная приемная, вот по этому адресу…

Было сомнительно, чтобы кто-нибудь из этой компании взялся бы отправить обращение, но Танюша надеялась на закон больших чисел. Образцов она наделала много – причем переписала все от руки, разорвав для этой цели две тетради – и разбирали их быстро. Отдыхающие, которых с каждым днем становилось все больше, были растеряны из-за нового соседства, и охотно шли на контакт с тем, кто что-то объяснял и предлагал хоть какие-то действия. В данном случае это была единственно Танюша. Отношение к ней заметно изменилось, причем не только у новичков, которые раньше не встречались со знаменитой «бомжихой, убирающей мусор», но и у тех, кто заклеймил ее этим неприятным эпитетом. Теперь все они были совокупно слабее нового страшного врага и чувствовали это. Возможно, поэтому на берегах стало меньше брани, хамства и – трудно в это поверить! – даже мусора. Все бессознательно ассоциировали себя с сообществом несправедливо обиженных, и это объединяло и подвигало если не на действия, то хотя бы на определенные не-действия. Если рабочие за забором долбили отбойными молотками и рычали экскаваторами, уродуя беззащитную природу, то здесь, на притихших пока еще свободных берегах, уродовать природу стало как бы неприлично.

– Мы тут мусор собираем, заботимся об озере, то-се, – судачили туристы, видя проходящую мимо Танюшу с мешком, – а эти уроды приехали и все разворотили.

– Да им на людей плевать! Им бы только деньги срубить. А о природе вообще не думают.

Это было удивительно, но Танюше даже начали активно помогать. Люди стремились прилепиться к любой позитивной идее, противостоящей зазаборному злу. Причем многие теперь были уверены, что делали так всегда, и якобы всегда привечали полоумную «уборщицу». С ней здоровались издали, зазывая к своему костру/мангалу, и жадно выспрашивали новости или хоть какую-то информацию – кто строит, что строит, насколько продвинулась стройка, кто кому проплатил и кто за этим всем стоит. О ходе работ Танюша имела самую свежую информацию, так как ежедневно с самоубийственным упорством ходила к забору и заглядывала в щели. Воспользовавшись лояльностью туристов, она теперь регулярно подзаряжала свой смартфон с помощью их автомобильных аккумуляторов, и делала на него фотографии. Разведданные перебрасывались на ноутбуки туристов (многие привозили их с собой в лес, по первости надеясь, что здесь будет интернет), а оттуда, уже в городе – пересылались Оле, которая, хотя и с неохотой, постила их во «Вконтакте». Примерно раз в три дня Танюша поднималась на свою «телефонную гору» и связывалась с ней напрямую.

– Оленька, я понимаю, что тебе не до того… Но пожалуйста, в последний разочек! Вставь в пост адреса надзорных ведомств, куда отправлять письма. Да, я понимаю, что народ это сам может нагуглить, но ты же знаешь этих ленивцев! Сами они ничего делать не будут, а нам нужен массовый поток жалоб… Пожалуйста, дорогая, зайди на те сайты, которые я тебе прежде говорила, и дай ссылку на электронную форму подачи обращений. И свежие фото приложи – их тебе сегодня должен будет перебросить некто Саня Ёжик, его так во «Вконтакте» зовут. Он обещал… Да, погоди, еще кое-что. Я очень-очень извиняюсь, я должна сделать это сама, но мне отсюда не вырваться – ты же знаешь… Боюсь, что за время моего отсутствия тут случится что-то совсем плохое. Короче, сам текст, который я прислала тебе в виде картинки – его надо набрать… Да-да, я совсем обнаглела, мне нет прощения! Но ты же понимаешь, Олечка, что ленивые обыватели вряд ли станут перепечатывать текст с фотографии. Это будет еще одним препятствием для расширения, так сказать, потока жалоб. Сама понимаешь – это статистика. Чем больше мы облегчим людям процесс подачи обращений, тем больше их будет. Олечка, ну ты же сама любишь наше Озеро! Неужели ты не поможешь мне его спасти?

В порыве отчаяния Танюша стала говорить «наше Озеро», хотя в душе считала его своим и только своим.

– Блин, Танюха… Ну и задолбала ты меня с этой своей стройкой! Это ты у нас свободна целыми днями. А мне, представь себе, приходится еще и на работу ходить! Чувствую себя какой-то Жанной д’Арк. Никогда подобным не занималась… Уфф… – Оля замолчала, что могло означать отказ; но обе они знали, что в итоге она согласится – Танюше надо лишь переждать молчание и немножко понервничать. – …Ну ладно, так уж и быть, последний раз потрачу на эту фигню свой законный отдых. Но больше не проси! Честное слово, не буду.

– Да-да, Олечка, конечно! Дальше я кого-нибудь найду. Кого-нибудь из здешних туристов, – заверяла Танюша, хотя прекрасно знала, что через три дня опять будет звонить Оле и разговор повторится в точности.

Протестная активность местных туристов имела зримые пределы, и дальше переброски фотографий пока не простиралась.

– Гм… Надеюсь, ты хоть понимаешь, что все это бесполезно? Что никакого «потока жалоб» не будет? Этим твоим местным туристам лень задницу жирную от шезлонга оторвать, не то чтобы пойти бороться. Они будут в лучшем случае вопить и материться, а потом, когда Кудимов ваш их всех с озера погонит, они с теми же воплями и матом просто встанут и уйдут в другое место. И так до бесконечности, пока свободных озер не останется. Они трусы, понимаешь? Жлобы и трусы. Когда ты мусор убирала, они тебя нахрен посылали, а теперь, когда пришел хищник покрупнее, наложили в штаны. Они ничего не будут делать, пойми это! – устало объясняла Оля.

– Да, я знаю. То есть я, конечно, до последнего надеюсь, что ты не права, но догадываюсь, что права. Да, скорее всего, это бесполезно и озеро мы не спасем.

– Тем более, что эти козлы уже срубили на мысу все деревья, выкопали котлован, заложили фундамент и возвели, если не ошибаюсь, первый этаж. И это уже никак не убрать.

– Да…

– Так чего же ты суетишься, черт возьми?! Зачем тогда меня дергаешь?

Танюша глубоко вздохнула, подавив слезы.

– Оленька, я это для того делаю, чтобы не было больно, понимаешь? Я этим отвлекаю себя. Потому что смотреть, как его убивают – это невыносимо. Я этого не выдержу, понимаешь?

– Блин, да даже если все это быдло по берегам вдруг оборотится в пламенных революционеров и начнет бороться, то все равно ничего не будет, – сказала Оля, заметно смягчившись. – Там же у них все давно решено с этой стройкой, наверху-то. Ты же сама все знаешь. Закона у нас в стране нет. Сам президент – главный нарушитель. И вся вертикаль под ним. Даже если где-то кому-то удается какую-то стройку отбить, то это ненадолго… Эй, ты там меня слышишь?

– Да, ты права…

– Слушай, я не хочу тебя огорчать. Понимаю, как это озеро для тебя важно… Ну ладно, блин, сделаю, хоть это и не имеет никакого смысла! – Оле показалось, что Танюша на том конце заплакала, хотя на самом деле это было не так. В последнее время, как бы ни было ей грустно, ее глаза оставались сухими. – Хорошо, успокоим свою совесть – что мы хоть что-то делали, не сидели сложа руки… Так ведь, да?

– Спасибо, Олечка.

– Да ладно, все норм. Просто не хочу, чтобы ты так убивалась от того, что все равно не можешь изменить. Короче, повешу я твои фоточки, и прокламацию повешу, и от себя добавлю что-нибудь эмоциональное…

– Ой, было бы круто!

– Круто было бы, если бы ты сама до интернета доехала и сама бы наделала постов. У тебя же, так сказать, было бы из первых рук, а у меня – испорченный телефон.

– Знаешь, это трудно объяснить. Но вот мне кажется, что пока я здесь, я его – в смысле, Озеро – от них охраняю. И вроде как грош цена моему охранительству, но я почему-то уверена, что если я уеду – то все, конец. Что по возвращении я его уже не найду.

– Да как не найдешь-то? Озеро ведь никуда не убежит. Разве что эта свинья Кудимов его по всему периметру озаборит. Но это, наверное, слишком большой размах даже для него.

– Олечка, это не объяснить. Но вот я чувствую, что я его, что ли… держу за руку.

– Кого – Кудимова?

– Нет, Озеро.

– О, боже. Мистика пошла. Ладно, давай заканчивать. Я все поняла, все сделаю. Что нового узнаю – напишу в СМС-ках. Поднимешься на гору – все скопом получишь. Держись там и… все-таки не сходи совсем с ума, – Оля усмехнулась. – Ты нам здоровая нужна.

– Спасибо, милая! Дай тебе Бог, и до связи!

Посты, которые делала Оля, были все-таки не совсем бесполезными: с некоторых пор они начали привлекать не только возмущенные, но и информативные комментарии. Нашлись люди, которые что-то знали или пытались что-то узнать о Кудимове. Вскоре лента наполнилась всевозможными ссылками на официальные и полуофициальные ресурсы, из которых можно было почерпнуть: 1) сведения о принадлежащих Владимиру Леонидовичу Кудимову фирмах (это был целый ворох разных ООО), 2) схему аффилированных фирм, где было видно, какое место он занимал в пищевой цепочке по отношению к более крупным рыночным хищникам, 3) выписки из Единого реестра прав, которые показывали, какими земельными участками, домами и квартирами он владел. Собственно, это было стандартное досье, которое при желании можно было накопать в интернете на любого состоятельного бизнесмена. Ничего полезного против Кудимова оно не давало, разве что позволяло оценить уровень его богатства и влиятельности (весьма высокий). Танюше и самой приходилось сталкиваться с десятками подобных т.н. «кейсов», когда она пыталась бороться (или помогала другим бороться) с разным лесо- и берегозахватчиками. С точки зрения закона формально было все равно, кто является «автором» нарушения – слесарь-сантехник, нефтяной олигарх или генеральный прокурор. Закон одинаково должен был бы наказывать их всех, но при этом одинаково не наказывал никого, и в этом странным образом соблюдался принцип юридического равенства. (Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь захватчики-олигархи захотят получить берег, уже до них захваченный сантехниками; тогда, вероятно, они вспомнят о законе и закон единожды вдруг сработает. Но, как понимала Танюша, лично ей и всей прочей «общественности» от этого не прибудет, потому что сантехников просто сменят олигархи/прокуроры, и все). В стремлении «накопать» как можно больше информации о могуществе врага обычно скрывалось желание оправдать свое бездействие; мол, что же мы можем против «друга президента»? Поэтому обычно Танюша даже не просматривала эти хитрые таблицы с ИНН, ОГРН, ЕГРП и прочими отупляющими аббревиатурами.

Но сейчас все было иначе. Сейчас, когда она консультировала не абстрактных просителей против абстрактных захватчиков (пусть и на вполне конкретных, но все-таки не ее озерах), а пыталась защитить самое дорогое и единственное, что у нее было, ее отношение к информации изменилось. Каждую новую запятую в досье на Кудимова она тщательно изучала, чуть ли не обнюхивала. По мере того, как из безличного, непознанного зла на сцене материализовывался пусть большой и страшный, но все же конкретный человек, ей становилось легче на душе. Узнанный, он становился для нее почему-то слабее, а она – хоть на миллиграмм – сильнее. Танюша знала теперь, что он без проблем может скупить еще с десяток чиновников и застроить еще с десяток озер, однако это знание не повергало ее в панику, как прежняя неизвестность. Это все-таки был не демон, не инопланетное чудовище, не дьявол во плоти – это был всего лишь наглый растолстевший ушлепок, владеющий каким-то количеством магазинов и строительных фирм, получивший за взятки господряды на прокладку каких-то дорог и регулярно выпивающий/поедающий шашлыки в компании каких-то чиновных и полицейских тузов. Всего-то! Эти сведения (Оля нашла возможность распечатать «досье» и передать Танюше со знакомыми туристами), которые для любого другого человека четко рифмовалось бы со словами «бесполезно, не лезь в это», на Танюшу действовали успокоительно. Нет, она еще не верила в то, что сможет победить, однако уже не отчаивалась. Она знала врага в лицо, она не собиралась уходить перед его натиском. Она была на своем месте и делала то, что должно. Разрушенная, распавшаяся было картина мира снова собралась и стала необычайно ясной. Жить здесь, ходить с мешком вокруг Озера, наблюдать за стройкой и агитировать отдыхающих на борьбу с Кудимовым – вот было ее предназначение. Пусть горькое, но оно было именно ее, танюшино. У нее давно не было такой уверенности в правильности избранного пути. Все предыдущие три года она лишь нащупывала его, но не находила. Да, она убирала мусор, она оберегала Озеро. Но она боялась и ненавидела своих соседей; а ведь они тоже, как могли, пытались приобщиться к чуду. Теперь, перед лицом настоящей опасности, Танюша почувствовала общность с ними. Да и они, казалось, отвечали ей тем же. С того дня, когда началась стройка, мусора на берегах стало значительно меньше. Многие обладатели квадроциклов и джипов, желая почувствовать себя хорошими (в противовес «плохим», которые долбили землю за забором), начали вывозить не только свой мусор, но и тот, что собирала Танюша. А под конец – и совсем чужой, найденный в окрестностях. Эти усилия придавали больше веса их возмущению, помогали стать еще правее (а тех, что за забором, сделать еще более неправыми). Во многих лагерях Танюшу теперь поджидали, и спрашивали, почему она опаздывает. Как-то вдруг сложилось так, что у нее появилась обязанность приходить на каждую из дружественных стоянок в определенное время. Соратники (теперь у Танюши было и такое) усаживали ее на самое почетное место, выдавали чай и печенюшки (она давно не ела столько сладкого), отчитывались (хотя она вовсе не просила отчета) в том, сколько мусора они собрали и приготовили на вывоз в багажнике машины. Затем, словно в награду за труды, приступали к расспросам. Эти козлы уже дошли до крыши? А хозяин – как там его? – действительно ли друг президента и самый-главный-депутат? А дорогу свою он тоже обнесет забором, чтобы другие по ней не ездили?

 

– От самого дома вряд ли обнесет, – улыбалась Танюша. – Но неподалеку от станции – да, уже поставили шлагбаум. И бытовку рядом, там охранник дежурит.

– А я слышал, его какие-то джиперы назло расфигачили, – ухмыльнулся парень с золотым крестом на волосатой груди.

– Ага, а потом охрана им навешала. Не видел? Во «Вконтакте» мелькало. В какой-то их джиперской группе запостили, – отозвался его товарищ.

– Эти черножопые, что ли? Попробовали бы ко мне сунуться, я бы их…

– Теперь у него в охране и русские есть, – вежливо перебила Танюша. – На шлагбауме, например, русский сидит. Еще, говорят, есть два дагестанца – но они больше с хозяином ездят, туда-сюда. Наверное, они на джиперов и напали. А на стройке – таджики и узбеки. Но они вроде не агрессивные.

– Во, бл…, всюду черных насажали! Уже по родной земле и пройти нельзя…

– Что русские, что черные – результат один. Берег и лес захватили, – поспешила Танюша выправить направление разговора.

– Говорят еще, что хозяин стройки запрещает джипам тут ездить. Типа он за природу и все такое, – лениво сказала рыжая девица с серьгой в пупке, до этого молча сидевшая в сторонке у мангала; Танюша даже не сразу ее заметила.

– Ни хрена себе за природу! Себе он эту природу отхавал, а другим не дает?!

– Типа джиперы тут все засрали, в озеро с колесами заезжали, пятна бензиновые по воде плавали, – вымолвила девица, вертя сигарету в пальцах и ни на кого не глядя.

– Не, ну это, конечно, беспредел.

– Они гадили, а мы виноваты?!

– Друзья, мне тоже от них досталось, – вставила Танюша. – Они меня даже… один раз в рожу наваляли. Это когда я пыталась помешать им в Озеро заехать.

Она немного сгустила краски, да и попытка говорить на одном языке с собеседниками выглядела неуклюжей. Однако публика, похоже, ничего не заметила.

– Во уе…ки! На женщину! В следующий раз зови нас. Разберемся!

– Спасибо, позову. Так это… письмо-то от себя отправите? Вот тут все написано… Либо по этому мэйлу, либо по этой ссылке… это электронная приемная природоохранной прокуратуры.

Парень с золотым крестом замялся.

– Да я типа вообще не местный, я вот это… в гости приехал, – он хихикнул, поглядев на остальных.

– Куда это ты приехал? – недоуменно повернулась девица с серьгой. – Это чё, мне привиделось, что ты со мной живешь?

Парни заржали.

– Ну ведь не местный же, – оправдывался ее друг. – Лешич, давай ты пиши.

– А чё я-то? Я ваще… не умею этого.

– Тебе же образец дают, хе-хе. Берешь, переписываешь, и все.

– Ну блин… Я это не привык как-то… Не люблю светиться.

– Моя хата с краю, да? Вот так, как в революцию – так никого и нету, – обрадовался обладатель креста. Теперь трусом выходил не он.

– А твоя с какого краю? Сам не хочешь, так и молчи, – обиделся Лешич.

Танюша испугалась возникшего напряжения и стала торопливо прощаться.

– Ладно, ребят, я пойду. Спасибо вам за вашу помощь. И за чай. Э-э… увидимся!

– Да не вопрос. Это… ты заходи. Чем можем, поможем! – скороговоркой произнес Лешич.

– Не-забудем-не-простим! – довольно продекламировал парень с крестом, воздев над головой сцепленные ладони.

Танюша шагала по тропинке, думая про себя, что еще месяц назад и представить себе не могла, что будет сидеть у костра и пить чай с классическими «мусорогенными жлобами» – так она их называла. Более того, они, кажется, уже не такие мусорогенные, как раньше. Или это она стала меньше замечать чужие грехи? Выражение «нет худа без добра» всегда казалось ей бессмысленным. Но сейчас она действительно чувствовала что-то, похожее на симпатию к ним. Может, все зло, предназначенное природой для большой территории, стянулось в одну точку – на Кудимова и его стройку – и на мелкие компании его просто не хватало? Может, эти жлобы и хотели бы стать злыми, да не могли?

А стойка между тем продолжалась. Танюша на своем веку не помнила такой скорости незаконного строительства – да и любого другого. Не прошло и трех недель после завершения фундамента, как из-за забора показались стены, а через месяц над ними уже стучали молотками кровельщики, укладывая крышу. Судя по ее форме, дом предполагался весьма замысловатой архитектуры. Верхняя часть, что виднелась над забором, была украшена круглыми и овальными окошками. Чередуясь, они задавали кровле разновеликие изгибы, из-за чего она походила на кекс с волнистой глазурью. В центре кекса торчал заостренный холмик, который венчала маленькая изящная башенка со шпилем и флюгером. Она словно спешила заверить публику, что, хоть и является башней, но не имеет никакого отношения к замкам из красного кирпича, которые «новые русские» строили в 90-е годы, и что ее хозяин – представитель нового, просвещенного слоя богачей, знающий толк в прекрасном. Но если она и могла кого-то убедить, то только таких же богачей, да еще любителей светской хроники, с придыханием относящихся к богатству, думала Танюша. Всем остальным, кто с досадой поглядывал на башенку из-за забора, она сообщала единственно возможный месседж, а именно – «мне плевать на вас и на то, что вы думаете обо мне». Этот месседж отнюдь не способствовал восприятию искусства, поэтому большинство зрителей, включая Танюшу, решили, что особняк берегозахватчика выглядит не только по-хамски, но и уродливо.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru