Инга Самойлова
Дом там, где ты…
Глава 8
Лиза лежала на прохладных простынях, а ее еще влажные волосы разметались по подушке. Из открытого окна дул прохладный ветерок, но он не мог остудить тот непонятный жар по всему телу, что жег кожу и делал ее чувствительной.
Неужели этот Алексей Глебов смог вот так просто: взглядом карих жгучих глаз, незначащими жестами и словами, редкими прикосновениями разбудить в ней такие чувства, которые не давали ей покоя и сна? Когда отец подошел к ним и назвал ее своей дочерью, что-то изменилось в Алексее, – она это явственно почувствовала – и эти изменения были не в лучшую сторону.
Постепенно сон все же пришел, но он не был глубоким и спокойным. Поначалу она будто упала во тьму. Но вот она стала медленно возвращаться, с каждым мгновением все отчетливее ощущая его присутствие. И вот, он совсем рядом. Она ощущает тепло его тела, проникающее даже через ткань сорочки, его пьянящий запах, его дыхание, его губы на ее губах. Волна восторга и страха первого поцелуя несет ее ввысь. И от его присутствия и касания губ сон уже не кажется сном – он так ощутим. А поцелуи продолжаются – мужчина с нежностью будто пробует ее губы на вкус, то отстраняет свои, то припадает вновь. С ее губ срывается стон, а телу хочется большего.
Такое состояние души и тела вывело ее из забытья, она открыла глаза и… испуганно вскрикнула. Сон не был сном! Он был тут.
– Не бойтесь. Я ничего плохого вам не сделаю, – произнес Алексей тихо, слегка охрипшим завораживающим голосом.
Лиза, пораженная ужасом, не смогла пошевелиться и смотрела своими большими от страха синими глазами в его казавшиеся в ночи темными глаза.
– Простите меня, я напугал вас, – произнес он с долей раскаяния и отодвинулся.
Девушка моментально оказалась на ногах, соскочив с кровати, и закричала. Ее крик не напугал его, скорее вызвал досаду, и это так поразило девушку, что ее собственный страх перед ночным гостем исчез.
Послышались шаги. К ней торопились на помощь. Девушка наблюдала, как он прислушивается к ним. Затем посмотрел на нее.
– Не выдавайте меня, Лиз, – произнес он и скрылся за тяжелой оконной шторой.
В дверь уже стучали.
– Лиза, что с тобой?! – раздался теткин голос.
Девушка оглянулась на окно, затем подошла к двери и, открывая ее, сказала:
– Все хорошо. Мне приснился ужасный сон… Да еще ворон, он залетел в окно… Так странно.
Девушка через силу улыбнулась.
Тетка подозрительно смотрела на нее и очень желала войти, но девушка рукой уперлась в дверной косяк, преграждая ей дорогу.
Со свечой в руках подошел и Лизин отец.
– Что происходит? – спросил он сердито, так как его сну помешали, разбудив шумом среди ночи.
– Лизонька чего-то напугалась, – произнесла тетка, опережая девушку. – Как бы воры не залезли. И собаки лаяли.
– Тетя Фрося, что ты городишь? – рассердилась девушка. – Мне приснился всего лишь кошмар! А ты уже и собак приплела!
– Чем браниться, лучше уж посмотреть, – ответила упрямо тетка.
Отец Лизы вздохнул и, отстранив дочь, вошел в комнату. Пройдясь, он осмотрел все кругом, даже заглянул за тяжелую штору, отчего девушка вся похолодела, но там никого не оказалось. Прикрыв створку открытого окна, он подошел к дочери, чмокнул ее в лоб и, пожелав спокойной ночи, отправился к себе.
Девушка уставилась на тетку.
– Никогда тебе этого не прощу! – заявила она сердито и захлопнула дверь перед ее носом. Девушка слышала, как уходила тетя, сердито ворча, и дождавшись, когда все стихнет, прошла к шторе.
Ей все еще не верилось, что Алексей смог незамеченным преодолеть почти всю комнату, пока она разговаривала, и выбраться в открытое окно. Ведь это был второй этаж, а во дворе были злые сторожевые псы. Словно фокусник! У Лизы было лишь такое предположение его исчезновения. «Или же все мне приснилось?»– подумала она, когда, выглянув в окно, ничего подозрительного не заметила.
Девушка, поежившись, отошла от окна. Вдруг за ее спиной раздался шорох, и она обернулась. На подоконнике сидел Алексей. В темноте при лунном освещении Лиза смогла различить, что он улыбается.
– Вы не выдали меня, – сказал он.
– Убирайтесь прочь! – сердито зашептала она, но Алексей не торопился уходить. Его взгляд скользнул по ее фигуре, облаченной в ночную рубашку. Поняв это, девушка торопливо накинула на себя халат.
– Как я понимаю, таким образом вы предлагаете мне остаться, – заметил он с усмешкой и пояснил: – В противном случае, вы бы не стали одеваться, а всего-навсего выставили меня вон.
– Что за чушь! – рассердилась она.
– Мне нравиться, как вы сердитесь, – произнес Алексей таким обволакивающим завораживающим голосом, что она растерялась. Но когда он стал приближаться, она спохватилась и отскочила в сторону.
– Не подходите, сударь. Или я закричу!
– Опять?! – наигранно ужаснулся он.
Они смотрели друг другу в глаза – она настороженно и предупреждающе, он – с усмешкой. Его это явно забавляло, но все же он решил отступить.
– Если вы меня боитесь, я буду стоять по эту сторону кровати. Тогда она будет находиться между нами и являться преградой от меня, – сказал он, отступая.
– Я предпочла бы, чтобы вы ушли, – ответила упрямо Лиза, но он пропустил ее слова мимо ушей.
– Вам разве неинтересно, почему я здесь? – понизив голос, произнес он. – И говорите потише. Вы же не хотите, чтобы нас застали за «беседой» или, в лучшем случае, подумали, что вы сами с собой разговариваете, словно сошли с ума?
Девушка молча смотрела на него – ей хотелось выгнать нахала: чувства, которые он вызвал у нее накануне, перед сном, пугали ее. Но все же любопытство взяло верх.
– И почему вы здесь? – спросила она.
Алексей заговорил совсем тихо:
– Вы знаете мадам Шелускую? – спросил он.
– Да, немного, – удивилась она и даже приблизилась, чтобы было слышно, что он скажет.
– Она держит комнатных собачек, не правда ли? Таких маленьких лохматых крохотуль?
– Да, – девушка еще больше удивилась: какое отношение мадам Шелуская имеет к его ночному визиту к ней, Лизе?
– Доктор Шейман проездом здесь – мой сосед по комнатам, вы его наверняка не знаете?
– Нет, – девушка недоумевала, но любопытство брало верх.
– Сегодня, когда мы прогуливались, мадам Шелуская подошла и обратилась к нему за советом. «Дело в том, – объясняла она ему, – что моя собачка Молли ужасно пополнела. А негодница кухарка говорит, что Молли брюхата. Доктор, Молли всегда под присмотром. Она никакая-то там дворовая псина». «И что же вы, сударыня, хотите?»– спросил ее вежливо доктор. «Я буду весьма благодарна вам, если вы осмотрите ее». Эта чрезмерно глупая дама открыла корзинку, и нашему взору представились два малюсеньких песика. «А это что за пес?»– спросил доктор, указывая на того, что был намного худее, чем округлившаяся Молли. «О, доктор, это ее брат Чарли».
Девушка поджала губы. Глаза ее сузились.
– Что за… – успела произнести гневно она, но он, еще только сейчас спокойно стоявший облокотившись на комод, с ловкостью хищника оттолкнулся рукой от кровати, перепрыгнул через нее и оказался рядом с девушкой. Он стиснул ее локти, придавив их к ее бокам, а затем прижал девушку к стене. Она учащенно задышала, не в силах вырваться.
– Отпустите! Или я закричу!
– Если вы попытаетесь закричать, я закрою ваш прекрасный рот поцелуем. Хотите?– ответил он, улыбаясь.
Девушка густо покраснела, ее бросило в жар. Он наклонил голову совсем близко к ее лицу, так, что она ощутила его теплое дыхание.
– Лиза, Лиза, Лиза… Я должен был увидеть вас, – прошептал он.– Я гулял сегодня по городу, поздно возвращался в гостиницу, и мне совсем не хотелось спать. Я думал о вас, Лиз. О вашем прекрасном лице, больших голубых глазах, об этих шелковистых волосах. О вашем незабываемом голосе, смехе. Теперь я еще больше буду думать о вашем прекрасном теле, – он усмехнулся, когда она дернулась в его руках. От этого движения его губы коснулись ее лица.
– Негодяй! – прошептала она обескураженно. – За кого вы меня принимаете? Я порядочная девушка – обращайтесь со мной соответствующе!
– А разве я плохо с вами обращаюсь, моя несравненная Лиз?! Вы выглядите так, что мне хочется целовать вас… Но я не делаю этого…пока.
– И не будете делать! Вы мне противны!
– Разве?! Когда я целовал вас в вашей постели, вы прямо расцветали на глазах, как будто цветок под солнцем. И что значил ваш томный стон? Лиз, вы ведь думали обо мне перед сном?
Девушка вспыхнула, глаза гневно засверкали.
– Вы самонадеянны! Уверены в своей неотразимости?
– А вы… уверены в своей неприступности?
Он коснулся губами ее губ. Девушка стала сопротивляться, но его руки крепко сжимали ее, а поцелуй стал более настойчивым. Девушку била мелкая дрожь.
– Неправда ли, потрясающе? – спросил он с улыбкой. – Когда пойдете в церковь, не рассказывайте попу-батюшке. Это вовсе не грех, а естественно, как сама природа.
– Матушка-природа естественна и не грешна будет после благословления попа-батюшки! – ответила девушка с вызовом, пытаясь совладать своими чувствами и ощущениями.
Он тихо рассмеялся.
– Лиз! Вы решили, что я хочу жениться?! У меня и в мыслях этого не было. Я не женюсь ни на вас, ни на ком-либо еще.
Девушка задрожала от гнева.
– Вы мне противны! Да если бы вы пришли ко мне свататься, я спустила бы на вас собак! К вашему счастью, и у меня в мыслях не было даже помолвиться с вами, не то чтобы стать женой. Отпустите меня сейчас же!
Он опять тихонько засмеялся и вновь прижался губами к ее губам. Он целовал ее до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. Только теперь он заметил, что по ее щекам побежали слезы бессилия.
Он ослабил объятия, а затем и вовсе отступил, чертыхнувшись.
– Простите меня, моя маленькая Лиз. Я слишком далеко зашел. Вы чрезмерно шумите. Хотите привлечь всеобщее внимание?
На этот раз она не удосужила его ответом, а просто врезала кулаком по его физиономии. Это было столь неожиданно, что он не совсем успел увернуться.
Алексей потрогал рассеченную губу.
– Надо же! – произнес он. – От женщин можно ожидать пощечины, но никак не удара кулаком. Уж не мальчик ли вы, сударыня?
На этот раз он предупредил удар и крепко сжал девушку в объятиях, прижав вплотную к себе. Он был слишком силен при ее хрупком телосложении. К тому же Лиза больше чем на голову была ниже его. Поэтому ей пришлось слушать, как гулко бьется его сердце. А билось оно так же сильно, как и ее, хотя его хозяин внешне оставался спокоен.
– Беру свои слова обратно, Лиз. Вы совсем и даже очень не мальчик, – произнес он с предательской хрипотцой в голосе. Он осторожно прижался губами к ее волосам и вдохнул их аромат.
– Мои отец и братья убьют вас! – пообещала она, уклоняясь и бросая на него гневный взгляд.
Посмотреть ему в глаза оказалось для нее ошибкой – теперь он запросто наклонился и впился в ее губы до боли. Она глухо вскрикнула, и он, сжалившись над ней, стал более нежным. Поцелуй длился минуту, но казалось, будто прошла целая вечность. Его руки нежно прошлись по ее спине.
– Моя непорочная, наивная Лиз, – прошептал он, – ваш упрямый дух еще сопротивляется мне, а плоть предательски сдается.
Этих слов было достаточно, чтобы девушка смогла оттолкнуть его от себя, так как объятия его ослабли.
Отскочив, она схватила попавшийся на глаза бронзовый увесистый подсвечник – для защиты. Это его лишь развеселило.
– Браво. Вы все больше поражаете мое воображение. С таким рвением могут защищаться лишь наичистейшие девственницы.
– А вам приходилось, видимо, общаться с женщинами другого рода, – негодовала она. – Вы влезли не в тот дом и не в то окно, сударь!
– Нет, я не ошибся. Я искал не развратниц, не простушек. Мне нужны были именно вы, хотя я вовсе не сомневался в вашей девственности с первой минуты, как увидел вас. Но после нашей сегодняшней встречи я узнал о вашем истинном нраве так много, что я, пожалуй, задержусь в вашем городе… А теперь я покину вас. Но ваше открытое окно всегда будет знаком приглашения для меня, – он склонил голову на прощание и направился к окну.
Через несколько мгновений он исчез из виду. Дворовые собаки даже не издали ни звука, лишь вскоре у соседей, захлебываясь, залаял пес.
Девушка быстро захлопнула оконные створки, а затем, опустив тяжелый подсвечник, ослабевшая, села на кровать, обхватив себя руками. Все тело ее болело, а губы ныли от поцелуев. Ощущая привкус крови, она дотронулась до них. «Чья это кровь – его или моя?» Она вспомнила о том, как рассекла ему губу ударом. Это точно была его кровь. Такая сладкая. Девушка вытянулась на кровати, уставившись в потолок. Она еще долго не могла уснуть, и сон пришел лишь с рассветом.
Глава 9
Алексей добрался до своего номера далеко за полночь. Скинув пиджак и обувь, он улегся на постели. То, что так закончиться день, он вовсе не ожидал. Ведь у него и в мыслях не было искать с ней встречи. Просто ноги сами принесли его к ее дому, а остальное было делом ловкости и привычки – раннее приходилось преодолевать и посложнее препятствия, а не просто собак и второй этаж.
Неприятной неожиданностью для него оказалось то, что она дочь Колдобина. Он готов был отомстить за родителей и Сычеву, и Колдобину, если он окажется виновен. Лиза же ему очень нравилась, она притягивала его, а то, что она дочь Колдобина, выводило его из равновесия и злило. И, ко всему прочему, как выяснилось сегодня, он и вовсе оказался способен принуждать наивную девчонку к постели. Алексей был глубоко уверен, что дай она ему сегодня повод к большему, он непременно им бы воспользовался. Все же он нарушал свое же правило – общаться только с искушенными в любовных делах женщинами. С ними меньше проблем. Общение же с этой девушкой неизбежно вело к катастрофе. Ему вовсе не хотелось ее обижать, но бросить ему ее все равно придется, независимо от того, виновен ее отец или нет. Алексей вспомнил ее слезы, и ему стало не по себе. В конечном счете, он решил с утра же начать приводить в исполнение свой план и как можно скорее убраться из города.
Раздевшись и умывшись, Алексей, как только его голова коснулась подушки, крепко уснул. Но через некоторое время он беспокойно зашевелился на кровати, оказавшись наблюдателем в собственном сне…
… Родной дом. Детская спальня. Четырехлетний мальчик мирно посапывал в постельке, но проснулся от криков внизу и сел в кроватке, потер кулачками глаза, затем соскользнул на пол и побрел к двери. С трудом повернув ручку, он вышел на лестницу и сверху посмотрел, что творилось в гостиной. Там были его родители и посторонние: те самые двое, что повстречались ему в Гостиных рядах, когда он приезжал туда с родителями, и двое совершенно незнакомых ему людей.
Отец был привязан к стулу, а мать держали двое подонков. Мужчина, на руке которого поблескивало кольцо с алмазом, подошел к отцу и вновь задал вопрос:
– Где документы?
– Нет никаких документов, – ответил он. На его лице отчетливо проступали синяки и кровоточили ссадины. «Алмазное кольцо» вновь ударил отца по лицу.
– Как ты думаешь, что сделают мои ребята с твоей женой, если я им разрешу, а? – пригрозил он, наклоняясь к связанному. Петр кинул встревоженный взгляд на испуганную жену, которую держали за руки, ехидно улыбаясь, бандиты.
«Алмазное кольцо» кивнул им, и они вмиг повалили женщину на диван. Она закричала, а следом за ней завопил и мальчик. Бандиты подняли встревоженные взгляды в его сторону. Первым опомнился худосочный в мятой одежде.
Он кинулся за Алешей, быстро проскакивая несколько ступенек, и поймал его за шиворот. Мальчик кричал, брыкался, а когда бандит попытался зажать ему рот ладонью, что было сил укусил. Худосочный взвизгнул, попытался справиться с мальчишкой, но тот умудрился лягнуть его в пах и бандит, ахнув, выпустил его из рук и согнулся пополам. Алеша помчался по лестнице наверх.
– Убью гаденыша! – прошипел худосочный, выхватывая нож из голенища и, все еще согнувшись пополам, стал подниматься следом.
В этот момент женщина вырвалась из рук зазевавшихся бандитов и, с воплем кинувшись на худосочного, повисла на нем и вцепилась зубами в шею, туда, где пульсировала темная жилка. Он завопил от боли и взмахнул ножом пару раз. Женщина ослабла и скатилась вниз.
– Светлана! – закричал ее муж, пытаясь вырваться из оков.
«Алмазное кольцо», застывший на мгновение, вздрогнул и посмотрел в его сторону. Петр уставился на него взглядом, полным ненависти, боли и отчаяния.
«Алмазное кольцо» отвернулся. Затем дал сигнал одному из бандитов и отошел в сторону. Все произошло быстро – взмах клинком и удар в сердце.
«Алмазное кольцо» приблизился к худосочному. Тот, сидя на ступеньке, поднял мутные глаза на напарника. Он крепко сжимал ладонью прокушенную шею, но не мог остановить струйкой бившую кровь.
Их глаза встретились.
– Не губи! – прохрипел худосочный, протягивая к нему руку.
– Прощай, Позема, – он сам нанес напарнику удар ножом. Тот ухватился за его руку, умирая, соскользнул по ней и упал рядом с убитой им женщиной.
– Найдите пацана, – приказал он, отступая в сторону от трупов, и рукой провел по горлу, показывая, что нужно с ним сделать. Один из бандитов ринулся выполнять приказ.
– Поджигай, как договаривались. Потом склады. Я начну с банка, – обратился он ко второму бандиту. – Смотрите, не напортачьте.
Сказал и вышел из дома.
Затем огонь, огонь кругом, везде огонь…
…Алексей резко проснулся, тяжело дыша, будто задыхаясь от дыма и страха. Под его окнами раздавался шум, крик. Все еще находясь под впечатлением от сновидения, он с испугом вскочил. Пожар! Придя же в себя, Алексей осознал, что это всего лишь невинное пение, сопровождавшееся плясом, а для большего азарта – пронзительным свистом и гиканьем. Раздался оглушительный звук бубна и других музыкальных инструментов. Это гуляли по улицам русские мужики да бабы.
Глубоко вздохнув, Алексей выглянул в окно, приподняв край занавески. Весельчаки отплясывали и, закончив танец, картинно попадали на землю41.
Алексей подошел к тазику с водой и сполоснул лицо. Все, что приснилось – возможно, было видением и воспоминанием. И если это действительно так, то возможно, что убийца матери – это и есть Поземкин, о котором никто не знает. Алексей присел на кровать и закурил. «Мужчина с алмазным кольцом» – кто он? Его лицо Алексей не помнил – оно стерлось из памяти.
«Я найду его и накажу», – поклялся Алексей, перед глазами которого стояли образы убитых родителей. Он плеснул в стакан вина и сделал большой глоток. Факты говорили одно – виновен Сычев. Вот его-то и нужно наказать, а план, как это нужно сделать уже назрел в голове. Настало время приводить его в действие.
Глава 10
На следующий день Алексей сходил в банк. Сычева он не застал, но переговорил с Первозванцевым о денежном перечислении. Когда с бумажной волокитой было покончено, Алексей зашел в почтово-телеграфную контору, отправил пару телеграмм, затем нанял в прокат крепкую лошадь. Переодевшись в дорожную одежду для езды верхом и спрятав за полы пиджака два револьвера, так как в пути могло быть и небезопасно, он сложил в дорожную сумку провиант на несколько дней и выехал за пределы города. Из города ему удалось выехать практически не заметно – при выборе гостиницы, он учел то, что она находилась на окраине.
В последующие четыре дня Алексей занимался тем, что объехал всю округу. Наконец его поиски увенчались успехом – он нашел место, которое ему идеально подходило. Рядом речка, каменистый утес, лес и, что самое важное, нелюдимо.
Закончив осмотр участка, он поспешил вернуться в городок. Необходимо было приобрести этот участок и как можно быстрее. Но тут его ожидала преграда – власти никак не хотели продавать участок, несмотря ни на просьбы, ни на «приличную» взятку. Таким вот образом местные чиновники показывали приезжим, кто здесь бог и царь. А несколько дней спустя по городу поползли слухи, что молодой приезжий человек, о котором практически никто ничего не знает, хочет купить участок земли где-то в лесных дебрях с «незнамо какой целью».
Более нахальные «новые знакомые» пытались выяснить, зачем ему это нужно. Алексей же лишь хмурился, порой смущался, давал невразумительные ответы или же отшучивался. В конечном счете его внимание к участку поубавилось, и людям пришлось постепенно успокоиться.
Но интерес непосредственно к персоне Алексея не угас – молодой человек, говорят, юрист по образованию, при деньгах, да еще какого-то знатного рода, холостяк. Имеет хорошие отзывы от своего друга Первозванцева, работающего в банке господина Сычева и которого горожане знают не первый год. Чем не завидный жених какой-нибудь верхнеудинской барышне? При этом желающих невест, которым есть чем привлечь, немало найдется!
***
Лиза сидела в своей комнате и читала книгу, когда услышала шум во дворе.
– Что там за шум, Дуня? – спросила Лиза прислугу, спускаясь вниз.
– Ваш батюшка с гостем, – ответила девушка, уже все разузнавшая. Ей не терпелось поделиться с молодой хозяйкой. – А гость такой красивый молодой человек!
Лиза предупреждающе махнула рукой, давая знак девушке, чтобы она замолчала – в коридоре слышались шаги и в гостиную вот-вот должны были войти.
– Добрый вечер, – произнес отец Лизы, появившись на пороге.
– Добрый вечер, папенька, – ответила она, улыбнувшись.
– Лиза, у нас гость, – сказал он, посторонившись, пропуская гостя вперед.
Лизе показалось, что земля уходит из-под ног: на нее смотрел, насмешливо улыбаясь, тот самый Глебов Алексей Петрович.
– Здравствуйте, – поприветствовал он, учтиво склонив голову.
– Скажи, чтобы накрывали на стол, родная. Семен и Степан будут тоже, – услышала она голос отца и только потом отвела взгляд от гостя.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Уж больно бледна, – произнес Николай Иванович.
– Все жара, – оправдалась девушка, и взглянув на отца, слабо улыбнулась. – С вашего позволения, – она направилась к двери. Когда девушка вышла из гостиной, господин Колдобин предложил гостю сесть в кресло, а сам прошел к шкафчику и вынул оттуда графинчик с вином и фужеры. Затем вернулся к гостю и разлил вино по фужерам.
– Как вы находите мою дочь? – спросил он после того, как они выпили.
Алексей чуть не поперхнулся – такого вопроса он вовсе не ожидал. По-крайней мере, подобный вопрос он слышал и от других папаш и мамаш семейств, которых вводил в заблуждение своим достатком и происхождением, но это случалось не так быстро.
– Она… очень мила, – ответил он осторожно.
– Лизонька красива, воспитана. Ничего не пожалел для ее образования. И все ради покойницы жены моей Марьи Ильиничны. Учительницей была до замужества. Хотела, чтобы и дети образованными были. Да только Лизоньку это завлекло, а сыновья – в торговлю, как и я. Писать да считать – что еще нужно?
Алексею не пришлось что-либо отвечать – появилась Лиза и позвала в столовую.
К ужину явились старшие братья Лизы – Степан и Семен. Так получилось, что за столом Алексей разместился как раз напротив Лизы и теперь мог видеть задумчивое выражение ее лица.
Мужчины разговаривали о прошедшей в июне – июле ярмарке, а девушка предпочитала молча смотреть в тарелку и без аппетита «клевать» еду.
– Ярмарочная торговля в нашем городе уже не та. С каждым годом оборот с ее торгов падает, – говорил в это время Николай Иванович.
– Да уж. В прошлом году после ярмарки остаток товаров в рублях был почти вполовину всего привезенного, – подтвердил его сын Степан. – Промысловый налог так высок, что приезжие купцы не выдерживают. Срок ярмарки с каждым разом сокращается.
– А ведь раньше городская казна благодаря ярмаркам получала до 50 тысяч рублей в год от сдачи квартир и торговых площадей, – вступил в разговор Семен. – Не считая аренды земельных участков под мелкую торговлю – боле 2 тысяч рублей. А оборот в целом составлял 3 миллиона рублей.
– Наша ярмарка была второй по размеру в Восточной Сибири и определяла цены во всем Забайкалье.
– Да. Особо иркутские купцы развернулись – основной товар шел через Байкал из Иркутска. Сейчас же иркутские торговые фирмы совсем перестали посылать товары и своих представителей на нашу ярмарку.
– Это и понятно: строительство Транссибирской железной дороги все изменило, – произнес Алексей, перестав незаметно поглядывать на рассеянную Лизу. – Забайкалье стало связано напрямую с центром России. Нужда в посредниках в торговле упала. И значение верхнеудинской ярмарки снизилось.
– Да, а ранее она снабжала европейскими товарами все Забайкалье, – сказал Николай Иванович.
– Вы из иркутских купцов, Николай Иванович? – спросил Алексей.
– Был. Теперь причислен к вернеудинскому купеческому обществу,– ответил тот, кивнув.
– Местные торговцы, как я понимаю, теперь сами закупают товары в Москве и других городах?
Степан кивнув, добавил:
– И даже за границей.
– Несмотря на то, что «ярмарка уже не та», думаю, что вам на свои торговые дела жаловаться незачем, – заметил Алексей. – Железная дорога многое дает.
– Что верно, то верно, – отозвался Николай Иванович, улыбнувшись. – Не жалуюсь. Благодаря ей ускорился и вырос товарооборот. Во много раз увеличился приток товаров в Сибирь и вывоз их в европейскую часть России, да и за границу.
– Железная дорога дала возможность вести торговлю круглый год – в лавках, магазинах, на базарах. Хоть и появилось множество средних торговых фирм, ведущих непосредственные сношения с фабрикантами европейской России, все же торговлю монополизировали подобные вам крупные купцы, – рассуждал Алексей. – Вы диктуете цены на рынке.
Колдобин рассмеялся:
– И я горжусь этим. Моя фирма ежегодно получает багажом и почтой мануфактурные и галантерейные товары, готовое платье, обувь. Имею склады оптовые и розничные, универсальные магазины. И заметьте, Алексей Петрович, все это состояние сколотили я и мои сыновья. Уж извольте – такие, как мы, управляем ценами по своему усмотрению.
Колдобин взглянул на дочь и, увидев ее подавленной, нахмурился. Алексей посмотрел на девушку, так и не сказавшую за весь ужин ни слова. Она казалось расстроенной, что и привлекло к ней всеобщее внимание.
– А что же вы молчите, Елизавета Николаевна? – Обратился Алексей, не сводя с нее пронзительных проницательных глаз.
Девушка встрепенулась и кинула на него быстрый взгляд.
– Что вы хотите услышать? – спросила она встревожено.
– Скажи, что вы думаете обо всем этом?
Девушка молчала. В его словах она расслышала вызов – воспользоваться моментом и высказать открыто свою точку зрения.
– Считаю, что моя семья – обычные представители нарождающейся сибирской буржуазии, – произнесла она медленно, – особенность которой – накопление капитала благодаря торговле и ростовщичеству. В наших местах огромную роль играет торговля, а промышленность мало развивается. Время меняется – необходимо уделять большее внимание промышленности… А теперь, если позволите, я хотела бы удалиться.
– Иди, – разрешил отец, а когда она поднялась со своего места, добавил: – Но хочу, чтобы позже ты сыграла нам на пианино, Лиза.
– Хорошо, папенька. Извините, – сказала девушка и неторопливо вышла.
Семен рассмеялся и произнес:
– Отец очень многое позволяет ей.
Степан же не разделял веселье брата.
– Слишком много. Своей жене я уже готов запретить общаться с нею. Всякие дурные идеи Лизка ей вбивает.
Николай Иванович спокойно отмахнулся:
– Успокойся, Степан. Все это дурь и блажь. Выйдет замуж, и глупости из головы уйдут. А теперь давайте-ка пройдем в гостиную.
