Ильяс Сибгатулин
В ожидании неизбежности
От автора
Я все думал, как собрать вместе совершенно не похожие друг на друга рассказы, повести, миниатюры и зарисовки из жизни. Потом сообразил, что объединяющим моментом становится ожидание этого самого объединения. «Это неизбежно», понял я. И решился. Простите меня за это. На самом деле в сборник «В ожидании неизбежности» вошли творческие порывы и потуги, написанные в разные времена: здесь собрались как раннее неопубликованные рассказы, так и уже увидевшие мир творения: от мистического реализма и современной прозы, до фэнтезийно-фантастических событий и альтернативных историй. Составив этот сборник, я понял, что все произведения (да позволено будет так сказать) объединяет еще и тема смерти: как в прямом смысле, так и в самом широком (увядание, отрешенность, забвение, разрушение). Герои этих историй чего-то ждут. Но главное, ожидая неизбежное, они что-то предпринимают, действуют. Всегда надо что-то делать, даже ожидая. Например, … прочесть.
Пластилиновая армия (Второй взвод)
– Оружие в руки, солдат!
Наш капитан был человеком жёстким и бескомпромиссным. Поэтому, когда я от изнеможения начал выбиваться из строя, он схватил меня за вещмешок и снова закричал в самое ухо.
– Оружие в руки, солдат!
Он представлял собой идеального бойца, который разменял уже пятый десяток, но остался крепким и пуленепробиваемым офицером креговской армии. Он был примером для подражания. И ему действительно подражали. На войне он был самоотверженным солдатом, достойным орденов и наград. Каким капитан Уайлд был вне поля боя, никто из нас не знал.
Его жизнью была война, и он не любил отпускать по этому поводу шуток.
– Рядовой Крис, ты слышал приказ! – был третий крик в мою сторону.
Но я уже упал на землю, теряя сознание.
– У него ранение в плечо, – я слышал эти слова сквозь вязкую пелену обморока, – кость не задета, а вот сосуды порвались. Сильное кровотечение! Ранение сквозное, так что работать я смогу, надо зажать порванную вену и жгут на рану наложить, – это говорил наш санитар, Дженкинс. Я видел его лицо, склонившееся надо мной, и фигуру капитана рядом.
– Дейв, где мы? – спросил я, открывая глаза.
– Мы остановились возле третьего разъезда, – проговорил Дженкинс, – тут развилка… перекрёсток…
Потом Дженкинс обратился к капитану.
– Сэр, у Бена серьёзное ранение, его надо госпитализировать!
– Не выйдет, Дженкинс! Ты что не видишь, что здесь идёт обстрел, слишком горячо сейчас!
Капитан взглянул на меня и ушёл.
– Где Питер? – спросил я.
– Питер! – крикнул куда-то в сторону Дженкинс.
Прибежал Питер, весь измазанный в грязи, снял каску и, натужно улыбаясь, сказал:
– Эй, ты как, брат? – Он положил свою руку мне на плечо. Где-то вдалеке слышались выстрелы – шла перестрелка с повстанцами.
– Кто стреляет? – спросил я, сильно кашляя.
– Это сержант Хьюз ведёт свой взвод в атаку, – ответил Питер, смотря на меня.
– Повстанцев много, но Хьюз – вояка проверенный. Они справятся, – Пит положил свой автомат на землю и сел рядом со мной.
– Нам отдали приказ: не вступать в бой, – нервно процедил брат, – Представляешь! Наши друзья умирают.
– Пит…
– Что?!
– Пит, мне больно, – я застонал.
– Я знаю… знаю. Ты держись.
– Хорошо, – я снова закашлялся.
Рука нестерпимо болела, и кровь, обильно текла из раны. Санитар копошился, пытаясь «заштопать» меня. Голова закружилась, и голоса вокруг стихли, словно растворились в бесконечном далёком трещании автоматов – эха войны. Я что-то ещё бормотал, но куда-то исчезли все слова и звуки.
Я потерял сознание.
Очнулся уже с перевязанной рукой.
В комнате никого не было. Надомной медленно крутилась лампа-вентилятор, заедая на каждом втором круге. Я сразу понял, где нахожусь.
Это было трёхэтажное здание на перекрёстке улицы Эйкресс и улицы Вест-Сайд – наш пункт сбора. Место, откуда вчера вышла Третья рота креговской десантной армии, состоявшая из трёх взводов…
Я попробовал встать, и мне это удалось, но плечо заныло, и боль волной накатила на меня. Голова закружилась, и мне пришлось лечь снова. В это время в комнату вошёл капитан.
– Прошу прощения, сэр, я не могу встать, чтобы поприветствовать Вас, – произнёс я.
– Ничего Крис. Ты как? Руку тебе Дженкинс залатал.
– Благодарю, сэр. Я в порядке. Нам надо идти в бой.
– Стоп, сынок. Бой закончился для нас. Роту переводят в западную часть города, там повстанцы забаррикадировали улицу.
– Когда мы выступаем, сэр?
– Через полтора часа.
– Уже пятый раз перебрасывают…
Я всё же смог сесть на импровизированном хирургическом столе.
– Твоя задача – подчиняться приказам старших по званию, солдат. Раз перебрасывают, значит, дела того требуют.
– Сэр, при полном уважении к командованию и к Вам лично, но, по мне, так это чушь собачья! Мы только отстреливаемся – повстанцы захватывают всё больше территории, а мы теряем людей. Пора бы уже переходить в наступление, неужели это не понимают в штабе?
Капитан Уайлд пристально посмотрел на меня, при этом его серые глаза блеснули как-то по странному – я заметил в них удивление и негодование.
– Что беспокоит тебя, Крис? Ты отказываешься выполнять прямые приказы командования?..
– Ни как нет, сэр! – я понял, что говорю «лишнее». Поэтому постарался встать и выпрямиться, как стрела, перед капитаном, – Ваш приказ – слово бога для креговских вояк, сэр, капитан Уайлд!
Отчеканил я вбитую ещё в академии истину…
Для каждого солдата: рядового, капрала, сержанта, или же офицера – эти слова были не просто истиной… Все, кто был в подчинении капитана Джеймса Уайлда, помнили эти слова даже при контузии или даже амнезии. Это стало уже нечто вроде заповеди третьей роты Уайлда. Полное подчинение капитану. Кто не подчинялся… О, тех капитан карал.
Я не знал, как именно это делалось, когда попал во второй взвод, но капралы меж собой говорили, что это жуткие боли и унижение…
Из моих братьев-по-оружию никто приказов Уайлда не нарушал, поэтому я не видел ни разу, как наказывал ослушавшихся капитан.
Я призвался год назад, мой брат Питер – полгода назад.
Два месяца назад всю третью роту десанта мобилизовали в Мендь-Орш.
Этот старый город, разрушенный когда-то империалистами Анеринга, стал пристанищем для сотен повстанцев-анархистов, совершавших набеги и налёты на мирные поселения в районах Махшриба и Крейгара.
Но нам приказано было лишь «наводить страху» на этих оборванцев с юга. Атаковать – это нарушение приказа, а это уже грозит наказанием от самого капитана…
Два месяца мы торчим здесь, перебираясь с места на место, теряя людей, растрачивая еду и патроны, задыхаясь от пыли и умирая каждый чёртов день!..
Я перешёл из комнаты, отведённой для хирургической, в общий зал, где расположился Второй взвод.
Ко мне сразу же подошёл Пит и начал расспрашивать о ране и о том, как я себя сейчас чувствую. Я поблагодарил санитара Дженкинса, а после Питер всучил мне несвежий сэндвич с тунцом и бутылку воды.
Я поел, как ели в это время остальные вояки.
Двадцать восемь человек, отборных рекрутов, что прошли обучение в военной Академии Мидлгейта и сумели остаться в живых в этой трескотне пуль над головой, когда несколько раз на дню рискуешь уже не подняться и остаться лежать в пыли. Нас было тридцать пять человек – Второй (лучший) взвод капитана. Он нами гордился!
Но вот настал день, когда солдаты, мои братья, стали уходить один за другим. Сначала Микки, потом Леший, Скот, Уайт. Тедди Длинный палец подорвался два дня назад на «растяжке» в двух кварталах от пункта сбора, а Джима – друга Пита, и Сержа, который был у нас за негласного повара, застрелили вчера. Они вдвоём перетаскивали ленты для «пулемётов-Трескачей» и «кнопки» от РПГ и напёрлись на отряд партизан, которые готовили внезапный налёт.
Нелепая смерть, на первый взгляд. Но, когда я увидел, как ополоумевший Джим несётся к нам через всю улицу, вопя, что совсем рядом отряд повстанцев, я рассмеялся (и не один я). Бедняга бежал и глупо размахивал руками, тряся головой, а в глазах было столько страха, что хватило бы на несколько трусливых зайцев. Мы падали от смеха, стоя на крыльце пункта сбора, даже позабыв об угрозе атаки и о самом Джиме.
Бедняга Джим…
Лишь Пит заметил, что его друг истекает кровью. Он рванулся к нему, но не успел – Джима застрелили в спину выбежавшие из-за укрытия ублюдки.
В тот день и Питер чуть не попал на тот свет, благо я вместе с Дэном Уэмбли сумели его вытащить из-под обстрела. Повезло ему. Везунчик Пит, мой брат!
Он всего на год младше меня, но куда более резвый оказался.
Он вот от пуль уворачивался умело, а я схлопотал стрекоча. Хорошо, что навылет. А там уже Дэйв Дженкинс меня подлатал.
Я смотрел на собравшихся.
В углу трое: Ник, Светлячок и Джон Кинзи играли в карты, к ним позже присоединился Пит.
Мелон и Раптер – два сержанта, переговаривали с капитаном. Капралы отчитывали новобранцев, инструктировали их перед новым броском. Остальные чистили оружие или же обсуждали сегодняшний бой.
В соседней комнате расположились бойцы первого взвода сержанта Хьюза, а третий взвод Раптера обособились на втором и третьем этажах.
Какое-то время ничего не происходило: каждый занимался своими делами – чистили оружие, жевали что-то, получали инструктаж, вспоминали родных…
Уайлд собрал сержантов и капралов на совещание.
Я подошёл к окну и, раздвинув деревянные створки жалюзи, взглянул на пустынный перекрёсток.
По Вест-сайду гулял песчаный вихрь, собирая с земли мелкий мусор, словно бродяга искал, чем бы поживиться в этих развалинах. На Эйкресс было тихо – ни птиц, ни бродячих собак, – только шумы гуляющего неподалёку вихря-бродяги.
Солнце палило, стоял полдень и скоро нам надо было выдвигаться, чтобы совершить переход в соседнюю часть города… без конвоя – никакого транспорта командование нам не выделило, сославшись на то, что в соседних городах техника куда более нужнее… Твари! Чтоб им самим так бегать по заминированным улицам, под шквалом зудящих пуль.
Через четверть часа в комнату вошёл сержант Мелон.
– Собираемся, ребята. Выход через десять минут!
– А маршрут? – спросил Пит.
Чёрные глаза Мелона на его чёрной физиономии казались омутами, полностью сливаясь с крупными чертами лица.
Сержант приблизился к брату и, схватив его правой рукой за грудки, рявкнул.
– Куда прикажут иди, солдат, туда и двинешь!
– Сэр, так точно сэр! – выпалил Пит, ничуть не спасовавший перед грозным видом Мелона.
– Хей, Мелон, чувак, расслабься! – улыбнувшись, крикнул ему Абрамс, его кузен, – Хватит кидаться на «зелёных», лучше иди, помоги мне с этими малышками!
Малышками он ласково называл десяток связок взрывчаток МП-4 и ещё несколько гранат для растяжек, которые ему выдали ещё на военной базе Крейгара.
Мы с Питом собрались быстро и ждали, пока подготовятся остальные, наблюдая за местностью из окон.
– Ларс, Светлячок, помогите этим братьям! Следите, что твориться справа, на Вест-Сайде, – приказал капрал Вернон.
– Поживей! – гаркнул ещё раз Мелон, – Нам придётся топать до самого авеню Роуз.
– Хм, это надо весь Вест-Сайд пройти. Тяжеловато придётся нам, парни! – горько усмехнулся Светлячок, глядя, как пыжатся, надевая вещмешки и снаряжение, солдаты Второго взвода.
Я смотрел на их лица, отдохнувшие, ещё усталые, нервные, расслабленные, грязные от пыли и пота, окровавленные…
– Светлячок, глянь, что это там с твоей стороны движется за углом? – сказал Ларс.
Светлячок отвлёкся и вновь повернулся к воткнутому в оконную дыру стволу своего В-5.
– Сейчас посмотрю!
Он взглянул в прицел.
Я отвлёкся от своей точки обзора – решил убедиться, что со стороны Светлячка бежит всего лишь задрапанная собака, а не смертник.
За углом, на Вест-Сайде, кто-то копошился, но с моей позиции было не разобрать. Я посмотрел на Светлячка, хотел спросить у него, кто же там…
Но опоздал.
Я последний, кто видел парня живым.
Первая пуля прошила его череп насквозь, вторая влетела в шею… остальные я не считал.
Я не успел ничего сообразить, как совсем недалеко раздался щелчок и свист.
А потом нас тряхнуло.
И сразу же, не давая передышки, по стенам дома зарекошетил свинцовый дождь.
Повстанцы!..
Как они сумели так близко подобраться?!.
«Прозевали нападение!» стучали в голове слова, отдаваясь эхом от гашетки В-5.
Нам не нужны были приказы, нас не нужно было учить держать винтовку в руках.
Из окон нашего укрытия под проливной смертоносный дождь высунули свои языки десятки винтовок.
И мы открыли ответный огонь.
****
– А потом самолётики полетели! Вяу! БУМ!
– Нет! Не было там самолётов!
…
****
Солнце опускалось всё ниже и ниже, пытаясь спрятаться за домами; и больше уже не видеть кровавого позора своих детей, не видеть трупов и боли; забыть сегодняшний день, накрывая своим предзакатным саванном город Мендь-Орш.
Третья рота Уайлда расположилась в небольшом супермаркете.
Буквально три дня назад второе подразделение Северных ястребов пятого батальона (в который и мы входили) обстреляло этот супермаркет из «птичек». Так что нам он достался с выбитыми витринами – которые мы заставили всевозможной мебелью – и изрешечёнными стенами – которые мы обложили мешками с песком и старыми матрацами…
Второму взводу, потерявшему при переходе ещё пятерых солдат, выделили место в отделе с детскими игрушками.
И нам бы смеяться над этой ироничной выходкой нашего капитана, но смех почему-то сегодня не был нашим спутником.
Умерло пятеро при марш-броске, ещё Светлячка убили при первом обстреле нашего пункта сбора на перекрёстке Вест-Сайда с Эйкресс.
Теперь мы сидели в отделе игрушек супермаркета «Эндер-Хеш» и молились богу, что остались вживых, сумели преодолеть этот ад.
– Завтра выступаем. Был приказ – двигаться по правой обочине авеню Роуз и обеспечить безопасность местного населения! – гаркнул мне под ухо Мелон.
– Все слышали приказ? – ещё громче спросил у нас капрал Вернон.
– Сэр, так точно, сэр! – ответил ему братский хор голосов.
А потом все расположились на ночлег…
На карауле сидели я, Питер и Вернон…
Через два ряда стеллажей от нас у разбитых витрин, кое-как заставленных всяким хламом, несли караул Рассел, Мясорубка и Стальной Джон из Первого взвода.
– Нас осталось двадцать два человека… Второй взвод редеет.
В полутьме я еле мог разглядеть лица, но зато нутром чувствовал, о чём говорит Вернон.
– Куда нас теперь отправят, капрал? – спросил у него Питер.
– Я не знаю, Пит. Сам бы с превеликим удовольствием смотался бы из этого проклятого города. Дома – семья: Джейн, малыш Колин. А я тут.
Джек Вернон тяжело вздохнул и продолжил.
– Завтра с утра Третий взвод отправится на разведку, а следом двинемся мы.
Мне нестерпимо захотелось в сортир.
– Капрал, я схожу отлить.
– Хорошо, Бен – пять минут. А мы с твоим братом ещё потолкуем.
Я встал и на корточках двинулся в сторону двери с изображением перевёрнутого треугольника и круга на нём. Пит подсел ближе к Вернону, и они стали о чём-то беседовать. Глаза не сводили с тёмных силуэтов ссутулившихся после бомбёжек домов, что вырастали из земли напротив супермаркета.
Я сходил в сортир и возвращался обратно, когда решил остановиться у одного стеллажа с разными игрушками. Меня привлёк отряд пластмассовых и пластилиновых солдатиков в современном военном камуфляже и при полном обмундировании, лежавший в углу пустой полки.
Забытый и никому не нужный набор игрушек.
Солдаты в отряде были упакованы аккуратно и сложены в полиэтиленовый фирменный пакет. Я взял его и под светом фонаря стал подробно разглядывать фигурки.
– Подумать только, – прозвучал шепот у меня за спиной, – Я точно таких же пару лет назад подарил своим племяшам на их день рождения.
Я обернулся.
Это был капитан Уайлд. Сейчас он не был так суров, и голос его, обычно стальной и натянутый, казалось, смягчился от воспламенившихся ярким огнём воспоминаний.
– Разрешите вопрос, сэр, – так же тихо спросил я, наблюдая, как он разглядывает пакет с солдатиками.
– Спрашивай рядовой.
– Сэр…
– Что?.. Да не смущайся, спрашивай!
– Вам эти фигурки не напоминают нашу роту? Я просто подумал, что мы сейчас, как эти солдаты – тоже из пластмассы и пластилина. Нас лепят, придают нужную форму. Поиграют с нами, а после выкинут.
Уайлд взглянул на меня, отсвет фонаря упал на гладко выбритое лицо с морщинами, ярко высветил светлые глаза, но капитан не зажмурился.
– Послушай меня, сынок. Если тебе есть кого защищать на этой поганой планете, если ты готов жизнью своей пожертвовать, лишь бы те, твои любимые, остались живы и не погибли, изнасилованные и измученные, от рук мородёров-повстанцев, тогда какая разница, что из тебя лепят.
Он недобро сжал пластилиновую армию в своём кулаке.
– Да пусть хоть засылают в ад! Сражайся до тех пор, пока помнишь, за кого умираешь.
– Сэр, но ведь сейчас я мог быть рядом с семьёй. Мой брат Питер – ему всего девятнадцать, а он уже умеет убивать людей. Как он после этого будет жить?
– Тише, не повышай голоса, Крис, – капитан положил мне руку на плечо, – Нам надо лишь продержаться, оставаясь самими собой. Помни, сынок, сколько крови бы на твоих руках не было, они останутся руками, в лапы не превратятся, а значит, человеком ты будешь до тех пор, пока сам не будешь думать, что у тебя лапы вместо рук.
Я взглянул на Пита, разговаривавшего с капралом Верноном в нескольких метрах от нас, потом посмотрел на кровавые пятна на стене магазина, потом снова на капитана Уайлда.
– Сэр, как же вы можете такое говорить? Мы же людей убиваем! А вы считаете, что после этого мы всё равно собой остаёмся. При всём уважении, сэр, вы не рехнулись?
Это заставило усмехнуться Уайлда, и я первый раз увидел, как он улыбнулся.
– Нет, Бенджамин, я не рехнулся. Хотя, может и стоило бы. Всю жизнь я воюю, стреляю, убиваю. Но вот наступит мой очередной отпуск, и я поеду в округ Кориндж, к своим племяшам.
Он вдруг вновь огрубел, лицо покрылось серым пеплом суровости.
– И не говори мне, рядовой, что я не остаюсь человеком, когда вижу свою сестру и обнимаю своих племянников. А теперь марш на свой пост.
– Да, сэр.
– Стой! Как твоя рана?
Рана ныла.
– Всё в порядке, сэр.
Он посмотрел на светлеющую улицу и сказал.
– Иди на караул. Скоро светать начнёт.
И скоро рассвело.
Мы ждали, когда вернется разведка третьего взвода.
Вскоре к супермаркету прибежали двое солдат – с которыми я не был знаком – и доложили лично капитану.
Ещё через некоторое время был отдан приказ – выдвигаться двум оставшимся взводам к пятиэтажному дому на углу авеню Роуз и улицы Павших.
****
– А может, уже войнушку начнём!
– Потерпи! Они же должны ещё дойти!..
…
****
Когда мы дошли до указанной точки, вокруг уже свистели пули и рвались снаряды.
Слышались крики и вопли местных жителей, напуганных до белых седин. Им было велено спрятаться в соседних домах и носа на улицу не высовывать.
А там, на перекрёстке, повстанцы, борющиеся за иллюзорную и утопичную свободу, соорудили баррикады и организовали массовый обстрел наших войск.
Третий взвод попал под пулемётный огонь, но всё же закрепился в пятиэтажном жилом доме, который, собственно, нам и приказано было оборонять.
Мы подошли как раз вовремя – повстанцы организованной атакой ознаменовали, что будут обстреливать креговскую армию до последней пули в затворе. Их было так много, что и глазом нельзя было окинуть. Весь перекрёсток и улицы на несколько кварталов были битком забиты галдящими людьми в лёгкой униформе с отличительным знаком повстанческой армии (жёлтая молния на синем фоне) и с различными видами оружия в руках.
– Толпа безмозглых образин! – выругался капитан, когда мы подкрались к пожарному входу пятиэтажного здания, – Всем быть наготове!..
Из соседнего окна выглянул сержант Хьюз. Глаз у него был подбитый, на руке, которой он держался за оконную раму, не хватало двух пальцев.
– Капитан! Сэр, эти черви выползают из-под земли! Другого объяснения их количеству я не могу дать! И ещё с ними явился их главком, Ренегат.
– Сколько в здании мирных жителей? – прервал его Уайлд.
– Около пятидесяти человек. Женщин и детей мало, но они есть. Какие будут приказы, сэр?
– Дай нам сначала внутрь пробраться, олух! А пока мы заходим, найди Робертса – у него рация, пришли его ко мне.
– Сэр, так точно сэр!
Пока остальные ребята пробирались внутрь через заваленный всякой рухлядью запасный вход, капитан подозвал меня, Пита и Вернона к себе.
– Так, вы втроём пойдёте на разведку. Видите бетонные разделители авеню?.. Следуйте вдоль них и зайдите на левый фланг противника!.. Вернон, рация работает?
– Так точно, сэр, работает.
– Доложите оттуда обстановку. Выполняйте!
Он пролез в проделанное отверстие и скрылся в темноте коридоров.
А мы отправились к указанной цели, гуськом, не поднимая головы – пластилиновые солдаты, выполняющие приказ.
Проползая по асфальтовой пыльной дороге, разделённой бетонными плитами на противоположные полосы, я иногда немного поднимал голову и мог видеть впереди огромную толпу людей, возбуждённую и жаждущую крови. А на баррикаде, за выставленными вперёд монолитными стальными листами, стоял бравый, высокий человек, одетый в красный комбинезон с сине-жёлтой эмблемой и державший в одной руке пистолет-пулемёт, а другой сотрясавший воздух, поднимая людское море человеческих лиц, приказывая им стрелять по другим людям по ту сторону дороги. И возбуждённая толпа продолжала стрелять, крича о смерти и свободе.
Мы доползли до невысокой разрушенной стены, некогда бывшей одной из частей дома, и затаились там.
Отсюда открывалась яркая картина на неумолкающий поток повстанцев, стекающийся с двух улиц к перекрёстку с баррикадой. Дома со всех сторон улиц были почти полностью разрушены. Уцелело лишь три двухэтажных дома и наше пятиэтажное серое здание.
От дома до баррикады было около пятидесяти ярдов, до обезумевшей толпы – на несколько ярдов больше.
С этой точки было видно, что креговскую роту обстреливают человек двадцать, а остальные только вливаются в однородную массу, заполняя перекрёсток.
– Обстановка ни к чёрту! Надо доложить капитану, – шепнул мне и Питу капрал Вернон.
Он достал передатчик с рации, что висела на спине, и стал шёпотом вызывать базу.
– «М-22», это «Ядовитый-17». Приём.
– Слышу вас, «17-ый», докладывайте.
– Сэр, Ренегат укрыт от пулевого обстрела стальным заслоном. Повстанцев насчитывается около пяти сотен человек. Вооружены они основательно – видно, долго к войне готовились.
– Ясно, «17-ый». Я связался со Штабом и запросил поддержку с воздуха, – ответили на том конце, – Скоро прилетят «Пташки» с В-55, так что уходите быстрей оттуда. Конец связи.
– Вас понял, конец связи.
Вернон вытер от пота глаза тыльной стороной ладони и, убрав передатчик, повернулся к нам.
– Всё, уходим. Бен, ты впереди, я прикрываю.
– Приказ понял, сэр.
Мы стали отходить. Так же ползком в том же самом направлении, откуда пришли.
Проползли ярдов сто, до «чёрного входа» в пункт сбора оставалось ещё в три раза больше. Пули свистели над головами. Повстанцы наступали.
Дрожь всё больше охватывала меня, я чувствовал её – пальцы нервно сжимали автомат. Я посмотрел на ползшего позади младшего брата.
– Эй, Пит! – окликнул я его, – Держись меня, не отставай!
Он подкрался ко мне.
– Что, Бени?
– Помнишь, как мы в детстве играли в ковбоев и индейцев на заднем дворе?
– Помню, конечно! – усмехнулся Пит.
– Сейчас почти то же самое. Держись рядом, Быстрый Пит, эти краснокожие нас не достанут!
Из-за спины донёсся смех Вернона.
– Хорошая шутка, Бен! – он ещё раз улыбнулся.
Пит тоже заулыбался.
А где-то совсем рядом жужжали пули, и взрывались ракеты.
– Двигаем дальше! – сказал Пит, – Бен, шевели своей задницей!
Он немного поднял голову, чтобы посмотреть, сколько осталось до конца бетонного разделителя.
– Осталось совсем немного!
Когда мы пробрались-таки через дыру в стене в пункт сбора, там царила суматоха – кто-то отстреливался, кто-то подтаскивал патроны, кто-то отсиживался в углу, а кто-то охранял мирных жителей.
Мы нашли капитана Уайлда.
– Сэр, – докладывал капрал, – авеню Роуз свободна с севера, но южная часть занята врагами. Улица Павших – лишь восточная часть на два квартала. Мы проползли по ней до самого Ноутилл-Орша, толпе конца и края не видно.
– Ну что ж, не так всё плохо. Зажарим этих тварей на адской сковороде. Я вызвал подмогу с воздуха, вот-вот прилетят. А после мы устроим зачистку. И ни один гад с сине-жёлтой эмблемой не уйдёт отсюда.
– Мы нарушим приказ – не вступать в бой? – спросил Вернон.
– Нет, мы защищаем мирных жителей, которые выбежали на улицу, и нам ничего не оставалось делать, как перестрелять всех этих повстанцев с их Ренегатом! Понял меня, Вернон?
– Так точно, сэр!
А потом прилетели вертолёты и устроили настоящий Армагеддон.
Я смотрел на этот кровавый ад через дыру в стене и не мог поверить, что такое бывает, и что это случилось именно со мной.
Вертушки прошлись по толпе огнём из пулемётов и выпустили несколько ракет.
Люди запаниковали. Те, кто не попал под обстрел вертолётов, ринулись в нашу сторону, спасая свои шкуры. И тогда капитан дал приказ – стрелять на поражение.
И мы стреляли.
Шквальным огнём встретили убегающих от воздушной кары повстанцев, борющихся за свободу их страны.
Я видел лица бегущих прямо к нашему зданию – они были полны страха, непонимания.
К моему окну бежал мужчина лет сорока, в разорванном на груди комбинезоне, с пистолетом с одной руке и здоровенным мачете в другой.
Он кричал что-то на незнакомом мне языке и стрелял.
Я пустил одну пулю – она попала в колено. Пустил ещё одну, но он всё бежал – уже по инерции. Тогда, закричав, как бешенный, я зажал курок и расстрелял всю обойму.
Так делали все.
Я взглянул на Питера – он стрелял. Вернон и Кинзи – стреляли.
И я продолжил дело, отправляя горячие гильзы на пол, одну за другой. Так же как человеческие жизни.
Мы всё стреляли, пока «птички» не улетели, израсходовав боезапас, и пока громкий властный голос лидера повстанческой армии не остановил беснующуюся толпу.
Ренегат выжил, и решил ответить нам той же монетой.
Толпа быстро организовалась в отряды, расставленные по позициям, и обстрел пятиэтажного здания начался снова.
– Всем открыть огонь по этим ублюдкам! – рявкнул капитан Уайлд, – Второй взвод, выйти через чёрный ход и задать жару с левого фланга. Первый взвод, займите окна первого и второго этажа. Третий взвод, часть на окна третьего и четвёртого этажа, часть на прикрытие гражданских. Выполнять!
И мы вновь выдвинулись на улицу.
Сам капитан пошёл с нами.
Мы вышли из-за угла и стали обстреливать наступающие отряды.
– К бетонным разделителям. Окружайте их! – приказывал капитан.
Перебежками, переползанием несколько человек из Второго взвода укрылись за разделителями и начали вести огонь оттуда.
Я был среди этих людей. И Питер тоже. И многие другие – мои братья по оружию.
И так получилось, что один из повстанческих взводов сосредоточился на нашем взводе. Между нами начался перекрёстный огонь.
Сначала я увидел, как погиб Вернон, схватившийся в рукопашном бою с самим Ренегатом – они закололи друг друга кортиками.
Потом застрелили Мелона и Абрамса – они прикрывали друг друга до последнего, но от пуль скрыться не сумели.
Я уже стрелял на отбой, не целясь. Сам уже не замечал ничего, кроме мелькающих кровавых лиц и дула собственного автомата.
В этой суматохе, напоминающей гладиаторскую арену, совсем потерял из виду своего брата. Да и не только его – потерял ориентир, капитана Уайлда.
На миг звуки и картины слились во что-то отвратительное и мерзкое.
А после, через несколько секунд, я услышал знакомый голос.
– Питер. Быстрый Пит, чтоб тебя черте забрали, где ты!? Двигай ко мне! – только выговорив это, понял, что голос принадлежит мне.
Закрутил головой. И увидел, как Питер машет мне из-за угла небольшой газетной будки, что была справа от меня.
На его лбу выступили крупные капли пота, лицо было грязным и измученным. Но как только наши взгляды встретились, мы оба почувствовали облегчение и прилив сил.
Пит улыбнулся, поправил каску и снаряжение и собрался перебираться ко мне – нас разделяла дорога.
– Нет, Пит! Сиди там, я приду! – крикнул ему я.
Но он только развёл руками, мол, не слышит меня.
– Пит, не двигайся! Я приду! С моей стороны слишком жарко! Дорога под обстрелом!
Но он рванулся.
Преодолев полдороги, он споткнулся немного на ухабе. Мне было плохо видно из-за бетонных плит.
И лишь через мгновение я различил, что Пит споткнулся не из-за ухаба.
Из его левого бедра густой, вязкой струёй текла кровь.
Но Быстрый Пит, гроза всех индейцев, хромая, всё же бежал ко мне.
А я не мог пошевелиться, боясь, что сейчас произойдёт ужасное. Холодный пот пробрал меня, пальцы сжались на рукояти автомата.
Вторая пуля просвистела у левого плеча Пита, третья вошла в лопатку.
Он упал в шести ярдах от меня.
Я рванулся к нему в слепом отчаянии. Мир вокруг затих; казалось, что всё происходит очень медленно. Я лишь успел уловить, что сзади меня в тоже самое время с неимоверной скоростью рванулся кто-то ещё. Я не видел, кто это был, но его фигура быстро обогнала меня и в три рывка оказалась рядом с еле поднимающимся Питом.
Это был капитан Уайлд.
Он помог встать Питу на ноги, но сразу же заставил того присесть на корточки.
– Я не могу идти! – кричал сквозь шум войны Питер, – Дышать нечем.
Он обмяк, как мне показалось – потерял сознание.
Тогда я увидел, как крепкий Уайлд, поднатужившись, запрокинул еле живого Пита себе на плечо и, пригнувшись, двинулся в мою сторону.
Вокруг нас троих шла война. Повстанцы напирали, а наш взвод редел на глазах. Уже третий и первый взводы вышли на помощь, прикрывая оставшихся в живых и отгоняя повстанцев к баррикаде.
Я очнулся от ступора и сразу же рванулся, чтобы помочь уставшему Уайлду.
Но я не успел.
Несколько здоровенных солдат из повстанческой армии вырвались из кольца окружения креговской армии и набросились на капитана и Пита. В руках у них были длинные мачете и кортики.
Ими повстанцы стали нещадно бить беззащитных Уайлда и моего брата.
Их повалили на землю.
Я слышал крики, но кроме спин пятерых матёрых повстанцев ничего не видел.
– Питер! – закричал я и побежал в атаку.
Белая пелена туманила глаза, но всё же я увидел, как один из нападавших отскочил и упал, а потом другой ударил куда-то, и из общей кучи отлетела чья-то рука, сжимавшая пистолет.
Я подбежал и стал стрелять. Как мне тогда показалось, я стрелял в упор, без разбору.
Я окончательно сбрендил от ярости, от гнева. Ничего не видел, а слышал лишь свой крик.
А потом уловил еле слышный голос.
– Крис… рядовой, иди сюда.
Я огляделся и понял, что перестрелял всех пятерых.
Где-то в неимоверной дали шла война, а совсем рядом лежали мой брат Питер и капитан Уайлд.
Капитан звал меня.
