Илья Сергеевич Ермаков
Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны
Он поднял руки, и потоки Скверны, тонкие черные ручейки, поплыли по пальцам вверх по воздуху.
– Невероятно…
Скальд чувствовал Скверну, как часть собственного тела, словно эта смола – продолжение его рук.
Скальд совершал плавные движения в запястьях и двигал пальцами – черные ленты Скверны плавали вокруг него по воздуху, закручиваясь в спирали.
Чернильные нити сливались друг с другом, становясь толще и мощнее. Движением руки Скальд мог управлять потоком Скверны, направлять его в разные стороны.
– Это потрясающе! – воскликнула Элен. – У тебя получилось! Ты думал о Нате, Скальд?
– Да, только о нем. Я сделал все так, как ты сказала – сосредоточился на моей любви к нему. И все получилось! Спасибо, Элен. Ты научила меня делать это…
– Звучит, конечно, приятно, но жутко одновременно. Это же Скверна!
– Это черная сила, ты права. Но это всего лишь сила. И я готов использовать ее, чтобы вернуть Ната.
Скальд не переставал думать о любви к сыну – лишь это чувство теперь помогало ему управлять Скверной, двигать ее, вращать, выпускать из рук новые потоки.
Он ощутил внутри невероятную силу и власть. Подобное могущество могло свести с ума, и Скальд уже чувствовал это. Большая сила дурманила разум. Основополагающим оставалась цель, ради которой силу применяли.
Назначение определяло все.
– Отойди в сторону, Элен.
Она сделала несколько шагов назад. Теперь перед Скальдом открылось свободное пространство до самого Сапфирового моря.
Собрав ручейки Скверны в два мощных потока, каждый из которых управлялся своей рукой, Скальд направил силу вперед.
Он вытянул руки, и два толстых потока Скверны сорвались с места и стрелами устремились к воде, искрясь алыми блесками.
Гром Скверны раздался над морем.
Глава 11. Кошмары Эвр
– Потанцуем?
Он не мог отказаться.
– Конечно, Силиста.
Скальд опустил ладони на ее талию. Она коснулась его плеч.
Свадебное платье кружилось среди белых лепестков роз.
Брызгал желтый свет. Тепло. И музыка.
Вокруг не никого – только они одни. Он и она.
Силиста улыбалась. Она не сводила с него глаз. Она словно изучала его лицо, а он проделывал то же самое с ней.
– Скажи это еще раз, Скальд.
Он не сдержал смешок.
– Ты слышала это миллион раз.
– И хочу услышать в миллион первый… прошу. Это же не сложно?
– Не сложно.
– Тогда наклонись.
– Прямо на ухо?
– Прямо на ухо.
Он наклоняется. Губы едва касаются ушной раковины.
И Скальд говорит:
– Я люблю тебя. И ты только моя. Душой и телом.
Она смущенно улыбается и касается щекой его груди.
– Мне так хорошо с тобой, Скальд.
Они медленно качаются в танце.
– А мне с тобой.
– Мне бы хотелось, чтобы эти минуты никогда не заканчивались. Хочу, чтобы этот танец длился вечность. Пока ты рядом, пока я могу касаться тебя… мне так хорошо и спокойно на душе, ты бы знал.
– Я знаю, Силиста, знаю.
Она смотрит ему в глаза, поднимается на носочки и целует в губы. Поцелуй оказался слишком влажным. Скальд ощутил на губах вкус железа.
– Что это?
Он коснулся кончиками пальцев своих губ и увидел на подушечках алое пятнышко.
– Силиста…
Он в ужасе смотрит на нее.
Она отходит назад.
Силиста хватается за живот – огромный. Слишком большой даже для беременной!
– Ах… Скальд… помоги…
– Силиста!
Скальд бросается к ней, но она выставляет руку и отталкивает его.
– Нет… нет… помоги…
Она одновременно просит о помощи, но и отталкивает его. Скальд ничего не понимает.
– Скальд… я больше так…
С ее губ течет алая струйка.
– Не выдержу…
– Силиста, нет… прошу… дай мне помочь тебе!
Он подходит к ней вплотную, но Силиста бьет его двумя руками в грудь.
– Нет! Нет! Не подходи!
Из глаз текут слезы.
– Силиста… не надо… прошу…
Ее губы открываются шире. Скальд смотрит на живот – что-то в нем шевелится.
– Силиста…
Она выгибается дугой и открывает широко рот. Так широко, как не способен открыть рот ни один нормальный человек. Рот занимается больше половины всего лица. Глаза и нос будто сдвинулись к подбородку.
– Силиста… милая… что с тобой?
И из нее вырывается Алый Вопль.
Красный фонтан хлещет изо рта Силисты. И чем больше крови выходит из нее – тем меньше становится живот. Он сдувался, словно воздушный шарик.
– Силиста!
Кровь градом сыпалась на всех и вся.
Алые брызги заливали желтую площадь, окрашивали белые розы в красные и дождем поливали Скальда.
Он в ужасе стоял и смотрел на все происходящее, не в силах ничего сделать.
Силиста извергала фонтан крови у него на глазах. А он… стоял, не двигался. Просто смотрел.
– Силиста…
Живот совсем стал плоским. Последние всплески крови брызнули изо рта. И потом Силиста прикрыла рот рукой, ее лицо вернуло прежнюю форму – глаза и нос вернулись на свои места. Рот уже не был таким огромным.
Скальд осторожно посмотрел на нее, и заметил, что… на него смотрит – нет, не Силиста, – а Эвристика.
Ее белое лицо в крови. Она улыбается, глядя на Скальда, и прикрывает рот ладошкой.
– Ой… простите… – произнесла она писклявым голоском, – я не нарочно…
– Какого…
И раздался смех.
Эвр смеялась в лицо Скальду, облаченная в свадебное платье Силисты. Она явно наслаждалась устроенным представлением. А потом она сорвалась с места и побежала прочь, прямо в темный лес.
Продолжая смеяться, Эвр оглядывалась через плечо и игриво глядела на Скальда.
Она ничего не говорила – только смеялась.
А Скальд, весь в крови, стоял на месте, и внутри все опустело. Эвр безжалостно растоптала того, кого он любил.
И он ей никогда этого не простит.
Эвр открыла глаза.
– Как все прошло? – раздался над ней голос Гринштейна.
Эвр пришла в себя, вздохнула и расслабленно легла в бархатном кресле.
– Безупречно, – ответила она, щелкнув язычком.
– Правда?
Она кивнула.
– Я пробираюсь все глубже в его подсознание. У него не получается сопротивляться мне. Я трогаю слишком личные воспоминания. Это его слабое место.
– «Слабое место»?
– Те, кого он любит. Силиста. Натаниэль. Он слишком сильно дорожит ими. Воспоминания о Силисте особенно ценны для него. Но есть кое-что еще…
Гринштейн сам взялся за колеса инвалидного кресла и приблизился к Эвр.
– Что же? О чем ты говоришь, Эвр?
Она сделала паузу, насладившись ощущениями, наступившими после того, как Гринштейн назвал ее Эвр.
А потом ответила?
– У него появились новые чувства.
– Чувства?
– Любовь. Я ощущаю ее в нем.
– Скальд в кого-то влюбился?
– И я, кажется, знаю, в кого… я найду ее сегодня же, если хочешь.
– Конечно, Эвр, конечно! Если у него есть новая любовь это добавляет ему слабости. Любовь делает человека уязвимым. Он не сможет черпать оттуда силу. Если как следует надавить на него… заставить страдать тех, кого он любит… это сломает его самого. Он начнет сдаваться под нашим натиском. И уже мы сможем ставить свои условия, если того потребует ситуация.
– М-м… ты прав, Вили…
На самом деле она так не считала.
Она любила своего Вили всем сердцем и не считала себя слабой.
– Но пойми… Скальд будет сражаться за тех, кого любит. И тогда мы можем пострадать.
– Не бойся, милая, этого никогда не случится. Скальд слаб. Он не умеет пользовать Скверной. Верховная Матерь все же гораздо сильнее его. И она на нашей стороне, помни об этом. Он ей больше не нужен. Две луны… вот-вот столкнутся. И Скальду… придется умереть.
– Да, да… ты совершенно прав, Вили. Что-то я совсем… забыла о главном плане…
Рука Гринштейна протянулась к Эвр и коснулась ее плечика.
Она вся сжалась. Горячая дрожь прошлась по ее телу.
Как же долго она ждала, когда он сам… коснется ее.
Она не сдержалась и опустила ручку на его ладонь.
– Вили…
– Найди ту, кого он любит. Пусть они страдают вместе. Убей ее, если сможешь. Я хочу, чтобы Скальд еще раз страдал. Снова. И снова.
– Почему же? Он уже потерял Силисту. Потерял Ната. И…
– Ты на чьей стороне?
Она бы не хотела потерять своего Вили.
– Эвр. Не зли меня.
Его голос стал холоднее.
– Прости-прости…
И Эвр, преодолев внутренние барьеры, наклонилась к ладони Гринштейна и поцеловала ее.
– Ай! Что ты делаешь?
Он одернул ладонь.
– Вили!
Она перехватила его руку.
– Эвр?
Она поднесла его ладонь к своей щеке. Пальцы Гринштейна коснулись ее холодной влажной кожи.
Он смотрел на нее. А она не понимала, что видит в его глазах. Что он чувствует, видя то, как она стремится к нему? Стремится быть ближе к нему.
Эвр устала терпеть расстояния. Она желает касаться его. Быть рядом. И еще больше – она хочет, чтобы сам Вили хотел быть с ней.
– Вили, скоро все закончится. Мы же ведь… сможем быть… вместе?..
– Эвр…
– Вили, прошу…
Он вырвал ладонь из ее рук.
– Вили…
– Займись работой, Эвр. Отыщи ту, в кого он влюблен. Я хочу, чтобы ты как следует помучила ее.
– Но зачем?
– Мне это доставляет… особое удовольствие. Мне это нравится, Эвр. Понимаешь? Я страдал всю свою жизнь. Мое прошлое. Мои ноги. Мое тело.
– У тебя… прекрасное тело, Вили!
– Эвр! Хватит. Я хочу, чтобы ты работала. Делай то, что велено. Отыщи эту женщину и заставь ее реветь во сне. Сделай ей больно. Пусть она видит смерть тех, кого она любила… снова и снова.
Эвр задрожала.
– Пусть смотрит, как они умирают. И чтобы она… ничего не могла с этим сделать. Справишься?
Она кивнула.
– Вот и умница, милая Эвр. И прошу тебя…
Она смотрела ему в рот.
И Вили сказал:
– Прекрати.
И сердце Эвр… раскололось.
Элен брела по темным коридорам.
Помещения затопляла вода. Она сочилась из стен, из углов, вытекала из-под пола.
Рычал огонь.
Лишенная всего: крапивной рубашки, меча-семиотика, – она брела по лабиринту Перекрестков.
Она хорошо помнила эти стены. Эти черные двери. Этот душный запах гари, копоти и дыма.
И запах крови.
Запах смерти.
В туфли затекала вода. Ноги все глубже тонули в ледяной морской воде. Вдали мерцал свет. Лампочки моргали.
И еще дальше – за поворотом – рыжие блики пламени.
Она шла прямо туда.
Страх сковывал все ее тело. Каждый следующий шаг давался труднее предыдущего.
А потом она услышала: хлюп-хлюп.
И еще: тук-тук.
Элен видела мрачные тени на фоне рыжего света, танцующие на стенах. Делая каждый новый шаг медленнее и осторожнее, она завернула за угол.
И там… она увидела Елену.
Она лежала в воде на спине, и глаза ее смотрели на нее.
– Элен, – прохрипела Елена Блейс.
Темные волосы, белая кожа, медицинский халат на теле. Лицо, так похожее на лицо Айседоры.
А над Еленой стояло инвалидное кресло, на котором восседал Гринштейн.
Она помнила его лицо… она запомнила шрам на щеке. Элен помнила все.
Он совершал ритмичные движения рукой: вверх-вниз. Рука сжимала трость, увенчанную острым наконечником, который вновь и вновь врезался в грудь Елены.
А его глаза упорно смотрели на Элен и не моргали. А губы растягивались в довольной улыбке. Изо рта стекали кровавые струйки.
Он злорадствовал. Насмехался над ней. И продолжал колоть тело Елены снова и снова…
Хлюп-хлюп.
Тук-тук.
– Нет… – сорвалось с губ Элен.
Елена смотрела на нее. Ее губы дрожали. Она истекала кровью, но еще была жива – могла говорить слабым голосом:
– Спаси…
А потом Элен услышала девичий смех. Она резко повернула голову к источнику нового голоса и чуть не упала на колени.
К стене спиной прибит Скальд. В изорванной одежде. Весь в крови. И рядом с ним стояла Эвристика. Она тыкала острием розового зонтика прямо в глаза Скальду.
Хлюп-хлюп-хлюп-хлюп.
Тук-тук-тук-тук.
– Нет!
А Эвр, тыкая в Скальда, смотрела на нее, Элен. И игриво улыбалась, не переставая посмеиваться.
Элен хотела сорваться с места, но ноги тонули в плотной воде, не дававшей сделать ей ни одного движения.
– Спаси, – молил голос Елены.
– Элен, – услышала она слабый тон Скальда.
Но она ничего не могла сделать – ни шагу. Она могла лишь смотреть.
И видеть их лица. Их глаза. Их взгляды. Их улыбки.
И слышать…
Хлюп-хлюп-хлюп-хлюп.
Тук-тук-тук-тук.
– Нет! Прекратите! Прошу!
Из глаз хлынули слезы.
Но они не прекращали.
Движение руками сделались быстрыми и ритмичными.
Хлюп-тук-хлюп-тук-хлюп-тук.
Гринштейн интенсивно двигал рукой, и Эвр тоже ускорилась, пронзая лицо Скальда зонтиком быстрее и быстрее.
Кровь хлестала чаще и чаще.
А Элен тонула в черной воде.
Хлюп-тук-хлюп-тук-хлюп-тук-хлюп-тук-хлюп-тук-хлюп-тук…
– Нет! Нет! Не надо!
Элен закрывала вода. Ноги. Грудь. Подбородок.
Она тонула.
И уже не слышала ударов трости и зонтика. И не видела ничего.
Ее накрыла черная вода.
Элен сделала глубокий вдох, распахнула глаза и села в постели, вся в поту. Она задыхалась. Она дышала чаще и чаще, жадно глотая воздух.
– Элен, попей водички.
Ей протянули стакан.
На слове «вода» – Элен машинально махнула рукой.
Вода брызнула. Разбилось стекло.
Элен не сразу поняла, что натворила.
– Ой, простите…
Ее окружали трое: Скальд, Матео и Беатрис.
Они сидели по краям кровати и смотрели на нее. Скальд опустил ладонь на лоб Элен и протер пот.
– Ты как, Элен?
– Скальд…
Она смотрела на него, живого. Целого и невредимого.
– Скальд! Ах!
Она тут же обняла его, прижав к себе.
– Я так испугалась… ты бы знал! Так испугалась…
Чем дольше она обнимала, тем сильнее успокаивалась. Страх уходил назад. Она осознавала: все это просто кошмары.
– Она нашла тебя, так? – произнес Скальд.
– Как… – Элен смотрит на него, – как ты догадался?
– Она и меня нашла.
– Эвр? Она тоже мучает тебя?
Он не хотя кивнул в ответ.
– Уже давно.
– Почему ты ничего не сказал мне? – она потрясла его за плечи. – Скальд?!
– Не хотел… тревожить лишний раз. Прости.
– Она и тебя так мучает? Ох… долбанная сука!
Элен неожиданно поняла: она впервые так грубо выругалась при них. Матео и Беатрис вовсе уставились на нее шокированными взглядами.
– Простите, ребята, – поспешила исправиться Элен.
– Нет-нет, ты права, Элен, – ответила быстро Беатрис, – Эвр слишком жестока, если она так мучает вас. Она не дает вам нормально спать, изматывая даже во сне.
– Главное, чтобы она не забралась слишком глубоко, – задумался Скальд.
– Нужно научиться как-то ей сопротивляться, – подумала Элен вслух, – но в своем кошмаре я даже не могла двинуться с места. Она лишила меня всяких движений. Это ужасно, Скальд. Она очень сильная. Если Эвр заберется в наши головы слишком глубоко, то убьет нас во сне.
– Мы не позволим ей это сделать.
Матео предложил:
– Может, устроим ночные дежурства? Мы с Беатрис могли бы смотреть за вами, пока вы спите.
– А как же вы? – спросила Элен. – Вам тоже нужно спать. Нет-нет, ребята. Так не пойдет. Надо учиться противиться ей. Необходимо найти коридор, соединяющий наши подсознания. Он где-то там… я уверена. И тогда Эвр поймет, что уже не она опасна для нас, а мы для нее.
Элен посмотрела на Скальда и сказала себе: «Я никому не позволю мучить тебя».
Глава 12. Ходатайство Натаниэля
– Давай.
Матео сжал рукоять семиотика двумя руками и запыхтел, словно разъяренный бык.
Выпустив боевой клич, он набросился на Скальда.
Семиотики столкнулись – посыпались золотые искры, напоминающие маленькие иероглифы.
Скальд сделал упор вперед и отбил атаку Матео давлением на клинок – Матео попятился назад и чуть не упал.
– Еще раз.
Матео сглотнул.
Он предпринял вторую попытку одолеть Скальда и набросился на него снова, с большей силой, с большей яростью.
Но все повторилось: как и в первый раз, Скальд оттолкнул от себя Матео. На этот раз парень упал в снег.
– Пробуй снова, – сказал Скальд, – больше силы, Матео.
– Я стараюсь!
– Недостаточно! Бей сильнее. Руби. Понял меня, Матео? Руби, как мясо! Руби меня! Давай.
Матео поднялся на ноги. Не стряхивая снег со штанов, он занял боевую крепкую стойку.
Скальд поймал на себе хищный взгляд Матео. Парень смотрел на него, как дикий зверь на добычу.
«Он быстро учится».
– Еще раз.
И Матео бросился вперед, издавая громогласный крик, придававший ему сил.
Он нанес сокрушительный удар семиотиком.
Сверкающие мечи столкнулись, и давление Матео оказалось настолько сильным, что Скальду пришлось отойти назад.
– Руби, – скомандовал Скальд.
Матео бил мечом.
Держа рукоять двумя руками, он замахивался и бил. Снова и снова. Матео рассекал искрами воздух, обрушивая на Скальда град мощных ударов.
Скальд постоянно ставил блок, сдерживая атаку оппонента. Но Матео это не останавливало. Он словно серьезно задумал пробить брешь в защите Скальда.
Его удары с каждым разом становились увереннее и тверже. Руки не слабели, а напротив – набирались сил. И Скальд чувствовал каждый новый удар мощнее предыдущего.
– Вот так, – подбадривал его Скальд, – давай, Матео, не сдавайся. Бей на износ.
Матео налился алым и вспотел, несмотря на мороз и снег. На висках проступили венки. Голова Матео дрожала от напряжения, когда он кричал и наносил быстрые рубящие удары.
– Сильнее.
Скальд не позволял Матео расслабиться ни на секунду. Он не давал тому прекратить атаки.
– Сильнее, Матео.
Он специально говорил ему, что тот действует не с полной силы, чтобы увидеть все, на что Матео способен.
«Пусть он выложится в полную силу».
– Сильнее, Матео. Давай же. Бей. Бей!
Матео продолжал размахивать мечом, нанося новые удары.
Скальд почувствовал слабину. Удары делались не такими твердыми. И тогда он предпринял новую попытку заставить Матео сражаться усерднее.
– Убей меня, Матео. Убей меня.
Элен и Беатрис все это время стояли в стороне и наблюдали за тренировочным поединком Матео и Скальда.
После этих слов двум девушкам стало не по себе.
– Убей меня! – закричал Скальд.
Глаза Матео просияли.
Сначала это было недоумение, но тут же в них загорелся безумный блеск.
Матео рубил с полной отдачей. Скальд чувствовал, что ему становится все труднее блокировать удары Матео – они слишком сильны.
– Убей же! – кричал Скальд.
Беатрис, наблюдая за пыхтящим Матео, не выдержала и рванулась вперед:
– Матео, нет!
Но Элен схватила ее за руку и остановила.
– У Скальда все под контролем. Если Матео ранит его, Скверна залечит эту рану.
Только произнеся это вслух, Элен поняла план Скальда.
– Я оставил Энтони на дне, – заговорил Скальд, отражая удары Матео, – я не спас его. Из-за меня он попал в плен.
Беатрис растерянно взглянула на Элен и спросила:
– Что он делает?
Та не ответила.
– Из-за меня Энтони пытали силой Скверны. Силой, которой я обладаю. Из-за меня он стал Карателем, убийцей. И он убил Людо Ксавьера, мэра, министров… из-за меня! Из-за меня ты не видишь его, Матео. Из-за меня его сломали… и личность раскололи. Если бы я остался в тот раз, если бы не сбежал, я смог бы его спасти, и ничего этого не было бы.
С каждым новым предложением, произнесенным Скальдом, удары Матео становились яростнее и тверже.
– Из-за меня Энтони сейчас не с нами, не с тобой, не с Беатрис, а с ними… с Верховной Матерью и моим сыном. Из-за меня Энтони потерял себя и убил Альбедо Эрнандеса. Из-за меня он сейчас пресмыкается перед Верховной Матерью – той, кто виноват во всем… и в смерти Мисы…
Элен не могла больше этого выносить. Она бросила Скальду:
– Перестань! Скальд, прекрати так говорить!
Но Скальд не слушал ее.
– Ты злишься, Матео. Я вижу. Ты злишься.
Матео взревел.
На глазах блестели холодные слезы.
И он рубил мечом перед собой – наносил удары: снова и снова.
– Ты ведь считаешь меня виноватым в этом? Если у меня есть Скверна, значит, я как-то в этом замешан, так? Ты думаешь, что я ошибся в прошлом, да? И из-за моей ошибки Верховная Матерь обрела могущество и власть. И из-за этого все случилось: смерть Мисы, смерть Альбедо, участь Энтони… ты ведь так обо мне думаешь, Матео?
Элен не выдержала и рванулась с места, но на этот раз ее остановила Беатрис, схватив за запястье.
– Поздно, – произнесла Беа, – пусть закончат.
И сказала она это со всей серьезностью.
Скальд не ослаблял свой напор.
– Давай, Матео. Убей меня.
Матео издал дикий вопль.
И на Скальда обрушился настоящий вихрь из ударов.
Матео рубил, рубил, рубил, рубил…
Скальд пятился назад все дальше. Удары Матео постепенно пробивали брешь в его защите. А Скальд залихватски улыбался, наблюдая за реакцией Матео.
А потом в череде бесконечных свистящих ударов случился еще один, самый сильный.
И Скальд упал на спину прямо в снег. Его меч вылетел из рук.
Матео не остановился. Все случилось быстро – он пронзил Скальда семиотиком прямо в живот.
Все замерло.
Матео выпустил меч из рук.
Элен упала на колени в снег.
Беатрис застыла, не в силах двинуться с места.
Скальд лежал. Он чувствовал холод на спине и тепло в животе. Кровь растекалась по телу.
Он смотрел на меч, пронзающий его насквозь. А потом посмотрел на Матео и прочел на его лице ужас.
Скальд призвал Скверну. Он вызвал силу из своей крови. Скальд медленно сел на колени и схватился за рукоять меча. Неспешно он вытащил клинок из живота – на снег брызнула кровь.
Скверны не хватало. Он чувствовал боль. Скальд стремился как можно скорее залечить рану, но этот процесс требовал концентрации.
«Натаниэль. Вспоминай о нем. Ты делаешь это ради него. Только из-за любви к нему».
И Скверна потекла в рану, заживляя ее. Красное пятно сменилось черным. Скверна затягивала разрезы, восстанавливала пораженные ткани, сосуды и кожу.
Боль уходила. Скальду стало легче дышать.
И наконец – от раны не осталось и следа.
– Матео, – он посмотрел на него.
– Скальд, я…
– Матео, послушай…
– Доктор Серпентес, я не хотел! Простите! Я просто…
– Матео.
Скальд подошел к нему вплотную и крепко обнял. Он чувствовал под собой плач Матео.
– Тише ты, тише, – он гладил его по спине, – я хочу, чтобы ты знал – если бы я мог что-то исправить, то обязательно бы сделал это. Я не знаю, как мне досталась сила Скверны от Мелисенты. И я не знаю, что нас связывает с ней. И я хочу, чтобы ты просто верил мне. И верил в то, что я делаю все, чтобы защитить вас. Ты, Беатрис, Элен. И Натаниэль. Вы четверо – моя семья. Ты меня понимаешь?
Он посмотрел на Матео, чье лицо заливали слезы.
Матео шмыгнул носом и кивнул.
– Простите… доктор…
– Иди сюда.
Скальд снова обнял его, похлопав по спине.
– Я тебя прощаю, Матео. Слышишь? Я не в обиде. Правда.
Скальд повернулся к Беатрис и Элен – девушки со слезами на лицах держались за руки, прижавшись плечами друг к другу.
– Ах… мальчики, – только смогла произнести Элен.
Скальд похлопал Матео по плечу и добавил:
– Все в порядке. Матео, ты молодец. Слышишь? Я горжусь тобой, дружище. Теперь я точно уверен, что ты сможешь…
Он бросил мельком взгляд на Элен и Беатрис, ответив им:
– Простите.
А потом наклонился к Матео и прошептал на ухо:
– …сможешь защитить того, кого любишь.
Матео серьезно посмотрел на Скальда и вытер слезы с глаз.
– Спасибо за урок, учитель.
– У тебя все отлично получается. А сейчас тебе нужно отдохнуть.
Матео тепло улыбнулся ему и пошел к Беатрис. Она первая бросилась к нему с объятиями.
– Я так переживала! – успел услышать Скальд.
Элен подошла к нему, и он поймал ее слегка осуждающий взгляд.
– Думаешь, это было необходимо? – спросила она его.
– Не знаю, – пожал Скальд плечами, – но теперь я уверен, что Матео сможет постоять за себя. И главное – выжить.
– Мы делаем все для их защиты, так ведь?
– Да, Элен, но самое главное, что мы можем – научить их защищать самих себя. Только так мы спасем их.
– Ты прав, Скальд. Как всегда, прав. Но… как ты понял, что Матео… злится на тебя? Я этого не замечала.
– Я и не знал.
– Но… как?
Скальд подумал над ответом. Он вспоминал их дуэль и то, как Матео на него смотрел.
– Его глаза… они и выдали Матео.
– Ты все понял по его глазам? Понял, что он на самом деле чувствует?
– Быть может, это еще одно свойство Скверны?
– Сомневаюсь. Ты всегда был наблюдательным. Похоже, тебе удалось увидеть в Матео то, что не видели другие. Надеюсь, он больше не винит тебя ни в чем.
– Он-то не винит…
Элен тревожно посмотрела на него. Скальд и сам догадался, что эта фраза прозвучала с двойным посылом.
Но Элен ничего ему не ответила, и он был ей за это благодарен. Это только его проблемы, и ему их решать.
– Пойдем, Элен. Пора продолжить мои тренировки со Скверной.
Натаниэль размахивал оскверненным семиотиком, отражая удары Карателя. Сам он стоял на диване ногами, чтобы быть с соперником одного роста. Он искренне наслаждался тренировками. Его глаза горели, а лицо не покидала счастливая улыбка.
– Ха-ха! Вот тебе! Вот!
Натаниэлю было приятно держать увесистую рукоятку. Другого веса меч не имел, а потому он с легкостью справлялся с владением клинка.
– Защищайся! – хохотал Натаниэль.
Каратель подыгрывал Нату, отбивая удары вторым клинком.
– Тебе меня не победить!
А потом Натаниэль замахнулся мечом и спрыгнул с дивана, разрезав воздух. Но пострадал не только воздух, но и ткань Мироздания.
Посреди комнаты появилась темно-красная щель.
– Упс…
Натаниэль, не ожидав такого результата, растерялся и упал на пол, не удержав равновесие после падения.
– Эй, Каратель, что это такое?
Натаниэль заметил, что лицо его друга изменилось – Каратель явно испугался того, что случилось.
– Что не так?
Каратель помог Нату подняться на ноги. Натаниэль с интересом осмотрел щель в пространстве.
– Что я наделал? Объясни же! Я вижу, что ты все понимаешь.
Каратель, похлопав губами, не решался давать ответ. И тогда Нат воспользовался своим положением.
– Отвечай, Каратель. Это приказ.
Так всегда говорила его мама. И однажды она сказала ему, что он тоже может так делать.
– Простите, господин, я должен объяснить.
– Так объясни же. Почему эта штука появилась здесь?
– Обычные мечи-семиотики предназначены для того, чтобы закрывать бреши в ткани Мироздания – запечатывать порталы в другие миры.
– Это я знаю. Дальше.
– А оскверненные семиотики обладают ровно противоположным эффектом.
И Нат обо всем догадался.
– Они открывают порталы?
– Именно так, господин.
– Вот черт! А ты можешь его закрыть? А то мама сейчас придет и…
– Простите, господин, но у меня нет подобной силы. Нам пригодился бы обычный семиотик, чтобы залатать эту щель.
Внутри Ната что-то екнуло. Он почувствовал неладное.
Не успел он придумать, как спрятать портал, мама уже появилась в комнате. Ее появление предвестило скрип деревянной двери.
– Сынок.
Нат повернулся к ней, спрятав темный меч за спину.
– Что это тут у вас?
Она сразу заметила портал в центре комнаты.
– Это ты его открыл? Каратель, отвечай!
– Госпожа… – успел произнести Несущий Погибель.
Но Нат его перебил:
– Это я, мамочка. Мы с Карателем играли. И после одного взмаха у меня получилось случайно открыть портал. Прости. Но Каратель ни в чем не виноват! Никто не знал, что так получится.
– Милый, эти мечи – магическое оружие, а не игрушки. Когда же ты поймешь это? Верни Карателю меч сейчас же.
Нат смирился с обстоятельствами и виновато вернул меч настоящему владельцу.
– Ты же сможешь закрыть портал? – обратился Нат к матери.
– Не могу, просто не подходите к нему, ладно? Возможно, я что-нибудь придумаю.
А потом мама пошла к зеркалу, висящему на стене и поправила слегка потрепавшиеся белые волосы.
– А я могу увидеть папу?
Мама застыла. Она взглянула на Ната через отражение в зеркале.
– Это еще зачем? – спросила она.
– Я по нему соскучился. Мы так с ним и не поговорили.
– Ты же видел, что папа не готов с тобой говорить.
– Но со мной он говорил! Он рассердился, потому что мы уходили. Я уверен, что он уже успокоился. И когда увидит меня, то снова все станет хорошо.
– Нат, твой отец…
– Да, мама. У меня есть отец. И я хочу его видеть. Я имею на это полное право, как его законный сын, так ведь? Почему ты меня лишаешь этой возможности? Ты не можешь. Я же знаю…
Она явно не ждала от него таких слов.
Ее сильно напряг подобный тон в его голосе. А сам Нат отчего-то почувствовал себя виноватым, но сдавать позиции не стал.
– Ты требуешь у меня встречи с отцом?
Она развернулась к нему.
– Да, мама. Требую. И ты должна ее обеспечить для меня. Я имею на это право.
– Право, значит…
– Это мое ходатайство.
Она не сдержала улыбки.
– Ходатайство? Откуда ты научился таким словам?
– Читал… где-то…
В комнате действительно было предостаточно книг, о содержании которых мама скорее всего не догадывалась.
– Хочешь увидеться с ним? Уверен?
– Это мое желание, мама. Ты же любишь меня. И ты сделаешь все, чтобы я был счастлив.
И лишь эти слова подействовали на нее. Лицо матери изменилось. Насмешливая улыбка исчезла. Морщинки разгладились. И глаза… ее глаза говорили о том, что она вспомнила о своем предназначении.
– Ты победил, милый. Быть по-твоему. Я устрою тебе встречу с отцом. Но на моих условиях. Согласен?
Фраза «на моих условиях» насторожила Ната. Но он понимал главное: он увидит отца. И «условия» его не сильно заботили.
– Да, мама, согласен.
