Илья Сергеевич Ермаков
Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны
Глава 9. То, что в его руках
Воздуха не хватало.
Скальд задыхался.
Вода заливалась внутрь, и он не мог ее вытолкнуть. На нем не было крапивной рубашки – дышать в воде нельзя.
Скальд отчаянно сопротивлялся водной стихии, тащившей его на глубокое дно. Он двигал руками и ногами в попытке начать плыть. Он хотел высунуть голову из воды и вдохнуть воздух, но все попытки оказались тщетными.
Вода давила на него плотным пластом, не давая пробраться сквозь границу, отделявшую его от воздуха. Скальд потерял все силы. Мышцы устали. Голова шла кругом. Вода затекала в него.
И он начал сдаваться.
Глаза смыкались. Воздуха не хватало.
Скальд шел ко дну.
Он видел лунный свет – две луны – два белых глаза – смотрели на него, провожая в дальнюю дорогу.
Когда Скальд закрыл глаза, и мир вокруг исчез, прошло одно короткое мгновение – и воздух вернулся.
Вдох.
Скальд открывает глаза.
Звезды кружатся над ним.
Он находит свое тело, лежащее на воде, и вокруг – бесконечная водная гладь. Над ним – ночное звездное небо, отражающееся в воде.
Звезды над головой и звезды под ногами.
Скальд ясно помнил, как провалился в Колодец на Пляже, а потом не мог всплыть. И сейчас он нашел себя в совершенно ином и не знакомом ему пространстве.
Водная гладь под ногами напоминала поверхность, что он нашел на той стороне, пройдя через Проход. Скальд перевернулся на бок и выпустил изо рта пресную воду. Воздух вернулся в легкие, и Скальд пришел в ясное сознание.
Опираясь руками о что-то гладкое и ровное, стелившееся под водной гладью, Скальд встал на ноги и осмотрелся – из воды – из звезд под ногами – росли красные цветки ликорис.
Тонкие стебли тянулись вверх, увенчиваясь пышным цветком с тонкими алыми лучиками.
– Ликорис?..
Скальд топтался на месте – водному и звездному пространствам вокруг него не было конца.
Этот странный мир тянулся в далекую бесконечность.
Ликорис. Вода. Звезды.
И тьма.
– Что это со мной?
Скальд осмотрел руки – кровь просачивалась сквозь белые бинты.
– Только не это!
Скальд принялся интенсивно раскручивать бинты, снимая промокшие повязки. Бинты, пропитанные кровью и водой, летели прочь. Касаясь водной клади, они растворялись. И на их месте вырастали новые цветы ликорис.
Он смотрел на кожу, покрытую черными трещинами и ранами, в которых пульсировали красные искорки-огоньки. Они текли по шрамам, как маленькие лодочки по рекам. Кожа посерела, а местами покрылась черными пятнами. Из пальцев вытекала черная смола.
– Что это со мной?
Скальд вспомнил, как уже пытался опустить руки в воду – результат увенчался адской болью. А потому в этот он не стал повторять прошлых ошибок.
Но руки болели.
Каждая ранка остро и нагло стреляла и ныла, напоминая о себе.
Малейшее движение пальцами раздражало трещины, и это вызывало неприятную боль, от которой Скальд страдал долгие семь лет.
Мысли подсказывали ему, что происходит с его руками. Но Скальд совершенно отказывался принимать их. Его всякий раз мучил главный вопрос: «Как это возможно?».
«Как возможно, что Нат выжил?».
«Как возможно, что Мелисента открыла Проход сама?».
«Как возможно, что Нат оказался у нее в руках?».
«Как возможно, что гроб Ната оказался пуст?».
«Как возможно, что в моих руках…».
– Нет! Это неправда!
Скальд потряс руками, сбрасывая в воду черные капли, сочившиеся из ран. Каждое подобное «сбрызгивание» приносило адские муки.
– Когда же это закончится? Что со мной не так? Почему это происходит со мной?
А потом на глаза Скальду попалось дерево – тонкое, стройное, голое дерево, лишенное листвы и пышных ветвей. Белое светящееся дерево росло прямо из водной глади, окруженное цветами ликорис.
«Его тут не было. Я точно помню».
Дерево появилось внезапно. Скальда одолевало любопытство, и он двинулся в сторону дерева.
От каждого шага по воде расплывались кольца.
«Ответы. Мне нужны ответы. Где их искать?».
– Мелисенте все известно, но как добиться от нее… правды?
Он не переставал поглядывать на почерневшие руки. Тьма шла по коже от кончиков пальцев и до самых локтей, а потом обрывалась, но все еще тянулась выше тонкими струйками, пока те не принимали цвет здоровой кожи. Вены под кожей налились черной краской. Они стали заметны отчетливее. А места вокруг трещин покрывались сухой почерневшей коркой.
Скальд подошел к дереву и замер у светящегося ствола.
– Что это такое?
Не дожидаясь ответа, Скальд протянул правую руку к дереву.
И кончики пальцев замерли в дюйме от коры, когда Скальд услышал за спиной знакомый голос:
– Ты и так обо всем догадался, Скальд.
Сознание… растворялось.
Услышав этот голос, вернувшийся из далекого жуткого прошлого, Скальд застыл.
Он сомневался в здоровье собственного рассудка.
Что-то ему подсказывало, что он не может слышать этот голос… нигде и никогда.
– У тебя имеются все детали мозаики. Так собери их и увидеть картинку целиком. Чего же ты боишься? Правды?
Голос не исчезал, и Скальду становилось не по себе от каждого слова, от каждого звука.
Борясь со страхом увидеть того, кого он ожидает увидеть, Скальд все же обернулся.
И страх его не подвел. Ожидания оправдались.
– Тебе никогда не вернуть сына, если и дальше продолжил бежать от истины.
Белая кожа. Алые губы. Прямые черные волосы по плечи. Бежевое пальто с двумя рядами темно-синих пуговиц. Красные кожаные перчатки – вторая кожа. Черные сапоги на каблуках. Браслет из вороньих костей с маленьким черепом птицы.
Повязка на глазах.
– Я убил тебя…
Она улыбнулась.
– Как ты можешь быть тут?
Присцилла Пирс сделала легкий шаг навстречу Скальду.
– Ты прав, Скальд. Ты убил меня, но это не значит, что мне здесь не место.
«Место?».
– Что это за место? Куда меня занесло?
– Так ли это важно?
– Важно. Если я хочу вернуться назад, я должен знать, где нахожусь.
– Прости, Скальд, но в твоих словах я не вижу ни капли логики.
«Что-то тут не так…».
Скальд вспомнил свой бой с Присциллой Пирс. Ведьма обратилась в жуткую птицу и кидалась в него огнем. И Скальд отрубил ей голову мечом-семиотиком. Она была мертва. Он точно уверен в этом.
– Почему ты здесь?
Она делает еще шаг вперед. Ее губы не двигаются, а отвечает другой голос:
– Потому что ты хочешь этого.
На этот раз Скальд оглядывается без промедления.
Светящееся дерево исчезло, а вместо него стоял Алойш. Мальчик, сотканный из белой жидкой субстанции. Босые ноги. Плащ и капюшон. Капюшон скинут за шею. Голова открыта. И лицо Алойша – белые губы и чернильные слезы, вытекающие из той части лица, где должны быть глаза.
– Не хочу, – машинально ответил Скальд, – я же убил вас обоих! Почему вы пришли ко мне сейчас?
– Потому что ты хочешь узнать правду, – ответила Присцилла Пирс.
Скальд обернулся – она стоит прямо перед ним и дышит в лицо.
– Вы же оба… мертвы…
– Какое это имеет значение теперь? – Алойш вышел из-за спины Присциллы.
– Для тебя, Скальд, наши мертвые оболочки смысла не имеют. А вот мысли твои… в голове… они всегда будут иметь очень большое значение.
Скальд начал пятиться назад, прочь от мертвых Призраков.
– Нет, – он потряс головой, – вы не можете находиться в моих мыслях… это какой-то… бред…
– Ты никогда не забудешь тех, у кого отнял жизнь, – ответил Алойш.
– Зачем мне помнить вас? Вы – зло.
– И что с того? – Присцилла выгнула бровь. – Какое это имеет значение для тебя, Скальд?
– Разве ты… борешься со злом? Не смеши! – воскликнул Алойш.
Скальд пятился все дальше, отходя от Присциллы и Алойша, но они не удалялись от него. Не имело значения как много шагов делал Скальд: расстояние, отделявшее его от Призраков, оставалось неизменным.
В какой-то момент Скальд с ужасом осознал всю тщетность своих попыток убежать от Присциллы и Алойша.
«Я сам… призвал их в это место».
– Так почему же мы здесь, Скальд? – спросила Присцилла Пирс. – Почему стоим вместе и разговариваем с тобой?
– Зачем ты вызвал нас? – добавил Алойш.
Скальд не стал лгать самому себе.
Лжи в его жизни было предостаточно.
– Потому что хочу найти ответы, – ответил Скальд.
– На какой же вопрос? – поинтересовался Алойш.
– Что… с моими руками?
– Так ты уже нашел их, Скальд, – парировала Присцилла, – ты сам уже давно знаешь ответ. Но проблема в другом…
«Знаю ответ? Я догадываюсь… не знаю… только догадываюсь!».
– В чем же, по-твоему, дело, Присцилла?
Прежде, чем ответить, Пирс переглянулась с Алойшем. А потом сказала:
– В принятии истины.
«Истины? Не понимаю! Чего они хотят от меня? А если они – часть меня самого… что я хочу сам от себя?».
– Тебе нужно поверить, – сказал Алойш, – признать, что это так. Ты сам все видишь своими глазами, Скальд. Ты сам все понимаешь. Но ты не веришь… в этом твоя проблема. Почему?
– Потому что я… не понимаю, как это возможно?
– Возможно «что»? – спросила Пирс.
Скальд не мог этого сказать. Он боялся говорить об этом вслух. Слова не шли. Он подавлял их в себе.
– Ты даже боишься думать об этом, – подловил его Алойш, – о каком принятии истины может идти речь?
– Если я приму эту истину, то столкнусь с большой проблемой.
– Какой же?
– Я должен понять, как это случилось. Как такое возможно?
– И ты боишься получить ответ на этот вопрос?
Скальд знал, что они знают, что это так.
Ответа не требовалось.
– Ах, Скальд, Скальд, Скальд, – Присцилла покачала головой, – так ты себе не поможешь. Каким бы ни был ответ, ты и сам понимаешь, что он расставит все на свои места. Тебе нужно думать о другом.
– О чем же?
– О том, – продолжил Алойш, – как использовать то, что имеешь, чтобы получить то, чего нет.
Скальд терялся в собственных мыслях.
– А точнее – «того, кого нет».
– Нат…
Присцилла кивнула.
– Он – твоя цель, ведь так?
– Так.
– Вспомни, как ты убил меня, Скальд, – произнес Алойш, – и пойми, почему это случилось. Давай же. Будь благоразумным. Сложи мозаику. Это просто «два плюс два». И признай, что это еще не раз поможет тебе…
Скальд ясно помнил угасающий взгляд Алойша, когда он сжимал руками его тонкую шею.
Алойш таял под натиском его сжимающихся пальцев.
– Делай все ради него, – сказала Присцилла, – используй все возможности, которые у тебя есть, чтобы вернуть его. Иначе ты сам пожалеешь об этом, Скальд. Об упущенных возможностях. И будешь страдать. Долго-долго-долго… если потеряешь Ната еще раз – ты не выберешься из ямы, в которую сам себя загонишь. Какое для тебя имеет значение источник силы? Сила есть. И ты можешь использовать ее, пока не стало слишком поздно. Осознай свои преимущества перед врагами. Они боятся этого. Они знают, что ты можешь уничтожить их, если поймешь, на что способен. Не позволяй им радоваться твоему незнанию. Твоей… слабости. В тебе есть сила, и твоя задача – применить ее.
Скальд с каждым новым словом убеждался в том, что Присцилла права. Она говорит ему о том, как победить Верховную Матерь и вернуть Ната.
– Пока не стало слишком поздно, Скальд, – добавил Алойш, – ты же знаешь, что время на исходе. Две луны вот-вот столкнутся, и она получит то, чего так отчаянно добивается. И ты потеряешь Натаниэля навсегда! Разве, ты этого хочешь?
– Нет! – моментально вырвалось у него.
Алые губы Присциллы растянулись в довольной улыбке, и она сделала шаг к Скальду:
– Тогда признай силу внутри себя. Пойми, что ты обладаешь ею. Прими ее. Не отрицай. И тогда она перестанет тебя мучить. Она – часть тебя. Так используй ее, чтобы спасти сына! Давай же, Скальд… сражайся. Ты у цели. И враг тоже. Осталась финишная прямая, и победит тот – кто знает, что способен победить. Ты же понимаешь меня?
– Да, понимаю.
– Тогда скажи. Признайся самому себе. Скальд… что в твоих руках?
И он ответил:
– Скверна.
Алойш радостно подпрыгнул.
– Давай еще раз! – воскликнул он.
Скальд собрался с духом.
– В моих руках течет Скверна. Каким-то образом она досталась мне от Мелисенты. Но я смогу… использовать Скверну против нее. Только так ее можно победить. Алойш был создан с участием Скверны, и сила внутри меня убила его. Скверну может уничтожить лишь Скверна. Сила моя. И я использую ее, чтобы вернуть Натаниэля.
Присцилла и Алойш, удовлетворившись результатом, гордо взглянули на Скальда. И Скальд сам почувствовал прилив силы.
Боль ушла из рук.
Трещины не болели.
Он принял Скверну внутри себя, и она перестала отвечать на его сопротивление.
– Я и Скверна – одно целое.
Присцилла вплотную подошла к Скальду. Ее руки легли ему на плечи.
– Вот так, Скальд… ты справился. А сейчас возвращайся и начинай сражаться по-настоящему.
Не успел он ничего предпринять, как Присцилла толкнула его. Тело внезапно ослабело, и Скальд не смог противиться падению.
Он упал в воду.
И утонул.
Скальд вдохнул воздух.
Он слышал шум моря.
И вода ласково хлестала его по телу.
А потом Скальд ощутил холод. И снежные хлопья на лице.
Открыв глаза, Скальд обнаружил себя на Пляже. На берегу Сапфирового моря.
«Где я только что был? Как меня вытолкнуло на берег?».
И следующая мысль: «А так ли это важно?».
Скальд вернулся в Перламутр-Бич. И руки больше не болели. Скверна текла по его телу, по венам и артериям, по нервам. Она – часть его самого. Сила внутри него.
«Я нашел оружие».
Оружие, способное победить Верховную Матерь Мелисенту.
– Держись, сынок. Я тебя спасу.
Глава 10. Тренировка
Всю дорогу до клиники он думал только об Элен, Матео и Беатрис.
Как они?
Все ли с ними в порядке?
Не нападал ли враг?
Куда их могли завести поиски его, Скальда?
Ему было страшно думать о том, как сильно они переживали, обнаружив его исчезновение. Скальд не мог знать, как долго он отсутствовал. Несколько часов? Дней? Недель?
На улице стоял поздний вечер.
В этом мире ничего не менялось: Перламутр-Бич по-прежнему занесен снегом. Город кишит рыбоедами, и Скальду чудом удалось избежать встречи с ними. К счастью, клиника находилась в непосредственной близости от Пляжа.
Ему удалось быстро добраться до дома. Мысли об Элен заставляли его ноги не просто спешно идти, а почти бежать. И бежать – чтобы скорее убедиться в том, что с Элен ничего не случилось.
Он не хочет ее терять.
Элен – последний человек, за которого Скальд способен цепляться.
Она – его буй спасения среди безграничного страшного океана.
Добравшись до клиники, Скальд открыл дверь и появился на пороге. И первого, кого он увидел, была она, Элен.
Она вышла из кабинета, сжимая семиотик в одной руке и заряженный револьвер – в другой. Увидев Скальда, она застыла. На ее глазах блеснули слезы.
– Кто-то пришел? – раздался голос Матео.
– Я слышала, как открылась дверь! – крик Беатрис со второго этажа.
Элен выронила из рук оружие.
Ее губы хотели произнести «Скальд», но голоса не хватало. Дыхания не хватало.
– Элен, – произнес Скальд, – я вернулся…
Мелькнула теплая улыбка на ее лице – и Элен бросилась к нему в объятия. Она прижалась к нему, обхватила тело руками и опустила щеку на грудь.
– Скальд, – выдохнула Элен.
– Прости меня, Элен. Я не должен был уходить, не предупредив вас. Я даже записки не оставил. Не думал, что исчезну надолго. Сколько меня не было?
– Весь день… ах, это уже не важно, Скальд.
– Ночью мне стало тяжело. Я не мог справиться с мыслями о Нате. Последние события крутились у меня в голове и сводили с ума. Я сбежал. И провалился в портал…
– В портал? Я подозревала это… что же случилось?
На лестнице появилась Беатрис, а из кабинета показался Матео. Двое друзей уставились на Скальда, словно увидели призрака.
– С возвращением, доктор Серпентес, – сказал Матео, – должен признать… ваше появление – единственное хорошее из всего, что случилось за весь день.
– Простите меня, друзья. Больше я не буду действовать так безрассудно. Отныне нам нельзя разделяться. Враг только этого и добивается. Ему будет легче уничтожить нас поодиночке.
Беатрис побежала вниз по лестнице.
– Скальд!
Она обняла его, словно не видела доктора целую вечность.
– Куда же вы пропали? Мы места себе не находили! Элен была готова перевернуть весь город и пойти к Гринштейну, чтобы вас отыскать!
– Правда?
Скальд удивленно взглянул на Элен.
– Ты собралась к Гринштейну?
– Я решила, что тебя могли снова похитить, – ответила она, – как они сделали это в прошлый раз. Но совсем не хотелось верить в это. Скальд, я очень рада, что ты вернулся к нам.
– И я тоже, друзья. Я тоже.
– Доктор Серпентес…
Озадаченный голос Матео привлек всеобщее внимание.
– Да, Матео?
– Что у вас… с руками?
Беатрис и Элен впервые обратили внимание на руки Скальда, лишенные бинтов. Трещины на коже слабо пульсировали алыми искрами. Шрамы выделялись тонкими черными линиями.
– Скальд, – он услышал испуг в голосе Элен, – что случилось с тобой в портале? Расскажи нам все.
И он рассказал.
Они прошли на кухню. Матео сделал всем чай. Они вместе сели за стол, и Скальд поведал им о своем путешествии по другим мирам, ничего не тая.
Никто его не перебил. Только после того, как Скальд закончил рассказ, Элен спросила:
– Но как это возможно?
После короткой паузы она разбавила свой вопрос:
– Как Скверна могла передаться тебе от нее?
– Не знаю, – признался Скальд, – каким-то образом Мелисента наградила меня частью своей темной силы. И только с ее помощью можно победить Верховную Матерь. Алойш каким-то образом был создан с примесью Скверны. Она являлась его частью. И лишь Скверна может победить Скверну. Она течет в моих руках… в моем теле. Я не просто так задушил Алойша своими руками. Его убила Скверна, текущая во мне. Каким-то образом, сам того не осознавая, я выпустил ее… и использовал эту силу против Алойша. И Скверна погубила его. Она смертельна для всех Призраков. Для всего живого. И семиотики – оружие, способное рассечь любую материю, – не справляются со Скверной. Скверна – исключение из правил для мечей. Именно из-за Скверны внутри Алойша семиотики против него не действовали. И они бесполезны в битве с Верховной Матерью.
– Выходит, только вы можете ее одолеть? – поняла Беатрис.
Скальд тяжело кивнул.
– Пока из всех нас только я обладаю этой силой. И моя задача – научиться владеть ею. Омут использовал Скверну для того, чтобы расщепить личность Энтони и создать Карателя. Вероятно, Скверна может каким-то образом вернуть все назад. Я не знаю. Его мечи осквернены. И сейчас эти клинки гораздо сильнее всех наших семиотиков. Карателя нельзя убить ими. Он очень сильный. Лишь Скверна искоренит Скверну.
Скальд взглянул в сторону окна. Он помнил, как однажды через него залетела сова, держа в клюве мертвую кошку. Потом налетели вороны с Крапивного Утеса и вступили в схватку с ночной птицей.
– О чем ты задумался, Скальд? – Элен осторожно коснулась его руки, не боясь обжечься Скверной.
– Присцилла Пирс. Когда она похитила меня и пытала, она пила мою кровь. Она говорила о некой силе в моих руках. Тогда я не придал ее словам значения. Присцилла хотела получить часть силы, дарованной Мелисенте. Она хотела Скверну. Она хотела обладать ею. Думала, что сможет получить Скверну, если напьется моей крови. Все Призраки завидовали Алойшу в этом смысле. Только у него была Скверна, но он не мог ею управлять. Она лишь делала его тело невосприимчивым к любому виду оружия.
Теперь все становилось на свои места. Скальд наконец раскрыл тайну трещин на руках, но ответы порождали еще больше вопросов.
– Я не знаю, каким образом Мелисента смогла наградить меня силой Скверны, но я собираюсь использовать это оружие против нее. Элен, я должен научиться управлять новой силой. Станешь моим тренером?
– «Тренером»? Скальд, я похожа на Мелисенту? Я, по-твоему, кидаюсь брызгами Скверны направо и налево? Как я смогу тебя чему-то научить?
– Сможешь. Будешь меня мотивировать, поддерживать и стрелять в меня из револьвера…
– Чего? Не буду я в тебя стрелять!
– Еще как будешь. И бить меня семиотиком, пока я не научусь сопротивляться. Я должен научиться сражаться, используя Скверну. И ты станешь в меня стрелять, пока все не получится.
Элен опешила от подобной просьбы Скальда.
– И вы тоже готовьтесь, Матео и Беа. Мы с Элен научим вас сражаться на мечах.
Двое молодых людей радостно переглянулись.
– И когда начинаем? – выпалила Беа.
– Завтра же.
– Стреляй!
Элен направляла на Скальда револьвер, держа его двумя дрожащими руками.
– Элен, стреляй же!
Но она не решалась.
– Нет, Скальд! Я не могу!
Она опустила руки.
– Элен, прошу тебя! Выстрели в меня! Я должен знать наверняка, что смогу противиться боли с помощью Скверны. Без этих навыков мне не победить Верховную Матерь. Элен…
Она почти плакала.
– Я должен вернуть сына. Пойми…
Элен подняла глаза на Скальда.
– Ради Ната. Прошу…
Она с трудом подняла револьвер.
– Выстрели…
Элен кивнула и смахнула локтем слезы с лица.
– Умница. Давай. Я готов.
Скальд без оружия стоял в десятках метров от Элен, готовясь встретить жемчужную пулю.
Они решили тренироваться на Пляже. Это место наиболее просторное и свободное. В относительной близости к клинике. Матео и Беатрис тренировались в стороне от Скальда и Элен.
Обучившись базовым приемам владения мечом, они отрабатывали их друг на друге. Элен и Скальд показали ребятам главные стойки, научили их правильно держать оружие и наносить точные рубящие удары, а также блокировать атаки. Обучение Матео и Беатрис протекало в ускоренном режиме. Времени у них мало – бойня совсем скоро наступит. И тогда им предстоит сражаться с настоящими врагами – рыбоедами, – которые пойдут на все, чтобы убить их.
Закончив обучать Матео и Беатрис, Скальд и Элен занялись тренировкой силы Скверны.
Элен медлила. Она не решалась выстрелить. Щурясь, она перебарывала себя.
И зажала курок.
Выстрел.
Скальд ощутил острый удар в правое плечо.
Его тело покачнулось, и он едва смог устоять на ногах.
– Скальд! Ах! Как ты?
Элен сорвалась на бег.
Скальд прижал левой рукой правое плечо, превозмогая жуткую боль. Дыхания не хватало. Кровь вытекала из раны. Всеми силами мысли он старался призвать Скверну действовать.
– Давай же… ну! Давай!
– Скальд! Скальд! Как ты?
Подбежав к нему, Элен взяла Скальда за руку, прижимавшую рану.
– Дай посмотреть, – попросила она, – ох, милостивые духи, я уже желаю, что выстрелила. И почему я послушалась тебя, Скальд?
– Потому что я попросил.
Элен подобная формулировка поставила в тупик. Она бережно убрала руку Скальда с раны и осмотрела плечо.
– Кровь идет.
– Рана должна зажить, – твердо заявил Скальд.
– Ты уверен?
– Скверна защищает своего хозяина от всякого оружия. Я должен уметь противиться всему, как и Алойш.
– Смотри…
Скальд опустил взгляд на рану – кожа вокруг перламутровой пули почернела. К ране поползли красные ручейки. Кожа начала затягиваться. Скверна заживляла ранение, и пуля сама выскользнула из ямки в плече и упала в снег.
– Поразительно… Ты что-то чувствуешь? – спросила Элен.
– Уже нет, – признался Скальд, – сначала было больно, а сейчас… все прошло.
И когда рана исчезла, кожа снова приняла свой нормальный цвет. Остались лишь следы вытекшей крови.
– Скверна исцелила тебя, Скальд.
– Да, осталось лишь научиться призывать ее.
Скальд посмотрел на руки. Черные трещины искрились алыми огоньками. Он закрыл глаза, пытаясь представить себе, как Скверна вытечет из пальцев, из ладоней, из трещин. И как чернильная смола, словно мед, потечет с рук.
Он вспоминал руки Мелисенты. Ее руки – пропитанные Скверной, истончали ее всей поверхностью.
Верховная Матерь управляла этой силой. Могла творить жуткие вещи – например – тот черный проблеск – ударную волну, отбившую Скальда, когда он оказался на пороге Аллей Скверны.
Скальд представлял, как Скверна скапливается на ладонях в густые шары, полные страшной силы.
Он открыл глаза – ничего не изменилось. Скверна не вытекла из рук. Лишь красные искорки копошились в черных трещинах.
– Что такое? – не поняла Элен.
– Не вышло.
– Ты хотел как-то…
– Призвать ее. Не понимаю. Я не умею ею управлять. Я не знаю, как это сделать. Черт!
Скальд сел на снег.
– У Мелисенты были годы, чтобы научиться всем этим трюкам. У меня нет столько времени. Я не знаю, что может мне помочь выпускать Скверну из себя. Она внутри меня. Понимаешь? Скверна – часть моего тела. Часть меня. Я должен научиться использовать ее. Я – ее хозяин.
Скальд посмотрел в сторону Матео и Беатрис – у них славно получалось отрабатывать все новые навыки друг на друге. Они смеялись, устроив дуэль на мечах-семиотиках. Удар – блок. Парирование.
– Что скажешь, Элен? У тебя есть идеи?
– Ты же знаешь, что нет, Скальд. Я сразу сказала, что даже не понимаю природы этой Скверны. Как я могу тебя чему-то научить?
– Но тебя же учили…
– О чем ты?
Скальд поднял на нее взгляд.
– Элен, ты – Печать. Ты умеешь сражаться. Тебя обучали.
– Да, биться на мечах. Как и мы обучаем Матео и Беатрис. А у тебя Скверна! Это не одно и то же!
– Но меч – часть тебя, так ведь? В бою. Он служит продолжением твоей руки. Тебя учили владеть мечом, как самой собой. Как собственным телом. Так вот, Скверна – мой меч. Что тебе говорили на тренировках, Элен? Откуда ты брала свою силу? Почему убила столько Призраков, столько врагов и не погибла до сих пор? Что делало тебя сильной?
Элен устало присела рядом. Их плечи соприкоснулись. Она смотрела на оскверненные руки Скальда, вспоминая что-то свое.
– Злость.
– Злость? – переспросил Скальд.
– И ярость. Я помнила, как убили Елену. Я помнила, как меня похитил «Харон». И я злилась на них всех. На ученых, которые ставили на мне бесконечные эксперименты и терпели неудачи. На Призраков, которые разрушили «Харон» и убили Елену – моего друга. Я злилась на всех, из-за кого моя жизнь никогда не будет… обычной.
– Обычной? Ты хотела обычную жизнь, Элен?
– Да, Скальд, представь себе. Я бы не отказалась от простой семейной жизни, от материнства. От простых человеческих радостей и глупостей. Любящий муж. Хорошая работа, которая мне в радость. Дети. Отдых всей семьей. Фильмы по вечерам. Книги. Музыка. Прогулки. Поездки в разные страны и города. Я бы не отказалась от нормальной жизни. Я была готова пожертвовать всем этим – этой жизнью. Жизнью сиротки, жизнью пленницы, жизнью Печати. Я готова отдать это. Забыть об этом. Лишь бы не чувствовать столько боли. Я сражалась за это, Скальд. Я призывала гнев из самых глубин своей души и сердца. Я не могу держать меч и сражаться без этого чувства. Я просто не умею иначе. Если я не злюсь, если не вспоминаю тот гнев и ту боль, которую я испытала, увидев смерть Елены, я просто… умру. Меня убьют, потому что я не крепко держу меч. Только эти чувства и жажда возмездия до сих пор спасали мне жизнь.
Скальд задумался о том, как тяжело пришлось Элен на ее пути. Элен оставалась простой женщиной, простым человеком, стремящимся к нормальной человеческой жизни. Ей не нужны карьерные и звездные высоты. Не нужна слава и бесконечные богатства.
Ей нужна жизнь, которой у нее никогда не было, в отличии от остальных.
– Может, у меня получится также? Я же злюсь на Мелисенту. Я ненавижу ее за то, что она отняла у меня Ната и…
– Нет, Скальд, я не думаю, что тебе это поможет. Мелисента подарила тебе эту силу.
– И что с того? Я же использую Скверну против нее! И я готов сражаться с ней за то, что она сделала с Энтони, со всеми нами…
Элен посмотрела прямо в глаза Скальда.
– Ты же знаешь, что это не так.
– Почему?
– Ты хочешь вернуть Натаниэля, Скальд. Вот твоя цель. Настоящая. Тобой не движет ненависть к Мелисенте. Дело не в ней… дело в Нате. В Силисте.
– Силисте? О чем ты говоришь, Элен?
– О любви, Скальд. О любви.
Ее слова раздавили его.
Она видела в нем больше, чем он сам в себе.
Элен чувствовала Скальда. Она словно смотрела в те глубины души, до которых он сам не мог добраться.
– Ты сражаешься, Скальд, потому что любишь Ната. Тебе не так важна месть Мелисенте за все ее злодеяния. Дело не в ней. Дело в твоем сыне. Ты любишь его, и ты сражаешься за него. Любовь движет тобой, Скальд, а не злость, гнев и ярость, как мной. Эти чувства… разрушительны. Я сама страдаю от этого. Мне самой тяжело от своей ярости к моим врагам. Я выживаю, разрушая себя. И больше не могу выносить эти разрушения, а потому и хочу сбежать… я и сбежала, когда думала, что все закончилось. Я хотела сбежать от самой себя, от этих чувств, от этой боли – от всего, что разрушало меня, пока я жила в Перламутр-Бич. Мой гнев – моя ноша, Скальд. Тебе это не подходит. И ты это сам понимаешь, верно? Любовь к твоему сыну, к Нату – вот что делает тебя сильным. Вот, почему ты борешься. Используй это.
– Использовать любовь, чтобы призвать Скверну?
– Это звучит странно, я согласна, но ты же сам сказал: Скверна – твой меч – продолжение тебя самого, часть тебя. Научись ее контролировать. Ты – хозяин. И твоя любовь станет главным инструментом, с помощью которого ты подчинишь Скверну себе. Моя ярость исчезнет. Это чувство… острое. Быстрое. Мощное. Да, оно помогает. Но оно не вечно. Оно… сложное. Стремительное. А твоя любовь… ты не перестанешь любить Ната. Ты будешь всегда любить своего сына, я знаю. И это даст тебе возможность использовать Скверну постоянно, пока она будет нужна, чтобы спасти его.
Только теперь Скальд начал понимать, что хотела донести до него Элен. Каждое новое ее слово становилось для него настоящим откровением. Он никогда прежде не задумывался ни о чем подобном.
Кто бы еще мог преподать ему такой урок?
– Давай попробуем.
Они встали. Элен отошла подальше на безопасное расстояние.
Скальд сконцентрировался на своих чувствах – на любви к Нату. Он закрыл глаза, представляя себе сына. Он рисовал его изображение в мыслях. Он вспоминал его лицо, его глаза, его волосы.
Его голос.
Он видел Ната рядом с собой. Он чувствовал его запах. Он представлял, как обнимает сына, как касается его.
Натаниэль улыбался к нему. Обращался к нему со слова «папа». Он протягивал руку. И Скальд сжимал пальцы Ната.
Скальд хотел уехать с ним из города. Провести вместе время. Начать жить с ним. Создать снова маленькую семью. Он мог научить его лечить людей, оказывать первую помощь. Нат бы помогал ему в клинике, набрался бы опыта, а потом отучился бы на врача. Они могли бы вместе работать. Быть одной семьей.
Скальд хотел бы видеть, как Нат растет, как меняется. Они бы вместе отмечали дни рождения и все другие праздники. Ходили бы в торговые центры, в кино. Нат мог научиться заниматься серфингом. Они могли бы рыбачить вместе.
Скальд бы водил Ната в школу и забирал его. Он бы воспитывал его со всей любовью…
И Скальд открыл глаза.
То, что он увидел, поразило, напугало, ужаснуло и обрадовало его одновременно – дыхание перехватило! Сердце сжалось.
По рукам Скальда текла Скверна.
Черная жидкая субстанция, покрытая красными искрящимися прожилками, стекала на снег, вытекая из ладоней, из пальцев – из всех трещин на коже.
Элен застыла, глядя на жуткое зрелище. Даже Матео и Беатрис прервали свою тренировку, уставившись на Скальда.
– Получилось, – Скальд услышал собственный голос.
