Илья Сергеевич Ермаков
Отмель
Мама посмотрела на сигарету.
Смотрела она недолго. Почти сразу она выбросила ее из рук и отправила пулей лететь под дождь. Она убрала пачку «Мальборо» и зажигалку в карман.
– Хочешь, чтобы я боролась, да? Знаю, хочешь. И так бы мне сказал об этом, да? Ты всегда говорил прямо мне все. И как я готовлю, и как воспитываю детей, и как веду себя при людях, и какая я в постели, и как я выглядела в том дурацком платье с вырезом на всю спину. Ты мне всегда говорил правду. Спасибо. Я хочу услышать еще. Просто подскажи, что нам делать. Что мне делать? Как их спасти? Ты же всегда находил решения. Даже в самых сложных и непредвиденных ситуациях ты всегда находил решение, ответ. Иногда мне хочется думать так же, как ты. Свободно. Понимаешь? Словно, у тебя нет рамок, нет никаких ограничений, никаких стеснений. Ты волен думать масштабно, открыто. А я только и делаю, что копаюсь в этом компосте мыслей. Понимаешь? Возможно, ответ лежит на поверхности. Возможно, он даже очень простой, но не вижу я… не вижу я его… не могу увидеть… словно пелена перед глазами. Хожу наощупь. И так живу. И веду их за собой, а это меня пугает. Я сама не знаю, куда иду, а они… они идут за мной следом. Что мне еще остается делать? Они рассчитывают на меня. Они верят, что я знаю, что делать. А я не знаю, понимаешь? Я не знаю!
Мама выронила беруши из рук и закрыла лицо ладонями. Она плакала, вытирая слезы, прикрывая рот, закрывая глаза.
Сквозь слезы она смотрела на беруши, лежащие у носков ее ботинок.
– Ну вот, опять реву. Тебе это никогда не нравилось, верно? Ты всегда разрешал мне плакать, но на самом деле ты ненавидел это. Ты никогда не умел нормально успокаивать, а потому не любил, когда я плакала. Впрочем, зная меня, никто бы не мог меня успокоить, да? Так что ты не виноват. Правда. Давно мы так не общались. Разоткровенничалась тут с тобой. Мы так говорили с тобой до свадьбы. Да, до свадьбы. А потом… быт, работа, дети… дети, дети… И поговорить некогда. Признаюсь честно, я и не хотела. Не о чем было. А ведь столько накопилось, да? И когда мы успели стать такими, а? Опять я жалуюсь. Опять ною. Ты не любил во мне все это. Нытье, слезы. Мужчины это не любят в женщинах, потому что не знают, что с этим делать. Могу понять. Правда.
Она наклонилась и подняла беруши, протерла их о край куртки и подула на них, сдувая грязные пылинки.
Дождь заканчивался. Как она и думала, он не собирался идти слишком долго.
– Пора домой. Они там ждут меня. Надеюсь, они додумались сменить беруши и хотя бы почистить уши. Вечно контролировать приходится. Все самой, все самой, так и живу. Да… Спасибо за разговор. Почаще бы так. Правда, теперь я понимаю, как мне этого не хватает. Как мне тебя не хватает. А сейчас пора… пора вернуться в эту жизнь и опять делать… делать, делать и думать, как нам поступить: как нам дальше-то жить.
Мама надела беруши, походный рюкзак, скатила велосипед по ступенькам, запрыгнула на него и начала крутить педали. Под уходящий дождь она поехала обратно домой.
Глава 8
Перед каждым своим уходом из дома Мама всегда говорила Мальчику: «Смотри за сестрой». И этот раз не стал исключением. Мальчик в ответ важно кивал, принимая на себя возложенную важную миссию. Девочка помахала Маме и Бабушке рукой и принялась сворачивать из своего рисунка новый бумажный кораблик.
Бабушка повернулась к Маме спиной, позволяя той помочь себя одеть. И когда Мама снимала куртку Бабушки с крючка, пачка «Мальборо» выскользнула у нее из кармана и шлепнулась на пол.
«Черт, как неловко», – метнулось у нее в голове, когда она поймала на себе удивленные взгляды своих детей.
Те, умные дети, не подали вид, что что-то случилось, чтобы это не заметила Бабушка. Мама поспешила расставить ноги пошире, чтобы присесть и быстро поднять пачку сигарет, а потом спрятать обратно в карман. Наклоны на шестом месяце беременности – дело, мягко говоря, проблематичное.
Мама в меру своей расторопности поспешила справиться с этой задачей. Поскольку Бабушка все это время стояла к ней спиной, то, вероятнее всего, ничего не увидела. По крайней мере, не должна была увидеть.
Но ситуация до стыда неловкая.
Мама уже пожалела о том, что не избавилась от сигарет по дороге домой. Мысль о том, что она закурит после рождения малыша, заставила ее сохранить пачку. Искушение оказалось сильнее.
Мама помогла Бабушке надеть теплую куртку. Начало холодать.
Бабушка позвала к себе Мальчика жестом, тот подбежал, и она одарила внука горячим поцелуем в щеку. Затем она послала воздушный поцелуй внучке и развернулась к дочери, показывая ей своим видом, что готова отправиться на прогулку.
Мама помахала детям и пригрозила им пальцем, намекая на то, чтобы те ни слова не сказали Бабушке про ее сигареты. Те театрально энергично закивали, напуганные ее «угрозой».
Если Бабушка узнает… мало не покажется! Ни Маме, ни детям!
Мама уже успела научить детей скрывать от Бабушки многие подробности их семейной жизни, но оплошности порой все-таки случались. И тогда ей приходилось несладко. А потом и детям тоже. Есть «преступление» – есть «наказание».
Мама взяла Бабушку под руку, они осторожно спустились по ступенькам веранды и вышли на улицу. Еще раз помахав детям напоследок, они вдвоем отправились вниз, к берегу моря.
Сегодня здесь дул морозный ветер. Мама ощущала приближение зимы в каждом дуновении. Близятся холода.
«Хорошо, что я успела запастись теплыми вещами», – подумала она.
Мама взяла с собой для разговора с Бабушкой айфон с приложением «Голосовой дневник», если потребуется выговорить нечто сложное и многословное.
– Как ты?
Спросила Бабушка невербально. Она все чаще задавала ей именно этот вопрос: «как ты?». Мама чувствовала, что в эти слова Бабушка вкладывала гораздо большее, чем могло показаться на первый взгляд.
Мама не успела ответить, и Бабушка добавила:
– Я беспокоюсь за тебя.
Мама уставилась на нее в ответ.
– За меня?
Та кивнула.
– Почему?
Бабушка посмотрела на бушующие морские волны.
– У тебя…
Она замерла, оставив жест незавершенным. Подумала и закончила:
– Другое лицо.
– Лицо?
– Ты грустная.
– Что ты имеешь в виду?
– Это страх?
Она боится.
Бабушка ее раскусила: да, Мама боится за нее, за детей, за их будущее, которое видится ей слишком мрачным и безрадостным, особенно с наступлением зимы.
– Это вредно для него.
Бабушка указала на ее живот.
– Ты мало ешь. Надо больше.
– Дети…
– Им хватает.
Мама выгнула бровь: впервые Бабушка заявила о том, что ее внукам хватает той еды, что они имеют. Сейчас она явно больше переживала за своего третьего нерожденного внука.
– Я в порядке.
Бабушка не успокоилась и перешла к своим козырям.
Одним резким движением Бабушка протиснула руку в карман Маминой куртки и выхватила из него пачку сигарет.
«Увидела все-таки», – раздраженно подумала Мама.
– Я не курю.
Бабушка трясет пачкой «Мальборо» у нее перед носом.
– Я сказала. Я не курю. Поверь мне.
Бабушка продолжает молчать.
– Я их нашла. Я не курю.
Мама выхватила у нее из рук пачку сигарет и вернула в свой карман.
Бабушка покачала головой.
Мама не выдержала: она достала айфон и открыла «Голосовой дневник». Она начала говорить, и ее слова воспроизводились текстом на экране: «Да я нашла эти сигареты во время вылазки но я не курила понимаешь я хотела закурить но не сделала этого потому что вспомнила о ребенке».
Потом на экране появились слова Бабушки: «неужели ах вот оно что ты не бросила курить после того как вышла замуж».
«На самом деле гораздо позже, но ей об этом знать не обязательно», – подумала Мама.
«и вот сейчас опять начинаешь почему» – появились новые слова.
Тогда Мама ответила слишком жестко, что сразу же пожалела об этом: «это не твое дело мама я уже взрослая и мне решать самой что делать».
Эти слова вогнали Бабушку в ступор, когда она их прочитала.
«Дай мне их» – новые слова.
Бабушка запустила руку в карман, но Мама ее перехватила и остановила. Они смотрели друг другу в глаза. Мама показала Бабушке экран айфона, на котором появилось новое слово: «Успокойся».
Бабушка сдалась. Она убрала руку и оставила попытки уничтожить пачку сигарет.
– Давай просто гулять, ладно?
Мама уже убрала телефон, а потому обратилась к Бабушке жестами.
Та обреченно вздохнула, но вынужденно согласилась. Видно, она тоже больше не хочет спорить и ругаться с дочерью. Им обоим это изрядно надоело. Каждый раз, оставаясь наедине друг с другом, вдали от детей, они начинают выяснять отношения. И эти разговоры никогда не приводят ни к какому логическому разрешению и не дают результатов. Это топтание на одном месте.
А потому дальше дочь и мать гуляли молча. Они прошли достаточно далеко, и вот наступил момент, когда нужно было развернуться и возвращаться к дому.
И в этот момент…
Губы Бабушки произнесли:
– Что я здесь делаю?
Мама прочла это по губам. Ей не понадобились ни жесты, ни «Голосовой дневник», чтобы это понять.
Бабушка резко отпустила руку Мамы и сделала шаг в сторону.
Бабушка смотрела на нее, как на чужую и спросила вслух:
– Кто ты?
Она приглядывалась к дочери, которую с трудом узнавала.
Маме стало не по себе.
«Опять», – стрельнуло у нее голове.
– Все хорошо, – Мама сказала это вслух и пожалела.
– Почему я тебя не слышу?
Бабушка направила свои руки к ушам, чтобы решить проблему тишины. Для Мамы это послужило сигналом.
– Нет!
Она рванулась к матери, схватила ее за руки и не дала ей вытащить беруши из ушей.
Мама не понимала, как сейчас ей следует разговаривать с Бабушкой. Понимает ли она сейчас что-то?
Бабушка долго вглядывалась в ее глаза, а потом интенсивно заморгала.
– Отпусти меня.
Мама поняла это по губам, но не решалась ее отпустить. Тогда Бабушка сама вырвалась из ее хватки.
– Что такое?
Это Бабушка спросила жестом. И Мама вздохнула с облегчением: она вспомнила жесты.
– Прости.
Мама подбежала к ней и крепко обняла ее. На мгновение ей показалось, что все потеряно навсегда. Провалы в памяти Бабушки случались короткими вспышками, но скоро все возвращалось. Мама с ужасом боялась того дня, когда процесс станет необратимым. Ведь бывали не только короткие вспышки, состояние ухудшалось постепенно. Бабушка, действительно, начинала забывать многие мелкие вещи. И забывала их навсегда, но не подавала виду. Она тщательно скрывала свою забывчивость от дочери и внуков.
Иногда Мама думала: «Могло ли кратковременное воздействие Тона повлиять и на нее?».
– Все хорошо, – сказала Мама, – идем домой.
Бабушка молча взяла ее под руку, оглянулась по сторонам, и просто пошла вместе Мамой, куда та ее повела.
Вечер прошел своим обычным чередом. На ужин мама приготовила макароны с зеленым горошком. Они попили чаю. Потом настал момент купания. Сегодня Мама мыла Девочку. А потом помылся Мальчик. Завтра она помоет Бабушку. А послезавтра наконец помоется сама. На купание Девочки и Бабушки уходило много воды и много времени. Это был сложный процесс, который отнимал у Мамы много сил, учитывая, что это уже конец непростого дня. Мальчик знал, что воду надо экономить, а потому мылся всегда очень быстро.
Мама долго не могла уснуть, не переставая прокручивать в голове прогулку с Бабушкой. Она ясно вспомнила свои чувства, когда увидела Бабушку, охваченную прогрессирующей деменцией. Это было страшно, пугающе. Эти глаза, напуганные, лишенные понимания происходящего. Словно новорожденный ребенок, выброшенный во взрослую жизнь.
Мама старалась принять неизбежное, но мириться с этим состоянием Бабушки просто невыносимо. Она не могла принять то будущее, которые может их настигнуть в любой момент.
В ее понимании забвение приравнивалось к смерти. Забыть свою жизнь. Забыть то, кем ты был, как жил, кого знал, что с тобой происходило… забыть своих детей, родителей, себя…
Это не давало ей покоя. Эти мысли терзали ее, душили, выворачивали наизнанку. В какой-то момент… Мама заплакала.
Ей просто хотелось плакать так, как тогда, во время вылазки во время дождя. Просто плакать, чтобы ее никто не видел и не слышал.
Находясь на границе сна и реальности, Мама услышала знакомый голос загадочной незнакомки:
– Путешествие.
И мир потерял свои черные краски ночи.
Все насытилось рыжеватым оттенком сепии.
Мир изменился.
– Путешествие? – переспросила Мама.
– Ты должна отправиться в путешествие.
Окно открылось. Подул морской бриз.
Мама встала с кровати и подошла к окну.
– Что еще за путешествие?
– Ты не готова…
– «Не готова»?
– Еще слишком рано.
– Но почему?
– Ты еще не готова отправиться в путешествие. Надо подождать.
– Подождать, чего?
Голос не отвечал.
Мама шагнула на подоконник. Она встала у самого края окна и посмотрела вниз.
– Мне идти за тобой?
Голос дал ответ:
– Как хочешь.
И она вышла в окно.
Мама оказалась на пляже, на отмели. А перед ней раскинулось молочное море. Белые волны поднимались вдалеке. Она шагнула в молоко босыми ногами и пошла вперед, к самому горизонту.
Мама продолжала идти, а молоко оставалось ей по колено.
Именно так был устроен залив в реальном мире. Водяная коса: нужно пройти достаточно далеко, чтобы добраться до приличной глубины морской.
Мама молча пересекала молочное море.
– Где ты? Почему ты молчишь? Что еще за путешествие?
– Путешествие, в которое ты отправишься, когда придет время.
Слыша этот голос, Мама ощущала облегчение.
– И когда же оно придет?
Мама осмотрелось – небо затянуто сепией. Как и весь мир, но море… оно оставалось молочно-белым, не холодным, не теплым, а просто приятным.
– Узнаешь…
Голос словно отдалялся от нее.
– Все узнаешь…
– Постой!
Мама побежала вперед, словно гналась за источником голоса, который никогда не видела.
– Расскажи! Что я должна делать?
Она остановилась, когда вдалеке увидела фигуру в длинных одеждах и в капюшоне. Этот силуэт показался ей знакомым. Он стоял к ней спиной.
Мама начала уверенно идти к нему. Она должна узнать, кто…
Но становилось глубже.
Молоко уже по пояс. Еще дальше – будет совсем глубоко.
– Кто ты?
Фигура так и стояла, не шевелясь.
– Покажись!
Она выжидала.
Она знала, что увидит… должна увидеть… лицо…
И незнакомка повернулась к ней. Под темным капюшоном скрывалось…
Ее лицо.
Мама моргнула, и фигура исчезла. Она осмотрелась вокруг: только молочное море. Ни берега, ни посторонних – ничего нет. Только она, море и небо в сепии.
– Где это я?
Ей ответили не сразу.
– Приготовься…
– К чему?
– Приготовься путешествовать.
– Но я… не понимаю!
– Поймешь… ты все поймешь…
А потом Мама почувствовала что-то на руках. Она посмотрела на левую ладонь… красная.
Кровь.
– Что это?
Ее рука в крови.
Она посмотрела на правую руку, тоже в крови. Но правая рука держала… бумажный кораблик, смятый, местами оборванный, испачканный алыми пятнами.
– Что… откуда…
Мама разжала кулак, и бумажный кровавый кораблик выпал из ее рук. Едва коснувшись молока, бумага вспыхнула рыжим пламенем.
– Огонь…
И голос сказал ей:
– Ты еще не готова путешествовать.
Мама смотрела на сгорающий бумажный кораблик, качающийся на белых волнах. Он не тонул, а горел, обращаясь в пепел, и пепел взлетал на воздух.
А потом…
Она утонула.
Дно ушло из-под ног, и Мама ушла под молоко, захлебнувшись в нем.
Она села в постели, вся в поту, не в силах сообразить, что с ней случилось. Мама отчаянно пыталась вспомнить сон, который ее так сильно напугал, но все ее старания оказались тщетны. Как бы она ни старалась, она не могла прийти в чувство, собраться с мыслями и просто… вспомнить этот сон.
– Проклятье!
Она встала. В комнате еще темно – ночь. Мама подошла к окну и открыла его, пуская внутрь прохладный свежий воздух.
Этого ей сейчас очень не хватало – просто подышать прохладой.
– Какого черта?.. что со мной происходит?
Она вытерла футболкой мокрое лицо и провела пятерней по взмокшим волосам.
Руками она опиралась на подоконник и вглядывалась во мрак.
Мама смотрела во тьму так долго, что заметила, как тьма смотрит на нее.
Глава 9
Наступил ноябрь. Зима подбиралась близко. Как ни старалась Мама убежать от нее, холодная чертовка наступала на пятки. Она подкрадывалась неспешно, совсем не заметно. Из-за частых дождей казалось, что осень продлится вечность. Но этому не бывать. Не здесь. Не сейчас.
Мама проснулась в тот день с большим животом и словно вспомнила про него после всех минувших дней. Остался месяц. Еще месяц и, когда зима вступит в полное право, заняв свое преемственное место в цикле сезонов, Малыш родится.
Малыш.
Так она его назвала, не зная пола третьего ребенка. Просто Малыш.
У нее уже есть Девочка, есть Мальчик. Теперь будет Малыш.
Отсутствие конкретного имени нерожденного ребенка делало его менее реальным, чем он был на самом деле. Но мучительная тяжесть в животе говорила об обратном.
Мама поставила воду в кастрюле на зажженную плиту и села за кухонный стол, чтобы перевести дух. Ходить становилось совсем тяжко, а она запланирована еще несколько вылазок. Много ей не унести. Придется брать по мелочи, только самое нужное: еду и предметы первой необходимости.
Мама взглянула на Девочку. Та на мгновение перестала гладить Кошку, посмотрела куда-то в сторону, словно прислушиваясь к себе, к своему организму, к своему внутреннему ощущению.
Мама поняла все прежде, чем узнала суть проблемы.
Девочка выпустила Кошку из рук, взяла листочек, карандаш, что-то быстро написала на нем, схватилась за колеса и подъехала к ней.
Мама безмолвно спросила: «Что случилось?».
Но Девочка положила перед ней лист бумаги с одной фразой: «Началось».
Сомнений не оставалось.
Нужно вести ее в туалет на второй этаж. Сама она не может взять ее на руки – тяжело. Мама встала, подошла к Мальчику, собирающему конструктор, который она раздобыла на последней вылазке, и попросила его отнести Девочку на второй этаж, в туалет.
Бабушка наблюдала за происходящим, сидя в кресле, оторвавшись от «Анны Карениной».
Мальчик донес Девочку до ванной комнаты и усадил ее на унитаз.
Мама его отблагодарила, тот кивнул и вышел. Сама она забежала в комнату Девочки, чтобы прихватить чистые трусики, а потом зашла к себе за упаковкой прокладок.
Она вернулась в ванную комнату, где дочь ее ждала, и закрыла за собой дверь.
– Покажи.
Девочка стеснительно подняла взгляд на мать.
– Не стесняйся меня.
Девочка решительно опустила домашние спортивные штанишки, оставшись в трусиках.
– Снимай. Я посмотрю.
Девочка кивнула и стянула следом трусики.
Девочка никогда не стеснялась Маму. Она не боялась быть перед ней голой, ведь в конечном счете Мама лично следила за гигиеной дочери и мыла ее. Но в этой новой ситуации Девочка чувствовала себя неловко.
Мама обнаружила на белых трусиках алое пятнышко размером с фалангу ее большого пальца.
Она не ждала такого раннего наступления месячных, в девять лет. У нее самой они начались в одиннадцать. Впрочем, насколько она знала, это норма.
– Я посмотрю?
Девочка нерешительно кивнула.
Мама позволила себе осмотреть наружные половые органы дочери, чтобы убедиться в их чистоте. Она не заметила других следов крови. Все осталось на нижнем белье.
– Я надену тебе…
Она указала на пачку прокладок.
– Будет неудобно. Они большие. Потерпишь?
Девочка кивнула.
Мама вскрыла упаковку, достала одну прокладку и вскрыла мини-пакетик. Она развернула ее, отогнула «крылышки», отклеила бумажные полоски с них и с центра. Затем приклеила прокладку к трусикам, а отогнутые «крылышки» завернула и приклеила к внутренней стороне. Прокладка оказалась размером гораздо больших, чем трусики Девочки. Из-за этого нижнее белье превратилось в подобие памперса. Мама помнила, что после менархе у нее целый месяц не было повторных кровотечений. Возможно, такая необходимость и сейчас потребуется всего на один день.
Мама помогла Девочке надеть новые трусики с прокладкой. Мама давно предупреждала дочь о том, что такой день наступит. Девочка все знала и была к этому готова, а потому сейчас держалась молодцом. Скорее всего, она даже ничего не почувствовала, лишь неприятную влагу, когда это случилось, без боли.
– Нормально?
Девочка кивнула.
Мама помогла Девочке надеть штанишки.
– Ты молодец. Всегда говори мне, если это случится. Хорошо?
Ее дочь стала еще взрослее в физиологическом смысле. Можно сказать, что теперь она – женщина, способная родить ребенка. Мама не думала, что это произойдет так рано и даже в какой-то момент перестала ждать. Но все случилось в самый обычный день, самым обычным образом.
Мама спустилась вниз и позвала Мальчика, чтобы тот помог перенести Девочку на первый этаж.
Бабушка озадаченно посмотрела сначала на внучку, а потом на дочь. Мама лишь молча кивнула в ответ, намекая своим взглядом на случившееся. А кивнула она, подтверждая, что все прошло хорошо.
Конечно, Девочка знала, как нужно правильно использовать прокладку. Теперь она сможет менять их сама. Нужно только… чтобы кто-то донес ее до туалета и обеспечил всем необходимым.
Мама прокручивала момент, пережитый ею и ее дочерью только что в туалете. Тогда она ощутила новую нить связи между ней и Девочкой. Это было что-то особенное, странное, но в то же время простое и понятное. Мама думала о Девочке почти как о подруге, помогающей ей в непростой ситуации с женскими проблемами. Но это ведь не подруга, а ее дочь. Это нормально. Так и должно быть.
И все же этот интимный и женский момент установил между ними новую тесную связь. Это что-то их личное, собственное, никому неизвестное. Когда Мама купала Девочку, то ощущала именно материнские чувства, ощущения минувших лет, когда ее дочь была еще совсем маленькой. Сейчас это единение сложилось иначе: другие эмоции, новые незнакомые чувства.
Когда ухаживаешь за ребенком-инвалидом, устанавливаются совсем другие взаимоотношения родителя-ребенка, более тесные, более интимные. И это происходило сейчас с ней, с Мамой. В других семьях дети сами справляются с тем, чтобы помыться в душе или сходить в туалет. Мама же всегда участвует в этой части жизни Девочки, потому что та в этом нуждается. И сейчас свершился новый виток. Новый этап этой их совместной жизни.
Потом мир вернулся на круги своя. Девочка снова продолжила играть с Кошкой, Бабушка читать, Мальчик собирать конструктор, а Мама готовить обед. Ведь ничего не случилось.
Это просто жизнь.
Ночью Мама совсем не спала. Она боялась уснуть и отправиться в страну своих странных и почти пугающих снов.
«Я начала бояться снов, дожили», – усмехнулась она своим мыслям.
К тому же с таким животом было совсем неудобно спать. Вот как лег, так и спишь, на спине. Не повернуться, не поворочаться. А это большая проблема, когда боишься засыпать.
Мама не выдержала долгих мучений в темноте в постели. Она встала и вышла из комнаты. Спустившись вниз, она зажгла на кухне свет, прямо над круглым столиком. А потом решила сделать себе горячий чай.
Пока вода кипятилась, она сидела за столиком и смотрела на темную комнату. Время не торопилось. Оно никогда не спешит в такие моменты, а тянется мучительно долго, отдаляя наступление рассвета.
Она недолго сидела в одиночестве. Совсем скоро на лестнице появился Мальчик. Он остановился и какое-то время смотрел на Маму, сидящую на кухне.
«Не спится», – подумала она, заметив его.
Усталой походкой, Мальчик спустился вниз, прошел на кухню и сел напротив нее.
Они сидели друг напротив друга и молчали, просто смотрели.
– Ты как?
«Боже, я начинаю говорить, как Бабушка!»
Именно этот вопрос Бабушка всегда ей задавала, когда они оставались наедине. И вот она сама перехватила эту привычку.
Мальчик не хотел отвечать жестами. Он встал, нашел лист бумаги, карандаш, вернулся и написал сверху одну строчку: «Не хочу видеть кошмары. А ты чего здесь?».
Перечитав строчку еще раз, она написала ответ: «Тоже», – и передала ему.
На его губах мелькнула тоскливая улыбка.
Мать и сын начали свою безмолвную переписку в полной Тишине. Они писали свои послания на листе и передавали друг другу.
«Чувствуешь, что сегодня они могут прийти?»
«Да, могут. Не хочу засыпать».
«Меня тоже тревожат странные сны. Но они не такие ужасные, как твои».
«У меня не сны. Они реальны».
«Ты так думаешь?».
«А ты мне не веришь?».
«Верю. Хочешь поговорить об этом?».
«Давай».
Мама сама не верила, что пишет об этом, но все же…
«Те рисунки, в твоем шкафчике, это – они?».
Пока Мальчик читал, она с волнением следила за его реакцией. Она боялась, что он может разозлится на нее за то, что она рылась в его вещах. Но вместо этого последовал совсем другой ответ:
«Да».
«Они лезут к тебе только через окно?»
«Да».
«Чего они хотят?».
Мальчик на время задумался над ответом.
«Проникнуть в дом».
Маму это напугало.
«Ты знаешь зачем?».
Ответ:
«Нет».
Мама вздохнула.
Что бы ни хотели эти твари, им нужно что-то в доме.
«Они хотят что-то от тебя?».
«Странный вопрос» – подумала она.
Но Мама чувствовала, что может ухватиться за правильную мысль. Важно – уметь задавать верные вопросы.
«Не думаю».
«А что ты думаешь? Есть идеи, что им нужно в доме?».
Мальчик заметно напрягся.
Мама решила не встревать в его мысли и дождаться ответа, который ее сильно напугал:
«Скорее… кто».
«Кто? Им нужен кто-то из нас? Девочка, Бабушка? Я?».
Мальчик прочитал и покачал головой.
Он ничего не написал, но его взгляд опустился на живот Мамы.
Она почти машинально схватилась за него, но в последний момент взяла над своей рукой контроль и оставила ее лежать на столе.
Она потянулась к листу бумаги, перехватила карандаш и быстро написала новое:
«Что ты имеешь в виду?».
Она отправила ему лист бумаги, словно делала вызов.
Мальчик посмотрел на нее и просто пожал плечами в ответ.
Чайник вскипел. Мама заметила мощную струю пара, вырывающуюся из носика. Она сделала чай себе и сыну. Они молча пили его, изредка поглядывая друг на друга. Больше ни о чем не говорили. Ответы Мальчика, которые Мама получала на свои вопросы о его кошмарах, пугали ее.
«Только не Малыш» – думала она.
Что бы все это ни значило.
Потом она получила новое послание от Мальчика:
«Ты говорила обо мне с Бабушкой?».
Мама смело написала ответ:
«Нет. Это только наш секрет. Они обе не знают».
Конечно, они знают о существовании приступов Мальчика. Все они были свидетелями самого первого…
Но Мама никогда не рассказывала Бабушке о том, что именно происходит ее внуком по ночам и о том, что он видит. Это бы ее сильно напугало и заставило переживать. Такого ей не надо.
«Спасибо» – последовал ответ от Мальчика.
Это объединяло их: Маму и Мальчика. Эти видения, кошмары, странные сны, появившиеся в результате услышанного ими Тона. Что-то изменилось в их сознании в тот момент. Что-то сломалось, что-то новое появилось – они точно не знали. Но после того дня их мир перестал быть прежним. Они будто ощущали проникновение иных миров в их собственную реальность.
«Мы со всем справимся. Обещаю» – это было ее ответное послание.
В ту ночь Мама приняла для себя одно важное решение.
Она научит его. Научит Мальчика стрелять. Во время следующего дождя. Время пришло.
Мама сдержала свое обещание, данное самой себе. В тот день погода стояла морозная. И дождь был холодный. Они все сняли беруши, но решили остаться дома. Девочка с Бабушкой читали Библию и говорили о ней, а Мама позвала к себе Мальчика и сказала:
– Хочешь научиться стрелять?
Он застыл, глядя на нее.
Даже Девочка и Бабушка отвлеклись.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – забеспокоилась Бабушка.
– Он готов, – ответила Мама, глядя на сына, – ты ведь готов?
– Ага… да… я готов!
Маму это развеселило.
– Тогда идем!
Мама сняла с крючка двустволку и достала из кармана куртки коробку патронов. Они вышли на веранду, встали под крышу, и Мама принялась учить сына стрельбе.
– Смотри, тут все просто. Главное всегда проверять заряд. Зажимаешь здесь и открываешь его, вот так. Два отверстия. Два патрона. Берешь. Вставляешь вот этим концом. Бинго. Дальше просто спокойно закрываешь. Понял?
– Ага!
– Два патрона. Два выстрела. Потом придется перезаряжать. Так, теперь нужно правильно встать. Твердая стойка, чтобы тебя не сбило с ног во время отдачи. Она тут совсем не ощущается. И все же. Самое главное – делать все плавно и нежно. Без резких движений, понял? Сейчас я буду с тобой, помогу устоять. Посмотрим, как сильно ты отшатнешься. Приготовься к этому, когда будем стрелять. Значит так, ноги на ширине плеч, выпрямись, вот. Теперь берем ружье вот так, упирается в плечо, руки сюда, вторую сюда. Убери палец с курка. Ради бога! Так, теперь смотрим вот сюда и целимся. Давай в то дерево, да? Хорошо. Закрывай один глаз, смотри туда. Когда будешь готов, говори. Будем стрелять.
– Ну… я готов.
– Уверен?
– Да, стреляем.
– Стреляем.
Они вместе зажали курок. Раздался оглушительный выстрел. Мальчик покачнулся из-за отдачи, ударившись Маме в живот.
– Тише, тише! Я думала, ты будешь крепче стоять на ногах!
– Прости. Не ожидал, что это так…
– А я тебя предупреждала.
На самом деле отдача практически не ощущалась, но в первый раз Мальчику было просто непривычно.
– Дай-ка сюда ружье. Я еще раз покажу. Потом перезарядишь сам. Попробуем выстрелить еще раз вместе. А потом попробуешь выстрелить сам. Согласен?
– Да-да, давай!
Мама принялась еще раз показывать, как нужно правильно стоять, как держать ружье, как стрелять.
Затем она взяла два патрона и предоставила их Мальчику:
– Пробуй.
– Сейчас…
Мама помогла поддерживать ружье, чтобы Мальчику было проще и удобнее вставить патроны.
– Просто спокойно закрывай, без резких движений. Все делай нежно.
– Ага!
– Молодец. Быстро учишься. Давай еще раз вместе, но приготовься получше, не падай. Держись. Делай все плавными движениями. Держи его крепко.
– Хорошо, хорошо.
Вместе они начали целиться.
На самом деле отдача практически не ощущалась, но в первый раз Мальчику было просто непривычно.
– Теперь сам.
– Ох…
– Давай-давай! Ты же сам этого хотел, верно?
– Да, хотел…
Но совсем не ожидал, что этот момент наступит так скоро.
Мама отошла от него на шаг в сторону и внимательно следила за тем, как Мальчик держит ружье, как стоит и на каком расстоянии находится его указательный палец, готовый нажать на курок.
За спиной она слышала разговор Девочки и Бабушки. Девочка спросила:
– Скажи, а почему Бог посылает нам горе? Почему людей преследуют всякие беды, несчастья, страдания? Зачем это все? Почему Он не сделает так, чтобы мы просто жили счастливо? Если Он нас всех любит?! Почему в мире происходит столько плохих событий? И с нами тоже…
Бабушка сделала паузу, обдумывая свой ответ. Мама сама заинтересовалась тем, как Бабушка сможет ответить на этот вопрос. Их семью горе преследует уже давно. Но они все еще живы. Все еще справляются со всеми трудностями, невзирая на скорое приближение зимы.
Бабушка дала ответ:
– Не было бы в нашей жизни горя, то и счастья не было бы. Не было бы надежды. Мы бы не знали, что это.
