Евгения Кретова
Непростые истории 5. Тайны ночных улиц
Кирилл Токарев
Родился в 1984-м году, в г. Тарту, Эстония. До последнего времени проживал в Беларуси, не так давно переехал в Варшаву, Польша. Женат, есть дочь.
Образование высшее, по специальности я – инженер-химик-технолог.
Литературой пытаюсь заниматься в той или иной форме с 2003-2004 года, а где-то с 2010-го года наконец нашел себя в жанре темного фэнтези. Каких-то прям крупных прорывов нет, ибо все эти штудии пока что исключительно хобби, но, что называется, уже "широко известен в узких кругах".
Надежда на невозможное
Я так не могу жить!
Тени дарить.
Понять не успеваю.
Я – жизнь. Я – смерть.
Там-то все уже знают.
Кукрыниксы, «Никто»
Песчаный скат издыхал. Тяжёлый хвост, усаженный острыми шипами, лоснящимися от яда, бессильно бил по земле, вздымая тучи мелкой пыли. Подергивались мощные крылья-плавники, сухо и страшно щёлкали хитиновые отростки, заменяющие скату зубы, но всё это уже ничего не значило. С разрубленным вдоль брюхом, с вываленными на землю мотками кишок не живут. И правило это непреложно и для человекоподобных, и для самой разной нечисти, коей в избытке расплодилось за последние три столетия.
Поразивший тварь сидел, привалившись спиной к тёплой поверхности одинокого валуна. Острые черты лица и иссиня-чёрные волосы выдавали в нем уроженца северных равнин Йоно-Шу – места, где никогда не стихают войны. Он тоже был мёртв и прекрасно знал об этом: ядовитый шип песчаного ската рассёк кольчужный чулок чуть выше колена, и теперь отрава медленно, но верно делала свое дело.
– Глупо, правда? – победитель песчаного ската виновато усмехнулся. – Если б я не бросился наперерез гадине, а ударил сбоку…
– …То скат снёс бы голову Беатрикс. Или достал бы Козмо. Или убил бы их обоих, – воин в тяжёлом пластинчатом доспехе тяжело вздохнул. – Выбора не было. И ты всё сделал правильно, Рикард.
– Я рад, что ты одобряешь, Роланд, – в голосе Рикарда звучал сарказм. – Что ж. Приятно знать, что я подох не напрасно. Хотя…
– Что – «хотя»?
– Роланд, не надо, – рыжая девушка в пёстром наряде Вольных Рот положила было руку на плечо воителя, но тот дёрнулся, словно вырываясь из смертельной хватки.
– Так что ты там говорил насчет «хотя», а, Рикард?
– Ты прекрасно всё знаешь и сам. Наш поход. Глупость ведь, а, Роланд? Ну, признай это хоть сейчас. Хоть для меня. – Победитель песчаного ската натужно закашлялся, по его подбородку потекла тоненькая струя чёрной, как смола, крови. Яд уже действовал.
– Значит, глупость? – лицо воина потемнело от гнева. – Глупость, да? Почему же ты не сказал этого раньше? Тогда, в грязной кантине на рынке Тултубаша? Почему ты молчал, когда я разрушал свою жизнь? Когда рвал старые связи? Когда создавал себе новых врагов? Почему ты молчал тогда, а, кусок смердящего дерьма?
– Роланд! – рыжая Беатрикс попыталась ухватить своего спутника за плечо, но её оттащили в сторону. Козмо, молчаливый и угрюмый, слишком хорошо знал лидера их маленькой группы и не хотел рисковать.
– Так почему ты молчал, а? – в голосе Роланда уже не оставалось ничего человеческого. Это был рык разъяренного зверя. Хуже того: и Беатрикс, и Козмо прекрасно видели, как сквозь человеческую сущность проступают изменения. – Давай, скажи мне. Ты же всё равно мертвец.
Рикард попытался рассмеяться, но поперхнулся кровью.
– Я молчал, потому что хотел верить. Посмотри вокруг, Роланд. Кругом война, дерьмо и демоны. Мы служим им. Принимаем их метки. И вдруг – надежда! Слабая, призрачная, но – надежда! Ангел, Роланд! Ангел, который прошёл горнило Бесконечной Войны и спустился на твердь Брунре! Я убедил себя… Но сейчас вижу, что всё это просто бредни обречённых. Нет никакого ангела, Роланд. А мы все – говнюки, вполне заслужившие вечные муки.
Тяжелый копеш огненным росчерком мелькнул в лучах заходящего солнца. Хруст разрубаемых рёбер, фонтан отравленной крови, запоздалый крик Беатрикс и… всё закончилось.
Роланд повернулся к спутникам. Изменения исчезали на глазах, к воителю возвращался человеческий облик.
– Вы можете меня осуждать. Но я подарил ему быструю смерть. Только и всего. Быстрая смерть. Хорошая смерть. Лучше, чем мучительное угасание здесь, на краю пустыни. И ещё одно, – воин помедлил, подбирая слова: – если кто-то считает, что наш поход – глупость… В общем, я никого не держу.
Затянувшуюся паузу нарушила Беатрикс.
– Я с тобой. Как бы то ни было, я верю.
– Пожалуй, я тоже иду с тобой, Роланд, – на костлявом лице Козмо, как всегда, не отражалось ни одной эмоции. – Не знаю, к чему мы придём, но мне кажется, жребий брошен давно. Пути назад нет.
…Трое уходили на запад, навстречу алым лучам заходящего солнца. А тот, кого при жизни звали Рикардом, смотрел им вслед невидящими глазами и улыбался. Так, как может улыбаться только мертвец.
Каменные глыбы торчали из песчаной почвы, словно кости давно поверженного исполинского зверя.
– Хорошее место. Крепкое, – Роланд скинул поклажу на землю. – Окрестности – как на ладони, зато нас так просто не разглядишь. Даже огонь можно развести. Внизу, в распадке. Козмо, займёшься?
Худощавый наёмник сухо кивнул. А Роланд расслабился: как бы то ни было, случившееся несколькими часами ранее не поколебало его авторитета. Он всё ещё лидер, и это главное. Он – лидер, и цель достижима. Остаётся, конечно, ещё очень много «если». Если они сумеют добраться до Санкто Ди Песте. Если сумеют найти человека, которого Роланд мог с некоторой натяжкой считать своим другом. Если воины Франческо ди Сангвинары потеряли след после того, как маленький отряд Роланда свернул на нехоженую тропу, ведущую через пески. Если… Во имя всех владык Ледяного Ада и Лимба, сколько же их, этих «если»… Об одном из них Роланд запрещал себе думать. О том, что их поход – несусветная глупость, а жертвы принесены зря. Если, конечно, оставшийся в песках Рикард был прав.
Воитель до хруста сжал зубы, запрещая себе даже тень такой мысли. Нет. Ошибки быть не может. Огненный болид, расчертивший небеса несколько месяцев назад. Странные знамения. Беспокойство Князей-Демонов, причём, далеко не последних в адской «табели о рангах». Пророки… Скольких он, Роланд, своими руками принёс в жертву покровителю рода – Багрянорукому Дальциану? Пятерых? Шестерых? А набеги Лишённых Покровительства? Совпадения? Не слишком ли много совпадений?
«Я прав. А Рикард дель Ферро ошибался. Он… Он хотел, чтобы его слова оказались правдой».
Вспышка ярости накрыла воителя словно осенняя буря. В глазах потемнело, а тело, повинуясь памяти крови, стало изменяться. Роговые пластины выступили на месте бровей, скулы сдвинулись, превратившись в подобие костяного забрала, кости черепа пришли в движение, формируя рога и острый продольный гребень.
«Нет… Нет… О, Дальциан, не сейчас… Не дай мне повторить судьбу отца… Н-н-нет…»
Безумие не желало отступать. Теперь уже изменялись рёбра и остистые отростки позвоночника. Боль текущей плоти усиливала ярость, а ярость усиливала боль. И вдруг – тёплая ладонь на лбу, звуки странной, запретной уже три столетия мелодии… церковный хорал, исполняемый высоким женским голосом. Прикосновение… Сочувствие… Сопереживание? С глухим хрипом Роланд упал на колени. Кровавая пелена рассеивалась, каждый дюйм тела пронизывала нечеловеческая боль – плата за несостоявшееся изменение.
«Кто? – ответ был как на ладони. – Беатрикс. Козмо не смог бы. Не смог и не захотел бы. Риск слишком велик».
– Спасибо тебе.
Девушка пожала плечами.
– Не за что. Я сделала то, что должна. Как и ты. Тогда. В пустыне.
Роланд скрежетнул зубами. Багрянорукий! Теперь он не сможет обманывать себя.
– Тогда я… Впрочем, не важно. Рикард был хорошим бойцом. И мне его будет не хватать. Остановимся на этом.
Откинув со лба непослушную рыжую прядь, девушка кивнула.
– Как скажешь. Ты – командир.
Роланд промолчал.
– Если тебе будет интересно знать, то слова дель Ферро меня тоже задели. У всех должен быть шанс. У всех. Даже у конченных говнюков. Так что ангел существует, и мы отыщем его. Слышишь, командир? Обязательно отыщем. Чего бы нам это не стоило.
Повернувшись спиной к воителю, Беатрикс зашагала вниз, в распадок, где Козмо продолжал возиться с едва занявшимся огнем. Роланд задумчиво смотрел ей вслед, тщетно пытаясь понять, что же такого неправильного в его спутнице. И что именно в ней вызывает неясную оторопь и страх.
К середине следующего дня они добрались до предгорий Сьерра-блу-Ланси. Как-то незаметно песчаные дюны и каменистые осыпи сменились сначала поросшими колючим кустарником холмами, затем кустарник стал гуще, а холмы – выше. На горизонте замаячили серые пики, а вокруг вдруг взметнулись старые, как мир, леса.
– Успеем пройти перевал – считай, ускользнули от Сангвинары и его головорезов, – Роланд щурился, вдыхая пахнущий хвоей воздух. – Хоть они большей частью и верхом, но времени потеряли куда больше нашего. Да и переход через пески дал нам добрую фору.
– Не считай Сангвинару дураком. Ты ведь сражался с ним плечом к плечу. И не раз, – бесцветный и невыносимо спокойный голос Козмо разрушил временное спокойствие, охватившее воителя. – Уверен, на перевале нас будут ждать. Так что… Лучше подготовиться к проблемам.
Лесная тропа и окружающее буйство жизни тут же утратили для Роланда привлекательность. За каждым кустом мог таиться враг, с каждого дерева, того и гляди, могла прилететь смертельная стрела. Но хуже всего то, что им придётся сбавить темп. А значит, кто-то, за кем не охотятся слуги князей-демонов, может добраться до ангела раньше… Или ангел может вознестись сквозь тонкую плоть мира. В конце-то концов, Брунре – всего лишь аванпост Пандемониума в вечной войне с Небесами, так что ангелам тут не место. И что тогда?
«Рикард был прав… Прав… Твоя цель – призрак, дым, морок…»
Знакомая пелена перед глазами, дрожь и озноб. Усилием воли Роланд подавил первые признаки надвигающегося изменения.
– Козмо! Помнится, где-то тут была деревня? Можно остановиться там.
– А заодно и прикупить у местных снеди. Сушёное мясо и уксус, по недоразумению называемый вином, несколько надоели, – на сей раз в голосе Козмо улавливались одобрительные нотки. – Если к деревне – то нам на север. Прямо по тропе, потом направо на первой же развилке.
Путь оказался правильным. Свернув на упомянутой Козмо развилке, они шли по лесной чаще около часа, затем лес стал заметно редеть. Вскоре в просветах между деревьев замелькали поля, а тропа превратилась в добротную просёлочную дорогу.
Когда впереди уже виднелись приземистые крестьянские дома, крытые грубой глиняной черепицей, отряд вошел в странную рощу, неуловимо отличавшуюся от всего, что путники видели до того. Кроны деревьев были гуще, кора – темнее, а ветер, который шелестел в ветвях, словно пытался что-то рассказать, о чём-то напомнить. В следующее мгновение Роланд понял, что он различает голоса и обрывки фраз: спорили между собой глубокие старики, болтала друг с другом подвыпившая молодежь, пели что-то протяжное и заунывное деревенские молодки… Шаг – и всё стихло. Еще шаг – голоса вернулись. Бурчание, бормотание, пение, ругань… Вдруг ни с того ни с сего испуганно вскрикнула Беатрикс.
– Т-там… – рукой в кожаной перчатке девушка указывала на ближайшее к дороге дерево.
Присмотревшись, Роланд невольно вздрогнул: с древесного ствола на него смотрело сморщенное лицо пожилого крестьянина. Лицо было живое: трещина в коре, заменявшая старику рот, изгибалась и кривилась, сучки-глаза шевелились, стараясь повнимательнее «рассмотреть» незваных гостей.
Смех Козмо походил на перестук сухих костей.
– Крестьяне, мессир. Обычные крестьяне. Не все в нашем несчастном мире носят гордые фамилии, навроде Спатаров или Сангвинаро. Не все мечтают переродиться в демонов-воителей и отправиться на Бесконечную Войну с Обетованным.
– Иштарта. Они поклоняются Князю Плодородия, – Беатрикс невольно усмехнулась. – А эта роща…
– Всего лишь кладбище. Это – их посмертие. Живёшь с земли. Уйдёшь в землю. Прорастёшь из неё. В целом, не самый плохой финал. Куда лучше того, что, возможно, ожидает меня. Или Роланда. Я не знаю, чью метку носишь ты, лучница.
– Это неважно, – оборвала наёмника девушка. На взгляд Роланда – излишне резко. Что-то тут было такое, в чём не мешало бы разобраться. – Важно иное. Местные. Они должны были видеть вооружённых людей. Полукровки и твари, которые служат Франческо – публика заметная. Так что…
Деревенский староста был весь какой-то искорёженный и скрученный. Ни дать ни взять – согнутый бурей вяз или ясень, который так и не сумел распрямиться. На вопросы он отвечал вроде бы и с охоткой, но что-то в его манере держаться откровенно не нравилось Роланду. Были ли в деревне чужие? Нет, уже давно никого. Разве что полтора месяца назад приходила дружина герцога за оброком. Зерно для «говорящего мяса» забирать. Да-да, именно. Демоны-то человечинкой пробавляются. А человечинка хлебушка просит. Без подробностей? Воля ваша. В общем, не было никого. Снеди купить? Почему бы и нет. И переночевать – всегда пожалуйста. На северной окраине как раз домишко ничейный имеется. И стоит обособленно – никто благородным не помешает, сон не потревожит. Показать? Покажу, чего б и нет.
Отведённый для ночлега дом стоял не просто на окраине, а откровенно на отшибе.
– Лет триста назад тут, очевидно, жил священник. Вон тот пустырь – старое деревенское кладбище. Ещё тех времен. А вот тут была церквушка. Фундамент да часть стены до сих пор сохранились, – в голосе Беатрикс звучала потаённая тоска.
– А потом оказалось, что Откровения Конца Времен правдивы, в Брунре пришли демоны, и церкви вместе со священниками вдруг оказались не нужны, – Козмо бросил дорожную сумку на кровать и с громким хрустом потянулся. – Но это дела дней минувших. А если говорить о делах нынешних… Скажи-ка, герцог Спатар, не показался ли тебе подозрительным этот простолюдин? Не кричит ли твоя благородная кровь о возможном предательстве?
– В деревне было подозрительно мало народа. А ведь сейчас вечер, все должны уже вернуться с полей. Дом, который нам отвели для ночлега… Может, и совпадение, но к нему добно подобраться незамеченным. Заросли, руины церкви, лес недалеко.
– А еще, мессир, его кости буквально вопили о лжи и о страхе. А я-то в таких вещах не ошибаюсь, о нет, – Козмо сухо хохотнул.
Роланд вздрогнул. Козмо Пиетра редко упоминал о своей метке. И ещё реже пускал в ход свои пугающие способности, предпочитая до последнего носить маску обыкновенного рубаки. Сабанак, владыка костей и разложения, щедро давал своим миньонам толику истинной силы. Однако потом, когда наступал момент расплаты… Собственно, для Козмо расплата была совсем не за горами.
«Потому-то он и будет со мной до конца. Терять ему нечего».
– Значит, нас уже ждут, – бывший герцог присел на трёхногую табуретку. – Что ж. Нельзя сказать, что я удивлён. У ди Сангвинаро достаточно людей, чтобы послать часть из них вокруг пустыни, часть отправить следом за нами, а ещё один отряд посадить на корабли и оказаться в этих краях раньше нашего.
– Вряд ли они будут нападать сразу и без оглядки, мессир, – Беатрикс постучала ногтем по пузатой винной бутылке, купленной у местных. – Пошлют пару-тройку псов на разведку. Разузнать что тут и к чему. А вот уже потом…
– В любом случае, у нас есть пара часов покоя. Так что проведем их с пользой. Козмо! Ты будешь дежурить первым.
Они пришли ближе к полуночи. Двое проникли через окна, виртуозно подняв оконные рамы с помощью узких клинков. Ещё один с едва слышным скрипом зашёл через дверь.
Беатрикс кивнула в сторону глухой стены и показала три пальца. Ага. Значит, еще трое снаружи. Прикрывают. Что ж. Придётся действовать по возможности тихо.
Первый из вошедших в дом удивленно присвистнул, обнаружив пустую постель. В следующее мгновение он уже сползал по стене, тщетно пытаясь остановить хлещущую из горла кровь. Второй обернулся на шорох. Как раз вовремя, чтобы поймать глазницей арбалетный болт. Третий лазутчик оказался проворнее и сообразительнее. А может, он просто заметил блеск стали. Как бы там ни было, человек ди Сангвинаро метнулся в сторону окна.
– Проклятье! – Роланд бросился следом. Весь план летел псу под хвост. – Стой, ублюдок!
Как ни странно, «ублюдок» остановился. И даже попытался выхватить из ножен разбойничий клинок, похожий на осиное жало. А вот времени осознать свою ошибку у него уже не хватило: копеш ударил, словно молния, легко отделив голову от тела.
– За остальными! Скорее! Они не должны уйти!
Спутники Спатара знали, что от них требуется. Короткий взвизг – и из-за ограды вывалилось дёргающееся в агонии тело. В следующее мгновение Козмо Пиетра прыгнул в тёмные заросли. Помочь? Нет времени. Где-то тут третий… Но где? Заполошно захрипела верховая тварь. Ну конечно! За дом, быстрее! Всадник направил зверя прямо на Роланда. Замах – и тёмный от крови копеш перерубил все четыре передних конечности твари, а беглец летит на землю. Всё. Кончено. Они сумели победить. На этот раз.
Роскошные чёрные волосы. Тонкие черты лица, чувственные губы и вздёрнутый нос. Высокая грудь и широкие бёдра. Пленник (или, скорее, пленница?) был больше похож на наложницу, чем на предводителя разведчиков. Впрочем, как помнилось Роланду, ди Сангвинаро ценил тех, кто был хорош и в бою, и в постели.
– Поговорим начистоту, красотка? – копеш Спатара воткнулся в землю. – Или желаешь поюлить?
Ответом Роланду послужил глубокий грудной смех.
– С каких это пор Франческо стал отправлять женщин командовать своими головорезами? – Беатрикс удивлённо покачала головой.
– Женщин? – бывший герцог усмехнулся. – Знакомься. Это – Трисс. Герольд и правая рука ди Сангвинаро. Да, оно греет нашему общему другу постель. Но оно не является женщиной. Разве что только наполовину. Блюдо на любителя. Тут тебе и курочка, тут и петушок.
– А ведь ты завидуешь, Спатар, – подало голос пленённое существо. – Завидуешь и боишься. Завидуешь – потому что никогда не мог позволить себе то, что позволяли себе представители рода Сангвинаро. А боишься того, что с тобой сделает мой Франческо, когда ты попадёшь ему в руки.
– Твой господин далеко, – Роланд деланно зевнул. – А я рядом. И, видишь ли, Трисс, я не в настроении шутить. Посему перейдём к делу. Где остальные из тех, кто пришли с тобой?
– Считаешь, я с тобой поделюсь? – пленник облизнул полные губы. – А что взамен? Только не обещай жизнь и свободу. Я слишком хорошо тебя знаю.
Воитель пожал плечами.
– Смерть бывает разной. Но выбор в этот раз за тобой.
– Что ж, это, пожалуй, справедливо, – в глазах у Трисс впервые мелькнул призрак страха. – Выбор между быстрой и медленной смертью? О, я даже не знаю. Иногда боль бывает сродни наслаждению, а смертную муку можно сравнить с мигом наивысшей страсти на любовном ложе… Как же сложно… Впрочем, я бы предпочла старую добрую оргию. Примешь мое предложение?
Тело Трисс призывно изогнулось. Взмах ресниц, поворот головы, капельки пота на тонкой шее. Часто вздымающаяся от прерывистого дыхания грудь и восставший в предвкушении фаллос. Роланда передёрнуло. О придворном гермафродите ди Сангвинаро ходило много слухов. Часть из них определенно соответствовали истине.
– Метка Астариотты тебе сегодня не поможет. Смирись и сделай выбор. Говоришь где остальные по-хорошему – подарю чистую смерть от стали. Упорствуешь? Тогда с тобой пообщается Козмо. Можешь мне поверить, боль, которую ты испытаешь, будет далека от наслаждения. Ну так что?
– Свой выбор я сделала давно, – голос Трисс дрожал. – Хочешь что-то узнать? Отсоси у меня, Спатар!
Махнув рукой Козмо, бывший герцог отошёл от пленника. Очень скоро глумливый смех гермафродита сменился протяжным визгом. Дар Владыки Костей не знал пощады.
Хлипкая дверь в доме деревенского старосты вылетела от первого же пинка. Испуганно заголосила женщина, в глубине дома разрыдался ребенок. Кто-то рослый, но неуклюжий попытался пырнуть Роланда дрянным кухонным ножом – лезвие с гадким скрипом скользнуло по стальным пластинам доспеха. В ответ Спатар ударил тяжелым навершием копеша и хмыкнул, услышав протяжный стон. Убивать бывшему герцогу не хотелось. По крайней мере, сверх необходимого. Кровь уже и без того кипела в предвкушении изменений.
– Ты знаешь, почему я пришел.
Староста обречённо кивнул. Выдержка у крестьянина была железная.
– Убивать тебя здесь я не буду. Это не принесёт пользы… а за предательство ты должен расплатиться. Так или иначе. Вижу, ты прекрасно осознаёшь свое положение. Надеюсь, его осознают и твои домочадцы?
Старик нервно дёрнулся.
– Осознают, господин. Ну а кто нет… Уже осознал.
– Тем лучше для них. Мы ждём тебя во дворе, – бывший герцог демонстративно повернулся спиной к неудачливому предателю.
«И тем лучше для меня. Больше шансов, что я останусь человеком до самого конца. До того, как мы отыщем ангела».
До лагеря людей Сангвинаро они добрались меньше чем за час – спасибо скакунам, оставшимся от разведчиков Трисс. Твари, похожие на помесь блохи и уховёртки неслись по лесистым холмам и заболоченным оврагам с сумасшедшей скоростью.
С каменистого, поросшего чахлыми соснами холма стоянка головорезов ди Сангвинаро была как на ладони. Роланд прекрасно видел дремавшего возле костра часового, при этом два его напарника, вместо того, чтобы обходить окрестности лагеря по периметру, резались в карты, распивая вино. Герцогу вспомнилось, сколько раз он пытался заставить Франческо навести порядок среди его людей. Что ж. Иногда постоянство идёт на пользу. Хоть порою и несколько необычным образом.
– Двадцать четыре, – Беатрикс кивнула в сторону лагеря. – Создание по имени Трисс не обмануло. Нападения они не ждут, но…
– Всех сразу мы врасплох не застанем, – закончил за разведчицу Роланд. – Впрочем, нам это и не понадобится. Козмо и наш… хм… временный «друг» подсократят число тех, кто сможет сопротивляться.
Деревенский староста тяжело вздохнул. Козмо Пиетро пожал плечами – хотя сейчас он сильнее, чем когда-либо, напоминал ожившего покойника: казалось, его кости светятся и сквозь плоть, и сквозь неказистую одежду. Плохо. Значит, скоро Сабанак позовёт его. Сила чужой жизни, конечно, поддержит Пиетро, но старик есть старик. Следовало взять вместо него ребёнка, который ещё не получил Покровительства, но что-то удержало Спатара от этого. Что-то… или… кто-то? Беатрикс смотрела на происходящее без особого одобрения, но вмешиваться не спешила.
«Я до сих пор не знаю, кому из Владык она посвящена. Какой силой владеет. Зачем идёт с нами. И… Как она сумела справиться с моим безумием?»
Отогнать ненужные сейчас мысли оказалось непросто.
– Козмо? Беатрикс? Готовы?
Короткий кивок и едва слышное «да». Старый крестьянин понял, что его час настал, дёрнулся, метнулся в сторону, но рука Роланда не знала промаха. Верный копеш рассёк рёбра, а рука в кольчужной перчатке вырвала ещё бьющееся сердце.
– Сабанак! Прими жизнь за силу! Прими дар за свободу!
В ушах Роланда Спатара взорвались адским гулом тысячи тысяч барабанов, завизжали миллионы костяных дудок. В глазах у герцога потемнело. Козмо рассмеялся, как пятилетний ребенок, которому подарили новую игрушку. Кости наёмника налились недобрым алым светом, воздух вокруг него подернулся пугающей дымкой, заметной даже в неверном звёздном свете.
– Сабанак! – Козмо подхватил клич. – Сабанак-владыка! Жизнь за силу! Жизнь за жизнь!
Дуновение бездны. Стон умирающих. Касание тлена и шелест крыльев мириадов давным-давно умерших насекомых. Боковым зрением Роланд заметил, как тело жертвы рассыпается тяжёлыми хлопьями пепла.
В следующий миг Козмо ударил. Всей силой: и своей, и заёмной. Спящего у костра стража разорвало на куски его же собственными костями: острые охвостья позвонков и неимоверно разросшиеся рёбра с алеющими на них кусками кровоточащей плоти напомнили Роланду о гигантских лилиях, растущих в джунглях далекого юга. Стражам-картёжникам повезло не больше: первый сгорел в яркой вспышке, а второй рухнул на землю бесформенной массой дымящейся плоти. Кто-то из людей Сангвинаро, почуяв неладное, выскочил из шатра, чтобы в следующее мгновение упасть на землю бесформенным костяным шаром: на этот раз сила Сабанака попросту сплющила ту материю, над которой имела власть.
Роланд ди Спатар вскочил на своего «скакуна». Жажда боя вынуждала действовать даже в том случае, если нужды лично участвовать в бою не было. Метка Багрянорукого сильнее того, кому дарована.
– Беатрикс! Бей отсюда тех, до кого не доберётся мой меч или это… чародейство. И присматривай за Козмо.
«Не дай ему соскользнуть за грань».
Схватка. Лицом к лицу. Роланду показалось, что внизу, в лагере дружины ди Сангвинаро, он оказался мгновенно. Чья-то перекошенная рожа мелькнула впереди, но бывший герцог даже не успел замахнуться: уховертко-блоха на ходу перекусила человека пополам. Натянув поводья, Роланду удалось остановить зверя и спрыгнуть с его жёсткой спины на землю. Как раз вовремя: копеш зло звякнул от столкновения с укороченной гизармой. Финт! Клинок врага устремился к земле, смертоносный серп в руках ди Спатара собрал свою жатву. Кто ещё? Ого! Сразу двое! Низкий и вертлявый, с крохотными рожками на подбородке. Второй – с лицом, словно раздёленным надвое. Этот даже доспех успел надеть. Но вот затянуть ремни не догадался. Зря. Хруст! «Двуликий» зажал бок и завалился назад. Мелкий и рогатый наступал. И сзади, сзади подбирались… Низкий гул, звук рвущейся плоти – горячая кровь во все стороны. Ну вот, сзади уже никого. Спасибо тебе, Козмо. А мелкий-то испугался! Впрочем, в руках себя держал. Ударить сверху! Отразил, хоть и поморщился. Сбоку! Снова сверху! И ещё! Вертлявый пятился, тяжёлый палаш в его руках клонился к земле. Взмах, удар – и дикий, полный боли вопль. Человек ди Сангвинаро в ужасе смотрел на два кровавых фонтана, хлещущих из обрубков рук. Кто ещё?! Кровь закипела в жилах, кожа на спине трещала и рвалась, деформировались пальцы рук, длинные когти мешали держать копеш… В сторону его! Дальциан Багрянорукий! Во имя твоё! Во славу твою!
«Я не смогу удержаться. Безумие. Изменения. Это конец. Я не смог. Я не дошёл. Я такой же, как отец».
Из последних сил Роланда попытался удержать то, что являлось его сутью, но тщетно. В следующий миг всё затопила багровая мгла.
От гор далеко на юге до голубеющего горизонта раскинулась мёртвая, враждебная всему живому долина. Поле Последней Битвы. На всём Брунре таких «полей» было несчётное количество: королевства и ханства, царства и княжества, люди и Старшие расы слишком погрязли в распрях, а когда настал час выступить единым фронтом против рвущегося из бездны зла, оказалось, что каждый мало-мальски значимый правитель сражается исключительно за себя. За тот кусок земли, который называет своей. И, как бывает в таких случаях, единая сила сломила всё и всех. Гибли под ударами адских когорт гордые рыцарские ордена, погибали наёмные роты ландскнехтов, втаптывались в жидкую грязь знамёна, увенчанные гордыми и бессмысленными ныне девизами. Твари, пришедшие из Пандемониума, легко ломали прутики, что не успели стать единой вязанкой. А ангелы, на которых призывали уповать святые отцы, так и не явились на помощь. Была ли тому причиной их собственная война? Или же Творец отвернулся от своих детей, что погрязли в пучине греха и мерзости? Кто знает… Да и важно ли это теперь, спустя три сотни лет? Легче ли будет ныне живущим от полученного ответа на давний вопрос? В конце-то концов, жизнь худо-бедно продолжалась, а старые поля кровавых сражений зарастали травой. Кроме, пожалуй, вот этого самого поля. Гигантского алтаря, что раскинулся от гор Сьерра-блу-Ланси на юге до предместий Санкто ди Песте.
– Ксафан. Раздувающий пламя Чумы. Здесь наступали его легионы, – Роланд изобразил неопределенный жест рукой, словно стараясь охватить окружающее пространство. – Говорят, чума и мириады других болезней до сих пор спят здесь… ждут своего часа.
Ехавшая рядом с ди Спатаром Беатрикс указала рукой вперед. Там, на расстоянии двух полётов стрелы из земли торчали ржавые остовы древних боевых механизмов. Творения тех, кто жил до прихода демонов, впечатляли: несмотря на вывороченные из гнёзд поршни, расколотые цилиндры и треснувшие шестерни, которые торчали из-под сместившихся броневых плит, боевые машины до сих пор внушали трепет перед былой мощью. Впрочем, триста лет назад противник им достался не менее грозный: чёрные ребра, устремившиеся в небеса острыми концами, возвышались над стальными гигантами на добрых три десятка футов. Однако наёмница указывала не на следы драмы, что разыгралась сотни лет назад: среди древних остовов мелькали едва заметные на таком расстоянии сгорбленные фигуры.
– Не стоит беспокоиться, – бывший герцог презрительно скривился. – Стервятники. Неудачники. Те, кому некуда идти и не на что надеяться. Они живут и умирают на этих равнинах. Боятся собственной тени. Стоит подъехать поближе, они сразу и разбегутся.
– Значит, тебе не придётся сражаться и убивать, – удовлетворённо сказала наемница. – Ночью я едва удержала тебя от окончательного изменения.
Роланд задумчиво сжал в кулак левую ладонь: бой не прошел для него бесследно. Плоть отозвалась на призыв Дальциана и теперь не желала принимать прежний, человеческий вид: чёрная бугристая кожа и суставчатые пальцы с когтями, острыми как бритвы, навсегда останутся с последним из ди Спатаров. Впрочем… Роланд посмотрел в сторону Козмо, который молча ехал впереди, закутавшись с головой в старый плащ. Кое-кому пришлось куда хуже. И без того не отличавшийся внешней красотой наёмник сейчас напоминал мертвеца не самой первой свежести, который зачем-то выбрался из склепа на прогулку.
«Удержала от окончательного изменения». В тот момент, когда он, Роланд ди Спатар, перешел грань. Отца, когда его душу пожрала ярость Дальциана, остановить и удержать не смог никто. И ничто. Старый герцог Корнелий, а точнее, сущность, в которую он обратился… Погибла челядь, слуги, часть наёмников и постоянной дружины. Жертвой демонического буйства пала герцогиня Люция – мать Роланда. Только слышный каждому из переродившихся зов избавил удел Спатаров от дальнейшего разрушения. А ведь отец готовился к чему-то подобному. Надеялся сохранить часть своей самости после перерождения. Роланд помнил, как часто старый герцог повторял, что Бесконечная Война и перерождение – единственный выход. «Бессмертие, сын. Бессмертие. Вот, что несёт в себе служба Даровавшим Покровительство, – любил повторять Корнелий. – Откажись от служения – и ты станешь или безмозглой тварью, или едой для воинов Пандемониума».
«Я удержался. Потому что я не такой, каким был отец. Я никогда не упивался служением Багрянорукому. Просто не видел иного выхода. Поэтому Беатрикс смогла удержать меня. Или же…»
