Илья Леонидович Кушнер
Мрак
Стас подумал – и не вернулся.
Голоса – стихли.
Подвал
Небольшой уютный подвальчик освещается утренними лучами солнышка.
Тролль сидит рядом с окошком на цепи.
«Ох, как красиво на улице! Поскорее бы оказаться там!» – восхищенно думает он и гладит мощной трёхпалой рукой стекло.
Вы не подумайте. Тролль этот – вполне упитанный и сильный. Он, конечно, может выломать окно и вылезти на волю, куда так хочет! Но… не вылезает.
У него сегодня счастливый день: канун его освобождения! Завтра ласковая травка пощекочет грубые ступни, и мягкие солнечные лучи наконец-то обдадут летним теплом бледное личико.
Тролль гордо взглянул на висевший в его подвальчике портрет отца. Отец был самым большим троллем за всю историю! Рядом с ним гордо стоял их общий хозяин. Хозяин Нитуп (он был уроженцем великого Зеркального царства, и он правда был не туп) рассказывал, что отца Тролля (по интересному стечению обстоятельств его тоже звали Тролль) выпустили из подвала за хорошее поведение и хороший аппетит.
«Троллюшка моя родимая!» – раздается возглас хозяина (Нитуп всегда улыбался Троллю). – «Завтра ты уже становишься большим, а значит – настоящим взрослым троллем!»
«Да…» – ответил, загрустив, наш герой. – «Но всё-таки это могло случиться и побыстрее, эх…»
Хозяин устало вздохнул: «Ну, ты же помнишь, что раньше, 90 лет назад все тролли голодали и дрались между собой… Теперь-то тебе хорошо! Ты кушаешь вкусно и спишь сладко».
«Справедливо» – подумал Тролль – и в этот вечер ел усиленно и особенно крепко спал, чтобы порадовать хозяина.
***
Вот, его наконец выводят на улицу и снимают цепи! Так необычно, свежо и свободно! Тролль тянется вверх, и множество косточек хрустят друг за дружкой!
«Ах! Хорошо-о-о!»
Троллюшка, признаться, даже сначала не оценил прелести житья вне уютного подвальчика, но вскоре, пробежавшись, очень обрадовался! Ему резко захотелось обнять своего освободителя, но тот почему-то отстранялся…
Хозяин, однако, не подходит к Троллю… Наверное, стесняется того, что он такой маленький по сравнению со стоящим в полный рост героем. Ну, что ж, ничего страшного! Теперь Тролля аккуратно ведет улыбчивый друг хозяина.
После зеленой сочной лужайки виднеется огромный переливающийся на солнце замок.
«Интересно, меня посвятят в рыцари?» – мечтательно думает освобожденный.
Тролль по просьбе брата ложится в не очень удобную койку с узким одеялком, облепившим его. Полежать на дорожку – давняя тролльская традиция.
Нитуп подходит и любовно гладит его по голове: «Ты хорошо покушал?»
«Да, хозяин!»
«Ты был очень хорошим мальчиком, никуда не рвался и кушал за троих! Не ругался со мной… Ты самый лучший тролль за всё время!» – с улыбкой продолжал Нитуп.
От холодной койки Троллюшка чуть поёжился: «Ха-ха-ха! Да, я и сейчас хороший. А куда меня привели, хозяин?»
«Ха-ха-ха, мой милый – на бойню».
Крыша
«Поехала…
Уехала моя родная…» – говорил Артём, стоя на вокзале. Глазами он провожал свою возлюбленную. В осенний мёрзлый вечер они прощались с ней – очень холодно.
Почему-то при прощании вместо поцелуя она отстранилась от него, и это не давало ему покоя. Артём тревожился, и ноги его не слушались от волнения: он ожидал чего-то нехорошего.
У грязного прокуренного подъезда он почувствовал вибрацию в кармане: она написала. Взяв телефон, он увидел – «да, солнышко…», и ком встал в горле. С чем она согласилась? К чему это «да»? Она расстается с ним?!
Артем был параноиком по своей природе – и всегда ожидал худшего исхода.
Читая, Тёма, сам того не замечая, шепотом причитал себе под нос: «Нет… нет-нет… нет…»
Сообщение начиналось с: «Да, солнышко, я спала с другим. Он давал мне намного больше, чем ты: хотя бы – внимания…»
Сердце застучало сильнее, быстрее и громче. Запах табака ударил в нос.
Вдруг дверь ближайшего подъезда открылась, и оттуда вышла старуха с лысой мелкой псиной. Сам не зная, что он творит, Артем забежал в открытую дверь. Со странным жаром в голове он поднялся на крышу, встал у самого края и посмотрел вниз. Девять этажей – страшно.
Вдохнув несколько раз, парень взобрался на выступ у самого края и посмотрел вперед. Темный фабричный дым медленно поднимался вверх и испарялся.
Гуляющие люди внизу увидели силуэт Тёмы и начали кричать ему. Кто-то вызвал полицию.
Они кричали: «Не прыгай! Не надо! Молодой еще!»
Он слышал их слова урывками. Недолго подумав, парень крикнул им в ответ: «Ребята! Я всё обдумал! Я знаю, что не хочу жить, не хочу – без нее!»
Народ просил его подождать, пока приедет полиция и доктора, а кто-то уже ринулся к нему на крышу.
Прибежавший некто лет 50-ти протянул руки вперед, к Артему, и умолял его подумать, говорил, что он нужен родителям…
«Хватит! Я сам могу решать, что мне делать, а что нет…»
Ноги тряслись и уже заносились над обрывом. Дрожь пробегала по телу.
Старик вдруг дернулся схватить парня… – но получил сильный толчок в грудь – и упал.
Руки Артема вдруг затряслись. Тошнота – очень сильная – подступила к горлу. На импульсе он шагнул вперед – с крыши.
Адреналин. Свобода. Сердце замерло.
Несясь навстречу асфальту, он лишь успел подумать: «Что ж вы меня не спасли?..»
Ключ
Пески засыпают глаза жёлтым пеплом. На солнце кустарник ложится к земле. Сгорают от зноя акации листья. И ящер застыл навсегда в стороне.
Брат мой, я буду с тобой говорить, чтобы мы не смогли вдруг забыться. Мне нужно делиться с тобой своим чувством, я буду вещать обо всем:
Я – сын бедуинов от рода Шахи. Нас отправили в пустыню, чтобы мы нашли ключ – источник воды. Дома умирают от жажды женщины и дети. Все мужчины отправились искать.
Мы всю жизнь были кочевым племенем, как и предки до нас. Но однажды Боги соизволили прийти к нам. Они одарили нас оазисом с ключом, бьющим вверх чистой водой. Мы должны были остаться там ненадолго, чтобы не разгневать их. Но старейшины были ленивы и отказались продолжать дело предков – кочевать. Наше племя осталось там на долгие годы. И в один из самых знойных, палящих дней – ключ пропал. Шаманы сказали, что он был потерян навсегда.
Женщины с детьми плакали, ожидая тяжелую судьбу в пути, полную жажды и боли. Мы собрали последних верблюдов, пока еще сытых и напоенных, и отправились в сторону солнца.
От разнеженной жизни наши животные шли вяло, а мы не могли терпеть голод. Вскоре наши припасы иссякли.
Некоторые обезумевшие от жуткой жары и голода люди ринулись обратно, в сторону нашего бывшего дома – оазиса, но нашли там мёртвый, сожженный кусок гнили, некогда бывший раем на земле. Блуждая вокруг него, мне множество раз приходилось видеть красные оцепенелые тела людей в волдырях.
Люди начали драться за каждую каплю влаги, и шаманы, боявшиеся гнева народа, собрали самых крепких молодых бедуинов (в том числе меня и тебя) и отправили на поиски нового рая – источника жизни.
Мы с тобой бродим по пустыне уже неделю или больше… Хочется сдаться, но мы не сдаемся. Глаза обжигает потом. Мне больно, но я поднимаю их выше.
Боги! Они сжалились над нами! Оазис показался! Я бегу к нему! Ой, обо что-то споткнулся… Ну, ничего!
Господи, братец, мы в оазисе! Под ногами зеленая трава! Пей, пей родной! Я тоже буду и пить, и есть! Как же тут ужасно светло… Свет слепит меня, ну и ладно…
Я сел под тенью дерева, чтобы отдохнуть, но все равно чувствую жар и жжение от солнца… Кожа краснеет, вздувается белым. Я отрываю ее, и кровь освежающе стекает по плечам к животу.
Как же приятно после долгих поисков найти то, что так давно искал! Удивительно, брат, как ты остаешься чистым после долгих скитаний? На мне вон и места живого без грязи не найти…
Странно, что трава нагревается так сильно, да? Так, что обжигает ноги.
Ой, а ты что делаешь? Наполняешь карманы фруктами? Зачем, братец? Хочешь отнести их племени? Ты же, надеюсь, не расскажешь им об этом месте?.. Подумай, сюда придут дети, начнут плескаться в воде – и она опять быстро иссякнет. Весь грязный караван придет сюда и своими ботинками превратит чистый ключ в настоящее смердящее болото!
Ты все равно пойдешь, да? Ушел…
Я не могу позволить нашему племени просто прийти сюда и обесценить наш труд! Я выпью всю воду! Съем эти фрукты!
Около ключа лежит засохшая ящерица. Почему ты такая глупышка? Перед тобой источник, а ты засохла… Стала похожа на сушеный финик – сморщенная и рыжеватая…
Я ем, ем фрукты, пью воду! Ой, мне почему-то очень больно в животе… Как будто ножом кто-то режет меня изнутри… Боги, я, наверно, был голоден слишком долго! Тело человека не переносит большого количества еды после долгих недель без нее…
Надо присесть ненадолго… Моя рука ложится на раскаленный песок. Что такое? Я сажусь, потом тихо опускаюсь. Я чувствую, как мне больно: моя алая от облезлой кожи спина оказалась на песке… Вдалеке замечаю лежащее навзничь тело… Это лежит мой брат. Я оглянулся – нигде не было ни воды, ни зелени. И оазиса – нет.
Жить
Я не могу забыть старый город. Он мучает меня. Каждый день.
***
Лебединые крики: лебедь разбился. Сломанные, мёртвые крылья распластались по земле.
Лебединая песнь: рядом вопит лебёдушка. Поднимается – падает – и ломает шею.
Любовь.
***
Привыкший к темноте и одиночеству, я всегда ненавидел скопления людей. И в тот раз я был незаметной тенью среди других. Громкие крики заглушали мои мысли, и сам я в голове – кричал.
К нам приехал никому не известный исполнитель с никому не известной песней. Я увидел его: грязный пожилой мужчина взобрался на сцену. Его худые ребра выпирали из-под рваной рубахи.
Как только он открыл свой желтый рот, я впал в ступор. Я узнал эту песню! Так пел лебедь перед смертью! Странно – подумал я.
И вдруг – старикашка упал. Слюнявая пена залила его грудь. Никто из толпы даже не шелохнулся.
Все смотрели и ждали – что будет дальше?
Спустя мгновение старикан вскочил.
С дикими воплями он сиганул в воду. Брызги с тухлым запахом старческого тела попали на меня. Я съёжился и попытался скорее стряхнуть их. Этот запах – запах трупа, смерти – его запах.
Последние пузырьки на воде лопнули. Утопец – мёртв.
Я обезумел, мир обезумел, как и этот покойник: толпа понеслась танцевать в диком потоке – все – к воде!
Мы все хотели одного!
Но полицейские – остановили нас, черти!
Потом, вслед за стариком погибло еще множество людей… Но не я! НЕ Я-А-А!
Ха-ха-ха! Ну ничего! Ничего!!!
Я жив! Я – живо-о-ой!
Я так горжусь этим, я лучше всех их, сдавшегося мусора! Я – человек!
Я живой! Я выжил! Да я… *буль*
*буль-буль*
*буль*
