bannerbannerbanner
полная версияОтрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Илья Андреевич Беляев
Отрочество. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Полная версия

Я же продолжал сидеть и осматривать всех присутствующих, хотя некоторые об этом даже не догадывались. Я смотрел на Алексея, жонглирующего большими булавами, вырезанными из пластмассовых бутылок и разукрашенными в разные цвета; на Веронику, пытающуюся освоить эквилибр на цилиндре с тремя досками и двумя цилиндрами; на Елену, которая придумывала новые трюки для пластического этюда. Сейчас они все выглядели великолепно, даже, можно сказать, идеально, но я-то, так же, как и руководители, знал, что здесь не все так гладко, как может показаться с первого раза, и с этим ничего нельзя было поделать. Только ждать. Ждать, когда этот кто-то сделает промах в своих расчетах и все козырные карты перейдут ко мне в руки. Но сколько ждать? День? Неделю? Месяц? Слишком много. У нас не было столько времени, да и мне хотелось сделать что-нибудь полезное для цирка (операция «Вихрь-антиревизор» не в счет).

Где-то чуть позже восьми окончилась репетиция, и все, не спеша одеваясь, стали расходиться по домам. На сей раз, я был в числе первых и вышел сразу же за Вероникой, которая на сей раз даже не соизволила меня подождать. Погрузившись в себя, я пошел следом, отставая от нее метров на десять, и почти у самых ворот чуть не пропустил какой-то черный маленький предмет.

Посмотрев по сторонам и убедившись, что на него больше никто не претендует, я взял его в руки. Это оказалась видеокассета от маленькой видеокамеры. «Наверное, Вероника потеряла, – подумал я и сунул ее в карман. – Ну что ж, посмотрим, что на ней записано. Как говорится «победило любопытство». Еще раз осмотревшись, я прибавил шагу по направлению к трамвайной остановке.

Подходя к своей квартире, я подергал за ручку и пробормоча: «Опять один! Снова один!..», стал доставать из кармана связку ключей. Открыл дверь. Зашел внутрь. «Нет, что это здесь вообще творится? Происходящее выходит за все рамки приличия. Я что у них, вечно буду один жить? Мне это стало надоедать. Хорошо, что цирк всегда рядом – одно утешает».

Скинув ботинки и куртку, я нагрел себе чая, отрезал батон и, положив видеокассету в подкассетник, так как мой видеомагнитофон предназначался исключительно для больших кассет, включил его. Затем устроился поудобнее, откусил часть батона и уже хотел запить чаем, как произошло такое, из-за чего даже я удивился так, что самопроизвольно открылся рот, и почти дожеванный кусочек батона упал на пол, превратившись в некое подобие кляксы. На это я никак не отреагировал, а поставил кружку на стол и полностью переключился на экран телевизора. Там же происходило следующее:

… в какой-то неизвестной мне квартире открылась входная дверь, и вошли… Евгения и Алексей. Да-да, именно эти двое. Я чуть «со стула не свалился», увидев их записанными на видеокассету. Какие-либо выводы делать было рано и я, для начала, решил ее просмотреть полностью. Итак:

Они вошли внутрь, сняли обувь и прошли в зал. Как я почти сразу догадался, это была однокомнатная квартира и, по всей вероятности, в девятиэтажном доме. Несмотря на малые размеры, мебель здесь была расставлена с изысканностью. Ничего лишнего. Только то, что нужно семье.

Изображение поменялось на другое. Видимо камеры стояли везде. Теперь обзор велся откуда-то из угла комнаты, поближе к балкону.

– А у тебя здесь не плохо, – оценивающе сказал Алексей.

«У них еще и звук есть? – удивился я. – Продвинутые люди! Все, иду в гости к тому, кто ставил все это оборудование».

– Спасибо, – тихо ответила девочка и села на диван.

– Как ты после вчерашний суматохи?

– Лучше не спрашивай.

– Нет, я просто хотел узнать, у тебя ничего не болит?

– Слава Богу, нет!

– Вот и отлично, а то своим полетом ты так всех напугала и в первую очередь меня!

«Ой, только не надо «ля-ля»!»

Женя улыбнулась.

– Как будто мне было приятно. И вообще, можно оставить эту тему? Мне неприятно вспоминать об этом.

– Хорошо-хорошо, поговорим о другом. Ну, к примеру… где твои родители?

– Родители? Родители уехали в деревню к родственникам. У них там свадьба…

– А тебя ж, почему не взяли?

– Значит, не нужна я им в тот момент. Из детей-то никого там не будет, а что я буду делать одна? Вот и решили меня оставить дома: следить за порядком и чистотой. Готовить я умею, шить и стирать – тоже, так что одна не пропаду.

«Посмотрите-ка на нее, точь-в-точь как я. Ну и интересные тут бывают фильмы! Найти бы еще того, кто это все монтировал…»

Алексей пару раз прошелся по квартире, заглянув во все потаенные и скрытые углы и, вернувшись обратно, подсел к Жене.

– Есть хочешь? – спросила та.

Мальчик взглянул на часы.

– Не отказался бы.

Они пошли на кухню, и камеры моментально изменили свой обзор. Там девочка зажгла газ и стала готовить какую-то болтанку, честно сказать, плохо у нее выходившую, но вот лицо Леши было устремлено куда-то в другую сторону. Я присмотрелся. «Куда же он смотрит?» – подумал я и тут увидел, а точнее сказать, сумел рассмотреть, стоящую на полке банку с вареньем или с еще чем-то сладким. Евгения же того не замечала и продолжала «колдовать» над плитой.

Вскоре все было сделано и они, плотно поужинав (то, что там ужин, я определил по наступающей за окнами темноте), перешли обратно в зал. Алексей со скуки перебрал все диски и аудиокассеты, пролистал почти все имеющиеся в наличии детские книжки, пролежал примерно с полчаса на диване, а затем тихо спросил:

– А можно я у тебя переночую?

Девочка удивленно вскинула вверх брови и так же тихо сказала:

– А что, тебе здесь понравилось?

Он долго думал и наконец, произнес:

– Да, отличная квартира!

– Спасибо! – в смущении ответила она.

– Ну, так что, можно?

– Да я, в принципе, не против, к тому же ты тут все уже осмотрел, так что я думаю тебе можно остаться.

Тот улыбнулся.

– Спасибо за гостеприимство. Ты самая потрясная девчонка из всех, которых я встречал!

– Да? А у тебя их что, много было?

– Имелась парочка. Соседи, знаешь ли.

– А-а-а, ясно!

Через некоторое время, Женя поставила посреди комнаты раскладушку и застелила ее. Затем погасила свет, и все улеглись. Не прошло и десяти минут, как послышался какой-то тихий скрип, но потом все стихло. Фоменкова все же не выдержала и включила свет. Алексея не было. Удивившись, девочка встала с дивана и на цыпочках стала красться на кухню, а когда дошла до нее – включила свет. То, что она там увидела, поразило ее до глубины души. Значит такая картина: Рублев сидел за столом, спиной к Евгении. На столе открытая банка с вареньем, которую я не так давно видел и он, ложкой, прямо так, без батона и чая, запихивал содержимое в рот. Поняв, что его заметили, он медленно стал поворачиваться. Весь перемазанный, он жалостным взглядом смотрел девочке прямо в глаза.

– Что ты здесь делаешь? – грозно спросила она, хотя все и так было ясно.

– Ем! – тихо сказал он, опустив глаза.

– А кто тебе вообще это позволил? Ты спросил у меня разрешения? Нет, это вообще наглость! Я разрешила ему у себя переночевать, специально для него приготовила поесть, а он без спроса лазает по шкафам и берет все, что вздумается! Я не хочу иметь ничего…

– Извини! – сказал он, вставая из-за стола.

Как раз в этот момент произошло то, что, в общем-то, и не должно было произойти. Вставая, он нечаянно задел рукой банку, и та, вывалив больше половины содержимого ему на джинсы, упала на пол, но не разбилась, а приземлилась на дно, практически не испачкав пол.

У обоих выражение лиц стало испуганным до слез, а взгляд был устремлен на испачканные джинсы, по которым сверху вниз медленно стекало варенье. Гнев Евгении моментально улетучился, уступая место жалости.

– Бог ты мой! – проговорила она. – Быстрей снимай джинсы! Я их постираю!

Совершенно не думая о последствиях, так он и поступил, но только снял их в туалете, так как чувство стеснения еще присутствовало.

Через некоторое время раздался ее еле слышный сдавленный голос:

– Блин, кажется, я нечаянно поставила тебе на джинсах пару дырок.

И выйдя из ванны, она показала две чуть меньше кулака.

– А у мня, кажется… труба прорвала! – послышался голос из туалета.

Девочка в испуге открыла соседнюю с ванной дверь, и прямо ей в лицо ударил фонтан воды, исходящий из пробитой трубы…

Что было дальше, мне, конечно же, неизвестно, так как внезапно и на самом интересном месте закончилась пленка в видеокассете, чему я сильно огорчился. Все-таки хотелось увидеть продолжение «комедийного фильма» с участием знакомых лиц, но, как это часто бывает, хорошего понемногу.

Вытянув выплюнувшую видеомагнитофоном кассету, я спрятал ее понадежнее и сел на стул, допивать свой остывший чай. «Неужели Вероника есть та, о ком я, да и наверное вы, думаете? Да, благодаря этой кассете я убедился в том, что сделал правильный выбор «таракана». Теперь главное время! Время стало моим союзником. Скоро все закончится!» Но я не мог взять в голову одно: откуда эта кассета у Вероники? Неужели они заодно? А по ней этого и не скажешь. У нее всегда такое ангельское выражение лица, что любому человеку она покажется идеальной.

– Теперь и поспать можно, – сказал я самому себе и стал готовиться ко сну.

Ночь прошла достаточно спокойно. Ничего особо важного не случилось и не приснилось. Все шло своим чередом, так, как и должно идти.

До субботы, а уж тем более до воскресенья, времени было предостаточно, и я решил все тщательно проанализировать, так как не хотел делать поспешных выводов. Ведь в конце концов я мог и ошибаться и от этого мог пострадать кто-нибудь еще, совершенно не имеющий отношения к «таракану». Но этой недавно «найденной» видеокассете было доказано, что тот таинственный не так уж и глуп и еще неизвестно что он (или она) мог «выкинуть» в следующий раз, а такой непременно будет. В этом я не сомневался!

 

Неизвестно как проведя пятницу, видимо, увлекшись домашней репетицией с фокусами, я не заметил, как наступила суббота – выходной, который обычно мне нравился. Ведь именно в субботу у меня собирались все друзья, и мы часов до двенадцати вечера беседовали обо всем, но это происходило только в том случае, когда у меня никого не было дома. В обратном же случае только до десяти. Сегодня, по-видимому, к моей ситуации подходил первый вариант, так как о скором возвращении моей родни ничего не предвещало.

Рано утром, часов в восемь, ко мне заявился Мишка. Один.

– Как дела? – спросил он, входя в квартиру.

– Да пока все хорошо.

– Как документы? Подошли?

– Подойти-то подошли, да вот я только боюсь, не раскроется ли вся наша афера? Уж очень-то здесь сложно. Ты уверен, что никто ничего не заметит? Бланки настоящие? Надеюсь, ты их не сам печатал, а брал там, где надо? Ведь это, как известно, может плохо кончиться!

– Спокойно! Главное без паники! У меня все настоящее. На счет бланков можешь не беспокоиться, они многократно проверены и изучены. Так что никакой беды не произойдет!

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я их всех взял у Димки. Друг его бати работает в доме советов. У них там бланков всяких – море, на любой вкус. Главное выбирай! Вот он пришел в гости, ну и незаметно набрал тех, о которых ты говорил.

– Как бы я хотел надеяться, что все обойдется.

– Да не волнуйся ты так, у нас все схвачено, ну а если и случится что, так и знай, мы всегда придем на помощь! Можешь на нас рассчитывать!

– Спасибо!

Мы еще долго разговаривали, почти до самого моего выхода в цирк. За это время я угостил его кружкой чая и бутербродом. После этого он ушел будить «Макара», который по субботам не любил рано вставать и всегда дрыг до двенадцати.

Где-то в десять, может чуть позже, я вышел из дома и дошел до трамвайной остановки в надежде встретить либо Иннокентия, либо Веронику, либо их обоих, но никто так и не пришел. Не было этих, пришли другие! В половине одиннадцатого на остановке появилась Светлана Тужуркина, делающая вместе с нашей клоунессой эквилибр на катушках. Не заметив меня, они остановились около ларька и стали ждать трамвай. Минут через пять появилась Елена Карабовкина, также не увидевшая меня. Она подошла к Свете и завела о чем-то разговор, по-видимому, очень интересный, так как смех их пробирал через каждые полминуты.

Еще через пару минут появился трамвай. Он, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно подъехал к собравшейся толпе и, открыв дверь, запустил всех внутрь. «По неизвестной причине» я оказался в одном вагоне с Леной и Светой. Пригляделся повнимательнее… Извините, ошибся! Пока я отвлекся на пару минут, их стало уже трое. К ним присоединилась еще одна участница эквилибра – Анна Мерзлякова. И как я мог ее просмотреть?

Как бы там ни было, до центра мы доехали за двадцать минут. Водитель азартный попался – две остановки пропустил. Нам же это только на руку. Выйдя, я незаметно оказался позади, чуть в отдалении, и стал прислушиваться к разговору, надеясь уловить что-то важное и ранее не услышанное. Ведь надо же когда-нибудь раскрыть тайну «тараканов». Вот и название само собой придумалось: «Тайна дела с «тараканами»! Неплохо звучит, правда? Итак, послушаем, что они говорили!

– Вчера Вероника сказала, что ее ни сегодня, ни завтра не будет! – поведала Света. – Им всей семьей нужно куда-то уезжать.

– И ее брата не будет? – спросила Лена.

– Конечно, все уезжают.

– Так значит что, эквилибр отменяется? – недовольно произнесла Аня.

– Похоже, что так, но это решает Любовь Васильевна. Может, кого еще поставит!

– Да кого тут ставить? Скорее всего, его вообще не будет, – предположила Елена. – Мальчишек хватит, правда, смотрятся они, мягко скажем, не очень, но что ж поделать, если другого выхода нет?

– Учиться надо, – проговорила Света.

– Как будто ты много учишься, – сказала Лена.

– Ой, на себя посмотри! Кроме одного-двух трюков ничего не умеешь.

Елена покраснела так, как будто только что вышла из бани. Опустив голову, она сохраняла молчание, а может все-таки думала, что бы ответить?

– Ну вот, – не выдержал я, – посмотрите, что вы наделали! Обидели бедную девочку!

Лена покраснела еще больше, а две другие от испуга отпрыгнули в стороны и уставились на меня изумленными глазами.

– Ты откуда взялся? – спросила Света.

– Как откуда? С трамвая, как и вы, или же хотите сказать, что и на трамвайной меня не видели?

– Нет.

– Я так и думал.

Движение к шатру вновь продолжилось, но на этот раз, как ни странно, все молчали. Может, не хотели взболтнуть ничего лишнего, а может, темы для беседы закончились? Оставшаяся часть пути прошла настолько скучно, что я даже пожалел: «И зачем только рот открыл и влез в разговор, лучше бы незаметно шел сзади и слушал их байки. Теперь же они мало что скажут, но и того, что они наговорили, было достаточно». Однако мне все же не верилось, что Вероника не будет завтра выступать. Это было так на нее не похоже! «Ничего, – подумал я, – Любовь Васильевна должна объявить обо всех заменах».

Переодевшись в своей гримерке, я обратил внимание на то, что на сей раз никаких подозрительных коробок не было и ниоткуда не доносились дикие крики и вопли. Найдя себе местечко невдалеке от остальной компании, я стал наблюдать за находившимися артистами, которые, как всегда, опаздывали и, по-видимому, не собирались менять своих привычек.

Когда собрались все, Любовь Васильевна заговорила:

– Сегодня генеральная репетиция перед завтрашним выступлением. Сразу же хочу отметить, что ни Вероники, ни Иннокентия, ни Алексея не будет. У них неприятности!

– А какие? – раздался звонкий голос Ольги.

– А что, тебе это интересно?

– Да нет!

– Тогда посиди и послушай, не задавая лишних вопросов. Повторяю еще раз – у них неприятности! Но меня это очень огорчило, очень. Они про свое отсутствие на завтрашнем выступлении сообщили в самый последний момент, чего категорически нельзя делать. Теперь же за сегодняшний день им придется искать замену и переделывать многие номера! – руководитель замолчала, затем вздохнула и продолжила. – В Вязьму, получается, едет не больше восемнадцати человек. Автобус придет за нами завтра в девять утра. Надеюсь, это ни для кого не рано?

Все отрицательно закачали головой.

– Отлично, а сейчас я зачитаю программу на завтра. Итак, всего планируется показать семнадцать номеров. Открывает наше представление давно всеми забытый парад, который мы сегодня должны повторить, как, впрочем, и все недоработанные номера. Затем – приветствие клоунов, после чего танец «Русский сувенир», клоуны «Здравствуйте!», «Ваза», «Жбан воды», «Лестницы», «Спящий экстрим», «Фокусы», «Саман-рахит», «Гимнастка на шесте», клоуны, «Эквилибр на цилиндре», вновь клоуны, «Жонглеры», «Муха», и завершает весь наш приезд финальный парад.

– А сцена там большая? – спросила Евгения.

– Приличная, но ты не волнуйся, шест там поместится, даже место останется.

– А с репризами что делать? Почти во всех участвовала Вера с братом, а теперь их нет. Кто заменит? – спросила Ольга.

– Вот мы сейчас с этим и будем разбираться, – сказал Сергей Дмитриевич.

– Вообще кто у нас может участвовать в репризах? – задала вопрос Любовь Васильевна и сама же на него и стала отвечать. – Так… Оля, Аня, кто там еще? А-а-а, Света! Чего же ты молчишь?

Та пожала плечами, но так ничего и не ответила. Она была как раз из тех людей, кто не любил много говорить, и почти все репетиции проводила практически в одиночестве. Иногда ее, как говорится, «прорывало» и уж тогда было не остановить. Все ее считали тихой, сообразительной, но с другой стороны «в тихом омуте – сами знаете, кто водится»! И еще неизвестно, что творится у нее в душе… Сейчас не об этом! Вернемся к теме!

– … Катю еще можно взять! – предложил мужчина.

– Да-а, Кать, внедряйся-ка ты в клоунскую программу, а то что-то народа у нас маловато.

– Четыре человека! – задумчиво произнес директор. – Если вдруг не хватит, возьмем кого-нибудь еще, у кого номеров мало, как, к примеру, у Лены!

– У меня? – переспросила девочка. – А почему сразу я? Вон у Игната тоже номеров мало, а попросту сказать – вообще нет, кроме фокусов. Его-то чего нельзя?

– Не тех габаритов. Слишком высокий и около вас будет казаться пальмой среди кустарников, – пояснила руководитель.

«Тарапунька со Штепселем!» – подумал я и усмехнулся.

Как бы там ни было и как бы долго все это не решалось, минут через десять, после непродолжительного спора с Еленой, которая в конечном итоге сдалась, Сергей Дмитриевич забрал всю клоунскую труппу и, отойдя с ними в сторону, стал повторять репризы.

Меня же, как ни странно, завербовали в жонглеры. Это случилось как раз после того, когда я нечаянно взболтнул лишнего: мол, картошкой дома кидал – получалось неплохо. Показал. Оказалось, я кидаю лучше тех, кто уже около года прозанимался в «Мечте». Видимо, ребята мечтали о хорошем времяпрепровождении, да не получилось, не тут-то было. Здесь работать нужно, а не «сачка» из себя строить, как делают некоторые, особенно эта, порядком надоевшая, «великолепная» троица ребят: «Вася, Гога и Расхляба», как назвал их я. Вася – по одноименной русской поговорке – «Вася Капустин». То есть он прикидывался ничего не знающим и не понимающим, хотя на самом деле все знал и умел. Гога – за то, что он смеялся не впопад и ржал над всем, чем придется. Главное, смех-то был какой странный. Расхляба же говорит само за себя. Этот действительно был «гением». Он делал так, что все сыпалось у него из рук, будь то на репетиции или на выступлении. Он не знал рамок дозволенного и всегда находился где-то за их пределами.

Так вот, продолжим то, с чего я начал. Из-за того, что завтра не будет Алексея, кусочек в жонглерах пришлось делать мне. «Да! И куда все подевались? – говорилось в одном известном фильме. Нужно было ему «слинять» именно в этот момент. Что за народ? Я что, в тяжеловесы нанимался? Теперь у Любови Васильевны появилась такая задумка, чтобы я, вышел вместе с Настей на плечах, жонглируя по дороге и пройдясь по краю сцены, вернулся обратно за кулисы. Ну, ни бред ли? Да, согласен, трюк хороший, качественный и красиво смотрящийся, но не слишком ли рано меня записали в жонглеры, меня, кто еще в фокусах не дошел до совершенства и уже в другой жанр! Глупо! Теперь все мои мысли будут направлены на то, как бы не уронить мяч или не запустит им Насте в нос, так как жонглировать будет как она, так и я, и все это нужно сделать за один день, одну репетицию, одну ночь!

С другой стороны, это хорошо, скука не одолеет, да и пообщаться не мешало бы со всем коллективом, а то давненько я этого не делал. Заодно, может, что ценное узнаю. Что ж, жонглировать, так жонглировать. Вперед! Новые номера зовут в свои ряды всех!

Так я и тренировался всю репетицию вместе с Настей, пытаясь привыкнуть к новому образу. Ей эта затея очень даже понравилась, и она не скрывала этого. И как мне удалось провести эту репетицию, к которой я был практически не готов, в смысле жонглирования? С фокусами я покончил сразу же, так как мне уже порядком надоели домашние выступления, где я показывал свое мастерство перед друзьями. Так что не показать здесь было бы для меня позором. Но все обошлось, и я с блеском закончил свой номер, затем собрал весь свой нужный «хлам» и утрамбовал в коробку, приобретенную исключительно для таких вот небольших «прогулок» по выступлениям в черте города и не только (по крайне мере я так надеялся).

Завершилась репетиция чуть позже восьми, а точнее сказать в двадцать-двадцать, но заметьте, никто не протестовал и не спрашивал разрешения уйти домой. Они знали – это их первое выездное выступление, и все должны показать себя с наилучшей стороны, чтобы их запомнили, полюбили и пригласили в следующий раз еще. Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич на протяжении многих лет вкладывали, вкладывали, и будут вкладывать свои «души» в цирк. Это для них стало не просто работой, за которую получаешь небольшие деньги. Цирк для них стал вторым домом, второй жизнью. Все, что они ни делали, они старались, прежде всего, для цирка, в котором провели почти всю свою жизнь, прошли через радость и горе, беду и смех. Именно смех вселял им надежду и веру в завтрашний день! Именно он делал их сильнее и настойчивее в достижении тех или иных вопросов. «Теперь смех должен продлиться дольше! Я наполовину осуществил их мечту, и осталось совсем немного, то, что я собирался совершить от своего имени, а не от их, как это было чуть ранее, буквально пару дней назад. Я должен был внести в коллектив мир и порядок, восстановить справедливость, а уж потом, после поимки «ненужного хлама» и его устранения, мог бы спокойно перейти к завершающему акту в своей пьесе. К тому, без чего практически никогда не обходится идеальное произведение великих драматургов – к эпилогу! Я уже сейчас знаю все то, что будет в скором будущем, по крайне мере большую часть и отступать от задуманного не собираюсь!»

 

Так вскоре в полном одиночестве я добрался до дома. Что и ни говори, а с Вероникой и Иннокентием веселее. Можно как узнать многое, так и многое сообщить. Они как две противоположности, находящиеся на разных чашах весов. Он – всегда веселый, любящий пошутить как над собой, так и над другими, чрезмерно болтливый, отчего хохот пробивает буквально всех, даже я иногда улыбаюсь от его «баек». Она – всегда задумчивая, проверяющая каждый свой шаг, говорящая сравнительно мало (особенно когда у нее что-нибудь спрашиваю я), по большей части предпочитающая только слушать, что у нее получалось лучше всего. Но стоило только ее немножко расшевелить, как и она становилась не хуже своего брата по части остроумия. Я сразу же подумал, как только увидел их вместе: «Им нужно всегда быть рядом, тогда скуки у них никогда не будет! Они так идеально друг друга дополняют и когда вдвоем, то всегда могут выйти из любой сложной ситуации «сухими из воды», но не просто выйти, а выйти со смехом, чего нам всем так не хватает».

В девять я поужинал и хотел идти спать, но мимолетно взглянул в окно, что заставило меня подойти ближе и посмотреть на то, что находилось за пределами квартиры: совершенно безоблачное чистое небо, усеянное звездами. Одни светились ярче, другие, чуть тускнее, но все вместе они идеально сочетались, доказывая, что наша Земля не единственная во Вселенной. За окном было так тихо и спокойно, что мне хотелось вечно стоять вот так и любоваться зимой, но дела бывают, как известно, у всех и у меня они тоже имелись – завтрашнее выступление. Первое выездное выступление в цирковом коллективе!

– Нужно выспаться! – сказал я самому себе.

Да, это нужно было сделать в первую очередь и чем скорее, тем лучше, так как помимо фокусов мне навязали еще и жонглеров. Нет, я, конечно же не прочь поучаствовать в еще одном номере, но не так же быстро!

– Это все из-за Алексея! – произнес я, выключая свет.

Не случись с ним что-нибудь нехорошее, мне бы не пришлось завтра вставать в семь утра и не устраивать репетицию по киданию картошкой. Ведь я не хотел, чтобы во время номера у меня упал мяч. Я просто не был готов к такому морально. К тому же с этой Настей на плечах кидать что-либо было практически невозможно.

– Я сделаю все так, как нужно! Я буду стараться!

Глаза от усталости стали слипаться, и больше об этом дне я не запомнил ничего. Единственное, что мне пришло в голову перед тем, как полностью подчиниться сну, было то, что в фокусах много слабых, на мой взгляд, мест и завтра все нужно продумать до мелочей, составляя запасную программу, – вдруг пригодится.

Утро, как всегда, встретило меня нежеланием вставать, но что надо – то надо.

Не валяться же мне целый день в кровати и пропустить из-за этого выступление? Конечно же, нет. О такой глупости я даже и не думал, да и вряд ли когда подумаю.

Перекусив тем, что было и переодевшись, я выбрал себе наиболее удачные три картофелины и стал ими жонглировать. Сначала они никак не хотели ловиться, но чем больше я их кидал, тем больше у меня получалось. Где-то минут через сорок я закончил это «упражнение», посчитав, что справлюсь с ним, подумал над фокусами, захватив пару более удачных, взаимозаменяющихся и полностью одевшись, вышел из квартиры, закрыв ее на ключ.

Погода на улице стояла отменная, как раз такая, какая мне нравилась. Небольшой морозец затруднял дыхание, склеивая нос, но не давал снегу скрипеть под ногами.

У шатра, мне посчастливилось наконец-то увидеть двух охранников-милиционеров, которые стояли чуть в сторонке от входа и потягивали сигареты. Оказавшись через некоторое время в шатре, я почувствовал все внутреннее тепло, исходившее от многочисленных отопительных труб, проведенных по всему периметру.

На манеже уже собрались все участники выступления и ждали теперь только тройку вечно опаздывающих мальчишек – исполнителей эквилибра на катушках. Они вечно задерживались тогда, когда нужно спешить, и спешили там, где можно отдохнуть. Вообще-то мы справились бы и без них, но Любовь Васильевна была не из тех, кто отказывает детям в выступлении, даже таким тунеядцам, как они! Сразу, кто мне бросилась в глаза, была Светлана Тужуркина, одиноко сидящая в первом ряду зрительного зала и с неохотой наблюдающая за всем происходящем на манеже. Чем больше я смотрел на нее, тем больше убеждался, что у нас есть что-то общее. Она, как и я, любит одиночество, любит, чтобы ее не трогали и дали возможность собраться с мыслями. Света редко когда улыбалась вне выступлений, да и вообще вела себя как-то странно: всегда сидела в отдалении от всех, редко разговаривала, а по большей части сохраняла задумчивость, никогда ни с кем не ссорилась, но, как ни странно, всегда была на кого-то обижена. Эта девочка казалась мне необычной, но зато с приходом выступления, она коренным образом менялась и превращалась в совершенно другую Светлану Тужуркину, в чьих глазах в тот момент светилось счастье и искорка радости, веселья, всего, что угодно, но только не задумчивости. В ней как будто находилось два человека, совершенно не похожих друг на друга, которые жили каждый своей жизнью, но принадлежали одному лицу, одному человеку!

Остальные были полностью поглощены работой, и практически никто пока еще меня не заметил. Я подошел ближе и сел в одно из многочисленно пустующих мест. Наблюдать за всеми мне почему-то нравилось больше (видимо, и Света нашла в этом что-то особенное). Я не стал беспокоиться о своих вещах как остальные, так как собрал их еще вчера и теперь мог спокойно сидеть в кресле, не боясь, что что-то забыл или не сделал.

С манежа, как всегда, было снято огромное покрывало, застилающее опилки и теперь те все время липли за чешками детей которые постоянно их отряхивали. Почти в самом центре, на своем любимом месте, сидела Евгения, и что-то бормоча себе под нос, укладывала вещи. Рядом с ней по правую и левую руку расположились Елена Карабовкина и Анна Мерзлякова. Ольга Подчечуйкина, как всегда, упаковывала свой чемодан почти у столика, за которым во время репетиций стояла и Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич. Неподалеку от Ольги расположились Романов Вячеслав – исполнитель номера с лестницей и его сестра – Романова Екатерина. Также здесь находились еще пять человек, которых я знал, но не был знаком так близко, как с остальными присутствующими. Чтобы досконально изучить всех и каждого, нужно провести в цирке много лет, а не шесть месяцев как я!

– Ты не видела моей клоунской шапки? – спросила Аня у Лены, на что та, не задумываясь, ответила.

– Это она? – и извлекла из редеющей кучи красивую шапку, всю обшитую блестками разного цвета.

«И как только у руководителя на это время нашлось? – подумал я. – Это же такая долгая кропотливая работа!» Мне еще раньше говорили, что все имеющиеся в цирке костюмы и реквизит Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич сделали своими собственными руками, не прибегая к чьей-либо помощи. Это же, как нужно любить цирк, чтобы сотворить все это! Занимаясь своими делами, своей работой, они достигли многого: она – в портном и хореографическом деле; он – в реквизите и музыке. И только от их двоих зависело, выйдешь ли ты на манеж или нет. Если ты трудолюбивый человек, то добьешься многого, но лентяев, как некоторые в цирке, они терпеть не могли.

Ровно к девяти все было собрано, а потерянные вещи найдены, но вот автобус почему-то отсутствовал. «Может в «пробке» застрял? Хотя какие у нас в городе могут быть «пробки»? Это Вам не Москва!» Переживать по этому поводу мне долго не пришлось, так как в пятнадцать минут десятого он все же приехал и остановился у «черного» входа. Полностью загрузившись, мы поехали.

Проездка прошла великолепно. Как говорится, без сучка, без задоринки! Видимо, никто так и не поинтересовался подлинностью документов. Да и что там интересоваться, если и так видна подпись с печатью Николая Алексеевича и Натальи Семеновны. «Интересно, как они там? Прошел ли первый шок?»

Рейтинг@Mail.ru