Игорь Кощеев
Ночь нежна?
– Девчонки, побудьте снаружи, мы сейчас внутри всё проверим и позовём, – бодро сказал Серёга и включил предварительно приготовленный фонарик. – Пошли, – он кивнул мне в сторону входа.
Видимо, у Серёги поднялось настроение от того, что мы всё-таки нашли лагерь и теперь уж точно нельзя будет назвать его дядьку выдумщиком. Но его задор особо ни на кого не подействовал. Танюха продолжала жаться ко мне, у Инки зуб на зуб не попадал. То ли от страха, то ли от вечерней свежести, которая на вершине сопки дала о себе знать, отчего становилось ещё неуютнее.
Я снял рюкзак, достал свой фонарик и направился за Серёгой к входу, что виднелся с торца. Два ярких луча вспороли темноту изнутри. Они были похожи на прожектор «Авроры», каким его изображают в старых фильмов про революцию. Барак изнутри оказался довольно просторным, и казался гораздо длиннее, чем снаружи. Неужто, именно здесь и рождались те самые цыплята с тремя головами?
Лучи наших фонариков бегали от одной стенки к другой, шарили по углам, до которых только могли достать, словно в надежде наткнуться хоть на что-нибудь. Но внутри было пусто. Точнее, почти пусто. У дверного проёма, где мы стояли, валялись небольшие, грубо сколоченные, деревянные ящики, похожие на ящики из-под пива.
Сзади с осторожностью, словно боясь кого-то потревожить, подошли девочки.
Свет, излучаемый фонариками, немного приободрил меня. Он был из нашего мира и способным бороться с гнетущей темнотой. Мы с Серёгой наслаждались тем, что управляли лучами света в мире тьмы. Они скакали от стены к стене, прыгали по потолку, играя в салки, и постепенно появлялось ощущение, что темнота как-то скукоживается и растворяется. В этот момент я бы не променял свой фонарик даже на АК-47. С автоматом, но во тьме, мне было бы сейчас гораздо страшнее.
– Да, призраки здесь основательно поработали задолго до нас. Растащили всё что можно, – усмехнулся Серёга. – Только ящики оставили, смотри, Миш, как будто от пива, – Сергей поднял и стал осматривать сколоченный из необработанных дощечек ящик.
– Откуда здесь пиво?
– Мало ли, может, кто с собой притащил.
– Ты бы стал тащить сюда ящик пива на своём горбу? А их здесь десятка три.
– Мальчики, хватит играться. Давайте костёр разведём. Холодно, – попросила Инна.
– Ладно, сейчас организуем, – Серёга взял ещё один ящик и пошёл вглубь барака. – Будем справлять новоселье. Давай, Мишань, указывай мне дорогу лучом света в тёмном царстве.
С местом определились быстро. Пол внутри барака был земляной, земля сухая и на удивление, не заросшая травой. Прикинули на глаз середину от одного конца до другого и стали обустраиваться. Через несколько минут в огне уже трещали доски. Горели они прекрасно, вода внутрь барака, видимо, не попадала, и ящики были совершенно сухими. Свет и жар от костра растопил наши страхи и быстро вселил уверенность, что ночь пролетит незаметно.
Девчонки расстелили покрывало в роли стола, с разных сторон костра разложили спальники, достали из рюкзаков домашние огурцы и помидоры из теплицы тёти Зины, мамы Танюхи, быстро и ловко покрошили их в миски. Я достал портативный магнитофон, предложил выбрать, кого поставить: «Модерн Токинг», «Джой» или «Электроклуб». Выбрали «Модерн». Перемотал кассету на начало, включил и с первых же звуков голоса Томаса Андерса, раздавшихся из динамика моей «Весны 202», появилось ощущение, что этот старый барак покорён. Мы стали хозяевами положения. Теперь он нам совершенно не страшен.
Входная дверь была мной заперта на засов (странно, как это он ещё сохранился) и на какой-то, даже не знаю какой, случай заставлена метра на два вверх собранными мной ящиками.
– А в туалет как? – спросили девочки.
– В угол схОдите, если что. Вас в десяти шагах уже видно не будет.
– Видно, может, и не будет. Зато слышно. Чувствуете, какая здесь слышимость?
Наконец суета закончилась, и мы расселись на спальники вокруг нашего импровизированного стола. Нарезанные огурчики с помидорами, посыпанные порубленным укропчиком, бутерброды с «докторской», разогретая на костре, аппетитно шкварчащая тушёнка с варёной картошкой, и даже банка рижских шпрот.
– Ну что, строили мы, строили и наконец, построили. Разрешите мне открыть наш торжественный вечер в этом таёжном мотеле, – скорее сообщил, нежели спросил Серёга и посмотрел на девчонок.
– Разрешаем, разрешаем.
Он, пародируя движения иллюзиониста, достал из рюкзака бутылку портвейна Агдам.
– Начинаем, – Серёга театрально одновременно всем подмигнул и стал открывать бутылку.
Мы травили анекдоты, танцевали, снова вспоминали выпускной и экзамены, Серёга и я делились мечтою попасть служить в ВДВ, а девчонки обещали обязательно приехать к нам на присягу…
В какой-то момент я отвлёкся и посмотрел на противоположную стену. Взгляд упал на два маленьких, похожих на злые глазёнки, мутных окошка. В них не было видно даже неба. Серая густая ночь лежала на бараке, придавливая его собой. Странная темень для колымских белых ночей.
– Давайте уже спать, – предложила Инна. – Миш, сколько там уже?
Я мельком взглянул на часы:
– Без пятнадцати.
– Без пятнадцати чего? Час? Два? – уточнила Инна.
– Без пятнадцати двенадцать, – «на автомате» ответил я.
– Как «двенадцать»? Мы сюда пришли в половину. У тебя что, часы встали?
Точно, я стразу вспомнил, как внизу у меня спрашивали и я ответил, что было половина двенадцатого. Я ещё раз посмотрел на часы. Без пятнадцати двенадцать. И, нет, не встали, секундная стрелка уверенно передвигалась по циферблату. Я чувствовал, как три пары глаз внимательно смотрят на меня в ожидании, что я что-то скажу, дополню. Но я не знал что сказать. Я даже поднял руку с часами и приложил их к уху. Они, как и положено, тикали.
– Идут. Я их перед выходом завёл.
– Ну и ладно, – сказал Серёга, – или кто-то боится опоздать на первый урок? – и начал расстёгивать спальник.
Мешки наши были двуспальными и легко проглотили две молодые пары. Занырнув с головой, мы перешёптывались внутри каждый о чём-то своём. Было уютно и тепло. День измотал, и заряд нашей бодрости был полностью исчерпан.
Тихо потрескивая, словно напевая колыбельную, совсем рядом догорал костёр. От него ещё шёл жар, который создавал ощущение уюта.
– Миш, а Миш, тебе не страшно? – вдруг посреди перешёптывания о моём призыве и её поступлении в институт, спросила Танька.
– Нет, – ответил я, но понял, что соврал. Из головы не выходила ситуация с часами и то, что в окошках было явно темнее, чем должно было быть. – А чего бояться?
– Не знаю, – шёпотом размышляла Таня. – Всё равно как-то не по себе. Особенно, когда пришли. Неужели тебе не было страшно?
– Нет, – я соврал второй раз за полминуты. Но так можно, решил для себя. Я же врал в её интересах.
– А мне было. Прям очень. И барак этот… Враждебный какой-то. Злой. Он как будто наблюдает за нами.
– Да ну, перестань. Обыкновенный старый заброшенный сарай. Сама на себя страху нагоняешь. Не думай об этом и всё.
– Ты знаешь, а мне вот, как только ты увидел, что часы сломались, сразу показалось, что то, о чём рассказывают, может оказаться правдой.
– Когда кажется – креститься надо, – улыбаясь прошептал я Тане на ушко и нежно прижал к себе.
Я не хотел ей признаваться, что в тот момент сам ловил себя на этой мысли. Но был ли это страх? Может это просто настигшая растерянность в момент, когда ты не можешь что-то логично для себя объяснить? Никакие мутанты здесь никогда не рождались, да и вообще, рудник ли это? Скорее всего, обыкновенная зона, коих на Колыме в своё время было понастроено десятки.
– Поскорее бы утро, – словно молитву прошептала Танюха и замолчала.
