Игорь Алексеевич Гергенрёдер
Участник Великого Сибирского Ледяного похода. Биографические записки
Франция, Англия, Германия
Когда во время Крымской войны 1853–56 гг. корабли Франции и Англии блокировали все порты Российской империи, необходимое для обороны ей поставляла Пруссия через восточно-прусскую границу. Об этом, как вспоминал мой отец, нередко говорили его старшие братья, родители.
Во время русско-турецкой войны 1877–78 гг. Англия поддерживала Турцию. Вел. князь Александр Михайлович, внук Николая I, по матери – внук великого герцога Леопольда Баденского, – двоюродный брат Александра III, пишет в «Книге воспоминаний», вышедшей на русском языке в Париже в 1933 году: «русская армия в действительности вела жесточайшую кампанию против британской империи. Турецкая армия была вооружена отличными английскими винтовками новейшей системы. Генералы султана следовали указаниям английских военачальников, а флот Ее Величества королевы английской угрожающе появился в водах ближнего востока в тот момент, когда взятие Константинополя русской армией являлось вопросом нескольких недель».
Александр Михайлович обвиняет Бисмарка, взявшего на себя роль посредника, в том, что он не помешал премьер-министру Великобритании Бенджамину Дизраэли навязать русской делегации в Берлине «условия мира, позорные для России». Вел. князь при этом добавляет весьма и весьма важное: «Однако, нет оправдания и русской дипломатии, которая, вместо того, чтобы нейтрализовать шаг Дизраэли русско-германским союзом, стала способствовать бессмысленному, даже фатальному сближению России с Францией и Великобританией».
Далее Александр Михайлович размышляет о Первой мировой войне:
«Те из нас, которым пришлось быть свидетелями событий 1914 года, склонны упрекать Александра III в том, что в нем личные чувства антипатии к Вильгельму II взяли перевес над трезвостью практического политика. Как могло случиться, что русский монарх, бывший воплощением здравого смысла, отклонил предложения Бисмарка о русско-германском союзе и согласился на рискованный союз с Францией? Этому можно найти очень простое объяснение. Не будучи провидцем ошибок, допущенных в иностранной политике в царствование Николая II, и последствий неудачной русско-японской войны и революции 1905 г., Александр III кроме того переоценивал наше военное могущество.
Он был уверен, что в Европе воцарится продолжительный мир, если Россия морально поддержит Французскую республику, предостерегая таким образом Германию от агрессивности 1870 г. Возможность вмешательства Франции в решительную борьбу между Англией и Германией за мировое владычество на морях – просто не приходила Царю в голову.
Если бы он остался долее у власти, он с негодованием отверг бы роль франко-английского парового катка, сглаживающего малейшую неровность на их пути, каковая роль была навязана России в 1914 году».
Франция, разбитая Пруссией, мечтала о реванше, нуждаясь в гарантии, что войну с Германией она не проиграет. Вел. князь употребляет выражение «морально поддержит Французскую республику», в то время как России был предоставлен крупный заём, и между нею и Францией были подписаны соглашение и секретная военная конвенция, которую в 1894 году ратифицировали русский император Александр III и французский президент. Россия, в случае войны Франции с Германией, должна была выставить от 700 до 800 тысяч солдат для действий против Германии с востока.
Мой отец полушутливо говорил, что заём займом, но Александром III владела «страстишка переруситься», свойственная многим российским немцам. Придуманное отцом слово «переруситься» означало – стать русским более самих русских. Хорошо устроившиеся в России немцы истово желали, ради сохранения благ и дальнейших перспектив, чтобы об их происхождении было забыто, и неизменно кляли Германию. Александр III – пример.
Немцев бить!
Герцен в «Былом и думах» с возмущением пишет, как в Москве на обеде в честь приезжего панслависта один славянофил воскликнул: «Упьюся я кровью мадьяров и немцев». То было в конце тридцатых годов XIX века. Можно сказать, что полвека спустя возглас отражал душевное движение не одного и не двух русских.
Явление в его развитии изящно подал Чехов. В 1883 году был опубликован его рассказ «Патриот своего отечества». В нём написано о маленьком немецком городке: «Хорошее пиво, хорошеньких служанок и чудный вид вы можете найти в отеле, стоящем на краю (левом) города, на высокой горе, в тени прелестнейшего садика». Мы узнаём, что «на террасе этого отеля, за белым мраморным столиком, сидело двое русских». Оба приехали сюда на воды «лечиться от большого живота и ожирения печени». А у подножия холма играла музыка, немцы что-то праздновали. Кругом было так уютно, так мило, что русские «подперли свои русские головы кулаками и задумались».
Многозначительное указание «задумались»! О чём они задумались в немецком городке, где всё так хорошо? Не содержится ли ответ в строке Высоцкого: «Но мне очень больно и обидно…»?
Праздничная процессия приблизилась к отелю, и русским захотелось в ней участвовать. «Они взяли свои бутылки и смешались с толпой. Процессия остановилась на полянке за отелем. Вышел на средину какой-то старичок и сказал что-то. Ему аплодировали». Один из русских, Петр Фомич, пишет Чехов: «умилился. В груди его стало светло, тепло, уютно. При виде говорящей толпы самому хочется говорить. Речь заразительна. Петр Фомич протиснулся сквозь толпу и остановился около стола. Помахав руками, он взобрался на стол. Еще раз помахал руками. Лицо его побагровело. Он покачнулся и закричал коснеющим, пьяным языком: «Ребята! Не… немцев бить!»
Рассказ оканчивается фразой: «Счастье его, что немцы не понимают по-русски!»
Александр III подыгрывал настроению и хотел быть впереди. Он написал в письме Победоносцеву: «Есть господа, которые думают, что они одни Русские, и никто более. Уже не воображают ли они, что я Немец или Чухонец?» Александр III заявлял: «Россия – для русских и по-русски!», проводил русификацию Прибалтики, произносил «моя русская душа», в России – «исконно русская власть», а окружающие посмеивались за его спиной. Они-то знали, что он немец фон Гольштейн-Готторп.
Мой отец повторял фразу об Александре III, не помня, кому она принадлежит: «Дабы доказать свою «русскость», он отказался от братской дружбы с Германией и стал слугой республиканской Франции». Когда в 1891 в Кронштадт прибыла с визитом французская эскадра, монарх-самодержец лично её приветствовал и в Петергофе во время обеда стоя выслушал исполнение французского революционного гимна «Марсельеза». Сына Николая он хотел женить на французской принцессе Елене, дочери Луи-Филиппа Альбера Орлеанского, наследника французской короны в 1842–1848 годах, внучке короля Луи-Филиппа. Однако, Николай категорически воспротивился.
Кто друг России и кто – не очень
Германия надеялась на дружбу с Россией при Николае II. Обращусь к книге А. Б. Широкорада «Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907». В ней приведено, что на другой день после нападения японцев на Порт-Артур рейхсканцлер граф Бернгард Брюллов передал русскому послу в Берлине: «Российский Император может видеть в Германии честного и лояльного соседа» (43. С. 527). В феврале 1904 посол сообщил царю: «Не могло быть никаких сомнений в чувствах императора Вильгельма, благодаря его расположению к нам Германия осталась для нас благожелательным соседом, поведение которого явилось ценным залогом для нашей безопасности по всему протяжению европейской границы» (43. С. 527).
А что делает Франция? В книге «Цусима», описано, как французские власти запрещали в портах своих колоний загружать углём с германских угольщиков корабли 2-й эскадры.
Дакар. «Из столицы союзной нам Франции пришел наконец ответ, категорически запрещающий производить какую бы то ни было погрузку в пределах территориальных вод». Намечалась стоянка в порту Диего-Суарец (Мадагаскар), туда же должны были прийти угольщики. «Но под давлением японцев и англичан французы отказали нам в гостеприимстве». Камранг (Индокитай). «8 апреля контр-адмирал Жонкиер заявил Рожественскому, чтобы мы в течение двадцати четырех часов покинули территориальные воды французской колонии. После разгрома русской армии под Мукденом Франция еще меньше стала считаться с нами и, поддаваясь требованиям Японии, вышибала нас даже из самых глухих своих владений бесцеремонным образом».
Николай II, тем не менее, подчинялся требованию Франции держать войска у германской границы и не снял ни одной части из западных округов для отправки в Маньчжурию.
Об Англии. Она открыто поддерживала Японию, предоставляла ей займы, отправляла ей нужные грузы.
В книге А. Б. Широкорада приведено: 27 октября Вильгельм II телеграфировал Николаю II, что Англия намерена помешать Германии снабжать углём русский военный флот. Кайзер предлагал совместно положить конец этим поползновениям, образовать «мощную комбинацию» против Англии и сообща принудить Францию присоединиться к России и Германии для солидарного отпора ей. 16 октября Николай II ответил: «Германия, Россия и Франция должны объединиться. Не набросаешь ли ты проект такого договора? Как только мы его примем, Франция должна присоединиться к своей союзнице. Эта комбинация часто приходила мне в голову» (21. Т. И. С. 563).
Ответ Вильгельма гласил: «Дорогой Ники! Твоя милая телеграмма доставила мне удовольствие, показав, что в трудную минуту я могу быть тебе полезным. Я немедленно обратился к канцлеру, и мы оба тайно, не сообщая об этом никому, составили, согласно твоему желанию, 3 статьи договора. Пусть будет так, как ты говоришь. Будем вместе» (21. Т. II. С. 563).
К посланию был приложен проект союзного договора. «В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, – гласил проект, – союзница ее придет к ней на помощь всеми своими сухопутными и морскими силами. В случае надобности обе союзницы будут также действовать совместно, чтобы напомнить Франции об обязательствах, принятых ею на себя согласно условиям договора франко-русского союза» (21. Т. II. С. 563).
Николай II 7 июля 1905 послал императору Вильгельму II приглашение посетить финские шхеры (Сергей Ольденбург «Царствование императора Николая II). 10 июля 1905 г. из Кронштадта в залив вышла императорская яхта «Полярная звезда», на борту которой находился Николай II, и направилась к Бьёрке.
Царь записал в дневнике 11 июля: «Проспал подъем флага и встал в 9. Погода была солнечная, жаркая, со свежим SO. В 10 ч прибыл Вильгельм к кофе. Поговорили до 12 ч и втроем с Мишей отправились на герм, крейс. «Берлин». Осмотрел его. Показали арт. учение.
Завез Вильгельма к нему и вернулся на «Полярную». Было полчаса отдыха. В 2 ч у нас был большой завтрак. Слушали музыку Гвар. Эк. и разговаривали все время стоя до 4. Простился с Вильгельмом с большой сердечностью» и: «Вернулся домой под самым лучшим впечатлением проведенных с Вильгельмом часов!»
В ночь с 10 на 11 июля на борту «Гогенцоллерна» оба императора подписали секретный договор:
«Их императорские величества – император всероссийский, с одной стороны, и император германский, с другой, – в целях упрочения мира в Европе пришли к соглашению по следующим пунктам договора, нижеизложенного и определяющего оборонительный союз:
Статья I. Если какое-либо из европейских государств нападет на одну из империй, другая договаривающаяся сторона обязуется помочь своему союзнику всеми имеющимися в ее распоряжении силами на суше и на море.
Статья II. Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать сепаратного мира с какой-либо из враждебных стран.
Статья III. Настоящий договор входит в силу с момента заключения мира между Россией и Японией и может быть расторгнут только после предварительного предупреждения за год.
Статья IV. Когда настоящий договор войдет в силу, Россия предпринимает необходимые шаги, чтобы осведомить о его содержании Францию и пригласить ее как союзника подписаться под ним.
Подписано:
Николай.
Вильгельм» (18. С. 43).
Ольденбург в 1939 г. писал: «Бьеркский договор устанавливал взаимное обязательство для России и для Германии оказать друг другу поддержку в случае нападения на них в Европе. Особой статьей указывалось, что Россия предпримет шаги для привлечения Франции к этому союзу. Договор должен был вступить в силу с момента ратификации мирного договора между Россией и Японией. Острие договора было явно направлено против Англии».
Победа галломанов и англоманов
Договор должны были подтвердить своими подписями сановники. Вильгельм II дал расписаться высокому чину Министерства иностранных дел фон Чиршки, а Николай II велел поставить подпись, не читая документ, морскому министру адмиралу Бирилёву.
Возвратившись в Петербург, царь некоторое время скрывал договор от своего окружения, зная, что оно будет защищать интересы Франции. И действительно, министр иностранных дел граф Ламздорф, отчаянный русский патриот, лишь только узнал о договоре, выступил против. К нему присоединились другие агенты влияния Франции.
И Николай II написал Вильгельму II, что договор может вступить в силу лишь после переговоров с Францией, но замысел кайзера был в том, чтобы поставить её перед свершившимся фактом. Кайзер писал царю: «Мы подали друг другу руки и дали свои подписи перед Богом», «Что подписано, то подписано» (21. Т. II. С. 576). Призывы ничего не дали.
Прав историк А. Б. Широкорад, считающий, что союз Германии и России был жизненно необходим обеим империям, но профранцузская клика правила бал на берегах Невы.
Англия, подписавшая в 1904 договор с Францией о Entente cordiale (сердечном согласии), подписала в 1907 такой договор и с Россией. Таким образом, окончательно оформилась Антанта.
Николай II, вместо того чтобы дать российскому населению, чьё большинство прозябало в нужде, 20 лет покоя, стал усиливать гонку вооружений. Её пытался сдерживать председатель Совета министров и одновременно министр финансов Владимир Коковцов, тогда царь 30 января 1914 лишил его обеих должностей.
Направление главного удара русских по Германии от Нарева на Алленштейн было определено ещё в 1912 году. В апреле 1914, при том, что эрцгерцога Франца Фердинанда убьют в Сараево только 28 июня и это станет поводом к войне, российское военное министерство и генштаб провели оперативно-стратегическую игру. На ней отрабатывалось вторжение в Восточную Пруссию силами двух армий Северо-Западного фронта с востока и юга. Планировалось взять германскую армию в «клещи» и, разгромив её, обезопасить свои войска от удара во фланг при наступлении из Варшавского выступа через Познань на Берлин.
Монархи и Шаляпин
Мой отец интересовался биографиями людей искусства и обратил моё внимание на встречи Фёдора Шаляпина с английским королём Георгом V и с кайзером Вильгельмом II, которые великий артист описал в книге «Повести о жизни». Он побывал в странах, которые вскоре предались побоищу. После гастролей в Париже Шаляпин в июне 1913 года приехал в Лондон с труппой Сергея Дягилева. «Нашими спектаклями, – пишет Шаляпин, – заинтересовался король, он приехал слушать «Бориса Годунова» и так же горячо, как публика, аплодировал нам. После сцены с видением» король захотел «видеть меня». Король «ласково изъявил мне удовольствие, вызванное у него прекрасной оперой». Этим встреча исчерпалась.
Позднее Шаляпин выступал в Берлине, играя в «Севильском цирюльнике» Дон-Базилио. «Император, – пишет он, – посещал каждое представление, не стесняясь хохотал на весь театр, перевешивался через барьер ложи и вообще вел себя, как добрый немецкий бурш». Он пригласил в ложу Шаляпина, о чём тот написал:
«Войдя в ложу, мы увидали Вильгельма, стоявшего, опираясь на правую ногу, с рукою на эфесе шпаги. Острые глаза серовато-синего цвета и вся его фигура говорила о большой энергии и настойчивости.
– Ведь вы – русский артист? – обратился он ко мне на французском языке.
– Да, я артист императорских театров».
Кайзер взял футляр из рук какого-то высокого человека во фраке и вынул из футляра золотой крест Прусского Орла. Он сам хотел приколоть мне орден на грудь, но ни у кого не нашлось булавки». Тогда «улыбаясь, он передал мне орден в руки».
Шаляпин имел в виду Орден «Чёрного Орла» (Schwarzer-Adler-Orden) – имевший статус высшего ордена Королевства Пруссии.
А Николай II однажды прислал в подарок Шаляпину часы, оказавшиеся дешевле тех, которые тот носил, и артист отослал их обратно, велев передать: «Бедноватые они какие-то». Тогда царь прислал часы подороже.
Диалог кузенов
Я уже писал, что старшие братья моего отца обсуждали начало Первой мировой войны. Повторив кое-что, добавляю уточнения, о которых мы говорили с отцом, а также то, что я выяснил позднее.
Привожу телеграммы, которыми обменивались Николай II и германский кайзер – его кузен, крёстный отец наследника Алексея, Вильгельм II перед началом войны.
Царь кайзеру, 29 июля 1914 01:00 (№ 1)
Петергоф
Sa Majesté l'Empereur
Новый Дворец
Рад, что ты вернулся. Призываю тебя помочь мне в столь серьёзное время. Бесчестная война была объявлена слабой стране. Возмущение в России, полностью разделяемое мною, огромно. Предвижу, что очень скоро давление сломит меня и я буду вынужден принять чрезвычайные меры, которые могут привести к войне. Чтобы избежать такого бедствия, как общеевропейская война, я прошу тебя во имя нашей старой дружбы сделать всё, что в твоих силах, чтобы остановить твоих союзников, прежде чем они зайдут слишком далеко.
Ники
Кайзер – Царю, 29 июля, 01:45 (№ 2)
Эта и предыдущая телеграмма пересеклись. 29 июля 1914
С глубочайшей озабоченностью слышу я о том впечатлении, что производят действия Австрии против Сербии в твоей стране. Та беспринципная агитация, что велась в Сербии годами, вылилась в ужасающее преступление, жертвою которого пал эрцгерцог Франц Фердинанд. Дух, который внушил сербам убить собственного короля и его жену, всё ещё господствует в стране. Несомненно, ты согласишься со мной, что мы оба, ты и я, равно как и все иные Государи, разделяем общий интерес: настоять на том, чтобы все, кто несёт моральную ответственность за это смертоубийство, получили заслуженное наказание. В этом случае политика не играет вовсе никакой роли. С другой стороны, я вполне понимаю, как трудно тебе и твоему Правительству сдерживать напор вашего общественного мнения. Посему ввиду нашей сердечной и нежной дружбы, которая связывает нас обоих с давних пор крепкими узами, я использую всё своё влияние, чтобы убедить австрийцев сделать всё, чтобы прийти к соглашению, которое бы тебя удовлетворило. Искренне надеюсь, что ты поможешь мне в деле сглаживания тех противоречий, что всё ещё могут возникнуть.
Твой крайне искренний и преданный друг и кузен,
Вилли
Кайзер – Царю, 29 июля, 18:30 (№ 3)
Берлин, 29 июля 1914
Я получил твою телеграмму и разделяю твоё желание установить мир. Но, как я сообщил тебе в своей первой телеграмме, я не могу считать действия Австрии против Сербии «бесчестною» войною. Австрия на собственном опыте знает, что сербским обещаниям на бумаге совершенно нельзя верить. Я разумею так, что действия австрийцев следует оценивать как стремление получить полную гарантию того, что сербские обещания станут реальными фактами. Это моё суждение основывается на утверждении австрийского кабинета о том, что Австрия не желает каких бы то ни было территориальных завоеваний за счёт сербских земель. Потому я полагаю, что Россия вполне могла бы остаться наблюдателем австро-сербского конфликта и не втягивать Европу в самую ужасную войну, которую она когда-либо видела. Думаю, что полное взаимопонимание между твоим Правительством и Веной возможно и желательно, и, как я уже телеграфировал тебе, моё Правительство прилагает усилия, чтобы этому поспособствовать. Конечно, военные меры со стороны России в Австрии были бы расценены как бедствие, которого мы оба хотим избежать, а также они подвергли бы риску моё положение посредника, которое я с готовностью принял после твоего воззвания к моей дружбе и помощи.
Вилли
Царь – Кайзеру, 29 июля, 20:20 (№ 4)
Петергоф, 29 июля 1914
Спасибо за твою примирительную и дружественную телеграмму. В то же время официальное сообщение, представленное сегодня твоим послом моему министру, носило совершенно иной оттенок. Прошу тебя объяснить это различие! Было бы правильным поручить решение австро-сербской проблемы Гаагской конференции. Верю в твою мудрость и дружбу.
Твой любящий Ники
Царь – Кайзеру, 30 июля 1:20 (№ 5)
Петергоф, 30 июля 1914
Сердечная тебе благодарность за быстрый ответ. Сегодня вечером посылаю Татищева с инструкциями. Военные меры, которые сейчас вступили в силу, решено было начать пять дней назад в целях защиты от опасности, вызываемой австрийскими приготовлениями. Всем своим сердцем надеюсь, что меры эти никоим образом не помешают твоей посреднической деятельности, которую я чрезвычайно ценю. Нам нужно сильное давление на Австрию с твоей стороны, дабы согласие с нами стало возможным.
Ники
Кайзер – Царю, 30 июля, 1:20 (№ 6)
Берлин, 30 июля 1914
Большое спасибо за телеграмму. Не может быть и речи о том, что язык моего посла мог не соответствовать тону моей телеграммы. Графу Пурталесу было поручено привлечь внимание твоего правительства к той опасности и печальным последствиям, которые влечёт за собой мобилизация; в своей телеграмме к тебе я сказал то же самое. Австрия выступает исключительно против Сербии и мобилизовала лишь часть своей армии. Если, как в теперешней ситуации, согласно сообщению с тобою и твоим Правительством, Россия мобилизуется против Австрии, моя роль посредника, которую ты мне любезно доверил и которую я принял на себя, вняв твоей сердечной просьбе, будет поставлена под угрозу, если не сказать – сорвана. Теперь весь груз предстоящего решения лежит целиком на твоих плечах, и тебе придётся нести ответственность за Мир или Войну.
Вилли
Кайзер – Царю, 31 июля (№ 7)
Берлин, 31 июля 1914
По твоему призыву к моей дружбе и твоей просьбе о помощи я стал посредником между твоим и австро-венгерским Правительствами. Одновременно с этим твои войска мобилизуются против Австро-Венгрии, моей союзницы. Посему, как я тебе уже указал, моё посредничество сделалось почти что иллюзорным. Тем не менее, я не собираюсь отказываться от него. Я сейчас получаю достоверные известия о серьёзных военных приготовлениях на моей восточной границе. Ответственность за безопасность моей империи вынуждает меня принять превентивные защитные меры. В своём стремлении сохранить мир на Земле я использовал практически все средства, бывшие в моём распоряжении. Ответственность за несчастье, которое теперь угрожает всему цивилизованному миру, не будет лежать на моём пороге. В сей момент всё ещё в твоей власти не допустить этого. Никто не угрожает чести или силе России, равно как никто не властен свести на нет результаты моего посредничества. Моя симпатия к тебе и твоей империи, которую передал мне со смертного одра мой дед, всегда была священна для меня, и я всегда честно поддерживал Россию, когда у неё возникали серьёзные затруднения, особенно во время её последней войны. Ты всё ещё можешь сохранить мир в Европе, если Россия согласится остановить свои военные приготовления, которые, несомненно, угрожают Германии и Австро-Венгрии.
Вилли
Царь – Кайзеру (№ 8)
Эта и предыдущая телеграммы пересеклись.
Петербург, Дворец, 31 июля 1914
Sa Majesté l'Empereur, Новый дворец
Сердечно благодарю тебя за твое посредничество, которое ныне даёт мне надежду, что всё ещё может решиться миром. Технически невозможно остановить наши военные приготовления, которые являются необходимым ответом на австрийскую мобилизацию. Мы далеки от того, чтобы желать войны. До тех пор, пока продолжаются переговоры с Австрией по сербскому вопросу, мои войска не произведут никаких провокационных действий. В этом торжественно даю тебе моё слово. Уповаю на свою веру в Божью милость и надежду на твоё успешное посредничество в Вене и верю, что они обеспечат благополучие наших стран и мир в Европе.
Твой преданный Ники
Царь – Кайзеру, 1 августа (№ 9)
Петергоф, 1 августа 1914
Sa Majesté l'Empereur
Берлин
Получил твою телеграмму. Понимаю, что ты должен объявить мобилизацию, однако желаю получить от тебя ту же гарантию, какую я дал тебе, что эти меры не означают войны и что мы продолжим переговоры ради блага наших стран и всеобщего мира, столь дорогих нашим сердцам. Наша давняя крепкая дружба должна, с Божьею помощью, предотвратить кровавую бойню. С нетерпением и верою в тебя жду ответа.
Ники
