Holly Hope Karter
По доброй воле
– Ты же сказал, что мы – не особенные?
– Я сказал, что мы – не уникальны.
Он перевел взгляд на мишень и перебрал пластиковое оперение дротика пальцами.
– Уникальным можно либо родиться, либо стать, приложив титанические усилия.
– Сам себе противоречишь.
– Это ты хреново меня слушаешь!
Дротик полетел в мишень, и я, совершенно не отдавая отчета своим действиям, выбросил левую руку и перехватил его прямо перед пробковым диском.
Аарон даже рот распахнул от изумления. Он уставился на меня так, словно у меня за секунду отросла вторая, а следом за ней и третья головы.
Я успел выругаться про себя, но, когда губы моего противника тронула улыбка, улыбнулся в ответ. С вызовом, слегка выгибая бровь.
Серые глаза Аарона заискрились от восторга.
– А так нечестно!
Игнорируя все сильнее жгущий кости и мышцы огонь в правой руке, я лениво швырнул дротик обратно. Мужчина поймал его и склонил голову набок.
– Честного соперника ты мало где встретишь, Аарон Таппер.
Я криво улыбнулся, и Аарон ответил мне точно такой же улыбкой. А потом метнул дротик в мишень. Я обернулся и присвистнул:
– В «яблочко».
***
Алессандра тяжело вздохнула, разминая мои мышцы.
– Каменные. Дэнни, они просто каменные!
Я поморщился и повел плечом, когда она надавила на трапециевидную мышцу. Острая боль пронзила плечо, как копье, и я дернулся в сторону.
– Больно!
– Да что ты говоришь?!
Она обхватила меня пальцами за шею и вернула обратно.
– Если я выпишу тебе уколы…
– Алессандра…
– Да, так меня зовут!
Я не обернулся на ее гневный рык. Не хотел видеть в ее глазах злое разочарование.
Совсем не докторское…
«Тебе не кажется, что она слишком болезненно реагирует на то, как ты себя ведешь В КАЧЕСТВЕ ПАЦИЕНТА, а, Дэнни?».
Уже не казалось. Все стало понятно. И от этого было мучительно грустно.
Я прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Алессандра давила на все нужные точки, и мои мышцы медленно расслаблялись. Это было похоже на плавление металла – под мягким, но уверенным давлением теплых пальцев то, что еще несколько часов назад было жесткой проволокой, снова становилось мышечной тканью. И я облегченно вздыхал.
Это было так приятно, что я с трудом сдерживал стон удовольствия. Каждый раз, когда я оказывался в руках Алессандры, моя жизнь становилась значительно легче. И приятнее.
Почти каждую ночь я мучился от боли. Я пытался справиться с ней сам. И мне это удавалось, потому что ОНА научила меня побеждать это адское, разделяющее мышцы на отдельные волокна чудовище.
Она провела меня через ад. Больше года она нянчилась со мной, здоровенным придурком, погрязшим в ненависти и жажде мести. Она не сдавалась, не оставляла меня, не бросала, не уходила, не предавала. Оставалась рядом и помогала, даже когда я не позволял ей этого.
Она была не просто моим доктором. Она стала моим другом. Человеком, который мог привести меня в чувство, который заставлял меня улыбаться, смеяться.
Но за последние восемь недель ее отношение ко мне изменилось. Алессандра стала холодной, жесткой. Я ловил за хвост тоску в ее взгляде, видел, как грустно падали уголки ее губ, когда она отворачивалась. Она словно пыталась отгородиться от меня щитом из равнодушия. И ей это удалось. И мне было тяжело.
Мне не хватало ее улыбки. Ее смеха. Ее тепла.
Только сейчас я, кажется, начал понимать, как сильно прикипел к ней и ее идиотскому «детка».
Я настолько привык, что Алессандра называла меня «деткой», что это слово стало чем-то вроде нашего пароля. Но она перестала меня так звать в тот самый день, когда я пришел к ней полуживой после ночи в агонии. Я сразу это заметил, потому что это глупое и панибратское «детка» начало мне нравиться.
Да кого я обманываю?! Оно нравилось мне всегда, хоть и раздражало. Совсем как Аарон Таппер.
– Спасибо… детка.
Я выдохнул это и замер. Такое привычное для нас обоих раньше слово прозвучало так странно и неуместно, что я застыл, испугавшись – вдруг задену Алессандру? Вдруг обижу? Ведь она больше не улыбается мне, не смеется.
Девушка тоже замерла за моей спиной. Ее ладонь так и осталась на моем плече, и, поддавшись порыву, я накрыл ее своею, мягко сжимая тонкие пальцы.
– И… прости меня. За то, что я такой кретин. За то, что расстраиваю тебя.
Алессандра шумно вдохнула, и после этого в кабинете повисла тишина. Я чувствовал сквозь одежду тепло чужой ладони и старался дышать ровно. Я считал шаги секундной стрелки и не мог понять, почему она движется ТАК МЕДЛЕННО.
Когда пальцы девушки вдавились в мои мышцы, я прикрыл глаза и опустил голову. В груди кольнуло, а следом бок пробила невралгия. Да такая, что я охнул и согнулся пополам, прижимая ладонь к правому боку.
Пальцы Алессандры пробежались по моей шее, щекоча кожу.
– Дыши, Дэнни, сейчас пройдет, пройдет.
Я выдохнул остатки воздуха, жмурясь изо всех сил.
Больно. Снова больно.
– Дыши, сейчас полегчает.
И я старался дышать. Вдыхать и выдыхать. И эти действия, без которых никак не обойтись, если не хочешь сдохнуть, наполняли мое тело огнем.
Болью. Я весь состоял из этой боли. Последний год моей жизни состоял из гребаной боли!
То невралгия, то плечо, то… то эта чертова боль, кипящая в грудной клетке. И все это сдобрено охренительным соусом из одиночества и отчаяния, непрекращающегося ожидания и череды разочарований.
Я с трудом умудрился остановить волну жалости, приближающуюся ко мне пенным валом.
«Соберись, дьявол тебя раздери! Ведешь себя, как ребенок».
Я мотнул головой, обхватывая пальцами теплую ладошку, все еще лежащую на моем плече.
– Алессандра, мне не хватает тебя.
Девушка вздохнула, ероша волосы на моем затылке тонкими пальцами.
– Я с тобой. Я здесь.
Я покачал головой и выпрямился, прислушиваясь к ощущениям. В межреберье все еще покалывало, но я мог ровно сидеть и нормально дышать.
Я запрокинул голову и уперся затылком в солнечное сплетение Алессандры.
– Ты злишься на меня. Ты со мной, но мне не хватает тебя.
Маленькая ладошка скользнула по моему плечу к шее, спустилась вниз и остановилась на болтающемся на цепочке армейском жетоне. Девушка провела пальцами по металлическим пластинам, выступающим под тонкой тканью футболки, повела руку вниз, поглаживая грудную мышцу. Я поймал и накрыл ее кисть своей огромной ладонью…
…и похолодел.
«Дьявол, Стоун, что ты творишь?».
Она – мой доктор. Мой лечащий врач. Она друг. Она просто друг! Я слишком сильно нуждался в ней, как в друге. И не мог позволить себе потерять ее!
Эгоист! Чертов эгоист!
Эта девушка была моим спасательным кругом в гребаной буре, в которую я превратил себя самого. Она ныряла в меня и раз за разом вытаскивала, не позволяя задохнуться в ненависти или отчаянии. Она вытаскивала меня из дерьма, в которое я закапывал себя с каждым разом все глубже и глубже.
Алессандра медленно наклонилась. Ее волосы пощекотали кожу, когда она прижалась щекой к моей скуле. Кисти тем временем сцепились в замок на моей груди. Девушка обняла меня, прижимаясь грудью к спине. Слишком крепко. Слишком интимно. Эти прикосновения… это явно были не дружеские объятья. И явно не докторские.
Я хотел развернуться, оттолкнуть ее, рвануть прочь… но ее объятья дарили спокойствие. Обещали заботу. Заполняли мое озябшее в одиночестве нутро теплом. Те ощущения, в которых я не особо нуждался до ранения. Но то была другая жизнь. Жизнь, в которой у меня была семья, пусть это были всего лишь сослуживцы, был друг, была работа, было будущее. У меня было все.
А сейчас у меня была лишь она. Она одна была рядом все это время. Она ругалась, кричала, злилась. Но была рядом. Лишь она понимала меня.
«И Аарон…».
Я вздрогнул от ворвавшегося в голову воспоминания о мужчине, с которым я достаточно сблизился, чтобы умудряться не надрать ему задницу каждый раз, когда он бесил меня. Сейчас он больше всего подходил на роль человека, которого я мог назвать другом! И он был влюблен в девушку, чье дыхание сейчас обжигало мою щеку!
«Ты должен оттолкнуть ее, Стоун!».
Но я не шевелился, боясь разрушить чудесный мирок, который Алессандра создала своими объятьями.
Девушка глубоко дышала. Ее пальцы спустились по моей груди вниз, рисуя ложбинку пресса. Ладони раскрылись, обжигая кожу через футболку. Следующий ожог оставил на шее осторожный вздох. Кожа моментально покрылась мурашками, которые бросились врассыпную по плечам.
«Оттолкни ее, Дэнни, оттолкни! Ты облажаешься! Ты потеряешь и ее, и его!».
«Да срать мне на этого парня!».
…Перед взглядом встали задумчивые серые глаза. Партии, которые я продул. И последняя партия, во время которой я, наконец, приоткрыл карты. Сам не понял, зачем, но приоткрыл. Я вспомнил тоску в серых глазах молодого мужчины…
Тонкие пальцы коснулись моей челюсти, вырывая меня из воспоминания, возвращая в теплый крошечный мирок наших объятий. Алессандра мягко надавила, заставляя меня повернуться.
…Я вспомнил Аарона, подпиравшего стену центра. То, каким потерянным он был…
Я медленно поворачивал голову, повинуясь осторожному напору теплых пальцев. Дыхание стало частым, поверхностным. Глаза оставались закрытыми, но перед взглядом одна за другой мелькали картинки.
…Аарон. Хренов Аарон с его тоскливыми, как у брошенного щенка, глазами…
Мягкие губы коснулись уголка моего рта, нежно, осторожно, словно боясь отказа. Я судорожно вдохнул и потянулся к ним навстречу…
«Оттолкни ее, Стоун! Если ты облажаешься, ты потеряешь ее! Их обоих!».
«Да срать мне на него!».
«А на нее?!».
…и замер.
Эта мысль отрезвила меня. Я не мог потерять ее, моего доктора, моего друга!..
«ЧЕРТОВ СЛАБАК! ТЫ – НЕ МУЖИК!».
И в этот момент губы Алессандры прижались к моим. Нежно, мягко.
Сердце словно сдавили чьи-то пальцы. В груди нестерпимо зажгло, а в следующее мгновение искорки тока заставили легкие сжаться до размеров кулака. На мгновение мне показалось, что я задохнусь.
И снова боль пробила грудную клетку. Но это была другая, сладкая, томная боль. И мне хотелось чувствовать ее как можно дольше.
Все мысли испарились в то самое мгновение, когда я почувствовал вкус губ девушки, которую упорно пытался оттолкнуть от себя, сам того не понимая. Сам того не осознавая, я пытался защититься от нее, оградиться от того, что она могла мне дать помимо той помощи, которой и так не было цены. Я отталкивал ее, боясь потерять единственного человека, в котором по-настоящему нуждался.
И сейчас, когда она скользила ладонями по моему телу, я со злой радостью осознал, что мы дошли до точки невозврата. Сломали к хренам все, что могли. Уничтожили все, что строили целый год.
«…Я не кручу романы со своими пациентами, детка…».
Я развернулся всем телом и потянул девушку на себя, усаживая ее на банкетку рядом с собой. Оторвавшись от нее лишь на несколько мгновений, я снова потянул ее на себя, заставляя забраться ко мне на колени. Обхватил узкую талию, прижал Алессандру к себе, целуя ее так, словно от этого зависело – вдохну я в следующее мгновение или нет.
Но, в общем-то, мне было срать на этот вдох. Как и на следующее мгновение.
Мы целовались, изучая тела друг друга ладонями. Тонкие пальцы порхали по моим плечам, ласкали шею, ерошили волосы.
Я с легким удивлением обнаружил, что с каждой секундой, что длился наш поцелуй, боль в груди рассасывалась. Там больше не осталось места для того самого соуса, которым были сдобрены мои дни и ночи.
Я больше не был одинок. Она была со мной.
Я распахнул глаза и резко отстранился, с ужасом заглядывая в блестящие карие глаза… моего доктора.
«Дьявол, Стоун. Какого же хера ты натворил?».
Алессандра довольно точно прочитала мои мысли и тихо прошептала, слегка качая головой:
– Все хорошо, Дэнни. Все хорошо.
– Ты же не крутишь…
Алессандра фыркнула и потянулась ко мне с теплой улыбкой. И когда наши губы снова встретились, я судорожно вдохнул, потому что сладкая и томная боль вернулась. И теперь я был уверен – она останется там, в груди около сердца, надолго…
***
Я вышел из центра, глупо улыбаясь, касаясь кончиками пальцев губ, погруженный в свои мысли так глубоко, что сбей меня сейчас машина – не заметил бы.
Один поцелуй, ПРОСТОЙ ПОЦЕЛУЙ – и я…
Да, дьявол меня раздери, Я ПОПЛЫЛ! Как впервые влюбившийся мальчишка.
Я шел, практически не глядя по сторонам, и вновь и вновь прокручивал в голове то, что только что произошло. И как сильно это событие перевернуло мое нутро. И улыбался.
Я не мог перестать улыбаться.
За спиной развернулись широкие крылья. Мне было так легко, что я мог с уверенностью сказать – вот как-то так ощущается счастье! Как-то так ощущается уверенность в том, что ты – не один.
Я дышал легко и свободно, наслаждаясь прекрасной погодой. Цвета стали ярче, звуки – громче и чище. Солнце ласково касалось моей кожи теплыми лучами и, казалось, проникало в самые темные уголки ужасно замерзшего в беспросветном мраке сердца.
Я запечатывал в памяти каждое мгновение нашего поцелуя. Блеск карих глаз. Вкус губ. Шелк каштановых волос, щекочущих мою кожу. Вес ее тела на моих коленях.
«Дэнни Стоун, спустя ГОД рядом с ней ты что же, наконец, осознал, что она тебе нравится?».
Да нет, просто… не хотел я ее подпускать.
«…Я не кручу романы с пациентами, детка…».
Мимолетная мысль заставила меня рассмеяться.
Не потому ли она так психовала, что я ЗАДЕРЖИВАЛСЯ в роли пациента? Хотелось бы верить, очень сильно хотелось бы в это верить.
Я прикрыл глаза, не переставая улыбаться. Так широко, что ломило скулы! Так…
– Чего лыбишься?
Я вздрогнул от неожиданности и замер, уставившись на Аарона. Сердце ударило в ребра с такой силой, что закололо бок.
«Дьявол! Откуда он здесь взялся?!».
Я с трудом выдавил:
– Привет, Аарон, как дела?
Мужчина недоуменно моргнул, разглядывая меня с явным подозрением. И мне вдруг показалось – он обо всем догадался. Нет, не так. Он все знает НАВЕРНЯКА! Он точно знает, что только что произошло за закрытой дверью кабинета Алессандры. А вдруг он стоял за этой самой дверью?! Или зашел, увидел и вышел?! И проследил за мной! Шел по пятам! Иначе откуда бы ему взяться тут?!
От этих мыслей страшно засвербело внутри. В груди вскипела очень неприятная, но вполне ожидаемая вина. Стыд опалил щеки, заливая их краской.
Аарон весело улыбнулся.
– Мы с тобой виделись неделю назад, и с тех пор ничего нового в моей жизни не произошло. У тебя что? Сияешь, как лужа под солнцем.
Я ответил слишком резко и быстро:
– Ничего!
«Кроме того, что я целовался с девушкой, в которую ты втрескался по уши».
Аарон озадаченно нахмурился, посмотрел в ту сторону, откуда я пришел, на мою правую руку… и улыбнулся, тепло и грустно.
– Как там Алессандра?
– Отлично!
«Да что ж ты так нервничаешь?! Ты же говорил, что тебе срать на этого парня!».
Говорил. Было дело. Но сейчас, глядя в подернутые дымкой грусти серые глаза, я испытывал такое сильное чувство вины, что оно, казалось, пыталось поглотить меня целиком без остатка.
Аарон вздохнул. Он был пропитан грустью, дьявол его раздери! Все! Взгляд, то, как он хмурил брови. Все говорило о том, что перед взглядом мужчины сейчас стоял не я, а та, кто еще недавно сидела на моих коленях.
– Я тут подумал…
Он хитро улыбнулся.
– Мы с другом завтра собираемся в один особенный бар по случаю успешного завершения рабочего проекта. Не хочешь присоединиться?
Я отрицательно мотнул головой.
– Сомневаюсь, что у меня получится. У меня… планы.
Аарон театрально скуксился и потер кулаком щеку.
– Ты завел себе нового друга, что ли?
Я нервно засмеялся.
– Да нет, не нашел.
Мужчина широко улыбнулся.
– Давай, будет весело. И, возможно, тебе будет… полезно к нам присоединиться.
Я озадаченно приподнял брови.
– О чем ты?
– Ну, во-первых, тебе будет полезно пообщаться с кем-то еще, кроме единственного человека, который понимает твои шутки, и твоего доктора.
Вина с новой силой принялась лупить душу кулаками, царапать острыми ногтями.
«Я должен ему сказать… а должен ли?».
«Должен».
«С какого перепуга?!».
«С того, что он прав. Насчет единственного человека».
«Но он не единственный!».
«Дэнни, чтоб тебя черти порвали, ТЫ ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬСЯ!».
Я сглотнул, судорожно пытаясь придумать отговорку, но Аарон опередил меня. Он хлопнул меня по левому плечу.
– Ну и… есть кое-что еще. КОЕ-КТО ЕЩЕ! Придешь – узнаешь. Ничего не обещаю, но гарантирую, если не придешь – похеришь шанс.
«Я должен ему рассказать».
«Про что?!».
«Серьезно, Стоун? Про то, что ты язык засунул в глотку девушке, которая ему нравится!».
Должен. Да. Не сейчас. Не сегодня. И не здесь. Но должен.
Может, как раз в баре после пары бокалов?
Я тупо кивнул.
– Говори адрес.
Аарон радостно улыбнулся – чересчур радостно – и начал объяснять, как попасть в нужный бар.
Глава 4
Я пролежал почти всю ночь без сна, думая над словами Аарона. И чем больше думал, тем сложнее было дождаться вечера. И тем паршивее становилось на душе.
Во-первых, я вспомнил его слова насчет частного сектора. Он говорил туманно, завуалировано, но у меня сложилось впечатление, что он неплохо разбирается в том, что касалось этой сферы.
Во-вторых, они с коллегой собирались отметить завершение какого-то проекта. И мне становилось не по себе. Потому что, если мои предположения насчет Аарона и его работы верны, что они отмечать собрались? И с чего меня звать на такое мероприятие?
«Ты слишком много думаешь, Стоун. Сомневаюсь, что хоть процент из того, что ты тут уже придумал, соответствует действительности».
Вечером я стоял перед дверью, ведущей в заведение под странным названием «Voluntary bar», и нервничал. Сильно нервничал, вот только почему – понять не мог. Быть может, виной тому были слова Аарона про какой-то шанс?..
«Давай, Стоун, не дрейфь!».
Я повел плечами и толкнул дверь в бар. Войдя внутрь, оказался на лестнице, ведущей в подвальное помещение. Снизу доносились пьяные голоса, взрывы хохота и брань. Судя по всему, там было охренеть как много людей.
Потоптавшись на месте пару секунд, я спустился и оглядел открывшееся взгляду помещение. И присвистнул.
Охренеть как много – не то определение, которое было применимо к данному заведению. Оно было забито битком.
Люди плотно сидели вдоль длинного бара, рассаживались компаниями за круглые столы, стояли вокруг больших деревянных бочек. Они много пили и орали так, что на пару мгновений я оглох. А громкая музыка едва не довершила работу моря пьяных людей.
Я растерянно оглядел зал. И как мне найти одного мелкого засранца?
– Дэнни!
Громкий голос перекрыл музыку и гомон. Я повернулся на него и выцепил взглядом машущего рукой Аарона. Он приветливо улыбался в отличие от мужчины, который сидел рядом с ним. Судя по выражению его лица и взгляду, направленному на нашего общего знакомого, он его бить собирался. Сильно.
Я двинулся к ним, пробираясь через толпу людей. Как ни странно, мне довольно легко удалось пройти через море – когда я подходил, люди спокойно отступали в сторону, освобождая пространство. Видимо, завсегдатаи бара привыкли не создавать помех и проблем другим.
Стоило мне приблизиться, Аарон улыбнулся еще шире.
– Рад, что ты пришел.
Я пожал протянутую ладонь – левую, как обычно – и повернулся. И наткнулся на оценивающий взгляд голубых глаз. Коллега Аарона сканировал меня, нисколько не скрывая этого.
Я ответил ему взаимностью, отмечая его мощное, крепкое телосложение. Светлые очень короткие волосы. Широкая переносица. Тяжелый, жесткий взгляд, под которым я чувствовал себя голым перед толпой людей. Квадратная массивная челюсть. Казалось, что он камень во рту держит.
Он был старше меня и старше Аарона. Я видел этого человека впервые, но что-то подсказывало мне, что вступать с ним в конфликт не стоит – дорого обойдется.
Мужчина как-то странно хмыкнул, подался вперед и протянул мозолистую ладонь. Правую.
– Мартин Майерс.
Раскатистый приятный голос звучал тихо, но каким-то чудодейственным образом перекрыл довольно громкую музыку.
– Дэниел Стоун.
Я пожал руку мужчины, и он сдавил мои пальцы. Сильнее, чем было нужно.
Я закатил глаза и повернулся к Аарону.
– У вас фишка такая – людям руки ломать во время рукопожатий? Или он просто выпендривается?
Аарон поперхнулся пивом и с хохотом рухнул локтями на столешницу. Я повернулся к Мартину, И он улыбнулся. Очень жутко улыбнулся, одними губами – взгляд остался ледяным и жестким.
– Я так понимаю, ты его по дерьмовому чувству юмора выбирал, да?
Он отвернулся к Аарону, который снова зашелся в хохоте, а я озадаченно нахмурился.
Что значит «выбирал»?
Мартин заметил мою реакцию и усмехнулся.
– Не заморачивайся. Просто вы с ним, видимо, на одну волну приемники настроили.
– Какие приемники?
– Юмор у вас дерьмовый! Хер с вами посмеешься.
Мартин наигранно вздохнул и откинулся на спинку стула. Аарон сузил глаза.
– Ну давай, номинант на премию «Юморист года», расскажи шутку.
Его коллега тут же подался вперед с хищной улыбкой.
– Что общего между Эйс и бяньганем1 из тренерки?
Аарон помрачнел за долю секунды.
– И что же?
Я бездумно задался вопросом: откуда Майерс знает Алессандру? Тоже ходит к ней лечить переломы, которые получает на опасной работе?
Над следующим вопросом я задумался достаточно крепко: может, Алессандра работает с частной военной компанией, в которой эти мужчины, судя по всему, работают?.. Почему бы и нет, в принципе?
Мартин обнажил зубы в широкой улыбке, больше похожей на оскал.
– Обе нехило шарахнули тебя по башке.
Внезапно для себя самого, я фыркнул. Аарон наградил меня тяжелым взглядом.
– На два лагеря работаешь, Дэнни. Хреново это, неправильно.
Я похолодел, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. Буквально в глыбу льда превратился.
«Он узнал! Откуда? Алессандра рассказала?!».
– Его чувство юмора еще тупее, чем мое. А ты смеешься.
Надеюсь, он не заметил, с каким облегчением я выдохнул…
Аарон указал рукой на стул, и я сел, оглядываясь по сторонам в поисках официанта. Мартин тут же вскинул ладонь. Я с сомнением проследил за его действиями…
– Тут столько людей, ты действительно думаешь…
…и резко замолчал и уставился на словно из-под земли возникшую девушку. Она хлопала ресницами, улыбалась и молчала, глядя на нас по очереди.
– Что будешь?
– Скотч.
– Нам повторить.
Девушка кивнула, а спустя мгновение пропала точно так же, как и появилась.
Я окинул взглядом пустой стол и хмыкнул.
– Как-то вы грустно отмечаете проделанную работу.
Мартин бросил в Аарона такой взгляд, что он вполне мог вбить его в стену. Тот пожал плечами и многозначительно улыбнулся.
Я выматерился про себя – лишнее сболтнул, кажется.
– Еще не вечер.
Мой взгляд зацепился за черный кожаный браслет на левом запястье Мартина. Точно такой же, как у Аарона. Освещение в этом баре было получше, и я сумел разглядеть первое выгравированное слово.
«Bene…».
– Bene placito, Дэнни.
Я вопросительно приподнял бровь. Новый знакомый прищурился и хищно улыбнулся, отчего его и так не самое дружелюбное лицо превратилось в маску ярости.
– По доброй воле. Это значит «по доброй воле».
Я кивнул и хотел благодарно улыбнуться официантке, которая бесшумно поставила передо мной бокал со скотчем, но она словно растворилась в воздухе. Так быстро, словно побаивалась нас.
Хотя, возможно, обслуживать по-другому в настолько забитом заведении было невозможно. Лишь секунда на клиента.
Аарон торжественно поднял в воздух бокал с пивом.
– Ну что? За знакомство?
Я поморщился.
– Самый тупой тост.
– Зато своевременный.
Я ощутил на себе взгляд Мартина. Он с любопытством разглядывал мое правое плечо. Голубые глаза полыхнули, когда мы встретились взглядами.
– За знакомство, Дэнни. Чтоб ты о нем не пожалел…
***
– Идите в задницу. Оба! Я серьезно!
Мартин захохотал так, что едва не обрушил потолок нам на головы.
Я закатил глаза и выругался, забирая у Аарона дротики.
– Вы вообще во что-нибудь умеете играть, кроме дартса?
Мужчины переглянулись и ответили почти одновременно:
– Покер.
Я повел правым плечом. Боли не было, но в глубине медленно разгорался знакомый огонь. Казалось, что в костях тлели угли. Шею начинало сводить, и мне это не нравилось. Очень не нравилось.
Я встал на исходную напротив мишени и занес правую руку для броска. И стоило мне повести ее вперед, Мартин хлопнул меня по левому плечу. Да так, что едва второй руки не лишил.
Я зарычал, когда дротик отклонился от курса. Но он все же попал в мишень. Я успел натаскать реакцию с этими придурками, и теперь делал несколько отвлекающих маневров, а уже потом бросал – за мгновение до того, как кто-нибудь из них начинал толкать меня, хлопать по спине или орать в ухо.
– ПОПАЛ! МАЙЕРС, ОН ПОПАЛ!
Аарон, кажется, даже подпрыгнул от переизбытка чувств. Мы с Мартином переглянулись… и захохотали.
Время шло быстро, алкоголь заканчивался еще быстрее. После двух бокалов мой новый знакомый словно оттаял – снежная королева, чтоб его – и начал улыбаться не так, словно хотел отгрызть от моей шеи кусок мяса. Нормально начал улыбаться. Почти не страшно.
– Таппер, ты кретин! Я клянусь тебе, ты – предводитель кретинов!
Голос Мартина заглушал все остальные звуки, и мне это нравилось. Мне нравились эти парни. Уж не знаю, в скотче было дело или в компании, но впервые за год я по-настоящему отдыхал.
Я смеялся до боли в животе. Скотч казался особенно пряным, а музыка – особенно мелодичной. И я невольно вспоминал Алессандру. И те ощущения, с которыми я выходил из центра после нашего поцелуя…
Вина куснула нервы, когда мы с Аароном встретились взглядами. Он кивнул на мишень.
– Чего погрустнел? Кидай!
Я заметил краем глаза, что Майерс поднял ладонь, чтобы хлопнуть меня по спине, и, особо не целясь, кинул дротик. За спиной тут же раздался восторженный рык:
– В «ЯБЛОЧКО», ЧТОБ ТЕБЯ!
Я посмотрел на мишень и скупо улыбнулся.
«Показушник хренов!».
На самом деле меня распирало от восторга! Наконец-то, чертов булл!
Аарон сложил руки на груди и ответил мне горделивой улыбкой.
– Вот видишь, Дэнни, дартс тоже может быть вполне себе веселым…
– …если в него играть с нами.
Мартин тряхнул головой.
– А вообще, Аарон, будь ты повнимательнее, давно заметил бы, что у твоего друга есть преимущество.
Я повернулся к нему, продолжая улыбаться. Точнее, удерживая на лице подобие улыбки.
О чем он говорит?
Аарон вопросительно моргнул.
– О чем ты?
– Он спокойно обыграл бы тебя одной ЛЕВОЙ. У этого парня нет ведущей руки.
Удерживать улыбку стало очень трудно.
– С чего ты взял?
Мартин снисходительно улыбнулся.
– Когда принесли бокал, ты схватил его левой рукой, хотя он стоял у правой. Когда куртку снимал, «молнию» левой расстегнул. Дротики забираешь левой рукой, потом в правую перекладываешь. Ты почти все делаешь левой, довольно уверенно.
Он прищурился и склонил голову набок.
– Но броски совершаешь правой.
Аарон закатил глаза.
– Мартин, ты серьезно думаешь, что я не заметил? Просто такта в тебе ни фунта!
Я нахмурился, глядя на парней по очереди. Они обсуждали меня так спокойно, словно меня тут не было!
– Я почти сразу это понял, но не стал приставать. Хотя…
Аарон бросил на меня хитрый взгляд.
– …мне было бы очень любопытно сразиться с ним именно левой. Без отвлекающих маневров.
Я сложил руки на груди. Левая предательски легла сверху…
Мне не нравилось, что они раскрыли мой… секрет? С чего бы это было секретом? И с чего бы им не раскрыть меня? Оба сканировали меня похлеще, чем любая рамка в аэропорту.
– Ну, так что? Надерешь ему задницу?
В голосе Мартина звучал вызов. Очередная провокация.
«Он хочет посмотреть, как я владею левой, это очевидно. И… Да пошло оно все нахрен!».
– Легко.
Аарон возмущенно фыркнул.
– Да ты уж не заговаривайся! Легко! Тоже мне, снайпер!
Он вытащил дротики из мишени, разделил поровну и отдал половину мне.
– Поймай медведя прежде, чем продавать его шкуру, Стоун! Я вообще-то…
Не дожидаясь конца его пламенной речи, я круто развернулся к мишени и почти без остановки отправил в нее три дротика с левой. И заботливо поинтересовался:
– Челюсть придержать?
Аарон ошарашенно моргал, глядя на пластиковые оперения воткнутых в пробковый диск дротиков. Не все угодили в булл, но все три попадания вполне могли обеспечить мне победу.
– А Я ЧТО ГОВОРИЛ?!
Мартин с диким хохотом развернулся… и хлопнул меня по правому плечу. Я тут же выругался в голос, громко, грязно, потому что руку пронзила такая боль, что из глаз полились слезы.
– Дьявол! Майерс!
– Вот черт! Прости, Стоун! Я не хотел!
Я с удовольствием поверил бы в его искренность, если бы он был искренен. Уж слишком заботливым его голос был! Настолько паршиво сыграно, что мне захотелось ему башку открутить!
С трудом совладав с мгновенно вскипевшей в груди злостью, я очень осторожно повел плечом, стараясь не разрыдаться, как обиженная девчонка. Получилось, но с большим трудом.
– Порядок.
Но правдой мои слова не были. Огонь, который только начинал греть косточки и плечевые мышцы, в одно мгновение полыхнул до небес и потек по руке к запястью.
– Точно?
Я бросил в Майерса, словно снаряд, тяжелый, мрачный взгляд.
«Ты же, сукин сын, специально это сделал!».
– Ты все выяснил, что хотел?
Мужчина не ответил. Лишь улыбнулся шире.
– Так, посторонись, я лучше сделаю.
Аарон толкнул меня в левую руку, и я отступил, продолжая сверлить его ублюдочного коллегу взглядом. Мартин отошел к мишени, выдернул мои дротики и протянул их мне. И я забрал их правой рукой, игнорируя острую боль, от которой мышцы сводило судорогой.
Он окинул меня взглядом и коротко кивнул.
– Вот теперь – все.
– Какого…
– Давай так же, на скорость, иначе ты продул!
Я зло рыкнул, когда Мартин отвернулся к Аарону. Боль требовала расплаты, злость жаждала мордобоя, но трезвая часть рассудка напоминала: ты здесь не просто так, а с целью. Непонятной и неизвестной, но целью! Возьми себя в руки!
Аарон усмехнулся и метнул дротики. И выругался.
Я перевел взгляд на мишень и вздрогнул, оглушенный хохотом Майерса.
– Ничья!
Он посмотрел на меня с вызовом и вкрадчиво спросил:
– Второй раунд?
Я стиснул челюсти и заставил себя улыбнуться. С большим трудом, но мне это удалось.
– Легко!
«Позер хренов!».
Аарон театрально взмахнул руками и подошел к мишени, чтобы вытащить свои дротики.
– Мне больше нравилось с тобой играть, когда тебя отвлекали, Стоун!
Мартин сложил руки на груди.
– Давай, Таппер, честь отряда на тебе!
– А сам не хочешь левой поработать, а, умник?!
– Я не такой УНИКАЛЬНЫЙ, как вы. Я только правой с вами потягаться могу, и не с обоими.
Он посмотрел на меня и ухмыльнулся.
– Но буду рад попробовать.
Его глаза сверкнули. В них горел азарт, желание соперничать и побежать. И я улыбнулся, с вызовом, с видом победителя невероятно важных состязаний, старательно игнорируя накатывающие на тело волны боли.
– Боюсь, нескоро я тебе такую возможность дам. Крепко меня приложило. Но разве таким, как ты, с обеими рабочими руками, дано понять, каково это?
