Holly Hope Karter
По доброй воле
– Поздравляю, детка. Ты таки угодил в гребаный процент.
Еще пару секунд она всматривалась в мои глаза, словно пыталась найти ответ на какой-то незаданный вслух вопрос, а потом отстранилась и отошла к рабочему столу. Я тупо проследил за ней взглядом и шумно выдохнул, когда она взяла рецептурный бланк и что-то написала, кривясь, будто от боли.
– Алессандра, что ты делаешь?
Девушка подошла и сунула бланк, не глядя на меня. Я лишь мельком глянул на рецепт… и изумленно выдохнул.
– Что?!
– А чего ты ждал?
Тихий голос резанул нервы тоской. Та же тоска была в ее взгляде.
Не смотрят так доктора на «провинившихся» пациентов. Так смотрят на тех, кто разочаровал тебя до глубины души. Тех, кто тебе не безразличен.
«Тебе кажется, Дэнни, тебе кажется! Просто она слишком сильно привязывается к своим пациентам! Вспомни Аарона!».
Я сглотнул и покачал головой.
– Нет.
– Да, Дэнни.
Я снова прочитал короткое слово на листке, поминая Аарона всеми матерными словами.
– Нет, Алессандра. Я не сяду на ЭТО!
Я скомкал лист и швырнул на пол.
Девушка шагнула ко мне. Ее глаза полыхнули праведным гневом.
– Ты хочешь с ума сходить от боли, да?! Все на практике нужно усвоить, да?!
– Это было всего раз!
– И повторится! И не раз! Будет повторяться снова и снова! Потому что кое-кто не слушает то, что ему говорят!
– Алессандра, это пройдет! Ты говорила, что…
– Я сказала, что если ТЫ не притормозишь, то с тобой это сделает БОЛЬ! И теперь нам с тобой придется сражаться с ней, а не делать то, что мы планировали!
Я зарычал. Из памяти снова выплыл образ боевого товарища. Звуки выстрелов.
«Чертов Грин!».
– Алессандра, давай что попроще!
Она тяжело вздохнула и подняла скомканную бумагу с пола.
– Садись на банкетку.
Девушка, уставшая и расстроенная до глубины души, порвала рецепт на мелкие кусочки и отправила в урну.
Мне снова стало стыдно. Жутко стыдно!
– Алессандра…
– Банкетка, Дэнни.
«Не детка, больше не детка. Снова ты обосрался, Стоун!».
Без лишних слов я уселся на твердое сиденье. Шевелить правым плечом было все еще немного страшно, хоть боль и отпустила.
Боже, как прекрасна жизнь без боли!
Следующие полчаса Алессандра объясняла мне, что делать, когда боль снова накроет. Когда она брала мою левую руку в свою, легкий ток проскальзывал по кончикам пальцев.
С какого-то хрена каждое ее прикосновение теперь казалось слишком интимным, переходящим все границы. Она касалась меня не так, как доктор касается пациента.
Ее пальцы надолго задерживались на моем плече, ласково гладили мышцы, пока она вбивала мне в голову инструкцию, то и дело скользили по шее, ероша короткие волоски, скользили по лицу…
Она касалась меня так, как женщина касается мужчину. Да не просто мужчину, а того, к кому она неровно дышит. И я больше не мог убеждать себя в том, что мне кажется.
Я вдруг поймал себя на мысли, что и сам смотрю на нее совершенно по-иному. Отмечаю женственность в каждом движении. Ловлю каждый взгляд. Стараюсь вдохнуть воздух, который она выдыхает, когда ее лицо оказывается слишком близко от моего. И с каждым мгновением она нравится мне все больше. И совсем не как сильный и упорный человек.
«Дьявол! Ты больше года видишься с ней раз в неделю, и что?! Только сейчас разглядел в ней женщину?!».
Я мотнул головой, возвращаясь в реальность, где спокойный, но твердый голос пытался научить меня побеждать боль в одиночестве.
– Повтори, пожалуйста.
Алессандра тяжело вздохнула и нахмурилась.
– Дэнни, слушай меня внимательно!
– Прости меня, я не хотел тебя… так… ну…
Она приподняла брови. Золотые искорки в ее глазах устроили сумасшедший танец.
– Расслабься. Не ты первый, не ты последний. Давай продолжим…
***
Я застыл перед центром, сжимая пузырек с таблетками. Не те, что она пыталась выписать мне рецептурным бланком. Эти были… легче. Гораздо легче. Как мертвому припарка, на самом деле.
Перед взглядом проносились недели в палате. Я словно видел себя со стороны – упорно вливающего в себя обезболивающие препараты, пускающего слюни и смотрящего мультики на стене напротив. Гребаные наркотики…
Нет, больше я так не хотел. Я не мог себе это позволить. Больше не мог…
– Дэнни, привет.
Я резко обернулся и увидел Аарона. Он стоял в десятке футов от меня, подпирая стену.
«И чего это мы тут тремся?».
От внезапной догадки я слабо улыбнулся.
«Он пришел к Алессандре».
И следом еще одна, странная и страшная: а не ломает ли он себе кости специально, чтобы попасть к ней?
– У Алессандры никого. Я ушел раньше.
Аарон отвернулся с чересчур равнодушным видом.
– О чем ты?
Я усмехнулся в ответ.
– Не притворяйся тупым. И меня за идиота не держи. Ты пышешь гормонами любви рядом с ней.
Аарон нахмурился, бросил быстрый взгляд на вход в центр, посмотрел на меня… и протяжно, обреченно вздохнул.
– Да уж. Даже если ТЫ догадался…
– Что значит: «даже если я»?
Я моментально закипел.
Он меня сейчас кретином обозвал?!
Аарон вскинул руки – обе целые, рабочие – и отступил.
– Не ори, я к тому, что… ты видел меня… сколько? Три раза? Четыре?
Серые глаза тоскливо сверкнули. Мужчина бросил быстрый взгляд на вход в центр и скривился.
– Что, все НАСТОЛЬКО очевидно, да?
– На лбу напиши: «Ты мне нравишься» – и тогда все станет совсем кристально ясно.
Мужчина еще пару секунд рассматривал меня со смешанными чувствами, а потом опустил взгляд на пузырек с таблетками в моей руке.
– О, вот оно что…
Я прищурился, пряча пузырек в карман. Аарон слабо улыбнулся.
– Боли, да? Перетрудился?
Я тупо кивнул, отмечая во взгляде собеседника сожаление. Искреннее, живое.
– Соболезную.
Я снова кивнул. Так же тупо и совершенно неэмоционально. Усталость навалилась на плечи тяжелым колючим одеялом. Захотелось телепортироваться домой, рухнуть в кровать и лежать, бездумно пялясь в потолок, в ожидании приступа.
Я кивнул на центр.
– Ладно, пост сдал. Принимай.
Аарон грустно усмехнулся и покачал головой.
– Да нет, я… пойду, пожалуй.
Я коротко кивнул и развернулся, чтобы уйти, но мужчина внезапно окликнул меня.
– Дэнни!
Я вопросительно моргнул, глядя на него поверх плеча. Мужчина как-то смущенно улыбнулся.
– Настроение – дрянь. У тебя, судя по таблеткам в твоем кармане, тоже. Выпьем?
Я уже собирался отказать ему… но вдруг вспомнил прошедшую ночь. Пустую квартиру. Темноту. Оглушающие крики. И абсолютно безучастных к чужой беде людей за стенами.
Одиночество куснуло нервы. Я поежился и смахнул мурашки с шеи ладонью. Правое плечо предательски заныло.
– Давай выпьем…
Глава 3
Спустя час мы сидели в пабе неподалеку от центра и пили пиво. Я с непривычки морщился, когда пузырьки газов били в небо, и осматривался.
Паб как паб, таких сотни. Деревянные столы и стулья, длинная отполированная локтями барная стойка, полки, заставленные бутылками с разноцветным алкоголем, темные стены, завешанные ретро-плакатами, слабое освещение, от которого глаза не устают, но со временем ты начинаешь дико хотеть спать. И еще сильнее от музыки – тихой, ненавязчивой, убаюкивающей – из музыкального автомата в углу. Возле него крутились официантки, которых на одно заведение явно было слишком много.
Аарон наблюдал за мной с легкой ухмылкой. Он щурился на правый глаз, по всей видимости, сдерживая смех. И я не выдержал.
– Почему ты смотришь на меня так, словно видишь что-то очень смешное?
– Ты выглядишь забавно с этим бокалом. Тебе больше подошел бы… виски. Или скотч. Или бурбон, на крайний случай.
Я вопросительно приподнял брови, и Аарон пожал плечами.
– Образ у тебя такой.
Я задумчиво хмыкнул и опустил взгляд на бокал.
– Я вообще не слишком люблю алкоголь, потому что…
Я резко замолчал, вспомнив сразу несколько неприятных историй со времен службы.
«Алкоголь и Дэнни – опасное сочетание. А алкоголь, Дэнни и женщины – вообще мрак».
Из раздумий меня вырвал вопрос собеседника:
– Херню творишь?
– Можно и так сказать.
Перед глазами вставали картины из прошлого. И Логан Грин, который не раз и не два вытаскивал мою задницу из беды. И я платил ему тем же…
– Расскажи что-нибудь.
Я скользнул взглядом по черному браслету на левом запястье Аарона. Полоска кожи с металлической застежкой, ничего особенного на первый взгляд. Но на второй…
В тусклом свете потолочных ламп были едва заметны, но все же видны какие-то слова. Гравировка.
«Лейбл?».
– Понравился?
Я отрицательно мотнул головой.
– Не люблю носить такое.
Мужчина как-то странно вздохнул и сделал большой глоток из бокала.
– Я тоже.
Любопытство взыграло с бешеной силой – зачем носишь, раз не любишь? – но по виду Аарона стало понятно, что с вопросами лезть не стоит.
– Ну так? Какую херню ты творишь? Дерешься?
Я медленно кивнул. Мужчина ухмыльнулся, окидывая меня оценивающим взглядом.
– Парень ты крепкий. И дерешься, наверняка, неплохо.
– Не жалуюсь. Был у меня один… учитель.
И снова Логан Грин возник перед глазами. Наши тренировки. То, как он учил меня разным приемам, как учил нападать и держать оборону. В основном нападать, конечно…
– И что с ним стало?
Я посмотрел на Аарона сквозь пелену воспоминаний.
– В смысле?
Он склонил голову набок, убирая руку от лица.
– Ты сказал «был». С ним что-то случилось?
Пару секунд я тупо моргал, а потом резко отвернулся.
– Это неважно, просто теперь его нет.
«И, надеюсь, в один день не станет совсем».
«Всех нас в один день не станет, Стоун».
– Это он тебя? В плечо.
Я вздрогнул, когда невралгия пробила бок. В этот раз не так сильно, как обычно. Может, из-за того, что я обожрался таблеток?
Нагнувшись над столом, я задержал дыхание и стиснул челюсти, показывая Аарону палец, мол: подожди, сейчас все будет. И он замолчал в ожидании.
Когда боль отпустила, и я смог выпрямиться, в глазах собеседника вперемешку с тревогой плескалось сочувствие. Снова – искренне, живое.
– Мне жаль, дружище.
– С чего ты решил, что это было «да»?
Он приподнял брови и тихо засмеялся.
– А что это было? Нет?
Я откинулся на спинку стула, ощущая легкое раздражение. Этот парень своим поведением напоминал Алессандру – для него не существовало никаких границ! Он упрямо забирался пальцами прямо под ребра, выворачивал их, вытаскивал наружу все самое сокровенное…
«Для тебя самое сокровенное. А для него – просто любопытная история».
– Да. Это сделал он.
Аарон кивнул, а я выругался про себя.
«Это насколько же одиночество тебя задолбало, что ты готов выложить все незнакомому парню?!».
– Вы были друзьями?
Я подавил раздраженный вздох и уставился в бокал с пивом. Мерзкий напиток. Никогда его не любил. Оглядев паб, я вскинул левую руку, подзывая бармена, и заказал скотч.
Аарон все это время терпеливо ждал, и я повернулся к нему с легкой досадой во взгляде. Не хотелось мне вскрывать перед ним карты и обнажать свою израненную, дьявол ее разорви на клочки, душу.
Но я кивнул.
– Да.
И поразился тому, насколько радостно мне было увидеть сожаление в серых глазах мужчины.
Он сочувствовал мне. Не учил. Не долбил по затылку историями со скрытым смыслом. Просто слушал и сочувствовал, не зная всех подробностей. Просто сочувствовал.
Когда бармен поставил передо мной бокал, Аарон потянулся к нему своим. Раздался мелодичный звон стекла и тост:
– За друзей, которые не предают твое доверие.
Я согласно хмыкнул и отпил. Янтарная жидкость обожгла небо. Я покатал скотч на языке и прикрыл глаза, наслаждаясь терпким вкусом, проглотил, слабо морщась от приятного жжения в горле и следующей за ним прохлады.
«Да, скотч. Определенно, скотч – это мое».
Я повернулся к Аарону и встретил задумчивый взгляд. Он разглядывал мои бицепсы и жевал щеку изнутри. И я тоже принялся разглядывать его.
Жилистый, чуть ниже меня, с взъерошенными короткими волосами. Сколько раз я его видел, он всегда был одет в простую одежду неброских цветов – темные джинсы, серые или черные кофты с капюшонами. Ничем непримечательный.
«А ведь он молод, очень молод…».
Доброжелательное открытое лицо. Высокий лоб, резные скулы, широкая переносица. Серые, как дождевая туча, не по годам мудрые глаза с едва заметными паутинками морщин в уголках. И две глубокие морщины на переносице – парень много хмурился. И шрамы. Много мелких шрамов.
Я опустил взгляд на его правую руку и подался вперед.
– А с тобой что? Почему ты так часто ломаешь кости?
Аарон вздрогнул, когда мой голос вырвал его из глубокой задумчивости.
– Работа. Такая у меня работа.
– Опасная, должно быть?
Мужчина невесело хмыкнул.
– Ты даже представить не можешь, насколько.
«Звучит так, словно тебе грустно от этого. От того, что ты выбрал такую работу».
Работа. Неприятный холодок скользнул по спине, словно жидкость.
Мне тоже пора об этом подумать. Рука приходила в порядок. А если я потрачу чуть больше времени и сил на левую, это станет отличным преимуществом. Надо пробить места в частях и…
Я вспомнил о болях и тяжело вздохнул, машинально поводя правым плечом. Пальцы нащупали пузырек с таблетками в кармане.
Сначала придется с ними разобраться. Как же не хочется жрать таблетки…
– Не пей их.
Я ошарашенно моргнул, когда Аарон прочитал мои мысли.
– Почему?
Он изогнул бровь и с невыносимо умным видом выдал:
– Боль дана не для того, чтобы ее глушить. Боль проверяет нас на прочность.
Захотелось заржать ему в лицо. Сразу вспомнилась вчерашняя ночь и ПРОВЕРКА на прочность. Как я блевал от боли. Как лил слезы в подушку и выл.
Это как оценивается? Что я дерьмово проверку прошел, да?
– Я не большой любитель терпеть боль.
– Никто не любитель. Но это так.
Голос Аарона, тихий и вкрадчивый, звучал слишком убедительно.
– Когда тебе больно, ты понимаешь, что живой. И понимаешь, насколько ты живой. Боль – не враг, Дэнни. Она – наш главный друг. Она будит в нас инстинкты, заставляет бороться. И все обезболивающие – это лишь способ притупить сознание и заставить забыть, что один из главных инстинктов человека – выживание.
Я криво усмехнулся, обдумывая его слова.
– Звучит, как заповедь маньяка.
Серые глаза мужчины недобро вспыхнули – словно молния хмурое небо разрезала. Он хрипло засмеялся.
– Ох, Дэнни, знал бы ты, насколько близок к истине…
Мы провели в пабе несколько часов. Пили, ели, травили пустые и бессмысленные байки и изучали друг друга. Оценивали. И к концу вечера каждый из нас сложил о другом представление.
Наметанный глаз и чутье к концу вечера уверенно заявляли: Аарон Таппер – ближник. И очень неплохой. Его осанка, мышечный каркас, выверенные, отточенные движения и цепкий взгляд с потрохами выдавали в нем вояку. Гонора ему не хватало да мертвенного равнодушия во взгляде, и я решил, что звание у него не слишком высокое.
Мой собеседник тоже разглядывал меня весь вечер, и совсем не украдкой. Он откровенно пялился на мои руки и плечи, то и дело погружаясь в свои мысли – очень серьезные, судя по выражению его лица – и выныривая из них лишь тогда, когда я выдергивал его, повышая голос.
Что понял про меня Аарон, меня не слишком волновало. Если поначалу мне хотелось забраться к нему в голову и разузнать его мысли, то к концу наших посиделок любопытство сошло в ноль – когда опустел пятый бокал скотча, я конкретно захмелел.
Давно же я не употреблял алкоголь!
Я устало улыбнулся и повернулся к собеседнику.
– Боюсь, я должен откланяться и двинуться в сторону дома.
Аарон кивнул, не переставая пристально разглядывать мои руки и плечи. Этот взгляд уже давно начал знатно бесить.
Я пощелкал пальцами перед его лицом.
– Земля вызывает! Ты хоть слышал, что я сказал?
Аарон вздрогнул и тряхнул головой. Его взгляд прояснился.
– Да, конечно, слышал. Конечно, да, пора по домам.
Он сузил глаза и нервно облизнул губы.
– Дэнни. Я тут подумал…
Я удивленно вскинул брови, когда Аарон улыбнулся. Жутко улыбнулся, словно что-то противозаконное собирался предложить.
– Давай как-нибудь сыграем в дартс?
***
– Мазила!
– Иди к дьяволу!
Я зажал дротик в правой руке и прицелился. Пальцы больше не дрожали, но движения все еще были немного скованными. Каждый раз, когда я заносил руку для броска, плечевые мышцы сопротивлялись, словно были сделаны из прочной проволоки.
Очередной ночной приступ не прошел бесследно. Боль засела где-то внутри и слабо жгла мышцы. Кончики пальцев то и дело пронзал ток.
– Промажешь!
– Захлопни пасть!
Я задавил раздражение и уставился на пробковый круг.
«Какого хрена, Стоун? Ты отличный стрелок! И не можешь попасть в чертову цель! Соберись! Вижу цель – не вижу причин в сотый раз облажаться».
И в тот самый момент, когда я занес руку для броска, Аарон хлопнул ладонью по столу и крикнул:
– Мимо!
Я вздрогнул от неожиданности и, естественно, промахнулся.
«Опять! И так каждый раз!».
Аарон вскинул ладони и захохотал, когда я развернулся к нему всем телом и обжег яростным взглядом.
– Да что ж ты ведешься каждый раз?! Каждый раз!
– Да что ж ты ведешь себя, как скотина, каждый раз?! Не умеешь играть честно – не играй вообще!
Мой противник обезоруживающе улыбнулся и развел руки в стороны.
– О! Так вот в чем дело, да? Решил всю жизнь честно играть? Я тебя расстрою, Дэнни! Жизнь – штука несправедливая! И честного соперника ты мало где встретишь, как в мирной жизни, так и на войне.
– Много ли ты знаешь о войнах, Аарон?
Он шумно выдохнул и умолк. Лишь пялился на меня, как обычно – пристально, загадочно поблескивая серыми глазами.
Я отвернулся к мишени и сжал кулаки.
Ненавижу проигрывать! Ненавижу! И ладно, если бы честно проиграл! Но тут… Столько раз облажаться на одном и том же в идиотском дартсе! Да привыкнуть уже пора, что мой противник играть честно не намерен и постоянно мешает, всячески отвлекая меня!
Дротики Аарона всегда попадали в цель, даже если я стучал по столу обеими руками. Мои же валялись на полу или втыкались КУДА УГОДНО, но не в круглую пробковую хреновину.
«А все потому, что ты постоянно злишься! Пора научиться брать эмоции под контроль!».
– Ты так самоутверждаешься – обыгрывая других там, где ты мастер, да?
Аарон скептически изогнул бровь.
– Это дартс, Дэнни. Мы не ракету строим. Мы просто…
Он снова окинул меня бесящим до скрипа зубов многозначительным взглядом, на пару мгновений задержав его на правой руке.
– …играем.
Я раздраженно вздохнул и уселся за небольшой круглый столик.
– Ты в курсе, что ты, Аарон… как там тебя?
Он ответил с легкой улыбкой:
– Таппер.
– Таппер, точно! Так вот, Таппер, ты – кретин!
– А ты мазила!
Я отвернулся, лишь бы не видеть его усмешку, лишь бы не видеть, как он щурит правый глаз. Он бесил меня! Бесил каждый раз, когда мы встречались, чтобы выпить и поиграть в дартс, вот уже на протяжении месяца… Даже дольше.
Мы регулярно приходили в тот самый паб, в котором впервые разделили алкоголь и мысли, каждый раз садились за один и тот же свободный столик в углу – то ли нам постоянно везло, то ли столик был заговоренный – и играли в чертов дартс.
Аарон Таппер бесил меня, но он мне нравился. И мне определенно нравилось проводить с ним время. Видимо, я слишком сильно одурел от одиночества, раз готов был проводить вечера с тем, кого хотел прибить по десять раз за час. Но он был живым, дышащим, мыслящим, мог поддержать беседу, поспорить со мной и не читал нотации.
Нотаций мне хватало от Алессандры, которая не сменила гнев на милость и последние полтора месяца после первого приступа вела себя… странно.
– Сдаешься?
Сделав большой глоток скотча, я посмотрел на противника в упор, вкладывая во взгляд всю ненависть, которую сумел в себе разыскать. А ее было много.
Как же меня бесят эти смеющиеся серые глаза! Так и хочется врезать ему!
– Нет.
Аарон гордо улыбнулся и отхлебнул пиво из бокала.
– Я в тебе не сомневался.
Слова прозвучали крайне двусмысленно. Впрочем, все в Аароне было двусмысленным. Взгляды, на которые я то и дело натыкался. Его интонация. Его откровенные провокации. Гордые улыбки. Удовлетворенный вид.
Не с первой игры, но до меня дошло – не просто так он меня к дартсу приучал. Мой противник изучал меня, но не для того, чтобы одержать победу. Что-то было еще, мне неизвестное.
«Лишь бы боком не вышло…».
Аарон Таппер мне нравился, но я старательно скрывал от него свое преимущество. Что мной руководило – чутье или незнание его главной цели – но я продолжал проигрывать ему всухую, не вводя в игру левую руку, которую упорно тренировал.
Я даже не понял, в какой день почти полностью перестал нуждаться в правой руке. Одной левой я мог выполнить любые бытовые действия и даже приготовить ужин, не отрезав ненароком пару пальцев.
Я даже попробовал пару раз метнуть левой дротик, пока мой собутыльник-противник не видел, и остался более чем доволен результатом.
– Чего улыбаешься?
Аарон вопросительно моргнул. Я прищурился и повысил голос.
– ЛЫБИШЬСЯ ЧЕГО?
– Мазила припадочный с обсессивно-компульсивным расстройством.
– Чего?
– Больной ты. На всю голову. Не только на руку.
Он фыркнул и бросил равнодушный взгляд на официантку с аппетитной грудью. Девушка откровенно строила ему глазки вот уже несколько часов и только что этой самой аппетитной грудью не укладывалась на столик перед ним! Но Аарон словно не замечал ее стараний – для него миловидная официантка была не более, чем помехой в пространстве.
Я искоса глянул на внезапно погрустневшего собеседника. Его тоскливые серые глаза способны были вогнать в депрессию добрый десяток уверенных в себе мужчин.
«Если он не сломает себе что-нибудь в ближайшее время, точно ссохнется от тоски».
Аарон встряхнулся и резко повернулся ко мне.
– Кстати, как боли? Вижу, что хреново, можешь не изображать героя.
Я тяжело вздохнул, поводя правым плечом.
«Да я и не собирался».
– Пока что такие, что сдохнуть все еще выход. Но не идеальный.
Аарон непонимающе изогнул бровь. Я криво улыбнулся.
– Идеальным выходом было бы никогда не рождаться.
«Либо мне, либо Грину…».
Я ждал издевки, но взгляд Аарона оставался серьезным и вдумчивым.
– А что с таблетками?
– Не помогают.
«Потому что я их не принимаю».
Его слова крепко врезались в мою память. Я раздумывал над ними несколько дней, то и дело хватаясь за пузырек с таблетками. Боль, на мою удачу, взяла перерыв на эти несколько дней. Возможно, именно поэтому я принял такое решение.
И Алессандра уже устроила мне разнос по этому поводу. А подловила она меня очень просто – спросила, какого цвета таблетки. Я брякнул: «белые», и она взорвалась.
Она кричала совсем не по-докторски и так, что начала задыхаться. Вдалбливала мне в голову, что из-за боли мой организм находится в постоянном стрессе, и что такое состояние не только не приблизит меня к выздоровлению, но и усугубит ситуацию. Что терпеть боль нельзя – невозможно просто вытерпеть такую боль!
Я возражал. Неуверенно, тихо, но возражал. И доктор Коппола растеряла остатки самообладания, почти вышвырнув меня из кабинета с криками: «я отказываюсь от тебя, Стоун!». Я громко хлопнул дверью и побрел домой, ругая и ее, и себя на чем свет стоит.
Ее – за то, что прогнала. Себя – за упрямство.
Стыд жег душу. И пожар в груди заметно раздулся в масштабах, когда вечером в квартире зазвонил телефон. Непривычно тихий, слабый голос Алессандры заставил меня зажмурится и закусить губу. Она сказала:
– Дэнни Стоун, такого пациента, как ты, врагу не пожелаешь. Жду через неделю.
И бросила трубку.
Я вернулся в спальню и рухнул на кровать, глядя на баночку с таблетками – синими, кстати говоря – разглядывал этикетку и думал. Думал. Думал.
Алессандра была права. Я постоянно чувствовал себя уставшим, вымотанным. Приступы случались не слишком часто – иногда я спал всю ночь, не скрипя зубами от боли – но я ведь мог совсем избавиться от них! Ведь это так просто – закинуть таблетку, запить ее водой и избавиться от мучений! Почему я сопротивляюсь?
Ответ был прост. Аарон и его проникновенная речь, которая выжгла узор в моем мозгу.
Боль напоминает нам, что мы живы. А мне это было нужно…
Даже если боль сводила с ума…
Я вернулся в реальность и огляделся. В это время в пабе было не так много людей, всего десяток мужчин, разбившихся на кучки возле круглых столиков. Официантки – молодые симпатичные девушки – крутились возле музыкального автомата и включали одну за другой песни старой школы. Они хихикали, разглядывая собравшихся в помещении людей, и о чем-то перешептывались. Одна из них, с пышной гривой каштановых волос и ярко-голубыми глазами, остановила взгляд на мне, быстро облизнула верхнюю губу и подмигнула.
Я усмехнулся, неожиданно задавшись вопросом:
«А когда я был с женщиной в последний раз? И я не про эротические фантазии, а про реальное обнаженное женское…».
– Врешь ведь.
Я повернулся к обеспокоенному собеседнику и скрипнул зубами. В груди заворочалась нехорошая, тяжелая злость. Такая же начинала раздвигать мои легкие в стороны, когда я приходил к Алессандре, точно зная, что получу выговор. Как пацан, ей богу! Эта девушка не видела границ! Вообще!
Как и Аарон…
Может, потому та же самая злость вылезла, как хищный зверь из своей норки. Что-то унюхала, что ли?
«Неужели и этот сейчас начнет мне нотации читать?».
– Не начинай…
– Не собирался. Ты справишься, Стоун. Точно справишься.
Я отпил из бокала и спросил очень тихо, словно не хотел, чтобы он расслышал мой вопрос:
– Откуда тебе знать, дружище?
Но он услышал. И ответил:
– Я не знаю. Но я вижу, какой ты. И уверен – ты вылезешь из этого дерьма, чего бы тебе это ни стоило.
– И какой же я?
Аарон сверкнул глазами.
– На комплимент нарываешься?
Я весело засмеялся, качая головой.
Над нашим столиком повисло молчание. Неловкое и уютное одновременно. Кажется, так молчат друзья, когда у них заканчивается воздух во время долгой беседы.
Спустя какое-то время Аарон кивнул на мишень.
– Ну что, дашь мне еще один шанс обыграть тебя?
Я театрально закатил глаза.
– С тобой играть – себя не уважать. Ведешь себя, как кретин!
Аарон фыркнул и ответил в своей странной, чересчур взрослой для его внешности манере:
– Повезло же тебе, Дэнни, встречать в жизни только хороших парней, раз ты меня кретином считаешь.
Он глубоко вдохнул, но спустя мгновение снова улыбался, прожигая меня взглядом.
– Погнали?
Я кивнул, испытывая непонятное удовлетворение.
«Нет, Аарон. Просто ты – наименьший кретин из всех, кого я встречал».
Да, он определенно мне нравился. И был самым загадочным засранцем, которого я когда-либо встречал.
– Погнали…
Я подошел к мишени и выдернул дротики. В последний раз все мои хотя бы воткнулись в диск.
«Тебе не кажется, что это так себе достижение?».
Я опустил взгляд на правую руку. Кисть не дрожала. Пальцы тоже. Но от плеча вниз медленно стекал огонь. И я точно знал – стоит ему достичь пальцев, и я снова буду рычать в темноту полночи, массируя плечо левой рукой, которая с каждым днем становилась все сильнее, забирала себе все больше от ведущей, правой.
Но легче от этого не становилось. Боль и судороги приходили снова и снова, как и предсказывала Алессандра. И я все еще был практически одноруким.
– Дай себе еще один день, Дэнни Стоун. Еще один день – и будет легче.
Я обернулся и посмотрел на Аарона поверх плеча. И встретил уже привычный загадочный взгляд.
– Ты что же у нас, в пророки заделался?
В серых глазах за пару секунд промелькнуло так много разных чувств и эмоций, что я не успел распознать все. Но когда он опустил взгляд, я был уверен на все сто – он спрятал от меня тоску.
– Нет, не в пророки. Но не думай, что ты первый и последний, кто проходил через подобное.
Он забрал у меня дротики, отошел на исходную и несколько раз махнул рукой, прогоняя меня с «линии огня». Я шагнул в сторону.
Аарон вздохнул, глядя на мишень, и почти прошептал:
– Мы не уникальны, сколько бы раз нам об этом не твердили. И через дерьмо, в котором мы порой захлебываемся, кто-то уже прошел. Вопрос в том, смог ли он выбраться…
Мимо меня пролетел дротик. Металлический кончик воткнулся в центр мишени. Я сложил руки на груди, разглядывая разноцветный пробковый диск.
– Уже решил, чем будешь заниматься, когда с рукой разберешься?
Я тяжело вздохнул и кивнул.
– Планирую вернуться.
Второй дротик воткнулся возле первого. Снова «в яблочко».
– Вояки?
Третий дротик. И опять в «яблочко».
– Кажется, больше я ничего не умею.
«Да ты и с этим-то не особо хорошо справился. Потому и получил пули в спину, разве нет?».
Брови сошлись на переносице против воли.
Даже мой внутренний голос меня ни в грош не ставит…
Я смотрел на мишень и ждал следующий дротик, который, естественно, воткнется рядом с первыми тремя. Но он все никак не появлялся.
Обернувшись, я посмотрел на Аарона. И снова, в очередной раз наткнулся на его изучающий взгляд. Мужчина задумчиво жевал губу и крутил дротик между пальцами.
– Почему ты хочешь вернуться?
Я недоуменно моргнул, глядя в серые глаза. Сейчас они искрились, но не от смеха, нет. Я почти слышал, как в голове Аарона тихо шелестит шестеренками какой-то механизм.
– Да черт его знает. Мне нравится это.
– Служить?
– Ну… Не знаю. Не служить, а… Может, все дело в том, что долг Родине отдаю?
– Патриот, что ли?
Я зло дернул подбородком, мгновенно вспомнив военный суд. Троих мужчин, которые решили судьбу Грина. И мою судьбу тоже.
Тихий голос доктора Стивенсона вдруг шепнул в моей голове, щекоча нервы:
«Твою судьбу определил выстрел. Но не он лишает тебя будущего, Стоун».
– Служба во имя Родины – единственное, чего ты хочешь?
– К чему ты ведешь?
Аарон склонил голову набок и тихо спросил:
– Почему ты не рассматриваешь частный сектор?
Я изумленно уставился на собеседника-противника-собутыльника.
– Кто меня туда возьмет с таким послужным списком?
Хриплый смех заставил меня поморщиться. В нем явно слышалось превосходство.
– Кажется ты совсем не разбираешься в частном секторе, да, Дэнни?
«А ты-то откуда так много о нем знаешь?».
Я вдруг застыл, припечатанный к месту мгновенной догадкой.
Вояка. Регулярные переломы. Выправка. «Шило» ближника, которое любой мешок проткнет, если попытаешься его спрятать.
«Неужели?..».
Я посмотрел на Аарона совершенно другим взглядом.
Тот словно не заметил.
– Да и с каких пор послужной список определяет человека? Быть может, есть в тебе что-то такое, ради чего стоит… вычеркнуть пару лишних строчек из твоего досье, а?
– Что за особое отношение?
Мужчина неопределенно пожал плечами и метнул дротик. В булл, конечно же.
– Иногда кто-то особенный заслуживает особого отношения?
Я театрально поклонился.
– О, так я особенный? Неужели это комплимент?!
Аарон окинул меня таким взглядом, что я тут же стушевался.
В серых глазах разлилась жидкая сталь, которой еще только предстояло стать заточенным оружием. Образ весельчака-добряка схлынул с него, как дождевая вода с резко закрывшегося зонта. Мужчина словно повзрослел лет на пять.
– Не комплимент. Констатация факта.
Даже голос Аарона звучал по-другому. Стал тверже, глуше.
Я криво улыбнулся, дивясь странным переменам.
