Holly Hope Karter
По доброй воле
Мне очень сильно захотелось ударить его по уже не щелкающей челюсти.
– Ты в курсе, что ты кретин, Майерс?!
– Есть немного. Ты как?
Поморщившись от досады, я приподнял футболку, показывая повязку. Мартин ухмыльнулся с нескрываемым злорадством.
– Зато тебе пить можно в отличие от Бенджи.
И снова громогласный хохот сотряс импровизированный приемный покой. Девушки за стойкой регистрации наблюдали за мужчиной с легкими улыбками. Он им явно нравился.
– Ты, смотрю, лучше всех. Я думал, Джексон тебе челюсть выбьет через затылок.
Мартин ухмыльнулся и повернул голову. Я заметил небольшую припухлость и гематому в том месте, где челюсть соединялась с черепом.
Вот ведь непробиваемый хрен!
– Неужели ты еще не понял? У командира нет цели покалечить нас!
Я с сомнением потер бок. Каждого из нас Джексон мог прибить, особо не напрягаясь. А уж покалечить… Но мне он преподал урок. Аарона вывел из строя, чтобы справиться с нашим мистером Психом. А мистера Психа… Вон, челюсть на месте, какие вопросы?
– В один день ты поймешь, насколько точно командир рассчитывает силу и точку удара.
Мартин попрощался с девушками и махнул рукой в сторону выхода.
– Пойдем.
Я двинулся следом за ним, стараясь дышать ровно. Так, как научил доктор Эдисон.
– Командир дал нам отгул. Видимо, мы его впечатлили на тренировке.
Я едва слюной не подавился, услышав эти слова. Бок тут же пробила нервная боль и я поморщился.
– Ты уверен, что отгул нам дали за то, что мы его впечатлили, а не за то, что нам пришлось медпункт после тренировки посетить?
И снова раздался громкий хохот. И я всерьез забеспокоился за челюсть Мартина – он так широко открывал рот, словно она вообще не крепилась к его черепу.
– Ох, Стоун! Умеешь шутить, когда хочешь!
Я недовольно закатил глаза. Когда-нибудь они поймут, что я не шучу?!
Мы вышли из медицинского пункта, который на деле оказался почти больницей, и пошли по коридору. Майерс насвистывал какую-то мелодию, а я смотрел перед собой и размышлял над словами дока. Насчет командира и его заботы о бойцах. И вспомнил про Аарона.
Так себе забота.
Когда мы подошли к лифту, Мартин прервал мои мысленные дебаты.
– Планкетт вечером зовет нас в бар. Твои ребра потянут выпивку?
– Майерс, договоришься…
Он беззлобно усмехнулся и хлопнул меня по левому плечу.
– Вот так ты принимаешь заботу, да? Ладно, больше не буду. Мне нужно заскочить в арсенал, а потом можем выдвигаться.
Я повел плечом, оглядываясь кругом. Как и после каждой тренировки, мне хотелось побыстрее свалить. Но я точно знал – лишь только покину здание, буду страшно хотеть вернуться обратно. И как можно скорее…
– Я тебя в холле подожду.
– Трусишка Дэнни бежит, поджав хвост?
Я рыкнул и хотел врезать товарищу, но сдержался. Не стоит бить того, кто не очень хорошо справляется со своими эмоциями и с которым даже Джексону Торпу приходится драться… в какую-то часть его силы, которой меня он прибил бы с легкостью. Да и того, кто прикрывать тебя будет, тоже бить не стоит.
«Кстати, об этом. Интересно, когда меня выпустят на задание?».
«Подумал парень со сломанным ребром».
«Завались».
Я махнул рукой в неопределенном направлении.
– Вали. Я вниз.
Уже входя в лифт, я задумался: кто такой Планкетт? Это фамилия или прозвище? И почему, интересно, Аарона зовут Бенджи?
«Слишком много думаешь, Стоун. Слишком много».
Спустившись на первый этаж, я прошел через пустой холл к зоне ожидания. Повинуясь внутреннему порыву, остановился на небольшом участке матового пола и медленно повернулся к скульптурам.
Все было так, как говорил Джексон. Я видел их, я больше не мог их не видеть. Входя в это здание каждый день, я видел то, что было сокрыто в переплетениях и изломах стальных прутьев. Вся суть человеческой натуры в семи статуях. Нет, не то, не суть…
Семь грехов и семь учителей фрилансера. Кажется, именно так говорил Хаммер…
– Они прекрасны, правда?
Я вздрогнул от неожиданности и резко обернулся, стараясь не морщиться от боли. В черном кожаном кресле сидел мужчина и с улыбкой наблюдал за мной.
– Простите?
Он указал взглядом на скульптуры.
– Они прекрасны, не так ли?
Я прищурился, разглядывая неожиданного собеседника.
По меркам женщин он был привлекательным, а в молодости наверняка был очень красивым. Ему было около пятидесяти, но годы ему шли. Ему шло все, что обозначало его возраст – седина, посеребрившая густые темные волосы и брови, морщины, разрисовавшие сухую кожу узкого лица узорами жизни. Его фигуру скрывало черное пальто, но что-то мне подсказывало, что мой собеседник в прекрасной форме.
Он держался расслабленно, откинувшись на невысокую спинку кресла и сцепив крупные кисти в «замок». Его локти покоились на высоких подлокотниках. И было в его позе что-то притягательное. Мужчина явно наслаждался тем, что сидел в этом холле.
«Кто он такой? Один из фрилансеров?».
Я внезапно вспомнил свой вопрос про пенсию и с трудом подавил смех. Джексон так и не дал мне полноценный ответ, но, судя по этому мужчине, пенсия тут была… весьма относительным понятием.
Потускневшие с возрастом голубые глаза смотрели остро, оценивающе. Я был уверен – этот мужчина успел изучить меня за те пару секунд, что я смотрел на скульптуры.
«Почему вокруг меня так много голубоглазых мужчин? Со всей планеты в одно место собрали?».
– Не сказал бы так.
– А как сказал бы?
Его голос звучал мягко и властно одновременно, и меня посетила догадка: передо мной совершенно точно командир. Он очень сильно отличался от Джексона, который на мили вокруг себя распространял ощущение опасности. Мой собеседник на мили вокруг себя распространял уверенность, спокойствие и что-то такое, за что его хотелось уважать.
Я снова посмотрел на арт-объекты и тихо ответил:
– Они… впечатляющие.
За моей спиной раздался тихий смех, но я не обернулся. Я смотрел на седьмую скульптуру, изображавшую предательство. Скулы сводило от кислого привкуса во рту, который появлялся каждый раз, стоило мне увидеть эти изломанные прутья.
– Впечатляющие – тоже неплохо. И чем же они тебя так впечатлили?
– Они – жизнь.
Я ответил, не раздумывая ни секунды, и кашлянул, поразившись собственным словам. Я хотел было что-то добавить, но мужчина опередил меня.
– Прекрасно сказано.
Я прожигал взглядом седьмую фигуру. Она была моей жизнью. Одним моментом, который перевернул все с ног на голову.
Незнакомец встал рядом со мной, и я скользнул по нему взглядом. Он был ниже меня дюйма на три, но казался гораздо выше. Внушительнее. Я чувствовал исходящую от него силу. Власть. Рядом с ним я казался самому себе незначительным, неважным.
«Точно командир».
Мужчина со спокойным интересом смотрел на скульптуры и казался простым прохожим, но я невольно проникся к нему уважением. И это поразило меня до глубины души. Я даже не знал его!
Джексон вызывал похожее чувство, хотя… Нет. Джексона я опасался. А для того, чтобы зауважать его, мне потребовалось перенести крепкую трепку и понять, насколько он сильный противник. Осталось понять, насколько он хороший командир.
Я невольно поморщился. Почему-то эта мысль показалась кощунственной…
Джексон завоевывал уважение своими делами, а стоящий рядом со мной мужчина завоевывал его одним своим видом.
– Эти скульптуры создал слепой мужчина. Он не художник, не скульптор и к творчеству имеет точно такое же отношение, как баретта к букету полевых цветов.
Я невольно засмеялся и поморщился от дискомфорта в боку.
– Отличное сравнение.
Мужчина посмотрел на меня с легкой улыбкой на сухих тонких губах.
– Он военный, знаешь ли. Был военным. Взрыв лишил его зрения и карьеры. Но до этого он многое успел повидать. И эти семь скульптур…
Мужчина обвел рукой холл. Я заметил черный кожаный браслет на его левом запястье и вздохнул, ощущая себя… голым.
«Терпение! На Хаммера должно снизойти озарение. И ты получишь такой же».
– …он создал, вспоминая ужасы войны. И посмотри на эти скульптуры! Слепой мужчина, прошедший через ад и решивший выразить его в суровом металле, создал нечто… впечатляющее, как ты сказал!
Он подмигнул мне, и я тихо засмеялся, памятуя о сломанном ребре. Я снова посмотрел на седьмую скульптуру, и улыбка медленно сползла с моего лица. И мой собеседник заметил это, тихо спросил:
– Ты пришел сюда, потому что тебя предали?
Я нахмурился, поворачиваясь к нему, и медленно кивнул. И снова посмотрел на скульптуру, чувствуя, как разгорается в груди злость. Такое привычное чувство…
Незнакомец сочувственно улыбнулся и по-отечески похлопал меня по предплечью.
– Пройти через это суждено каждому из нас. Но не каждый вынесет урок.
Я ощутил его пристальный взгляд и сглотнул. Отчего то сердце заколотилось, как бешенное. Я почувствовал себя так, словно сдавал какой-то жизненно важный экзамен, ни разу не заглянув в учебные материалы. И незнакомец был моим экзаменатором.
– А ты?
– Что я?
– Ты смог вынести урок?
Я смотрел на скульптуру и видел себя, сломленного и униженного. И Грина, возвышавшегося надо мной. Я помнил тот день так хорошо, что даже спустя полтора года чувствовал пыль на языке, слышал едкий запах пороха…
– Нет.
Мужчина удовлетворенно хмыкнул, совсем как Джексон.
– Всему свое время…
Он замолчал внезапно, и я повернулся к нему. И встретился с вопросительным взглядом.
– Дэниел. Дэниел Стоун.
Мужчина кивнул и протянул мне руку.
– Джон. Джон Смит. Рад с тобой познакомиться, Дэниел Стоун. Где твой браслет?
Я замешкался на мгновение и резко отвернулся от него, снова почувствовав себя неуместным. Одна чертова полоска черной кожи с едва заметной гравировкой – и столько неприятных ощущений из-за ее отсутствия на моем левом запястье!
«И откуда только берется в одной голове столько комплексов?!».
– Мой командир еще не дал мне имя.
– А ты расскажи ему свою историю.
– Какую?
Джон повернулся и несильно ткнул меня в правое плечо одним пальцем. Я невольно засмеялся, покачнувшись назад.
– Ту, что привела тебя в Гильдию. Я очень люблю истории. Они – самое ценное, что у нас есть. И я тоже хотел бы ее услышать, но всему свое время, Дэниел. Урокам, событиям, историям. Все случится в свое время. Не стоит торопить жизнь. Иначе ее может не хватить на все, что задумал.
Несколько секунд я смотрел на него, пытаясь ответить что-то умное, но мысль упорно ускользала. Я чувствовал себя глупым юнцом. Но я ведь не глуп! И совсем не юнец!
Да уж, все вокруг только и делают, что выливают на меня жизненный опыт и мудрость. И, как правило, мне нечего сказать в ответ. И это бесит.
Дьявол! Слишком многое меня бесит…
До моего слуха донесся голос Мартина:
– Он ждет нас где-то здесь.
Мой собеседник повернулся на звук, и я последовал его примеру. И увидел товарищей.
Они заметили нас, и выражения их лиц изменились. На одно мгновение они вытянулись, а потом окаменели, стали такими серьезными, что мне захотелось рассмеяться. Но когда я увидел их взгляды, направленные на Джона Смита, мне стало не по себе.
«Видимо, он ОЧЕНЬ крутой командир. Не последнее лицо в Гильдии».
Мартин и Николас подошли к нам строевым шагом, остановились на расстоянии пяти футов и заговорили одновременно с торжественными лицами:
– Я клянусь перед вами, товарищами по оружию, не терять цель и не подвергать сомнению путь…
Я удивленно вскинул брови. Словно на параде!
Мой собеседник тепло улыбнулся.
– Среди нас непосвященный. Не стоит.
Едва я осознал, что непосвященный – это я, мои комплексы обросли еще пятьюдесятью слоями разочарования.
«Почему ты так к этому относишься?».
О! Я понимал, почему. Мне казалось, что меня не хотят принимать в семью. ЕСТЕСТВЕННО, это было глупостью и никак не соответствовало действительности, но чувство то было! Словно меня не хотят принимать в узкий круг посвященных.
Мартин и Николас отрапортовали:
– 11-27, Хайд.
– 11-27, Планкетт.
«Планкетт. Планкетт – это наш снайпер, значит, да?».
Джон кивнул, с легкой улыбкой наблюдая за мужчинами.
– Вольно.
До этого момента мои товарищи стояли, как личная охрана президента – хотя я их ни разу не видел, но… наверняка же они вот так стоят, да? Ноги расставлены, руки за спиной. Кисти в «замке» на пояснице. Спины прямые, словно они палки проглотили. Те самые палки, которыми нас дубасил Хаммер.
Я едва не засмеялся от этих мыслей.
Мои товарищи, наконец, расслабились, и сменили позу. Их руки оказались спереди. Правые кисти обхватили левые запястья. А я, кажется, впервые осознал, что эта организация действительно относится к военному сектору – выправка мужчин была идеальной.
«А у Хаммера в отряде может быть по-другому?».
И я снова едва не засмеялся.
– Полагаю, вы собираетесь забрать моего нового знакомого?
Мартин бросил на меня быстрый взгляд и кивнул.
– Если у Вас больше нет…
– Нет. Ни дел, ни вопросов.
Мужчина повернулся ко мне – я с трудом стер улыбку с лица – и протянул руку.
– Рад был пообщаться. Надеюсь, мы скоро встретимся.
Я кивнул, пожимая его руку.
– И я рад… мистер Смит.
– Сапсан.
Он усмехнулся. Его глаза сверкнули.
– Пора тебе привыкать называть нас теми именами, которые были даны нам в Гильдии. В конце концов, ты – один из нас.
Он удовлетворенно улыбнулся.
– 11-27, значит. Достойное начало, Дэниел, весьма достойное! Надеюсь, на этом ты не остановишься. Мне нравится ход твоих мыслей. И не забудь мой совет.
Я вопросительно приподнял брови, и мужчина указал взглядом на седьмую статую.
– Расскажи командиру свою историю.
Я сдержанно кивнул. После того, как я увидел реакцию товарищей на этого мужчину, мне захотелось вытянуться по струнке и отдать честь, но я не был уверен в уместности подобных действий.
Джон Смит прошел мимо моих товарищей и двинулся к выходу, запахнув длинное черное пальто. Стоило ему скрыться, я тут же повернулся к парням.
– Кто это?
Они посмотрели на меня так, словно я упал с Луны, пробил все этажи этой махины, выжил и заговорил на инопланетном языке.
Морган почти прошептал:
– Это мистер Смит. Сапсан. Основатель Гильдии. И ее руководитель. С самого начала и на протяжении многих лет.
Мои глаза стали такими большими, что я сейчас вполне мог сойти за серого парня из космоса. Или зеленого…
«Дьявол, о чем ты думаешь?!».
Я встряхнулся и посмотрел на вращающуюся стеклянную дверь. Я только что разговаривал с человеком, который создал Гильдию и управляет ею!
Мартин хмыкнул, и я повернулся к нему. Он бросил быстрый взгляд на Николаса, и тот улыбнулся.
Они снова меня без слов обсуждают!
– Что?!
– Теперь я тоже хочу послушать твою историю, Дэнни Стоун. Но сначала нужно выпить. Чувствую, она очень скучная и…
Я тяжело вздохнул и треснул его в плечо.
– Только если Николас расскажет, почему его зовут Планкеттом.
«С тобой все понятно…».
Снайпер усмехнулся и направился к выходу, и мы последовали за ним.
– Время охрененных историй, значит?
Глава 9
Бар был полон. Обыватели, пьяные и не очень, отчаянно шумели.
Мы уселись за круглый столик в дальнем углу. Снайпер провел ладонью по столешнице, смахивая невидимые крошки.
– Я с вами ненадолго. Это вы завтра халтурите, а у меня – тренировка с Тайлером.
Мартин озадаченно нахмурился и скрипнул зубами. Его челюсть едва слышно щелкнула, но он даже не поморщился.
– Наш универсал решил пойти по твоим стопам? Я думал, он с Лиамом.
Николас взъерошил темные волосы.
– Сомневаюсь, что он быстро определится. Универсалом быть проще, ты же понимаешь.
Тайлер Кей… Я вспомнил… да почти мальчишку! Он был ненамного младше меня, но выглядел гораздо моложе своих лет, и мне было сложно воспринимать его всерьез.
– Как он попал в отряд?
Мартин повернулся ко мне и тихо ответил:
– Спроси у него, не лишай парня удовольствия.
– Какого удовольствия?
Мужчина слабо улыбнулся – и совсем даже не жутко! Вот, может же, когда хочет!
– История крутая. Пусть он сам тебе ее расскажет.
Его голос звучал подозрительно мягко. Я невольно напрягся, ожидая подвоха, но Мартин отвернулся к снайперу.
– Надеюсь, что он последует за тобой. Да простит меня Кей, но рейнджера он не потянет. Мозгов маловато.
Николас ошарашенно уставился на товарища.
– А, то есть, снайперу мозги не нужны?!
– Не перегибай! Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
Пару секунд они буравили друг друга мрачными взглядами – будто боевыми шестами махали прямо перед моим лицом – а потом снайпер протяжно выдохнул.
– Понимаю. И… согласен с тобой.
Я с удивлением осознал, что они оба переживают за парнишку. Очень сильно. Словно Тайлер был их младшим братом. Дурным, без мозгов и жизненного опыта. Тем, за кем нужен глаз да глаз.
Николас скрестил руки на груди, глядя перед собой в никуда. Его лоб прочертила глубокая морщина. Ясные глаза наполнились тревогой.
Он был моим ровесником, едва ли старше. Лицо совсем молодое, но ярко-голубые глаза светились мудростью, а взгляд оставался серьезным, даже когда он смеялся. Он больше молчал, чем говорил. А когда говорил, его голос звучал тихо, но слышали его все.
Нет, не так. Его не просто слышали, его СЛУШАЛИ.
Я не мог представить его в гилли со снайперской винтовкой в засаде. По моим представлениям он был слишком высоким для этого ремесла. Дьявол, да он был выше меня дюйма на три! И как он умудрялся оставаться незаметным?
Я почему-то вспомнил Маркуса Миллера, старого армейского приятеля. Он мечтал стать марксманом, пехотным снайпером, когда пришел в нашу часть. И даже пытался научиться стрелять, но драться у него получалось… Да так же хреново у него драться получалось, как и стрелять. Высокий, но щуплый парнишка, который вечно таскался за нами с…
Стиснув челюсти, я опустил взгляд в стол.
«Пошел. Вон. Из моей. Головы».
– Либо он останется универсалом, либо…
– Мы оба знаем, что будет, если он останется универсалом.
Я поднял взгляд и вопросительно посмотрел на встревоженных мужчин.
– А что не так в Гильдии с универсалами?
– Универсалы… они как… недоразвитые. Грубо звучит, но… так оно и есть.
Мартин уставился в столешницу. Николас окинул его расстроенным взглядом и повернулся ко мне.
– Универсалы думают, что умеют все. Некоторые, особо одаренные…
Он покрутил пальцем у виска, и я улыбнулся. Но улыбка тут же испарилась – взгляд снайпера стал мрачным.
– …пытаются быть лучшими во всем, но это невозможно. Если ты считаешь себя лучшим во всем – значит, ты во всех плох. И страдают универсалы гораздо чаще других бойцов… кхм… УЗКОЙ специализации.
Я хотел поспорить с его логикой, но что-то во взгляде товарища остановило меня. Он говорил уж слишком уверенно, словно его слова были основаны на богатом и очень неприятном опыте.
К нам подошла официантка, и мы сделали заказ.
– И что? В Гильдии нет универсалов?
– Есть, но, как правило, у этих бойцов есть более развитый навык. Командир развивает в них этот навык. По тебе видно, что ты – боец прямого боя. По тому, как сформирован мышечный каркас. У тебя сильные руки, плечи и спина. А то, что ты практически одинаково хорошо владеешь и правой, и левой руками, определенно, твое преимущество. И Торп сделает все, чтобы из тебя получился первоклассный боец. Это его задача, как командира – воспитать полноценного члена команды, который будет на своем месте выполнять свои задачи. Но по тому, как ты метал дротики, я могу сказать, что ты и стрелок довольно меткий. И я с удовольствием потренировался бы с тобой, чтобы помочь развить этот навык.
Мартин хмыкнул и мотнул головой.
– Почему это звучит, как отличный план под названием: как огрести от Торпа?
– Потому что так оно и есть. Но я же не бессмертный! Я не предлагаю ему завтра присоединиться к нам с Тайлером, верно? Да и что-то мне подсказывает, что…
– Что командир сам будет учить его стрелять?
Я удивленно вскинул брови и посмотрел на ухмыляющегося Мартина.
Николас медленно кивнул.
– Мысли мои читаешь.
Перед нами на столе возникли бокалы с алкоголем, и мои товарищи тут же отвлеклись на них. Принесшая их девушка мгновенно испарилась. А я охренело моргал.
С чего Джексону учить меня стрелять, когда в отряде есть снайпер? Раз он боец ближнего боя и собирается сделать из меня мастера по пробиванию голов, как он может обучать меня стрельбе?
Внезапная догадка ударила по голове не хуже бяньганя.
– Подождите, Джексон – универсал?!
– Нет!
– С чего ты взял?!
Меня позабавила их реакция, но я прекрасно помнил, как брошенный рукой командира дротик воткнулся в стену. Кстати, царапина на носу Николаса уже зажила.
А ведь он как раз с Тайлером ругался…
– Я играл с ним в дартс.
Мартин помассировал висок.
– Понимаешь, в чем дело, Дэнни. Командир… Я думаю, не стоит рассказывать тебе, насколько он хороший боец ближнего боя. Ты сам видел. Кстати, с боевым крещением.
Николас лучезарно улыбнулся и поднял бокал.
– Ха! Ребра, да? У меня был указательный палец. За первый, но не последний перелом!
Я озадаченно моргнул.
– Хреновый тост.
– Традиционный, что поделать.
Я опасливо чокнулся с ним бокалом и повернулся к Мартину.
– Ну и? Что дальше?
– А то, что командир свое мастерство оттачивал годами. Очень долго он его совершенствовал. И вот, что вышло в итоге. Он – охренительный боец прямого боя. И, лишь отточив один талант, он взялся за стрельбу. И это мастерство он тоже оттачивал годами. И в результате стал очень хорошим стрелком, хотя мне кажется, Планкетт побьет его на дальних позициях.
Снайпер вскинул ладони и помотал головой.
– Не рискну, не подначивай. А еще он сапер.
Я поперхнулся скотчем и уставился на Николаса. Он кивнул с улыбкой.
– И нам это порой очень помогает.
– Уже три навыка! Значит, универсал!
Мартин раздраженно поморщился.
– Речь не о количестве навыков… нет, именно о нем! Черт!
Он отставил бокал и посмотрел на меня в упор.
– Давай возьмем наш отряд, хорошо? У каждого бойца в нем свое место и свои задачи. Они закрепляются за ним сообразно его навыкам и…
Николас осторожно перебил его:
– Ты не думаешь, что это ему должен объяснять командир?
– Я его первенец. Ты и сам знаешь, что я могу…
– Я только хотел напомнить, чем это в прошлый… Ладно, понял, отстал.
Снайпер покачал головой, когда Мартин попытался испепелить его взглядом. Я недоуменно вскинул брови, но додумать не успел. Первенец Джексона повернулся ко мне.
– Как я уже сказал, место и задачи закрепляются за определенным бойцом сообразно его навыкам. А точнее – сообразно его самому сильному и развитому навыку. Иногда место в отряде – роль, позиция – требует от бойца не одного навыка. Понял?
Я тупо кивнул. Нет, я действительно все понял. К чему он ведет – не понял.
– Вот и получается, что навыков может быть два и больше, а ролей – нет. Понял?
– Ну.
– А универсал не понял бы. Ему нужно заткнуть каждую брешь даже там, где ее нет.
Я благоразумно промолчал, не высказывая свои сомнения насчет на мой взгляд хромой логики Мартина.
«Ты просто, как обычно, до чего-то не догоняешь, смирись».
– Так универсалы опасны тем, что лезут везде, где не надо?
– Именно! Особенно, когда они лезут туда, где считают себя первоклассными профи, а на самом деле – среднестатистическое ничто.
Я задумчиво хмыкнул.
Значит, универсал – не тот, у кого много навыков, а тот, кто думает, что он хорош во всем, и это самое все пытается продемонстрировать, в том числе, когда не стоит и когда его не просят, что ли?
– Но ведь Торп…
– Торп – наш командир. Ему по статусу положено уметь чуть больше, чем умеют его бойцы. Но его роль – командовать отрядом, понимаешь? Именно он разрабатывает стратегию, руководит работой и отслеживает выполнение этапов плана, дает волю на то или иное действие. Мы всегда опираемся на его решения и приказы. Командир ведет нас за собой. Да, часто он идет первым, часто прочищает нам путь, чтобы мы выполнили свою часть работы! Но при этом помнит, что он – командир.
Я крепко задумался, выцепив одну фразу из его речи.
«Дает волю. Это что, разрешение, что ли, у него спрашивать каждый раз?».
– Если Торп вовремя не отдаст приказ, а боец его вовремя не выполнит, весь план полетит псу в то самое место, из которого потом его чистеньким и привлекательным не достанешь! Да, Торп – ближник, стрелок и сапер. Но в первую очередь он – командир. Он вступит в бой тогда, когда это будет нужно, начнет стрельбу тогда, когда это необходимо. Но в первую очередь он отдает приказы. Так со всеми в нашем отряде, Стоун, у каждого – свое место.
Мартин махнул рукой в сторону выхода из бара.
– Наш рейнджер начинает делать свою работу еще до того, как кто-то из нас почешется. Мы вещи разложить не успеваем на новом месте, а он уже отправляется на задание! И потом держит ситуацию под контролем на протяжении всего задания. И он всегда держится вдали от главного сражения, чтобы обеспечить нам отступление и прикрытие…
– По сути, тут он со снайпером работает, да?
Николас кивнул с удовлетворенной улыбкой, а я едва не застонал от отчаяния.
Раз рейнджер переходит на позицию другого члена отряда, разве он не становится универсалом?!
Снайпер будто прочитал мои мысли и весело засмеялся.
– Не становится. Он остается рейнджером и выполняет совершенно другие задачи. Я стреляю. Он – прикрывает.
Я потер лоб. Голова начала гудеть.
«НО ВЫ ЖЕ ОДНО И ТО ЖЕ ДЕЛАЕТЕ И… Почему все так сложно?!».
Николас улыбнулся с пониманием.
– Не перенапрягайся. Это не твои задачи, наши. Главное, помни – мы тебя прикроем. Я достаточно хорош в своем ремесле. И рейнджер наш хорош. От него зависит очень многое, и мы бережем его…
Я скептически выгнул бровь, вспомнив, как господин Хайд пытался согнуть его пополам в обратную сторону.
Мартин раздраженно закатил глаза и выдал:
– …как бы сильно мне порой не хотелось бы его прибить, засранца высокомерного.
Я невольно засмеялся. Лично мне рейнджер высокомерным не показался, а засранец он или нет, я не знал и подавно – я его видел один раз в жизни.
Николас взъерошил волосы.
– Хаммер точно тебя убьет, если лишишь нас ТАКОГО рейнджера.
Все вроде как засмеялись после его слов, но стало понятно – это не шутка.
Мартин продолжил:
– Наш тыл состоит из двух людей. Это – наш второй фронт, два первоклассных бойца своего профиля. Эти парни не полезут в прямой бой без приказа Торпа, потому что прекрасно знают – мы рассчитываем на них. Нам в любой момент может понадобиться диверсия, устроенная рейнджером, и меткость снайпера. Мы рассчитываем, что Планкетт не позволит противнику подобраться к нам незамеченным, а если запахнет жареным, нам будет, куда отступать. А теперь представь, что мы на задании, запахло жареным, а наш рейнджер покинул позицию, решив подраться вместе с нами. Или снайпер решит вступить в схватку, когда мы ждем от него поддержки.
Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что произойдет в этом случае – отряд останется без прикрытия, оголив «спину» перед противником.
– Перебьют нас, если наш тыл решит, что достаточно хорош, чтобы подсобить в прямом бою, вместо того, чтобы свою работу делать. И если ты думаешь, что ни один из них драться не умеет, очень зря! Лиам тебе по заднице надает, не раздумывая!
Николас притопнул, глядя на товарища с хитрой улыбкой.
– Я напинаю, можно?
– Можно, разрешаю.
Мужчины засмеялись над одним им понятной шуткой, когда Николас топнул во второй раз.
– Парни драться умеют, а мы с Аароном – стрелять! И неплохо!
– Ну, ты себе льстишь.
– Морган, чтоб тебя!
Николас тихо засмеялся, когда Мартин окинул его грозным взглядом.
– Мне не нужно попадать в подброшенную монетку! В моих противников со своей позиции я точно попаду. Остальных, так и быть, оставлю тебе.
Я сделал глоток скотча, не сводя взгляда с Мартина. Он разошелся не на шутку, пытаясь объяснить мне, чем так опасен Тайлер Кей, как универсал, и выложил кучу информации – башка трещала по швам.
Он повернулся ко мне и постучал пальцем по столешнице.
– Универсалы, Стоун, как любопытные дети. Им хочется попробовать себя во всем и во всем добиться успеха. Они мечутся между навыками, не в силах ни за один зацепиться – им быстро становится скучно. Тайлер испытал себя в качестве рейнджера – поперся в снайперы. Потом придет к Торпу. И по кругу, по новой. Он не понимает, куда ему податься, и, как уличный пес, пытается прибиться к тому, кто поласковее.
В голосе мужчины звучала тревога. Он искренне волновался за судьбу товарища.
– Но разве это не задача командира – выявить сильную сторону бойца и помочь ему стать профессионалом?
Мужчины переглянулись с явной досадой. Николас удрученно покачал головой.
– Все так, Дэнни, но, когда человек УНИВЕРСАЛ, у него нет сильной стороны, которую командир поможет развить.
– Так какого черта тогда Тайлер делает в отряде?!
Я повысил голос против воли, ощущая себя непроходимым тупицей. Мне казалось, что мои собутыльники сами себе противоречат! И чем больше они пытались что-то объяснить, тем сильнее я путался!
– Кей – отличный боец!
– Он хорошо стреляет!
– У него на каждом задании своя роль!
Я отодвинулся вместе со стулом, когда товарищи бросились защищать Тайлера. Их лица стали одинаково злыми. Казалось, они готовы накинуться на меня с кулаками.
Кажется, я ступил на очень опасную территорию…
Николас хлопнул Мартина по плечу, когда тот с рычанием подался вперед.
– Уймись, он не то хотел сказать. Понимаешь, Дэнни, в чем ГЛАВНАЯ беда универсала? Универсал верит, что способен на большее. Что того, что он делает для отряда, недостаточно. У универсала, даже если за ним закреплено его место, даже если ему отведена его роль и даны четкие инструкции, в голове всегда есть план «Б», потому что умеет не только драться, но и стрелять. И все делает одинаково хорошо. Майерс, например, между винтовкой и ножом всегда выберет нож. Как и ты. Как и Бенджи. Как и Торп. А универсал будет думать, как воспользоваться и тем, и другим. И будет искать возможность сделать это. Это… Дело не только в том, что мастерство вырабатывается годами, а Тайлер… он ведь очень молод. Дело в том…
Снайпер помолчал немного, формулируя мысль.
– Дело в том, что Тайлер верит, что может гораздо больше, чем просто вести прямой бой. Или просто прикрывать отряд. Или просто разведать обстановку, а потом устроить такую диверсию, что отряд справится с заданием, не привлекая к нему всех бойцов. А ведь, чтобы научиться всему этому, требуются годы упорной работы! Тайлер верит, что может сидеть на двух стульях без всякого ущерба. Любой универсал в это верит. Но, как правильно отметил Хайд, у любого из нас – свое место в отряде. Своя роль на каждом задании. И если мы будем разрываться на несколько частей, а не делать свою работу…
Я откинулся на спинку стула и задумчиво постучал по бокалу.
– И сейчас вы пытаетесь помочь Тайлеру понять, какая сторона сильная, да?
Майерс громко застонал. Я вопросительно моргнул, а Николас усмехнулся.
– У универсала НЕТ сильной стороны. У Тайлера НЕТ сильной стороны. Но он может выбрать занятие по душе. И стать в нем мастером. Хаммер тренирует его так же, как и всех нас. Хайда и Бенджи, а теперь и тебя, он учит драться. Меня – попадать в цель, как бы странно это ни прозвучало.
