Гочмурад Гутлыев
Памяти владыки гор Копетдагских
Ученый
Многие из многочисленных близких и дальних знакомых Курбан-ага, включая многолетних напарников по горным и не только путешествиям, знали лишь что-то неопределенное – «вроде химик, занимается наукой». А чем конкретно, уверен, совсем мало народу могли поведать немногое. Хотя бы, к примеру, – в какой именно сфере данной науки, ведь областей химии множество…
Сам он рассказывал крайне редко и довольно-таки сжато, почти без эмоций. Так что потрясающе прозвучит следующий факт: пару лет назад (до своей кончины в начале 2024 года) Курбан-ага упоминал, как к ним в научно-исследовательский институт химии Академии наук Туркменистана пришел запрос на экспертную оценку «чего-то там из области нефтянки» (не углублялся в точные детали за ненадобностью, поэтому такая обтекаемая фраза). Курбан специализировался на органической химии, поэтому именно ему поручили проанализировать образцы и дать заключение. Результат – одна из мировых транснациональных нефтяных компаний, занимающаяся промыслом нефти на Каспии, была вынуждена перечислить в бюджет Туркменистана до восьми-десяти миллионов долларов недоплаченных сумм, которые должна была бы по контракту (или по лицензии). Причем сделала это без возражений и апелляций. Неплохой вклад в государственную казну со стороны среднестатистического научного специалиста, не так ли?
Ну, без нотки юмора и в сугубо сухом научном тексте не обойтись, не так ли?
Курбан, улыбаясь и слегка похохатывая, рассказал, что через некоторое время из того же силового министерства пришел похожий запрос на экспертную оценку. Его вызвал к себе директор Института и с юмором, показав конверт и письмо, спросил: «что ты там такое сотворил, раз такие письма отправляют лично тебе?».
Оказывается, первый запрос пришел на адрес Института как юридического лица, без всякого указания персоналий. Следующий запрос, о котором идет речь, пришел с указанием конкретного адресата «Институт химии, Пирмедову Курбану» ….
Однако в этом очерке хотел бы отметить и другой, без преувеличения исторический, вклад яшули в мировую науку, теперь уже не химию, а биологию. Практически никто об этом не знает, но как раз в предКовидный год в Туркменистане состоялась полевая экспедиция по сбору листьев грецкого ореха в западном регионе страны. Затем китайскими учеными с мировыми именами было подтверждено и доказано генетическими исследованиями образцов с нескольких географических регионов мира предположение Николая Вавилова, что грецкий орех как вид произошел на севере Ирана и в южной части Балканского велаята, и именно отсюда началось его распространение по земному шару.
Курбан в данном проекте участвовал как полноправный участник…
Ну и в завершение, как предлагал товарищ Саахов «представить в письменном виде и в трех экземплярах», третье свидетельство занятий наукой Пирмедовым – на стыке двухтысячных он продолжительное время трудился в заливе Гарабогаз на Каспии в проекте по разведению рачков-артемий бельгийцами. Тут у него получилось соединение научных интересов – в биологическом проекте нужен был химик для непрерывного мониторинга уровня солености вод залива. С этим же связан и другой любопытный факт, относящийся к плоту из баклажек, упоминаемом выше в главе «Плот».
Иногда осведомленные о наших задумках и проектах люди интересовались: «а после завершения сплава куда дели плот из пластиковых бутылок?». Отвечу сейчас: настолько удачной и прочной получилась конструкция, что Курбан забрал его на Каспий и там так удобно оказалось брать пробы морской воды с него (а не с катера), не оказывая излишнего воздействия на экосистему…
Побасенки
Родом из детства
У многих народов издревле повелось воспитывать детей ненавязчиво, не через прямые нравоучения, а посредством назидательных сказок, побасенок и житейских историй. А уж какие уроки тот или иной ребенок вынесет из них, зависит от многих факторов – от такта окружающих взрослых людей, умения говорить красноречиво и образно, навыка суметь вспомнить соответствующую историю как раз к месту и ко времени.
И наоборот, порой по характеру и манере поведения при желании и наличии собственного жизненного опыта можно ведь сделать выводы о том, что конкретный седой человек не только прислушивался в раннем детстве мудрые сказки, но благодаря им и приобрел определенные черты собственного характера…
В этой главе приведу лишь некоторые рассказы Курбана о том, какие истории рассказывались в его селе. А знакомые с ним лично люди поймут, к чему я веду…
«Ты свистеть будешь!»
Один сельский житель собирался в город на воскресный базар. Уже собираясь оседлать своего ишака, спросил у детей, играющих рядом с его кибиткой: «что привезти в подарок?»
Ребятня наперебой начала выкрикивать пожелания – сладости, кишмиш, игрушки, ленточки, что там еще могло понадобиться и понравиться детворе.
Лишь один-единственный мальчик робко протянул ему сжатый в ладошке гривенник и смущенно попросил: «дядя, привези мне свистульку, если хватит».
Дайханин улыбнулся и ласково сказал малышу: «ты свистеть будешь…»
Конкурс лентяев
В одном селе, не в нашем, в далеком краю, лодыри решили провести состязание, кто из них мастер в своем деле.
Первый сказал: «вот лягу спать утром в тени юрты, солнце путешествует по небо, тень уйдет за ним, и я оказываюсь на солнцепеке. Жарко, печет, а передвинуться лень, приходится лежать и потеть».
Второй продолжил: «это что, вот я наемся арбуза, лягу, а мухи облепят губы и лицо. Мне лень поднять ладонь и отгонять их»
Затем оба спросили у третьего: «а ты что молчишь, нечего рассказать?»
Тот ответил: «мне лень сказать «лень»»
Вопрос: кто из них выиграл соревнование?
Разумеется, рассказчик!
«Отдохни…»
Однажды в свой очередной приезд в Ашгабат я забегался по делам, и пришел обратно к нему на квартиру поздним вечером, что называется, никакой от усталости…
Видя мое состояние, Курбан рассмеялся и сказал: «у нас в селе говорили – если устал держать ложку, пойди и почисти хлев. Если устанешь чистить, отдохни, таская навоз в огород. Устанешь таскать, возьми вилы и отдыхай, пока будешь разбрасывать удобрение по полю. А если все время отдыхать, когда же работать – бери в руки лопату и начинай копать арык».
Действительно, лучший отдых – смена деятельности, не так ли?
Фуражка
Столько всего анекдотов и историй посвящено тем и иным «гаишникам», и их отношению к людям…
Интересную байку рассказал Курбан, у которого, насколько я знаю, никогда не было своих водительских «прав».
У них в районе работал «гаишник» чересчур крутого нрава, которого серьезно опасались и водители со стажем, не говоря уже «об начинающих». Все в округе знали – придерется к пустякам, тем более к серьезному нарушению правил дорожного движения.
Куда в сельской местности без мотоцикла? Вот один из колхозников в ходе экзамена на водительское удостоверение практику вождения сдавал как раз тому суровому сотруднику, взгромоздившемуся на заднее сиденье «двухколесника». Только было они заехали на мост через широченный в том месте ирригационный канал (а может, через реку Амударья – просто не помню, что Курбан назвал), как с головы милиционера порывом ветра сдуло фуражку. Он сразу же заорал: «стой!»
Мотоциклист ответил: «по правилам нельзя останавливаться на мосту, только за сто метров до него».
Отъехал на приличное расстояние, и только там свернул на обочину.
Гаишник набычился и побагровел, а ничего не мог поделать – действительно, по ППД нельзя останавливаться на переправе. Теперь ему предстояло пройти порядочный путь по жаре и в пыли, дыша выхлопными газами оживленного транспортного потока, чтобы подобрать свою фуражку. Правда, еще только собираясь брести назад, сердито и неохотно буркнул достойному колхознику: «сдал экзамен, через неделю получишь «права»».
В этот краткий период, когда экзаменатор и экзаменуемый собирались «разойтись с миром», к ним подъехал проезжавший мимо другой мотоциклист. Остановился рядом, не глуша мотор и не ставя своего «коня» на подножку, протянул «гаишнику» его фуражку. Мол, увидел, что упала на трассу, решил помочь и подобрал…
Наверное, кто-то уже рассмеялся, догадавшись о «чувстве благодарности» того чересчур упертого милиционера. Да, выписал штраф за остановку в неположенном месте и создание аварийной ситуации на мосту.
Второй мотоциклист еще долго матюкался на всю округу, чертыхаясь «надо было по твоей кепке проехаться, а не останавливаться!»
Нюша
Много раз в своих устных и письменных рассказах упоминал, что в течение свыше двадцати лет в Ашгабате останавливался на постой исключительно у Курбана в его гостеприимном жилище в одиннадцатом микрорайоне столицы.
Естественно, все это время всегда предварительно звонил и уточнял: «могу приехать, примешь в гости?». Или, если по каким-то причинам приходилось задерживаться, то всегда советовался с ним: «еще пару дней побуду, ты не против?».
Разумеется, каждый раз Курбан сердито отвечал: «да что ты спрашиваешь? Дверь открыта («гапы ачык»9), приходи в любое время!».
Однако деликатность восточного человека («не буду ли обузой?») постоянно давала себя знать, поэтому как-то пришлось найти обходной маневр и вспомнить сцену из «Мимино» и фразу Фрунзика Мкртчяна: «директор этой гостиницы я».
И это почти мгновенно стало нашей очередной дежурной шуткой в различных вариациях: «Надо спросить у директора гостиницы? Не знаю, есть ли бронь? Живи, пока не просят освободить номер для профессора Хачикяна» …
Затем через несколько лет в нашей дружеской «перестрелке» шутками и прибаутками на данную тему появился другой персонаж. Курбан-ага однажды эдак задумчиво произнес: «я-то не против, надо у Нюши разрешения спросить». Это тоже мгновенно стало доброй традицией: «разрешит ли хозяйка?».
Потом добавились другие шутки, связанные с нежеланием Курбана пользоваться сотовым телефоном. Если и когда возникала необходимость связаться с ним, приходилось раз за разом набирать номер его городского телефона, ловя периоды, когда он появится дома и сможет снять трубку. В очередной раз я пошутил с добродушной иронией, смешанной с долей досады: «тебе разве Нюша не передавала, что кто-то надоел ей постоянными трезвонами?».
Что за Нюша?
Домашний питомец из разряда тех, кто становится настоящим спутником жизни. Она досталась ему в наследство от Тамары Семеновны Бондаренко, уехавшей в Краснодарский край, в возрасте уже не котенка, но еще не кошки. Ох и характерец у нее был – своенравный, неуступчивый. Любимое занятие – лежать в засаде под креслом, стоящим прямо у двери в единственную жилую комнату, и оттуда цеплять острейшим коготком неосторожные ноги тех, кто осмелится проходить мимо ее укрытия чересчур близко. Поэтому приходилось на всякий случай обходить возможное место нахождения Нюши, шагая вплотную к противоположной стене или перебираясь прямо через кровать. Как-то раз с юмором я заметил Курбану: «вот теперь точно знаю, что такое «шагать по стеночке».
Другое ее излюбленное место возлежать, положив голову на порог бывшей дверной рамы, было точно в середине узкого коридора, ведущего на кухню. Вот и изощряйся, как пройти мимо нее, если она молниеносным движением могла достать неосторожного «путника» в любой момент.
Мы с Курбаном постоянно шутили над тем, как держаться подальше от кошки в тесной однокомнатной квартире, особенно если она сама первой кидается и шипит на «непрошенных» гостей. При этом он в последние годы всерьез начал упрекать меня в том, что опасаюсь какой-то маленькой животины. Пришлось в очередной раз, когда он буквально обругал меня: «что ты ее боишься???», сказать уверенно и спокойно: «Курбан-ага, я участвовал в отлове пум, что мне какая-то домашняя кошка».
А что тогда бегаешь от нее?
Из уважения. Ну отдыхает человек, чего ее беспокоить?
Естественно, я не стал добавлять – из уважения не только к Нюше (хотя не без этого, конечно), но в основном к ее хозяину. Но мудрый яшули сам сделал должные выводы.
Между хозяином и «хозяйкой» давным-давно выработался особый и обязательный «выполнить, и точка!» ритуал.
Нюша перед уходом Курбана из квартиры милостиво разрешала ему покормить ее из рук, потом сделать ей массаж, пока она вальяжно располагалась на ковре между его колен. То же самое происходило, когда он возвращался вечером с работы. С небольшим дополнением – она позволяла ему сопровождать ее, когда она спускалась на один лестничный пролет и смотрела несколько минут на улицу через узенькое подъездное окошко.
В такие периоды я сидел тихо и практически беззвучно в соседней комнате, не мешая их общению. Как когда-то серьезно и без тени даже дружеской иронии ответил ему на приглашение присоединиться к нему на кухне: «у вас ритуал, не буду нарушать его». Они общались как два почти равных собеседника, понимая друг друга с полунамека. Нюша вроде даже что-то доказывала ему, порой глядя ему прямо в глаза. Как Курбан шутил: «еще немного, и заговорит человеческим голосом».
Здесь же приведу пример того, как интересно работает словотворчество, когда сталкиваешь разные понятия или применяешь их в необычных аспектах и сочетаниях – Курбан ласково обращался к ней «ты же моя умница, настоящая чистократка». И добавляя затем – «аристопородка» …
А самое сильное ругательство выливалось в «что ты делаешь, елки! Тебе не стыдно?»
Было крайне интересно и трогательно наблюдать со стороны, как он заботится о ней, как о ребенке – ездил спозаранку на Текинский базар за печенкой (эта капризуля соглашалась есть субпродукты только определенного сорта, и только с одной торговой точки), в пик летнего зноя позволял ей лежать перед холодильником с открытой дверью.
Должен признаться, что иногда, когда мне по каким-либо причинам было необходимо помолчать и покопаться в собственных мыслях, я «невзначай» упоминал Нюшу. Затем Курбан живо начинал рассказывать о ее манерах и привычках, поэтому тактичному слушателю надо было лишь иногда «да-кать» и хмыкать в положенных местах. Конечно, слушать его было крайне интересно и забавно одновременно.
Кошку без присмотра не оставишь надолго в городской квартире, поэтому следить за ней, когда Курбан уходил надолго в горы или на серьезное восхождение (одно из последних его достижений – участвовал в восхождении на Кайлаш, к примеру), приходила его племянница.
Однако однажды так получилось, что на стадии подготовки к очередному выезду обнаружилось – за Нюшей некому присмотреть. Грипп к его ашгабатским родственникам подкрался незаметно, и другие семейные траурные события случились.
Поэтому уже мне пришлось выдумать несуществующие «неотложные и крайне важные дела» в столице, иначе Курбан категорически не согласился бы, и провел неделю в бетонных «джунглях» мегаполиса практически с единственной целью – составить компанию питомице в его отсутствие.
Тогда-то и наблюдал восхитительную ситуацию: Нюша, обычно проводившая много времени в укрытии за старым холодильников на балконе в самом дальнем углу от входной двери, через несколько дней вдруг выскочила оттуда и села на пороге, истошно вопя. Оказалось, что в ту минуту Курбан входил в подъезд после, напомню, почти недельной отлучки. Удивительно и необъяснимо, как она почувствовала его появление далеко внизу на улице, сидя почти под крышей в торцевой квартире четырехэтажного дома …
Подходя к завершению, еще одна ситуация, когда на ум снова приходит что-то вроде «мистика, да и только». Так получилось, что закрутился с делами и не «контачил» с Курбаном чересчур продолжительное время. А потом будто что-то толкнуло под руку, и тут же позвонил ему. Обменялись приветствиями, и я сразу же привычно пошутил: «тебе разве Нюша не сказала, что я звонить собираюсь».
В ответ он сдержанно и грустно сказал: «она вчера вечером скончалась». Причем применил глагол, которым в туркменском языке сообщают о кончине близкого человека, а не животного.
Я мгновенно потерял дар речи. А потом собрался с духом и у него же самого спросил совета: «слушай, когда человек умирает, приносят соболезнования (поясню читателям – в туркменском языке есть особая фраза), а что сказать про Нюшу?».
Оба растерялись в догадках. Но Курбан понял, что разделяю его утрату в полной мере. И это ведь было самое главное, не так ли? Слова не значат ничего, если не подкреплены искренним сочувствием…
В завершение хотел бы подчеркнуть, что для меня самого десятки лет безошибочным индикатором «адамчылыгы» («человечности») того или иного человека является его отношение к животным. Точнее, то, как животные относятся к нему – их ведь не обманешь показным радушием, они чуют реальные чувства. То же с детьми – они «не купятся» на фальшивые улыбки.
Много раз выше упоминал врожденную тактичность и деликатность Курбана, а скрытая под внешней суровостью доброта и сердечность подтверждалась без слов и громогласных аргументов тем простым фактом, что при необходимости он мгновенно находил общий язык с детьми при встрече с ними где угодно – в селе ли, или на городских тротуарах.
То же самое происходило с домашними питомцами во многих уголках мира. К примеру, когда мы гостили в душевном доме Шаповаловых в поселке Борисовка Белгородской области, Мария (хозяйка) была серьезно удивлена, когда ее «Матюшество» вдруг вошла на кухню и даже немного потерлась о ногу Курбана. В обычное время эта боязливая кошка вообще не показывалась из полутемных глубин коттеджа, когда в нем появлялись чужие люди…
Еще наглядный пример, из другой области мира – это фото с собакой я нашел в папке «Тибет», когда просматривал фотографии для подбора иллюстраций к данной книге…
Эпилог-эпитафия
У поэта-фронтовика Эдуарда Асадова среди множества других пронзительных стихотворений есть одно, суть которого красноречивой иллюстрацией «ляжет» в канву данной книги-мемориума. Не буду цитировать дословно, так как за давностью лет многие строки бесследно улетучились из моей памяти, но в ней он задает простой вопрос: «ты говоришь – он человек хороший. А чем он хорош? Кроме того, что сел за рояль и Прокофьева сыграл…».
Это стихотворение стало одним из моих собственных, скрытых от постороннего взгляда, жизненных принципов: «не говори мне, что кто-то человек хороший. Убеди фактами».
В конце нашей с Курбаном белгородской поездки в 2019 году состоялся чудный вечер в гостеприимном доме наших общих друзей в подмосковной деревне Петелино. Должен здесь отметить, что я тогда просто-таки нахально и даже, возможно, с наглецой навязался к ним на ночевку, к неодобрению самого Курбана: «что людей обременять, гостиницей обошлись бы??».
Там-то, пока за чаепитием ждали прихода с электрички нескольких других наших друзей, обмолвился Светлане о своей предыдущей (годом ранее) поездке в заповедник «Белогорье» (у него сменилось несколько названий, когда-то назывался «Леса на Ворскле»). И что, побывав в одном живописном каньоне с очень необычным природным освещением внутри – белейшие склоны из мела; сомкнутые над головой густые кроны деревьев, приглушающие полуденные лучи солнца; толстенные корни, вьющиеся прямо на поверхности, – вдруг подумал вслух: «Курбана бы сюда привезти» …
Услышавший эту невольную ремарку Семеныч, в ту пору трудившийся директором того заповедника, эдак спокойно и протяжно ответил: «а в чем дело? Привози, примем гостя!».
Получилось уговорить неуступчивого Курбана, который ранее упорно отказывался присоединиться ко мне в зарубежных поездках, лишь тем, что в этот раз предстояла целая серия посещений заповедников:
И вот мы здесь!
Света, по своей въедливой привычке докапываться до сути вещей, тут же поинтересовалась: «а почему именно Курбан, не кто-то другой?».
Честно говоря, тогда я слегка опешил и не сразу нашелся с ответом. Пробормотал лишь что-то вроде: «я в Ашгабате только у него останавливаюсь».
Не убедил, конечно, так как Света упорно продолжала свои расспросы: «а все-таки, почему?».
Что-то еще добавил, едва удержав на кончике языке детское: «чё пристала, захотел и с ним поехал!».
Однако четко помню мелькнувшую в той беседе мысль: «а как двумя словами и в три минуты пояснить свое отношение к Курбану, понадобится ведь целая книга, чтобы описать?».
Теперь, когда почти завершаю ее, понимаю «задним умом»: «наверняка зерно идеи и неявный замысел написать масштабную книгу об этом достойном товарище зародилось именно тогда, свыше пяти лет назад, еще при его жизни».
И добавлю: более того, похоже, рамки даже целой книги оказываются тесноваты для повествования. Буквально напрашиваются дополнительные обширные главы «Курбан и его благотворительность», «Вершины мира», «Курбан и его однокурсники».
Поэтому, возможно, когда-нибудь в далеком будущем появится еще одна книга, почему бы и нет…
Очарованный странник, неисправимый мечтатель и романтик, самобытный философ, заядлый театрал и любитель классической музыки, кандидат химико-технологических наук, «гвозди бы делать из этих людей – не было бы крепче в мире гвоздей», живущий полной жизнью душевный и надежный товарищ – и это все о нем, о скромном и незаметном человеке.
Что я могу сказать напоследок?
Курбан, друг мой, наставник мой, покойся с миром!
Поклон низкий и «тангры ялкасын» за уроки житейской мудрости и отношения к людям, и к себе среди них. Должен также отметить, что и сам часто прислушивался к тактичным советам, и своим сыновьям старался донести их в той же ненавязчивой манере, чтобы росли достойными людьми …
ЫЗЫН ЯРАСЫН,
ХАЛЫПАМ!
